Отступление № 9 По ту сторону принципов д-ра «Радость»
НАЧАЛО
Одним из мотивов, возможно, было желание избавиться от сомнений по поводу того, что Якоб сделал или не сделал. 15 октября 1897 года Фрейд пишет своему ближайшему другу Вильгельму Флису о своих наблюдениях после самоанализа: «Я обнаружил, и у себя тоже, то, что я был влюблен в мать и ревновал ее к отцу, и теперь я считаю это общим событием для всех людей в раннем детстве» Позже Фрейд разуверится в своей neurotica, и предполагая, что реальные события в жизни ребенка - в частности, взаимоотношения с родителями - становятся объектом фантазий, он создает новую теорию на мрачных руинах теории совращения. Впоследствии она получит название "эдипова комплекса". Детям психоаналитиков приходится тяжко. По просьбе Фрейда Макс Граф, юрист и как положено выходец из богемской еврейской семьи самым тщательным образом следил за всеми словами и жестами сына, имевшими отношение к его сексуальному развитию, и регулярно сообщал о своих наблюдениях доктору, который, по мнению благопристойных венских обывателей, «в любой вещи видел секс». Молодой врач-практикант Фриц Виттельс так описывает этот процесс:
«Сначала сын вынужден признавать, что испытывает эротические ощущения во время дефекации. Потом он должен говорить отцу, что у него на уме, когда по пути в школу видит испражняющуюся лошадь. Можно считать, что ему действительно повезло, если он доживает до возраста, в котором может признаться, что ему приснилось, как он насилует мать».
"Меня практически считают маньяком, а я совершенно точно знаю, что прикоснулся к одному из величайших секретов природы"
З.Фрейд. (из письма В. Флису )
Пациентам тоже приходилось не сладко. Фраза "оговорка по Фрейду!" - становиться устойчивым выражением благодаря "Психопатология обыденной жизни", над которой Фрейд работает параллельно с историей о Доре, опубликованная лишь в 1905 году, связанной с некоторыми частными событиями в богатой буржуазной семье… Это о ней Фрейд писал Флису, что случай "легко открылся" его отмычками. В этом очерке Фрейд впервые подробно и открыто описывает процесс психоанализа. Родители девушки настояли, чтобы та направилась к Фрейду после того, как обнаружили черновик записки о самоубийстве - оставленной на письменном столе, где они не могли ее не заметить. Когда Фрейд увидел ее, она кашляла и хрипела. Он решил, что девушка страдает от истерии, и предложил психоанализ, что дало ему возможность перетрясти всех скелетов в шкафах её семейства, точнее двух семейств, в целях врачебной этике названных семейством Доры и семейством К. Семейства были настолько близки друг к другу, что Дора, была "почти матерью", для детей другого семейства, являлась поверенной сердечных тайн госпожи К. с которой даже спала в одной спальне. Также ей было известно, о связи госпожи К. и её собственного отца, страдавшего от приступов сифилиса. Драма разыгралась, когда господин К. устроил так, что оказался наедине с четырнадцатилетней Дорой, схватил ее и поцеловал. Фрейд, восстанавливая события после рассказа Доры, решил, что "во время страстного объятия мужчины она чувствовала, не только поцелуй на своих губах, но и давление его эрегированного члена". Как бы там ни было, Дора почувствовала отвращение и убежала. Через два года господин К. повторил попытку и "сделал известное предложение" Доре, добавив, что не может "ничего получить от своей жены". Она дала ему пощечину, а потом рассказала обо всем матери. Припертый к стенке отцом Доры господин К., до этого успешно сожительствовавший со своей гувернанткой свалил все на детские фантазии, заметив при этом, что видел, как девочка читает книгу "Физиология любви". В истории есть и скрытые течения - служанка отца Доры была тайно влюблена в него и пыталась настроить девочку против конкурентки в лице госпожи К. «Варясь» в такой истории голова пойдет кругом у кого угодно, не то, что у ребенка. Дора решила, что ее "отдали господину К. в качестве платы за то, что он закрывал глаза на отношения между своей женой и ее отцом", но Фрейд не придавал значения этим горьким чувствам и достал «свои отмычки». Дора была для него всего лишь невротичкой, судьба которой уже давно была предопределена, причем не поцелуями господина К. Фрейд уподобляется писателю, который не только убежден в том, что за его рассказом стоят реальные факты, но и утверждает, что все произведение - чистая правда. Выводы, к которым он приходит, фантастичны. Анализ перешел к нервическому кашлю Доры. Девушка рассказала Фрейду, что госпожа К. любит ее отца только потому, что он "человек со средствами". Фрейд решил, что за этой фразой кроется обратное. Ее отец - "мужчина без средств". Это могло означать только одну вещь, очевидно, связанную с сексом, - он был импотентом. Дора согласилась с Фрейдом. Как мог импотент иметь связь с любовницей? Фрейд в результате анализа пришел, как это часто бывало, к идее орального секса, о котором Дора была хорошо осведомлена. Фрейд заявил, что зуд в горле и кашель - это бессознательные продукты фантазии Доры об оральном сексе между ее отцом и его любовницей. Всему виной любовь, которую она испытывает к господину К. и бессмысленно это отрицать! Доре приснился горящий дом, отец у кровати, шкатулка с драгоценностями, которую ее мать хотела спасти от пожара. Фрейд нашел во сне связь с ночным недержанием мочи и гениталиями Доры (шкатулка), а также детской мастурбацией, которая и вызвала недержание. За сном скрывалось желание, чтобы отец спас ее от искушения в ситуации с господином К, как когда-то в детстве он спас ее от мочеиспускания в постель. В основе ее истерии была детская мастурбация, связанная с ночным недержанием, влагалищными выделениями и отвращением к самой себе. 31 декабря 1900 года Дора отказалась от анализа. Она попрощалась с Фрейдом, пожелала ему счастливого Нового года и навсегда покинула его кабинет. Вот собственно и вся великая наука о психоанализе, по собственному, достаточно меткому, замечанию его основателя - это фантазирование. Причем, судя по всему просто фантазирование не подойдет, оно должно быть как можно более извращенным и порнографичным. В письмах Вильгельму Флису 1897-1898 годов говорится о "решительном протаптывании тропы в дрекологии" - это слово он образует от немецкого "Dreck", что означает "грязь".
Фрейд сорвал покров, наброшенный просвещенческим оптимизмом на бездонный мрак человеческой природы, и с тех пор психотерапия в той или иной форме не покладая рук трудится над разоблачением обширной области тьмы, которую сам я назвал <тенью> человека.
