Про 57 школу
Хочешь узнать цену всевозможным экспертам и ЛОМ-ам - послушай их на тему, в которой хорошо разбираешься. Надобно сказать, что за последние несколько суток я преисполнился настоящего презрения к ЛОМ-ам и экспертам из самых разных лагерей - от националистического до либерального. Люди гонят такую пургу, что если они хотя бы приблизительно таковы и в других вопросах, то надо гнать из профессии.
1. 57 это не "московский Итон", не школа для подготовки будущего страны и "колониальной элиты". Из известных мне выпускников, я, пожалуй, самый политически успешный. А поскольку мое влияние на политику нашей державы близко к нулю, а вектор влияния прямо противоположен вектору приписываемому нашему блогообсуждаемому учреждению, то сами понимаете (А нет, оказывается есть еще аж целых два сенатора - Мошкович и Андрей Хазин, брат Михаила, о чьем существовании я, признаться, узнал лишь сегодня). Главное, чем занималась 57 школа - это поставляла математиков в университеты США. Поэтому по хорошему следовало бы ожидать statement от НАСА, АНБ и, на худой конец, Госдепа. Никакого прям _сверх_ образования 57 тоже не дает - в частности гуманитариям. У математиков, как я понимаю, все покруче, но тут я не компетентен. Эффект 57 это был, опять же, эффект вхождения в среду и приобщения к устной интеллектуальной традиции. Чтобы в 16 лет ты узнал что-то о Броделе, должен придти кто-то и показать тебе книгу Броделя. Для меня самым интеллектуально ценным в этом смысле был спецкурс который по культурологии вел искусствовед Расторгуев. Он приносил Броделя, Хейзингу, Филиппа де Коммина, - вроде бы простые и очевидные книжки. Но простые и очевидные они когда ты уже в теме. Очень много для меня сделал Игорь Вишневецкий, который нам читал русскую поэзию серебряного века. Так я узнал Случевского, суть софиологии Соловьева и ее влияние на Блока и начал понимать почему поздний Мандельштам лучше позднего Пастернака. Не преподававший у нас гумилевец Сергей Смирнов давал читать редкие книжки и вообще учил массе интересного. Еще я многим обязан своему однокласснику Гоше Старостину, который давал мне читать Аристофана, Сен-Симона, Пригова, и даже книжку Луиса Фишера о Ленине. То есть устная традиция позволяла вырваться из круга той лабуды, которую в то время печатала перестроечная пресса, позволяла высунуть голову над уровнем журнала Огонек. И главное что я усвоил для себя, - необходимо самому быть носителем такой устной интеллектуальной традиции. Но, как я понимаю, именно этот эффект с годами в 57 все больше ослабевал.
2. Не правда и то, что чтобы учиться в 57 требовалось быть "расовым евреем". Это средовая школа в том смысле, что она преимущественно для "своих", отсюда вполне естественный перекос состава учащихся. Плюс регулярно фамилии учеников, которые привычней встречать на обложках учебников и монографий, чем в школьном журнале. Но, тем не менее, - в нашем, к примеру, классе - были я, Андрей Серегин, Настя Архипова, Кирилл Решетников, Гоша Старостин, которых ну никак было не записать в "семиты". Правда, при этом, все кроме меня были представителями второго-третьего поколения интеллигенции: Старостин - сын великого лингвиста, Архипова - дочь библеиста, Решетников - сын художника (но поскольку мы с ним оба были не "элитарии" то очень подружились). Я в этой среде и в самом деле был несколько чужаком, что мне периодически давали понять, - в своей предыдущей школе я одно время учился со Старостиным, про 57 слышал на дне рождения у нашего общего друга, и пошел проситься туда чисто наудачу. Однако ж взяли. Экзаменовали меня по истории, что интересно, Каспэ и Меерсон, бывшие тогда таким неразлучным Тянитолкаем - спрашивали про Платона, Макиавелли и что-то еще и сочли пригодным. Но потом с Меерсоном я практически не общался - он у нас не преподавал, да и не казался мне слишком интересным. Тогда он напирал на тему "история ХХ века как история тоталитаризма". Сейчас мне пишут, что он "страшные русофоб", но я не думаю, что больший чем в среднем по этому сектору интеллигенции. Но вот летом 2015 я на одном мероприятии встретил Каспэ, и тот, со значением поглядывая в мою сторону, в своем выступлении отметил, что на поляне консерватизма у нас растут сплошные поганки. И я вот думаю, а как он смотрел на подвиги своего соратника, которые были не из серии "раз оступился", а каждый год, "16 лет знали", как написала Кронгауз. Вообще очень интересно смотреть на обратную сторону рукопожатных людей, рассуждающих о "поганках".
