Емельянов В.В., «Древневосточные Корни Ислама» - 1/3
Часть 1. K Части 2: http://hojja-nusreddin.livejournal.com/2882168.html
__________________________________________________
Введение
Ислам --- последняя великая религия в истории человечества, настоящая “7-я печать” эры духовного спасения, явившаяся по-настоящему глубоким и всеобъемлющим синтезом многотысячелетней культуры Востока. [и это вам тут не проповедь дикова кишлачнова мула, а научная, тесезеть, работёнка! - Х.Н.]
Ислам вобрал в себя и переработал все основные мифы и архетипы предшествующих культур, за исключением религий Индии [почему вдруг Индия исключена? Нету ли тут семитизьма? - Х.Н.] и Китая.
Поэтому совершенно оправданными являются попытки различных исследователей найти в мусульманской традиции:
- иудейские,
- зороастрийские,
- античные,
- христианские и
- гностические
корни.
[a как нам обустроить ищущих и находящих корни шумерския, аккадския, эламские и протчия? - Х.Н.]
Из коранических текстов совершенно очевидно, что ядром классического ислама является доисламская культура арабов Центральной и отчасти Южной Аравии, находившихся под постоянным влиянием своих соседей по раннему средневековью. Аравийцам этого времени знакомы римляне, византийцы, иудеи и персы Сасанидской державы. [a морская торговля с Индией? А индийские культуронимы? «Арабские» Цифры? Слоны, коими пестрят кораны, наконец? - Х.Н.]
В Аравию в поисках убежища от гонений христианских ортодоксов попадают еретики (несториане, яковиты, ариане) и враждебные христианству гностики. Солдаты-наемники с арабскими именами встречаются в ту же пору в войсках Персии и Византии, в городах римской Палестины тоже немало арабов. Время от времени арабы встречаются в Египте и в Эфиопии. Из этого перечня стран можно сделать вывод о многоплановости влияний на аравийскую культуру в пределах одного временного слоя, что, несомненно, свидетельствует об отсутствии культурной изоляции Аравийского полуострова в эпоху, предшествующую возникновению ислама [Грюнебаум, 1981; Грюнебаум, 1986; Пигулевская, 1964; Пиотровский, 1991].
Однако, наряду с многоплановостью синхронных влияний на ислам необходимо также иметь в виду многослойность и многоуровневость диахронных влияний, что прежде всего проявилось в неоднородности культурных слоев ислама в разных местах его распространения.
Арабы хорошо известны уже в ассирийских и нововавилонских источниках.
Они изображаются скопищем военно-племенных группировок, каждая из которых возглавляется своим шейхом. Эти группировки враждуют друг с другом, они отказываются признавать единоначалие, их руководители очень любят деньги и богатство, поэтому ничего не стоит рассорить их и тем самым лишить боеспособности. Арабы не воспринимались как самостоятельная сила, они скорее рассматривались как наемники и посредники, причем все равно чьи наемники и все равно между кем посредники.
Уже после походов Ашшурбанипала и падения Ассирии арабы начали небольшими группами расселяться по Ближнему Востоку. Лица с арабскими именами известны в Вавилоне VI в. до н.э; в конце V века, по сообщению Ксенофонта, местность к востоку от Евфрата ниже устья Хабура называлась Аравией; Страбон пишет, что в I в. н.э. население города Копта в Верхнем Египте было наполовину арабским [Бартольд, 1998].
Таким образом, еще до распространения христианства арабы уже имели возможность поселиться в культурно развитых районах Ближнего Востока и Северной Африки и, естественно, их не могли обойти культурные достижения жителей этих мест [Пигулевская, 1964].
Совершая время от времени наезды к родственникам в Аравию, сирийские, месопотамские и египетские арабы, равно как и арабы, жившие в Иране, пересказывали им истории далеких стран, допуская неизбежные в случае устного рассказа искажения.
А это значит, что ко времени возникновения ислама:
- уже существовало многократно искаженное влияние на аравийскую культуру преданий Древнего Востока, и
- пророк использовал в своих проповедях старые рассказы, совершенно не зная их источника.