Карл Густав Юнг "Дух Меркурий"
Первое откровение 17 декабря 1896 года: "Поверишь ли ты, но нежелание пить пиво и бриться объясняется воспоминанием, в котором няня сидит podice nudo [с оголенными ягодицами] в неглубоком тазу с пивом, чтобы ее лизали и так далее?" 3 января 1897 года рассказ идет о кузине Флиса и фелляции, когда кузина Флиса фрейлейн Г. де Б. страдала от экземы вокруг рты, то Фрейд тут же решил, что в детстве отец принуждал её к фелляции. А когда она пыталась сопротивляться такой версии «пригрозил, что отправлю ее назад. В процессе лечения я убедился, что она уже практически верит в это, хотя и отказывается признавать!». Нетрудно заметить, что Фрейд все лишь навязчиво убеждал пациентку в собственной теории. 12 января он просит друга: «недавно я обнаружил, что могу с полной уверенностью объяснить приступ пациента, напоминающий эпилепсию, тем, что няня так использовала с ним свой язык … Ты не мог бы попытаться найти случай детских конвульсий, происхождение которых можно проследить до … пальцев в анусе?» Неудивительно, что у Фрейда была репутация «этого единственного в своем роде ученого, над которым насмехалась вся Вена», книгу "Сексуальная психопатия" англичане запретили как "грязную книжонку с континента", когда сооснователь Лондонского психоаналитического общества Дэвид Эдер дошел в своем выступлении перед девятью неврологами до темы секса, последние в полном составе вышли из зала. И хотя у Эдера он описан как случай массовой истерии аудитории, реакция весьма показательна. Фрейд жаловался Юнгу по поводу беспощадной Вены, "где, как вы знаете, меня систематически игнорируют коллеги и периодически смешивают с грязью какие-нибудь писаки". Перед поездкой в Америку он вполне заслуженно опасался, что «нас могут очень скоро вывалять в грязи, как только обнаружат сексуальную подоплеку нашей психологии». Это опасение совершенно не мешало ему валять в грязи сознание окружающих его людей теориями, где для человека с нормальным мировоззрением все перевёрнуто с ног на голову. По Фрейду «большинство людей "были бы гораздо здоровее, если бы они могли быть ХУЖЕ", "неудовольствие" - это обратная сторона "удовольствия", указывающего на конфликт между желанием и потребностью подавлять его. Когда двое его сыновей сидели в окопах Галиции возле русского фронта. Фрейду не раз снилось, что их убивают, и он трактовал это как скрытое желание избавиться от детей, поскольку завидует их молодости. Он рассуждает, в чем же его истинное призвание: в свежевании животных или пытках над людьми - то есть зоология это или медицина, имея в виду, что очевидное желание помогать больным - это способ скрыть от себя подсознательное желание делать обратное. Фрейд не возражал против такого упрощенного толкования: за каждым добрым врачом прячется садист, за каждой балериной эксбиционистка и т.д. В его концепциях все хорошие поступки представляются в отрицательном свете, а извращения как подавленные склонности нормального ребенка. При таком мировоззрении нет места подвигу, поступок Александра Матросова абсурден через призму подавленных сексуальных устремлений и образа закрытой собой вражеской амбразуры. Эти концепции-тараканы из головы Фрейда надёжно поселились в головах сначала близких коллег: на конференции в августе 1930 года основатель международной ассоциации Ференци сделает доклад о том, что "даже дети респектабельных и благородных пуританских семей оказываются жертвами настоящего изнасилования гораздо чаще, чем кто-либо отваживался предположить", а потом большей части практикующих психоаналитиков в виде движения по «восстановлению памяти» прокатившаяся в 70-80 годах. Когда в США и в меньшей степени в Европе восстал призрак теории совращения, появилась новая жертва: обычно женщина, которая в детстве подвергалась совращению и подавила память об этом, но пройдя курс "лечения" вспоминала. Стали утверждать, что инцест происходит повсеместно, и находить этому подтверждения в судах. Обвинители отцов считают "восстановленную память" реальной и значимой. В Америке эти проблемы начинают занимать большую часть практики психоаналитиков. А на лондонской конференции 1994 года, посвященной вопросу восстановленных воспоминаний, касающихся совращения малолетних, тараканы переползли в головы группы протестующих женщин, которые раздавали всем брошюрки с критикой "синдрома фальшивой памяти", "термина, который изобрели мужчины, чтобы опровергнуть обвинения в свой адрес в совращении своих детей». Т.е. психоанализ жив, также как история «Доры» с её аргументацией и контраргументацией. На этом описание основателя психоанализа можно было бы закончить, если бы не вопрос, адресованный Фрейдом Юнгу по прибытию в Нью-Йорк:
"Неужели они не знают, что мы везем им чуму?"
Часть II «Эго»
Этот вопрос перестаёт делать из Фрейда заблудившегося в дебрях умственных конструкций фантазера и накокаиненного чудака, волею судеб закончившего жизнь не в психиатрической лечебнице, а основателем оставившей заметный след интеллектуальной теории, и задаёт другой: насколько его образ соответствует представляемому? В этом очень трудно разобраться "История психоанализа тщательно выхолощена" согласно недавнему утверждению профессора Эдварда Тиммса, так как ее "пишут те, кто лично заинтересован в укреплении репутации Фрейда". Большая часть материалов храниться в неизданных архивах, доступ к которым закрыт. И это тем более странно, так как в биографии Фрейда всё возможное грязное бельё давно вывешено на обозрение публики. Известно, что он чуть не расплакался от одиночества в первой поездке во Францию, а при поездке в Америку в компании Юнга и Ференци не сдержал позыва и намочил брюки, восхищаясь видом высоких гор Нью-Джерси, что анонимным пациентом с фантазиями о мастурбации своему отцу, описанным его дочерью Анной в статье "Фантазии и мечты о битье" является она сама (а её фантазии о битье Фрейд опишет в письме Лу Саломе, кстати, через полгода после написания этой статьи доктор Анна Фрейд отправиться «исцелять»(!) страждущих.) Благодаря британскому историку Питеру Суэйлсу стало известно, что Фрейд сожительствовал с сестрой собственной жены Минной и та, забеременев, сделала в 1900 году аборт. Что еще можно закрыть в архивах по соображением этики?
Нужно начать с того, что Фрейд, будучи выходцем из небогатой семьи учился на деньги двух ЧАСТНЫХ еврейских фондов, предоставивших свои стипендии в 1878 и 1879 годах. Его бы ждала скромная карьера врача, лечащего электричеством "тысячи замечательных форм" неврастении, погружая пациентов в деревянные ванны, оборудованные пультами с переключателями, лампочками, и электродами со щетками на конце. Это покорное ожидание судьбы прозвучит в его письме Марте: «все время … я буду проводить в больнице и по примеру goyim скромно трудиться, набираясь опыта и оказывая помощь любому страждущему …». Но скромно трудиться и оказывать помощь «по примеру goyim» не для Фрейда, далее в его письмах сожалеется, что он не гений, и поэтому он отправляется к Шарко, которого считал своим героем. На чьи деньги на этот раз неизвестно, ибо вряд ли это было дешевым удовольствием? На лекции самого высокооплачиваемого невролога Европы приходили не только врачи и студенты, но и политики и актеры. Лекции были скорее медицинскими театральными представлениями: прикосновения к руке или ноге было достаточно, чтобы пациентки погружались в транс. При звуках гонга они впадали в каталепсию и не могли двигаться. Однажды в гонг случайно ударили во время бала для пациентов, и те застыли на месте. От прикосновения к мышце конечности шевелились. Одно слово, и женщина падала на пол, исходя криками. Все это давало такому веселому тирану, как Шарко, прекрасный драматический фон для достижения еще большей популярности, и несомненно, привлекало Фрейда, который вскоре становится частью окружения своего руководителя. Своей необычностью гипноз привлекал многих: увлекшись им, доктор Артур Шницлер предложил пациенту убить себя, и тот на следующий день послушно набросился на врача с ножом для разрезания конвертов. При этом никто не мог объяснить, что собой представляет «гипноз», название которому придумал шотландский врач Джеймс Брейд в 1842 году. С подачи венского Антона Месмера, жившего в конце восемнадцатого века считалось, что от гипнотизера гипнотизируемому передаются невидимые флюиды - "животный магнетизм" и "магнетический сон", который периодически вызывал интерес науки. В частности, в Англии существовало Общество парапсихологических исследований, основанное в 1882 году представителями науки и церкви, куда входили Шарко, Юнг и еще с десяток известных личностей типа Льюиса Кэрролла или его президента - физика Джона Уильяма Стретта, третьего барона Рэлей, женатого на сестре премьер министра Англии Артура Джеймса Бэльфора, автора «Бэльфорской декларации». В 1911 году Фрейд получил также приглашение стать его "членом-корреспондентом". В статье "Бессознательное в психоанализе" Фрейд как раз пытается дать объяснение этому «ОНО», невидимо определяющее поступки человека помимо его сознательной воли, как на сеансах Шарко.