3. Никаким рассадником адского разврата в наше время 57 не являлась и за все время моего контакта с нею я не слышал ни одной аналогичной истории. Мы были позднесоветские дети и вполне еще держалась классическая позднесоветская мораль, начавшая всерьез расшатываться после 1993 года. Я помню как мне _очень_ нравилась наша латинистка, она со мной мило обсуждала Аристофана и весь выпускной мы проболтали о греках и римлянах под ревнивыми взорами нашей классной Зои Алексанны. Но даже помыслить было невозможно, что тут может быть что-то выходящее за рамки беседы. Потом постепенно пошел общий сдвиг потери морали, напрямую связанный с расстрелом парламента и приватизацией. Каждый стремился монетизировать доступный ему ресурс, и "школьницы" как мы теперь видим, оказались для кого-то тоже ресурсом. Сперва это вызывало сопротивление - на моих глазах из 57 выперли преподавателя, за показавшиеся неэтичными отношения с учеником (хотя до сих пор не могу поверить, что там мог быть сексуальный момент). И Меерсон тогда кричал громче всех. Что не помешало ему позднее отстроить целую систему собственных развлечений (при том, что в мое время в той же 57 работала и его жена). И превращению этого в систему - нет оправданий, независимо от насильственности и добровольности, возраста согласия и т.д. Это манипуляция доверием слабого человека. Конечно 57 тут не образец полного безобразия. Полное безобразие мне тоже случалось наблюдать - и там это перепаханные человеческие судьбы, люди, которые в 35 лет все еще живут травмами, которые нанесены им в 12-13 лет. Изрядный кусок моей собственной жизни был испохаблен и превращен в страдание последствием деятельности одного завуча-педофила - поэтому я ненавижу эту породу человеческих существ, они оставляют вокруг себя ядерную пустыню на сотни километров, а сами чаще всего отделываются вон из профессии в лучшем случае. Поэтому весь этот "школьный секс" - это абсолютное зло, которое необходимо пресекать. Это не "предубеждение" - это горький опыт.
4. Полный идиотизм - болтовня о том, что какая-то Инстанция хочет закрыть 57 за "оппозиционность" и т.д. Совсем невеждой себя выставил некий разнорабочий, заявивший, что "смотрите как евреи защищают своего". Как раз редкий случай, когда средовая солидарность оказалась отнюдь не всеобщей и тусовочка ощутимо расколота. А Инстанция и не пошевелилась бы, и не станет шевелиться, если ее не трясти. Просто произошла очередная смена ментальной карты. Два года назад пострадавшие ученики сами зачистили до асфальта школу, где творился неиллюзорный кошмар. И здесь тоже инициатива снизу. И я уверен, что она снизу. Просто немного выросшие люди осознали, что то, с чем они столкнулись в детстве было неправильно. Они жили долгие годы с ощущением неудобства и боли. И вдруг обнаружили, что уже достаточно взрослые, чтобы что-то сделать. Как появляются моральные нормы? Либо как божественное откровение, либо как результат накопления жизненного опыта. Мы прошли через долгую эпоху полной аморальности и вдруг выяснилось, что границы должны быть, что старые предрассудки были мудрыми предрассудками, а если их игнорируют, то получается боль и грязь.Идет установление новых моральных стандартов, основанных на горьком опыте: есть вещи, которые недопустимы, их не должно быть, их нельзя покрывать и т.д. Тут мне остается только еще раз сослаться на свою статью "Против порнопедагогики", где вопрос разобран и, в общем-то, закрыт: http://vz.ru/columns/2015/7/6/754551.html
5. Что в этой ситуации делать - пусть решают те, кто причастен. Для меня тема 57 школы закрылась 20 лет назад до такой степени, что я даже где-то потерял аттестат (что мне страшно мешает, кстати, так как не могу дополучить ВО). Судя по заявлению Менделевича, все понимают, что замять историю не получится. С другой стороны, будет плохо если минобраз испугается, что его заподозрят в репрессиях и начнет заминать это дело из соображения "не быть заподозренным". Порнопедагогику нужно выжигать каленым железом. И в этой связи главные враги общества сейчас те, кто придумывает несуществующие аппаратные и политические причины этой истории.