Хотя Фрейд уделял телепатии не слишком много внимания, но он определенно интересовался ей после возвращении из Америки осенью 1909 года, что видно из переписки с Ференци, который вероятно и увлек Фрейда в оккультную область, по крайней мере в соприкасающиеся с нею сферы, "передачу мыслей", или телепатию. По замечанию автора книги о Фрейде, Пола Ферриса: «их переписка стала очень странной. Что-то во Фрейде хотело верить в невероятное». Возможно этому поспособствовал феномен молодого Вольфа Мессинга, с которым Фрейд успел встретиться, когда тот еще был ребенком. Отец Мессинга прочил сына в раввины и даже подговорил «бродягу огромного роста с безумными глазами … выступить в роли "пророка", … вечером, когда окончательно стемнело, он послал Вольфа в лавку за папиросами. Мальчик бегом бежал обратно и, когда уже был возле калитки, с крыльца прогремел чудовищный бас. Вольф поднял глаза и остолбенел: огромный человек в белых одеждах обращался к нему. "Сын мой! Я послан тебе свыше предречь будущее твое служение Богу. Иди в ешибот. Богу будет угодна твоя молитва!" И мальчик лишился чувств. Наверное, Мессинг стал бы раввином, если бы случайно возле трактира не увидел... знакомую огромную фигуру и не услышал громовой голос... Мальчик понял, что отец обманул его. Потрясенный, он решил бежать куда угодно» По пути в Берлин с ним случилась та известная история, когда молодой Мессинг вручил контролёру клочок бумаги вместо билета после чего контролер произнес: "Странный мальчик. Билет есть, а едет под лавкой. Вылезай, Берлин через два часа". В Берлине упавший в голодный обморок Мессинг был доставлен в морг, где выяснилось, что его организм может впадать в состояние каталепсии. "Да вы медиум, друг мой!" - сказал очнувшемуся подростку главный врач профессор Абель и забрал мальчика домой для опытов. Дома выяснилось, что помимо каталепсии мальчик может читать чужие мысли, находить спрятанные предметы. В это время он и встретился с двумя тогдашними знаменитостями - Альбертом Эйнштейном и Зигмундом Фрейдом. По воспоминаниям Вольфа Мессинга: «Фрейд предложил приступить сразу к опытам. Он и стал моим индуктором. До сих пор помню его мысленное приказание: подойти к туалетному столику, взять пинцет и, вернувшись к Эйнштейну… выщипнуть из его великолепных пышных усов три волоска. Взяв пинцет, я подошел к великому ученому и, извинившись, сообщил ему, что хочет от меня его ученый друг. Эйнштейн улыбнулся и подставил мне щеку… Второе задание было проще: подать Эйнштейну его скрипку и попросить его поиграть на ней. Я выполнил и это безмолвное приказание Фрейда. Эйнштейн засмеялся, взял смычок и заиграл. Вечер прошел непринужденно-весело, хотя я был и не совсем равным собеседником: ведь мне было в ту пору 16 лет.»
Своему биографу Джонсу о пристрастии к телепатии Фрейд советовал: «Спокойно отвечайте, что мое обращение к телепатии является моим личным делом, точно таким же, как то, что я еврей, что я страстный курильщик и многое другое, и что телепатия, по сути, не имеет никакого отношения к психоанализу». Помимо интереса к телепатии Фрейд с детства увлекался тайными обществами, еще в детстве создав со своим одноклассником Эдуардом Зильберштейном тайное научно общество под названием «Асаdemia Castellana» («Испанская академия»), изучая новеллы Сервантеса и взяв себе посвященческие имена Сципион и Берганса из его же произведения. Произведения Сервантеса действительно часто приводятся как образец алхимических аллегорий и герметических иносказаний, но кто подтолкнул к этому детей неизвестно. Позже Фрейд вступил в еврейскую либеральную студенческую ассоциацию, составив компанию Виктору Адлеру, Теодору Герцлю, Густаву Малеру и Герману Бару. Таким образом, в начале 70-х годов девятнадцатого столетия бок о бок оказались будущие создатели и руководители социал-демократии, сионизма и психоанализа, новаторы музыки и литературы, а также те, на кого легла ответственность за пангерманский национализм, а родиной всех этих течений стала Вена. При этом:
«… ярая ненависть пангерманистов к славянским национальностям - ненависть, которая
прочно утвердилась задолго до того, как движение стало антисемитским, и которая одобрялась его еврейскими участниками»
Анна Харендт «Истоки тоталитаризма»
За научным званием Фрейда также стоит невидимое прожектерство: представление к профессорскому званию неоднократно отклонялось, пролоббировать его не удавалось пока жена дипломата баронесса Мария фон Ферстель не выменяла положительное решение вопроса на приглянувшуюся министру фон Хартелю картину, после чего тот отправил бумаги на подпись императору. За кадром остаётся с чего бы баронессе так хлопотать - министр он же какую попало живопись, поди, бы не взял и пришлось ей раскошеливаться.
В общем же, как мне сейчас помнится, Фрейда-человека не любили. Он был желчен, беспощадно критичен, мог незаслуженно унизить человека…
Вольф Мессинг
Случай, описанный в книге Л. Флем «Повседневная жизнь Фрейда и его пациентов» показывает настоящий источник популярности «герра доктора». Абрам Кардинер, приехавший в 1921 году к Фрейду на обучение и сказавший хозяину дома, чьим постояльцем он стал, что он врач и коллега профессора Фрейда, немало того хозяина этим именем удивил. Хозяин дома никогда не слышал о таком профессоре и выразил свое крайнее удивление, поскольку его зять, будучи гинекологом и профессором, ничего не говорил ему о Фрейде. О нем не знали не только врачи, но и простые венцы, далекие от науки и медицины. Зато позже, при встрече на замечание Абрама Кардинера: «Я никак не могу совместить в своей голове ваш образ, тот, что я вижу здесь, в этой комнате, с образом человека, написавшего все эти замечательные книги», профессор Фрейд ответил: «Лакей никогда не видит в своем господине великого человека». Хотя перед этим «великого человека» Абраму Кардинеру удалось отыскать только лишь благодаря пометке в записной книжке хозяина дома, где тот остановился на постой: «Фрейд Зигмунд, Берггассе, дом 19», и который был ему знаком исключительно как масон еврейской ложи «Б'най Брит» (Сыны Завета) в которую оба входили.
Действительно, в 1895 году Фрейд был посвящен в австрийское отделение ложи - «Wien» («Вена») со штаб-квартирой на Университетской улице, в двух шагах от его дома. В течение двадцати пяти лет дважды в месяц, вечером по вторникам, он посещал собрания ложи вплоть до 1923 года, когда у него обнаружили рак челюсти. Фрейд был одним из активных членов этой организации, также принявшим участие в создании новой ложи. Члены «Б'най Брит» были его первой аудиторией, перед которой он излагал свои новые теории, а по-другой версии, наоборот, там их и получал. Во всяком случае, исследователь Давид Малькам писал, что "Фрейд всегда оставался признательным «Б'най Бриту» за то, что только благодаря этой организации ему удалось поставить ногу в стремя и начать широко обсуждать тему, казавшуюся в ту эпоху скандальной." Правда может оказаться где-то посередине: получал, обрабатывал и представлял на обозрение членов ложи то, что впоследствии сам назовет «чумой». По мнению профессора Кевина Макдональда в Соединенных Штатах, ко второму десятилетию двадцатого века Фрейд четко ассоциировался с движением за сексуальную свободу.
Сексуальная мораль в глазах общества - и в наибольшей степени американского общества - кажется мне отвратительной. Я выступаю за гораздо более свободную сексуальную жизнь.
З.Фрейд
К концу 1908 года его психологические труды (их нужно отличать от неврологических) насчитывали двадцать шесть статей и семь книг или исследований размером с книгу, где личность человека рассматривалась с сексуальной точки зрения. Фрейд внес большой вклад в процесс постепенного распространения "запретных" мыслей и языка в печати: сначала в книгах, затем в менее радикальных журналах и газетах. В статье под названием "'Цивилизованная' сексуальная мораль и современные нервные заболевания" с горечью говорится о том, какие ограничения брак накладывает на сексуальную свободу "удовлетворительные половые сношения" происходят лишь в течение первых нескольких лет, после чего брак "становится неудачей в том смысле, что не дает обещанного удовлетворения сексуальных потребностей. Другая статья представляет собой мрачный рассказ о том, как человечество боролось с половым желанием до тех пор, пока просвещение двадцатого столетия не сделало нас немного терпимее, дав возможность раскрепоститься. Отмечая, что «некоторые студенты ищут в его лекциях порнографию», (чем они, по сути, и являлись), он по субботним вечерам читал лекции небольшим, иногда меньше десятка людей, аудиториям учеников и аспирантов. Откуда идеи расходились подобно кругам от камня, брошенного в стоячую воду. Вернувшись из Америки Фрейд оставил позади ядро обращенных в новую веру, которым понадобится не более двух лет, чтобы стать самыми активными и преуспевающими новыми психиатрами Америки. К 1910 году они уже публично представлялись "психоаналитиками", а на следующий год с одобрения Фрейда и европейских коллег Брилл и его единомышленники организовали Нью-йоркское психоаналитическое общество, которое до сих пор стоит во главе фрейдистского движения в Америке. При этом Э. Джонса, видного распространителя идеи психоанализа открыто обвинили в том, что он советовал людям мастурбировать, посылал молодых мужчин к проституткам, а женщинам рекомендовал заниматься развратом, издаваемый им в Канаде журнал был официально запрещен. Как отмечал К. Юнг: любой, кто знаком с теорией Фрейда, "буквально вкусил райский плод". "Я уже не сомневаюсь в правоте вашей [сексуальной] теории… будущее принадлежит нам и нашим взглядам, а также тем, кто моложе» - пишет он после их первой встречи. Фрейд непременно откликнулся: «Если я Моисей, то вы будете тем, кто, подобно Иешуа Навину, доберется до земли обетованной психоанализа и покорит ее, тогда как я лишь узрел ее в дали». В то время как священник Павел Флоренский писал, что есть «внутренние слои жизни... которым надлежит быть сокровенными даже от самого “Я”. Таков по преимуществу пол», Фрейд и Юнг придерживались другой точки зрения. Общий враг масонских корней Фрейда и розекрейцеровских Юнга в лице христианства также обусловил их союз:
"Этическая проблема сексуальной свободы поистине необозрима и достойна усилий всех честных ученых. Две тысячи лет христианства должны получить равноценную замену [в виде столь же мощного массового движения]".
Д-р К. Г. Юнг д-ру З. Фрейду
"Я не знаю... никого более способного и желающего сделать так много для этого дела, чем вы".
Д-р З. Фрейд д-ру К. Г. Юнгу
Кульминацией их отношений стало официальное объявление Фрейдом Юнга своим "наследником и крон-принцем". Как вспоминал Фрейд в своем письме Юнгу в следующем месяце, "Я официально принял тебя как старшего сына и помазал тебя in partibus infidelium [в областях неверующих]". Как заметил сам «крон-принц»: Фрейд потерял Бога и заменил его другим привлекательным образом - сексом. От Ференци последует предложение организовать международную ассоциацию, которая будет управляться из Цюриха новым президентом, Юнгом. Его пожизненная власть будет диктаторской и даст ему право подвергнуть цензуре любую статью или лекцию психоаналитиков. Выдающийся экспериментальный психолог из Колумбийского университета, Роберт Вудворт сравнил фрейдовский психоанализ с "опасной религией", а Джон Уотсон, впоследствии совершивший в американской психологии "бихевиористскую" революцию, называл его "новым культом". Вся конструкция психоаналитического кружка больше напоминала какую-то анти-церковь со своими анти-таинствами.
К примеру, теория совращения имела массу ограничений. По Фрейду, чтобы вызвать невроз, совращение должно произойти у детей, которые еще не владеют долговременной памятью, и психологическая травма оказывается у них в подсознании, достать из подсознания факт этого самого совращения по силам естественно только психоаналитику. Тут Фрейд использует аргумент "священной тайны", заключающийся в том, что только тот, кто проводит анализ, получает "чувство окончательной убежденности". Все остальные неспособны на это: «печально, но факт - если вы не аналитик, вы не в состоянии понять это». Макс Граф, который, подобно многим другим, был изгнан из движения как "еретик" (это слово Фрейд применил в 1924 г. по отношению к Адлеру и Юнгу), показал как сильно те психологические вечера по средам напоминали сходку сектантов: Собрания проходили согласно определенному ритуалу. Сперва, одному из членов общества надлежало представить статью.... После пятнадцатиминутного общения начиналось обсуждение. Последнее и решающее слово всегда произносил сам Фрейд. В той комнате царила атмосфера создания религии. Фрейд был ее пророком, показавшим несостоятельность господствовавших дотоле методов психологического исследования. Его ученики - все как один вдохновленные и преданные - были его апостолами... Фрейд был серьезен и строго спрашивал со своих учеников; он не допускал никаких отклонений от своих ортодоксальных учений. Фриц Виттельс, вступивший в кружок несколько лет спустя, говорил, что Фрейд не хотел, чтобы с ним спорили. Ему был нужен "калейдоскоп с зеркалами, умножающими изображение, которое он им дает". Согласно Уэбстеру, Фрейд вполне сознательно был "мессианской" фигурой и относился к психоанализу как к "мессианскому культу" или как к "преимущественно религии", которую "нужно принимать как таковую". Религиозный или культовый характер социальной структуры взаимодействия в рамках психоаналитического движения с момента его зарождения комментировался социологом Георгом Вейцем, отметившим, что социальной организацией движения были: "групповой элитизм и чувство исключительности, сочетавшиеся с предельной подозрительностью и враждебностью по отношению ко внешнему миру; эсхатологическое восприятие реальности, которое делало верность группе необходимым условием для религиозного обращения; и, что более важно, преувеличенное поклонение перед основателем, выходящее за рамки обычной научной авторитарности". Большой знаток Дарвина и Фрейда, Фрэнк Саллоуэй замечает: "Немногие научные теории могли бы сравниться с психоаналитическим движением по части обилия признаков культа и воинственности, а также всепроникающего присутствия религиозной ауры". Он приходит к выводу, что "такая дисциплина как психоанализ, которая постоянно вызывала у своих приверженцев заметный религиозный пыл, становилась все более похожей на религию и в своей социальной организации и у нее появилось свое собственное "светское духовенство в виде целителей души". Процесс исповедания в нем заменен сеансами психоанализа, где вместо отпущения грехов нужно будить «самых страшных демонов, притаившихся в глубине человеческой души». Среди последователей было даже открытое желание трансформировать психоанализ в своего рода религиозное движение, но это не нашло поддержки у Фрейда. Хотя К.Г. Юнг был согласен с тем, что противники направляли свой критицизм против того, что действительно "имеет все черты религии". Критики психоанализа того времени утверждали, что психоаналитическое движение было скорее мистической сектой или культом, тайным обществом со степенями посвящения (как у масонов), нежели медицинской или научной программой. И они были недалеки от истины: летом 1912 года после отлучения Адлера и его теории «стремления к власти» между Эрнестом Джонсом и Шандором Ференци возникла идея создания «тайного совета», составленного из «старой гвардии» психоаналитиков, способных взять на себя ответственную, но благородную миссию - отстаивать идеи Фрейда и защищать догматическую сексуальную теорию от возможных ересей. «Тайный комитет», в состав которого наряду с Фрейдом вошли Карл Абрахам, Эрнест Джонс, Отто Ранк (Розенфельд), Ганс Закс, Шандор Ференци, Анна Фрейд и Лу Андреас-Саломе впервые собрался в полном составе летом 1913 года. Основатель психоанализа подарил его участникам по античной греческой гемме, которые они оправили в золотые кольца. Фрейд уже носил такое кольцо, на гемме которого была изображена голова Юпитера. Тут уж все аналогии с масонскими перстнями и степенями посвящения налицо.
Еще один обладатель перстня и член «тайного совета» внучка Наполеона, последняя из рода Бонапартов - Мария Бонапарт отметилась тем, что в присутствии гестапо забрала двести восемьдесят четыре письма переписки Фрейда и Вильгельма Флисса из банка Ротшильда в Вене и передала в представительство Дании в Париже. Кстати, по книге П. Ферриса «знаменитые письма» были изъяты не из банка, а из сейфа Ротшильдов. Возможно это лишь ошибка перевода, но, если они действительно хранились в собственном сейфе Ротшильда, то это как минимум показывает пристальное внимание последнего к развитию психоанализа, который эти письма иллюстрируют. В этих письмах Фрейд, в приватных беседах любящий сравнивать себя с Фаустом упрекает Флисса: «Демон! Почему ты мне не пишешь? Как у тебя дела? Неужто тебе больше не интересно то, чем я занимаюсь?». Заметно, что в этих письмах «Флис был авторитетом, а Фрейд - просителем», ожидая одобрения «берлинского мудреца» каждой своей новой мысли. Именно совместно с Флиссом формируется даже не религия, а такое введённое в массы мироощущение человеком себя, которое станет по сути самым деструктивным социальным нововведением прошлого столетия.
«Психоаналитическая доктрина, способна изменить мир. Благодаря ей был посеян дух недоверия, подозрения к скрытым сторонам души, позволивший их разоблачить. Этот дух, однажды пробудившись, никогда не исчезнет. Он пронизывает всю жизнь, подрывает ее наивность, лишает ее пафоса, свойственного незнанию».