Вообще же проблема именно в том, что у нас нет никакого Итона. И не может быть. У нас тусовочка. Причем тусовочка которая с младых ногтей живет одной ногой в эмиграции. Вот когда у нас будет некий "лицей" где учатся дети невыездных чиновников и политиков готовятся сами быть невыездными, тогда поговорим.
1. 57 это не "московский Итон", не школа для подготовки будущего страны и "колониальной элиты". Из известных мне выпускников, я, пожалуй, самый политически успешный. А поскольку мое влияние на политику нашей державы близко к нулю, а вектор влияния прямо противоположен вектору приписываемому нашему блогообсуждаемому учреждению, то сами понимаете (А нет, оказывается есть еще аж целых два сенатора - Мошкович и Андрей Хазин, брат Михаила, о чьем существовании я, признаться, узнал лишь сегодня). Главное, чем занималась 57 школа - это поставляла математиков в университеты США. Поэтому по хорошему следовало бы ожидать statement от НАСА, АНБ и, на худой конец, Госдепа. Никакого прям _сверх_ образования 57 тоже не дает - в частности гуманитариям. У математиков, как я понимаю, все покруче, но тут я не компетентен. Эффект 57 это был, опять же, эффект вхождения в среду и приобщения к устной интеллектуальной традиции. Чтобы в 16 лет ты узнал что-то о Броделе, должен придти кто-то и показать тебе книгу Броделя. Для меня самым интеллектуально ценным в этом смысле был спецкурс который по культурологии вел искусствовед Расторгуев. Он приносил Броделя, Хейзингу, Филиппа де Коммина, - вроде бы простые и очевидные книжки. Но простые и очевидные они когда ты уже в теме. Очень много для меня сделал Игорь Вишневецкий, который нам читал русскую поэзию серебряного века. Так я узнал Случевского, суть софиологии Соловьева и ее влияние на Блока и начал понимать почему поздний Мандельштам лучше позднего Пастернака. Не преподававший у нас гумилевец Сергей Смирнов давал читать редкие книжки и вообще учил массе интересного. Еще я многим обязан своему однокласснику Гоше Старостину, который давал мне читать Аристофана, Сен-Симона, Пригова, и даже книжку Луиса Фишера о Ленине. То есть устная традиция позволяла вырваться из круга той лабуды, которую в то время печатала перестроечная пресса, позволяла высунуть голову над уровнем журнала Огонек. И главное что я усвоил для себя, - необходимо самому быть носителем такой устной интеллектуальной традиции. Но, как я понимаю, именно этот эффект с годами в 57 все больше ослабевал.
2. Не правда и то, что чтобы учиться в 57 требовалось быть "расовым евреем". Это средовая школа в том смысле, что она преимущественно для "своих", отсюда вполне естественный перекос состава учащихся. Плюс регулярно фамилии учеников, которые привычней встречать на обложках учебников и монографий, чем в школьном журнале. Но, тем не менее, - в нашем, к примеру, классе - были я, Андрей Серегин, Настя Архипова, Кирилл Решетников, Гоша Старостин, которых ну никак было не записать в "семиты". Правда, при этом, все кроме меня были представителями второго-третьего поколения интеллигенции: Старостин - сын великого лингвиста, Архипова - дочь библеиста, Решетников - сын художника (но поскольку мы с ним оба были не "элитарии" то очень подружились). Я в этой среде и в самом деле был несколько чужаком, что мне периодически давали понять, - в своей предыдущей школе я одно время учился со Старостиным, про 57 слышал на дне рождения у нашего общего друга, и пошел проситься туда чисто наудачу. Однако ж взяли. Экзаменовали меня по истории, что интересно, Каспэ и Меерсон, бывшие тогда таким неразлучным Тянитолкаем - спрашивали про Платона, Макиавелли и что-то еще и сочли пригодным. Но потом с Меерсоном я практически не общался - он у нас не преподавал, да и не казался мне слишком интересным. Тогда он напирал на тему "история ХХ века как история тоталитаризма". Сейчас мне пишут, что он "страшные русофоб", но я не думаю, что больший чем в среднем по этому сектору интеллигенции. Но вот летом 2015 я на одном мероприятии встретил Каспэ, и тот, со значением поглядывая в мою сторону, в своем выступлении отметил, что на поляне консерватизма у нас растут сплошные поганки. И я вот думаю, а как он смотрел на подвиги своего соратника, которые были не из серии "раз оступился", а каждый год, "16 лет знали", как написала Кронгауз. Вообще очень интересно смотреть на обратную сторону рукопожатных людей, рассуждающих о "поганках".