Т. Манн
Продолжение
Одним из мотивов, возможно, было желание избавиться от сомнений по поводу того, что Якоб сделал или не сделал. 15 октября 1897 года Фрейд пишет своему ближайшему другу Вильгельму Флису о своих наблюдениях после самоанализа: «Я обнаружил, и у себя тоже, то, что я был влюблен в мать и ревновал ее к отцу, и теперь я считаю это общим событием для всех людей в раннем детстве» Позже Фрейд разуверится в своей neurotica, и предполагая, что реальные события в жизни ребенка - в частности, взаимоотношения с родителями - становятся объектом фантазий, он создает новую теорию на мрачных руинах теории совращения. Впоследствии она получит название "эдипова комплекса". Детям психоаналитиков приходится тяжко. По просьбе Фрейда Макс Граф, юрист и как положено выходец из богемской еврейской семьи самым тщательным образом следил за всеми словами и жестами сына, имевшими отношение к его сексуальному развитию, и регулярно сообщал о своих наблюдениях доктору, который, по мнению благопристойных венских обывателей, «в любой вещи видел секс». Молодой врач-практикант Фриц Виттельс так описывает этот процесс:
«Сначала сын вынужден признавать, что испытывает эротические ощущения во время дефекации. Потом он должен говорить отцу, что у него на уме, когда по пути в школу видит испражняющуюся лошадь. Можно считать, что ему действительно повезло, если он доживает до возраста, в котором может признаться, что ему приснилось, как он насилует мать».
"Меня практически считают маньяком, а я совершенно точно знаю, что прикоснулся к одному из величайших секретов природы"
З.Фрейд. (из письма В. Флису )
Пациентам тоже приходилось не сладко. Фраза "оговорка по Фрейду!" - становиться устойчивым выражением благодаря "Психопатология обыденной жизни", над которой Фрейд работает параллельно с историей о Доре, опубликованная лишь в 1905 году, связанной с некоторыми частными событиями в богатой буржуазной семье… Это о ней Фрейд писал Флису, что случай "легко открылся" его отмычками. В этом очерке Фрейд впервые подробно и открыто описывает процесс психоанализа. Родители девушки настояли, чтобы та направилась к Фрейду после того, как обнаружили черновик записки о самоубийстве - оставленной на письменном столе, где они не могли ее не заметить. Когда Фрейд увидел ее, она кашляла и хрипела. Он решил, что девушка страдает от истерии, и предложил психоанализ, что дало ему возможность перетрясти всех скелетов в шкафах её семейства, точнее двух семейств, в целях врачебной этике названных семейством Доры и семейством К. Семейства были настолько близки друг к другу, что Дора, была "почти матерью", для детей другого семейства, являлась поверенной сердечных тайн госпожи К. с которой даже спала в одной спальне. Также ей было известно, о связи госпожи К. и её собственного отца, страдавшего от приступов сифилиса. Драма разыгралась, когда господин К. устроил так, что оказался наедине с четырнадцатилетней Дорой, схватил ее и поцеловал. Фрейд, восстанавливая события после рассказа Доры, решил, что "во время страстного объятия мужчины она чувствовала, не только поцелуй на своих губах, но и давление его эрегированного члена". Как бы там ни было, Дора почувствовала отвращение и убежала. Через два года господин К. повторил попытку и "сделал известное предложение" Доре, добавив, что не может "ничего получить от своей жены". Она дала ему пощечину, а потом рассказала обо всем матери. Припертый к стенке отцом Доры господин К., до этого успешно сожительствовавший со своей гувернанткой свалил все на детские фантазии, заметив при этом, что видел, как девочка читает книгу "Физиология любви". В истории есть и скрытые течения - служанка отца Доры была тайно влюблена в него и пыталась настроить девочку против конкурентки в лице госпожи К. «Варясь» в такой истории голова пойдет кругом у кого угодно, не то, что у ребенка. Дора решила, что ее "отдали господину К. в качестве платы за то, что он закрывал глаза на отношения между своей женой и ее отцом", но Фрейд не придавал значения этим горьким чувствам и достал «свои отмычки». Дора была для него всего лишь невротичкой, судьба которой уже давно была предопределена, причем не поцелуями господина К. Фрейд уподобляется писателю, который не только убежден в том, что за его рассказом стоят реальные факты, но и утверждает, что все произведение - чистая правда. Выводы, к которым он приходит, фантастичны. Анализ перешел к нервическому кашлю Доры. Девушка рассказала Фрейду, что госпожа К. любит ее отца только потому, что он "человек со средствами". Фрейд решил, что за этой фразой кроется обратное. Ее отец - "мужчина без средств". Это могло означать только одну вещь, очевидно, связанную с сексом, - он был импотентом. Дора согласилась с Фрейдом. Как мог импотент иметь связь с любовницей? Фрейд в результате анализа пришел, как это часто бывало, к идее орального секса, о котором Дора была хорошо осведомлена. Фрейд заявил, что зуд в горле и кашель - это бессознательные продукты фантазии Доры об оральном сексе между ее отцом и его любовницей. Всему виной любовь, которую она испытывает к господину К. и бессмысленно это отрицать! Доре приснился горящий дом, отец у кровати, шкатулка с драгоценностями, которую ее мать хотела спасти от пожара. Фрейд нашел во сне связь с ночным недержанием мочи и гениталиями Доры (шкатулка), а также детской мастурбацией, которая и вызвала недержание. За сном скрывалось желание, чтобы отец спас ее от искушения в ситуации с господином К, как когда-то в детстве он спас ее от мочеиспускания в постель. В основе ее истерии была детская мастурбация, связанная с ночным недержанием, влагалищными выделениями и отвращением к самой себе. 31 декабря 1900 года Дора отказалась от анализа. Она попрощалась с Фрейдом, пожелала ему счастливого Нового года и навсегда покинула его кабинет. Вот собственно и вся великая наука о психоанализе, по собственному, достаточно меткому, замечанию его основателя - это фантазирование. Причем, судя по всему просто фантазирование не подойдет, оно должно быть как можно более извращенным и порнографичным. В письмах Вильгельму Флису 1897-1898 годов говорится о "решительном протаптывании тропы в дрекологии" - это слово он образует от немецкого "Dreck", что означает "грязь".
Фрейд сорвал покров, наброшенный просвещенческим оптимизмом на бездонный мрак человеческой природы, и с тех пор психотерапия в той или иной форме не покладая рук трудится над разоблачением обширной области тьмы, которую сам я назвал <тенью> человека.
Карл Густав Юнг "Дух Меркурий"
Первое откровение 17 декабря 1896 года: "Поверишь ли ты, но нежелание пить пиво и бриться объясняется воспоминанием, в котором няня сидит podice nudo [с оголенными ягодицами] в неглубоком тазу с пивом, чтобы ее лизали и так далее?" 3 января 1897 года рассказ идет о кузине Флиса и фелляции, когда кузина Флиса фрейлейн Г. де Б. страдала от экземы вокруг рты, то Фрейд тут же решил, что в детстве отец принуждал её к фелляции. А когда она пыталась сопротивляться такой версии «пригрозил, что отправлю ее назад. В процессе лечения я убедился, что она уже практически верит в это, хотя и отказывается признавать!». Нетрудно заметить, что Фрейд все лишь навязчиво убеждал пациентку в собственной теории. 12 января он просит друга: «недавно я обнаружил, что могу с полной уверенностью объяснить приступ пациента, напоминающий эпилепсию, тем, что няня так использовала с ним свой язык … Ты не мог бы попытаться найти случай детских конвульсий, происхождение которых можно проследить до … пальцев в анусе?» Неудивительно, что у Фрейда была репутация «этого единственного в своем роде ученого, над которым насмехалась вся Вена», книгу "Сексуальная психопатия" англичане запретили как "грязную книжонку с континента", когда сооснователь Лондонского психоаналитического общества Дэвид Эдер дошел в своем выступлении перед девятью неврологами до темы секса, последние в полном составе вышли из зала. И хотя у Эдера он описан как случай массовой истерии аудитории, реакция весьма показательна. Фрейд жаловался Юнгу по поводу беспощадной Вены, "где, как вы знаете, меня систематически игнорируют коллеги и периодически смешивают с грязью какие-нибудь писаки". Перед поездкой в Америку он вполне заслуженно опасался, что «нас могут очень скоро вывалять в грязи, как только обнаружат сексуальную подоплеку нашей психологии». Это опасение совершенно не мешало ему валять в грязи сознание окружающих его людей теориями, где для человека с нормальным мировоззрением все перевёрнуто с ног на голову. По Фрейду «большинство людей "были бы гораздо здоровее, если бы они могли быть ХУЖЕ", "неудовольствие" - это обратная сторона "удовольствия", указывающего на конфликт между желанием и потребностью подавлять его. Когда двое его сыновей сидели в окопах Галиции возле русского фронта. Фрейду не раз снилось, что их убивают, и он трактовал это как скрытое желание избавиться от детей, поскольку завидует их молодости. Он рассуждает, в чем же его истинное призвание: в свежевании животных или пытках над людьми - то есть зоология это или медицина, имея в виду, что очевидное желание помогать больным - это способ скрыть от себя подсознательное желание делать обратное. Фрейд не возражал против такого упрощенного толкования: за каждым добрым врачом прячется садист, за каждой балериной эксбиционистка и т.д. В его концепциях все хорошие поступки представляются в отрицательном свете, а извращения как подавленные склонности нормального ребенка. При таком мировоззрении нет места подвигу, поступок Александра Матросова абсурден через призму подавленных сексуальных устремлений и образа закрытой собой вражеской амбразуры. Эти концепции-тараканы из головы Фрейда надёжно поселились в головах сначала близких коллег: на конференции в августе 1930 года основатель международной ассоциации Ференци сделает доклад о том, что "даже дети респектабельных и благородных пуританских семей оказываются жертвами настоящего изнасилования гораздо чаще, чем кто-либо отваживался предположить", а потом большей части практикующих психоаналитиков в виде движения по «восстановлению памяти» прокатившаяся в 70-80 годах. Когда в США и в меньшей степени в Европе восстал призрак теории совращения, появилась новая жертва: обычно женщина, которая в детстве подвергалась совращению и подавила память об этом, но пройдя курс "лечения" вспоминала. Стали утверждать, что инцест происходит повсеместно, и находить этому подтверждения в судах. Обвинители отцов считают "восстановленную память" реальной и значимой. В Америке эти проблемы начинают занимать большую часть практики психоаналитиков. А на лондонской конференции 1994 года, посвященной вопросу восстановленных воспоминаний, касающихся совращения малолетних, тараканы переползли в головы группы протестующих женщин, которые раздавали всем брошюрки с критикой "синдрома фальшивой памяти", "термина, который изобрели мужчины, чтобы опровергнуть обвинения в свой адрес в совращении своих детей». Т.е. психоанализ жив, также как история «Доры» с её аргументацией и контраргументацией. На этом описание основателя психоанализа можно было бы закончить, если бы не вопрос, адресованный Фрейдом Юнгу по прибытию в Нью-Йорк:
"Неужели они не знают, что мы везем им чуму?"
Часть II «Эго»
Этот вопрос перестаёт делать из Фрейда заблудившегося в дебрях умственных конструкций фантазера и накокаиненного чудака, волею судеб закончившего жизнь не в психиатрической лечебнице, а основателем оставившей заметный след интеллектуальной теории, и задаёт другой: насколько его образ соответствует представляемому? В этом очень трудно разобраться "История психоанализа тщательно выхолощена" согласно недавнему утверждению профессора Эдварда Тиммса, так как ее "пишут те, кто лично заинтересован в укреплении репутации Фрейда". Большая часть материалов храниться в неизданных архивах, доступ к которым закрыт. И это тем более странно, так как в биографии Фрейда всё возможное грязное бельё давно вывешено на обозрение публики. Известно, что он чуть не расплакался от одиночества в первой поездке во Францию, а при поездке в Америку в компании Юнга и Ференци не сдержал позыва и намочил брюки, восхищаясь видом высоких гор Нью-Джерси, что анонимным пациентом с фантазиями о мастурбации своему отцу, описанным его дочерью Анной в статье "Фантазии и мечты о битье" является она сама (а её фантазии о битье Фрейд опишет в письме Лу Саломе, кстати, через полгода после написания этой статьи доктор Анна Фрейд отправиться «исцелять»(!) страждущих.) Благодаря британскому историку Питеру Суэйлсу стало известно, что Фрейд сожительствовал с сестрой собственной жены Минной и та, забеременев, сделала в 1900 году аборт. Что еще можно закрыть в архивах по соображением этики?
Нужно начать с того, что Фрейд, будучи выходцем из небогатой семьи учился на деньги двух ЧАСТНЫХ еврейских фондов, предоставивших свои стипендии в 1878 и 1879 годах. Его бы ждала скромная карьера врача, лечащего электричеством "тысячи замечательных форм" неврастении, погружая пациентов в деревянные ванны, оборудованные пультами с переключателями, лампочками, и электродами со щетками на конце. Это покорное ожидание судьбы прозвучит в его письме Марте: «все время … я буду проводить в больнице и по примеру goyim скромно трудиться, набираясь опыта и оказывая помощь любому страждущему …». Но скромно трудиться и оказывать помощь «по примеру goyim» не для Фрейда, далее в его письмах сожалеется, что он не гений, и поэтому он отправляется к Шарко, которого считал своим героем. На чьи деньги на этот раз неизвестно, ибо вряд ли это было дешевым удовольствием? На лекции самого высокооплачиваемого невролога Европы приходили не только врачи и студенты, но и политики и актеры. Лекции были скорее медицинскими театральными представлениями: прикосновения к руке или ноге было достаточно, чтобы пациентки погружались в транс. При звуках гонга они впадали в каталепсию и не могли двигаться. Однажды в гонг случайно ударили во время бала для пациентов, и те застыли на месте. От прикосновения к мышце конечности шевелились. Одно слово, и женщина падала на пол, исходя криками. Все это давало такому веселому тирану, как Шарко, прекрасный драматический фон для достижения еще большей популярности, и несомненно, привлекало Фрейда, который вскоре становится частью окружения своего руководителя. Своей необычностью гипноз привлекал многих: увлекшись им, доктор Артур Шницлер предложил пациенту убить себя, и тот на следующий день послушно набросился на врача с ножом для разрезания конвертов. При этом никто не мог объяснить, что собой представляет «гипноз», название которому придумал шотландский врач Джеймс Брейд в 1842 году. С подачи венского Антона Месмера, жившего в конце восемнадцатого века считалось, что от гипнотизера гипнотизируемому передаются невидимые флюиды - "животный магнетизм" и "магнетический сон", который периодически вызывал интерес науки. В частности, в Англии существовало Общество парапсихологических исследований, основанное в 1882 году представителями науки и церкви, куда входили Шарко, Юнг и еще с десяток известных личностей типа Льюиса Кэрролла или его президента - физика Джона Уильяма Стретта, третьего барона Рэлей, женатого на сестре премьер министра Англии Артура Джеймса Бэльфора, автора «Бэльфорской декларации». В 1911 году Фрейд получил также приглашение стать его "членом-корреспондентом". В статье "Бессознательное в психоанализе" Фрейд как раз пытается дать объяснение этому «ОНО», невидимо определяющее поступки человека помимо его сознательной воли, как на сеансах Шарко.