3. Никаким рассадником адского разврата в наше время 57 не являлась и за все время моего контакта с нею я не слышал ни одной аналогичной истории. Мы были позднесоветские дети и вполне еще держалась классическая позднесоветская мораль, начавшая всерьез расшатываться после 1993 года. Я помню как мне _очень_ нравилась наша латинистка, она со мной мило обсуждала Аристофана и весь выпускной мы проболтали о греках и римлянах под ревнивыми взорами нашей классной Зои Алексанны. Но даже помыслить было невозможно, что тут может быть что-то выходящее за рамки беседы. Потом постепенно пошел общий сдвиг потери морали, напрямую связанный с расстрелом парламента и приватизацией. Каждый стремился монетизировать доступный ему ресурс, и "школьницы" как мы теперь видим, оказались для кого-то тоже ресурсом. Сперва это вызывало сопротивление - на моих глазах из 57 выперли преподавателя, за показавшиеся неэтичными отношения с учеником (хотя до сих пор не могу поверить, что там мог быть сексуальный момент). И Меерсон тогда кричал громче всех. Что не помешало ему позднее отстроить целую систему собственных развлечений (при том, что в мое время в той же 57 работала и его жена). И превращению этого в систему - нет оправданий, независимо от насильственности и добровольности, возраста согласия и т.д. Это манипуляция доверием слабого человека. Конечно 57 тут не образец полного безобразия. Полное безобразие мне тоже случалось наблюдать - и там это перепаханные человеческие судьбы, люди, которые в 35 лет все еще живут травмами, которые нанесены им в 12-13 лет. Изрядный кусок моей собственной жизни был испохаблен и превращен в страдание последствием деятельности одного завуча-педофила - поэтому я ненавижу эту породу человеческих существ, они оставляют вокруг себя ядерную пустыню на сотни километров, а сами чаще всего отделываются вон из профессии в лучшем случае. Поэтому весь этот "школьный секс" - это абсолютное зло, которое необходимо пресекать. Это не "предубеждение" - это горький опыт.
4. Полный идиотизм - болтовня о том, что какая-то Инстанция хочет закрыть 57 за "оппозиционность" и т.д. Совсем невеждой себя выставил некий разнорабочий, заявивший, что "смотрите как евреи защищают своего". Как раз редкий случай, когда средовая солидарность оказалась отнюдь не всеобщей и тусовочка ощутимо расколота. А Инстанция и не пошевелилась бы, и не станет шевелиться, если ее не трясти. Просто произошла очередная смена ментальной карты. Два года назад пострадавшие ученики сами зачистили до асфальта школу, где творился неиллюзорный кошмар. И здесь тоже инициатива снизу. И я уверен, что она снизу. Просто немного выросшие люди осознали, что то, с чем они столкнулись в детстве было неправильно. Они жили долгие годы с ощущением неудобства и боли. И вдруг обнаружили, что уже достаточно взрослые, чтобы что-то сделать. Как появляются моральные нормы? Либо как божественное откровение, либо как результат накопления жизненного опыта. Мы прошли через долгую эпоху полной аморальности и вдруг выяснилось, что границы должны быть, что старые предрассудки были мудрыми предрассудками, а если их игнорируют, то получается боль и грязь.Идет установление новых моральных стандартов, основанных на горьком опыте: есть вещи, которые недопустимы, их не должно быть, их нельзя покрывать и т.д. Тут мне остается только еще раз сослаться на свою статью "Против порнопедагогики", где вопрос разобран и, в общем-то, закрыт: http://vz.ru/columns/2015/7/6/754551.html
5. Что в этой ситуации делать - пусть решают те, кто причастен. Для меня тема 57 школы закрылась 20 лет назад до такой степени, что я даже где-то потерял аттестат (что мне страшно мешает, кстати, так как не могу дополучить ВО). Судя по заявлению Менделевича, все понимают, что замять историю не получится. С другой стороны, будет плохо если минобраз испугается, что его заподозрят в репрессиях и начнет заминать это дело из соображения "не быть заподозренным". Порнопедагогику нужно выжигать каленым железом. И в этой связи главные враги общества сейчас те, кто придумывает несуществующие аппаратные и политические причины этой истории.
Вообще же проблема именно в том, что у нас нет никакого Итона. И не может быть. У нас тусовочка. Причем тусовочка которая с младых ногтей живет одной ногой в эмиграции. Вот когда у нас будет некий "лицей" где учатся дети невыездных чиновников и политиков готовятся сами быть невыездными, тогда поговорим.