Хотя Фрейд уделял телепатии не слишком много внимания, но он определенно интересовался ей после возвращении из Америки осенью 1909 года, что видно из переписки с Ференци, который вероятно и увлек Фрейда в оккультную область, по крайней мере в соприкасающиеся с нею сферы, "передачу мыслей", или телепатию. По замечанию автора книги о Фрейде, Пола Ферриса: «их переписка стала очень странной. Что-то во Фрейде хотело верить в невероятное». Возможно этому поспособствовал феномен молодого Вольфа Мессинга, с которым Фрейд успел встретиться, когда тот еще был ребенком. Отец Мессинга прочил сына в раввины и даже подговорил «бродягу огромного роста с безумными глазами … выступить в роли "пророка", … вечером, когда окончательно стемнело, он послал Вольфа в лавку за папиросами. Мальчик бегом бежал обратно и, когда уже был возле калитки, с крыльца прогремел чудовищный бас. Вольф поднял глаза и остолбенел: огромный человек в белых одеждах обращался к нему. "Сын мой! Я послан тебе свыше предречь будущее твое служение Богу. Иди в ешибот. Богу будет угодна твоя молитва!" И мальчик лишился чувств. Наверное, Мессинг стал бы раввином, если бы случайно возле трактира не увидел... знакомую огромную фигуру и не услышал громовой голос... Мальчик понял, что отец обманул его. Потрясенный, он решил бежать куда угодно» По пути в Берлин с ним случилась та известная история, когда молодой Мессинг вручил контролёру клочок бумаги вместо билета после чего контролер произнес: "Странный мальчик. Билет есть, а едет под лавкой. Вылезай, Берлин через два часа". В Берлине упавший в голодный обморок Мессинг был доставлен в морг, где выяснилось, что его организм может впадать в состояние каталепсии. "Да вы медиум, друг мой!" - сказал очнувшемуся подростку главный врач профессор Абель и забрал мальчика домой для опытов. Дома выяснилось, что помимо каталепсии мальчик может читать чужие мысли, находить спрятанные предметы. В это время он и встретился с двумя тогдашними знаменитостями - Альбертом Эйнштейном и Зигмундом Фрейдом. По воспоминаниям Вольфа Мессинга: «Фрейд предложил приступить сразу к опытам. Он и стал моим индуктором. До сих пор помню его мысленное приказание: подойти к туалетному столику, взять пинцет и, вернувшись к Эйнштейну… выщипнуть из его великолепных пышных усов три волоска. Взяв пинцет, я подошел к великому ученому и, извинившись, сообщил ему, что хочет от меня его ученый друг. Эйнштейн улыбнулся и подставил мне щеку… Второе задание было проще: подать Эйнштейну его скрипку и попросить его поиграть на ней. Я выполнил и это безмолвное приказание Фрейда. Эйнштейн засмеялся, взял смычок и заиграл. Вечер прошел непринужденно-весело, хотя я был и не совсем равным собеседником: ведь мне было в ту пору 16 лет.»
Своему биографу Джонсу о пристрастии к телепатии Фрейд советовал: «Спокойно отвечайте, что мое обращение к телепатии является моим личным делом, точно таким же, как то, что я еврей, что я страстный курильщик и многое другое, и что телепатия, по сути, не имеет никакого отношения к психоанализу». Помимо интереса к телепатии Фрейд с детства увлекался тайными обществами, еще в детстве создав со своим одноклассником Эдуардом Зильберштейном тайное научно общество под названием «Асаdemia Castellana» («Испанская академия»), изучая новеллы Сервантеса и взяв себе посвященческие имена Сципион и Берганса из его же произведения. Произведения Сервантеса действительно часто приводятся как образец алхимических аллегорий и герметических иносказаний, но кто подтолкнул к этому детей неизвестно. Позже Фрейд вступил в еврейскую либеральную студенческую ассоциацию, составив компанию Виктору Адлеру, Теодору Герцлю, Густаву Малеру и Герману Бару. Таким образом, в начале 70-х годов девятнадцатого столетия бок о бок оказались будущие создатели и руководители социал-демократии, сионизма и психоанализа, новаторы музыки и литературы, а также те, на кого легла ответственность за пангерманский национализм, а родиной всех этих течений стала Вена. При этом:
«… ярая ненависть пангерманистов к славянским национальностям - ненависть, которая
прочно утвердилась задолго до того, как движение стало антисемитским, и которая одобрялась его еврейскими участниками»
Анна Харендт «Истоки тоталитаризма»
За научным званием Фрейда также стоит невидимое прожектерство: представление к профессорскому званию неоднократно отклонялось, пролоббировать его не удавалось пока жена дипломата баронесса Мария фон Ферстель не выменяла положительное решение вопроса на приглянувшуюся министру фон Хартелю картину, после чего тот отправил бумаги на подпись императору. За кадром остаётся с чего бы баронессе так хлопотать - министр он же какую попало живопись, поди, бы не взял и пришлось ей раскошеливаться.
В общем же, как мне сейчас помнится, Фрейда-человека не любили. Он был желчен, беспощадно критичен, мог незаслуженно унизить человека…
Вольф Мессинг
Случай, описанный в книге Л. Флем «Повседневная жизнь Фрейда и его пациентов» показывает настоящий источник популярности «герра доктора». Абрам Кардинер, приехавший в 1921 году к Фрейду на обучение и сказавший хозяину дома, чьим постояльцем он стал, что он врач и коллега профессора Фрейда, немало того хозяина этим именем удивил. Хозяин дома никогда не слышал о таком профессоре и выразил свое крайнее удивление, поскольку его зять, будучи гинекологом и профессором, ничего не говорил ему о Фрейде. О нем не знали не только врачи, но и простые венцы, далекие от науки и медицины. Зато позже, при встрече на замечание Абрама Кардинера: «Я никак не могу совместить в своей голове ваш образ, тот, что я вижу здесь, в этой комнате, с образом человека, написавшего все эти замечательные книги», профессор Фрейд ответил: «Лакей никогда не видит в своем господине великого человека». Хотя перед этим «великого человека» Абраму Кардинеру удалось отыскать только лишь благодаря пометке в записной книжке хозяина дома, где тот остановился на постой: «Фрейд Зигмунд, Берггассе, дом 19», и который был ему знаком исключительно как масон еврейской ложи «Б'най Брит» (Сыны Завета) в которую оба входили.
Действительно, в 1895 году Фрейд был посвящен в австрийское отделение ложи - «Wien» («Вена») со штаб-квартирой на Университетской улице, в двух шагах от его дома. В течение двадцати пяти лет дважды в месяц, вечером по вторникам, он посещал собрания ложи вплоть до 1923 года, когда у него обнаружили рак челюсти. Фрейд был одним из активных членов этой организации, также принявшим участие в создании новой ложи. Члены «Б'най Брит» были его первой аудиторией, перед которой он излагал свои новые теории, а по-другой версии, наоборот, там их и получал. Во всяком случае, исследователь Давид Малькам писал, что "Фрейд всегда оставался признательным «Б'най Бриту» за то, что только благодаря этой организации ему удалось поставить ногу в стремя и начать широко обсуждать тему, казавшуюся в ту эпоху скандальной." Правда может оказаться где-то посередине: получал, обрабатывал и представлял на обозрение членов ложи то, что впоследствии сам назовет «чумой». По мнению профессора Кевина Макдональда в Соединенных Штатах, ко второму десятилетию двадцатого века Фрейд четко ассоциировался с движением за сексуальную свободу.
Сексуальная мораль в глазах общества - и в наибольшей степени американского общества - кажется мне отвратительной. Я выступаю за гораздо более свободную сексуальную жизнь.
З.Фрейд
К концу 1908 года его психологические труды (их нужно отличать от неврологических) насчитывали двадцать шесть статей и семь книг или исследований размером с книгу, где личность человека рассматривалась с сексуальной точки зрения. Фрейд внес большой вклад в процесс постепенного распространения "запретных" мыслей и языка в печати: сначала в книгах, затем в менее радикальных журналах и газетах. В статье под названием "'Цивилизованная' сексуальная мораль и современные нервные заболевания" с горечью говорится о том, какие ограничения брак накладывает на сексуальную свободу "удовлетворительные половые сношения" происходят лишь в течение первых нескольких лет, после чего брак "становится неудачей в том смысле, что не дает обещанного удовлетворения сексуальных потребностей. Другая статья представляет собой мрачный рассказ о том, как человечество боролось с половым желанием до тех пор, пока просвещение двадцатого столетия не сделало нас немного терпимее, дав возможность раскрепоститься. Отмечая, что «некоторые студенты ищут в его лекциях порнографию», (чем они, по сути, и являлись), он по субботним вечерам читал лекции небольшим, иногда меньше десятка людей, аудиториям учеников и аспирантов. Откуда идеи расходились подобно кругам от камня, брошенного в стоячую воду. Вернувшись из Америки Фрейд оставил позади ядро обращенных в новую веру, которым понадобится не более двух лет, чтобы стать самыми активными и преуспевающими новыми психиатрами Америки. К 1910 году они уже публично представлялись "психоаналитиками", а на следующий год с одобрения Фрейда и европейских коллег Брилл и его единомышленники организовали Нью-йоркское психоаналитическое общество, которое до сих пор стоит во главе фрейдистского движения в Америке. При этом Э. Джонса, видного распространителя идеи психоанализа открыто обвинили в том, что он советовал людям мастурбировать, посылал молодых мужчин к проституткам, а женщинам рекомендовал заниматься развратом, издаваемый им в Канаде журнал был официально запрещен. Как отмечал К. Юнг: любой, кто знаком с теорией Фрейда, "буквально вкусил райский плод". "Я уже не сомневаюсь в правоте вашей [сексуальной] теории… будущее принадлежит нам и нашим взглядам, а также тем, кто моложе» - пишет он после их первой встречи. Фрейд непременно откликнулся: «Если я Моисей, то вы будете тем, кто, подобно Иешуа Навину, доберется до земли обетованной психоанализа и покорит ее, тогда как я лишь узрел ее в дали». В то время как священник Павел Флоренский писал, что есть «внутренние слои жизни... которым надлежит быть сокровенными даже от самого “Я”. Таков по преимуществу пол», Фрейд и Юнг придерживались другой точки зрения. Общий враг масонских корней Фрейда и розекрейцеровских Юнга в лице христианства также обусловил их союз:
"Этическая проблема сексуальной свободы поистине необозрима и достойна усилий всех честных ученых. Две тысячи лет христианства должны получить равноценную замену [в виде столь же мощного массового движения]".
Д-р К. Г. Юнг д-ру З. Фрейду
"Я не знаю... никого более способного и желающего сделать так много для этого дела, чем вы".
Д-р З. Фрейд д-ру К. Г. Юнгу
Кульминацией их отношений стало официальное объявление Фрейдом Юнга своим "наследником и крон-принцем". Как вспоминал Фрейд в своем письме Юнгу в следующем месяце, "Я официально принял тебя как старшего сына и помазал тебя in partibus infidelium [в областях неверующих]". Как заметил сам «крон-принц»: Фрейд потерял Бога и заменил его другим привлекательным образом - сексом. От Ференци последует предложение организовать международную ассоциацию, которая будет управляться из Цюриха новым президентом, Юнгом. Его пожизненная власть будет диктаторской и даст ему право подвергнуть цензуре любую статью или лекцию психоаналитиков. Выдающийся экспериментальный психолог из Колумбийского университета, Роберт Вудворт сравнил фрейдовский психоанализ с "опасной религией", а Джон Уотсон, впоследствии совершивший в американской психологии "бихевиористскую" революцию, называл его "новым культом". Вся конструкция психоаналитического кружка больше напоминала какую-то анти-церковь со своими анти-таинствами.
К примеру, теория совращения имела массу ограничений. По Фрейду, чтобы вызвать невроз, совращение должно произойти у детей, которые еще не владеют долговременной памятью, и психологическая травма оказывается у них в подсознании, достать из подсознания факт этого самого совращения по силам естественно только психоаналитику. Тут Фрейд использует аргумент "священной тайны", заключающийся в том, что только тот, кто проводит анализ, получает "чувство окончательной убежденности". Все остальные неспособны на это: «печально, но факт - если вы не аналитик, вы не в состоянии понять это». Макс Граф, который, подобно многим другим, был изгнан из движения как "еретик" (это слово Фрейд применил в 1924 г. по отношению к Адлеру и Юнгу), показал как сильно те психологические вечера по средам напоминали сходку сектантов: Собрания проходили согласно определенному ритуалу. Сперва, одному из членов общества надлежало представить статью.... После пятнадцатиминутного общения начиналось обсуждение. Последнее и решающее слово всегда произносил сам Фрейд. В той комнате царила атмосфера создания религии. Фрейд был ее пророком, показавшим несостоятельность господствовавших дотоле методов психологического исследования. Его ученики - все как один вдохновленные и преданные - были его апостолами... Фрейд был серьезен и строго спрашивал со своих учеников; он не допускал никаких отклонений от своих ортодоксальных учений. Фриц Виттельс, вступивший в кружок несколько лет спустя, говорил, что Фрейд не хотел, чтобы с ним спорили. Ему был нужен "калейдоскоп с зеркалами, умножающими изображение, которое он им дает". Согласно Уэбстеру, Фрейд вполне сознательно был "мессианской" фигурой и относился к психоанализу как к "мессианскому культу" или как к "преимущественно религии", которую "нужно принимать как таковую". Религиозный или культовый характер социальной структуры взаимодействия в рамках психоаналитического движения с момента его зарождения комментировался социологом Георгом Вейцем, отметившим, что социальной организацией движения были: "групповой элитизм и чувство исключительности, сочетавшиеся с предельной подозрительностью и враждебностью по отношению ко внешнему миру; эсхатологическое восприятие реальности, которое делало верность группе необходимым условием для религиозного обращения; и, что более важно, преувеличенное поклонение перед основателем, выходящее за рамки обычной научной авторитарности". Большой знаток Дарвина и Фрейда, Фрэнк Саллоуэй замечает: "Немногие научные теории могли бы сравниться с психоаналитическим движением по части обилия признаков культа и воинственности, а также всепроникающего присутствия религиозной ауры". Он приходит к выводу, что "такая дисциплина как психоанализ, которая постоянно вызывала у своих приверженцев заметный религиозный пыл, становилась все более похожей на религию и в своей социальной организации и у нее появилось свое собственное "светское духовенство в виде целителей души". Процесс исповедания в нем заменен сеансами психоанализа, где вместо отпущения грехов нужно будить «самых страшных демонов, притаившихся в глубине человеческой души». Среди последователей было даже открытое желание трансформировать психоанализ в своего рода религиозное движение, но это не нашло поддержки у Фрейда. Хотя К.Г. Юнг был согласен с тем, что противники направляли свой критицизм против того, что действительно "имеет все черты религии". Критики психоанализа того времени утверждали, что психоаналитическое движение было скорее мистической сектой или культом, тайным обществом со степенями посвящения (как у масонов), нежели медицинской или научной программой. И они были недалеки от истины: летом 1912 года после отлучения Адлера и его теории «стремления к власти» между Эрнестом Джонсом и Шандором Ференци возникла идея создания «тайного совета», составленного из «старой гвардии» психоаналитиков, способных взять на себя ответственную, но благородную миссию - отстаивать идеи Фрейда и защищать догматическую сексуальную теорию от возможных ересей. «Тайный комитет», в состав которого наряду с Фрейдом вошли Карл Абрахам, Эрнест Джонс, Отто Ранк (Розенфельд), Ганс Закс, Шандор Ференци, Анна Фрейд и Лу Андреас-Саломе впервые собрался в полном составе летом 1913 года. Основатель психоанализа подарил его участникам по античной греческой гемме, которые они оправили в золотые кольца. Фрейд уже носил такое кольцо, на гемме которого была изображена голова Юпитера. Тут уж все аналогии с масонскими перстнями и степенями посвящения налицо.
Еще один обладатель перстня и член «тайного совета» внучка Наполеона, последняя из рода Бонапартов - Мария Бонапарт отметилась тем, что в присутствии гестапо забрала двести восемьдесят четыре письма переписки Фрейда и Вильгельма Флисса из банка Ротшильда в Вене и передала в представительство Дании в Париже. Кстати, по книге П. Ферриса «знаменитые письма» были изъяты не из банка, а из сейфа Ротшильдов. Возможно это лишь ошибка перевода, но, если они действительно хранились в собственном сейфе Ротшильда, то это как минимум показывает пристальное внимание последнего к развитию психоанализа, который эти письма иллюстрируют. В этих письмах Фрейд, в приватных беседах любящий сравнивать себя с Фаустом упрекает Флисса: «Демон! Почему ты мне не пишешь? Как у тебя дела? Неужто тебе больше не интересно то, чем я занимаюсь?». Заметно, что в этих письмах «Флис был авторитетом, а Фрейд - просителем», ожидая одобрения «берлинского мудреца» каждой своей новой мысли. Именно совместно с Флиссом формируется даже не религия, а такое введённое в массы мироощущение человеком себя, которое станет по сути самым деструктивным социальным нововведением прошлого столетия.
«Психоаналитическая доктрина, способна изменить мир. Благодаря ей был посеян дух недоверия, подозрения к скрытым сторонам души, позволивший их разоблачить. Этот дух, однажды пробудившись, никогда не исчезнет. Он пронизывает всю жизнь, подрывает ее наивность, лишает ее пафоса, свойственного незнанию».
Т. Манн
Продолжение