- впоследствии же, когда не просто арабы, а сильные духом мусульмане легко покорили все земли древних цивилизаций, они внесли свою религию и небольшую еще традицию в культурные слои предшествующих времен, и ислам стал наполняться новым, доселе неведомым содержанием:
--- в Египте и Месопотамии это было и персидское, и греческое, и христианское наследие,
--- в Иране -- зороастризм,
--- в Средней Азии -- какие-то черты буддизма в смеси с христианством и зороастризмом.
--- [а куды делся с глобуса чюрецких завоеваний Индостан? - Х.Н.]
Но под всеми этими исторически близкими исламу слоями залегал еще один - 3-тысячелетний [патамушта 3 - магическое число в кругах питерской тилихенцыи. - Х.Н.] древневосточный пласт, глубже всего укорененный в поведении и сознании населявших эти земли народов:
- Династия Омейядов расположилась в древнем Дамаске, знавшем набеги царей Ассирии и Египта.
- Аббасиды основали свой Халифат в Багдаде, на еще более культурной земле Ирака, чьи традиции доходят до самого Шумера.
- Арабские эмираты на островах Персидского залива были основаны на древней земле Дильмуна --- загадочной [для питерских ассириолухов. - Х.Н.] по этническому происхождению цивилизации, быть в дружбе с которой считали для себя за честь правители Вавилонии. [авот правители Хараппы с Мохенджой имели это Даром. - Х.Н.]
Так в VII-VIII вв. н.э. ислам начал свою вторую жизнь --- жизнь внутри древних культур, питавших его своими идеями и достижениями. Впрочем, ислам был еще так молод, что не сознавал этого.
Итак, мы можем сказать, что исламская культура и традиция испытывала влияние древнейших культур Востока по крайней мере дважды:
- в пору арабских миграций до возникновения христианства и
- в пору арабо-исламской экспансии и закрепления на Ближнем Востоке,
- [а как нам обустроить хараппские печати в Дильмуне? Индийские торговые фактории в Митанни? - Х.Н.]
Поэтому есть все основания рассматривать, наряду с синхронными влияниями на ислам, и диахронное древневосточное влияние, проявившееся прежде всего в:
- мифах,
- архетипах и
- некоторых элементах поведения мусульманских народов.
- [плюс, материалы археологии Шумера, Дильмуна, Митанни и доарийской цивилизации Индии. - Х.Н.]
Некоторые аспекты этого влияния рассматриваются ниже в наших очерках
Однако, начать хотелось бы с рассмотрения проблем методологии.
Древний Восток и арабский мир: к постановке проблемы
Проблема имеет 3 основных аспекта отношения между древне-восточными:
1) религиями и арабо-исламским миром;
2) науками и арабистикой;
3) народами и арабами.
Если рассматривать первый аспект (древне-восточные религии) в диахроническом срезе, то прежде всего нужно сказать, что арабский мир сам некогда представлял собою часть Древнего Востока. Арабы --- южносемитская ветвь афразийских народностей, мигрировавших из Северо-Восточной Африки в V-IV тыс. до н.э. и распространившихся волнами на огромной территории от Египта до восточных границ Месопотамии. Следовательно, с самого начала истории арабов у них должны были существовать общие с другими афразийцами (египтянами, евреями, вавилонянами, арамеями) представления о мире - как в содержании племенных преданий и родословий, так и в форме культа. Впоследствии, по мере отделения и отдаления от собратьев, эти представления локализуются, и уже ко времени Мухаммеда жители Центральной Аравии считают все события, происходившие в библейской истории, местными, происходившими на территории Мекки и в ее окрестностях, а египтяне и евреи представляются им диковинными народами, о жизни которых ничего неизвестно. Но это события. Что же касается формы культа, или, лучше сказать, религиозной тенденции, то как раз она осталась неизменной у всех афразийских народов.
В самом деле, в истории древнего мира только афразийцы последовательно исповедовали монотеизм, который прошел в их истории 2 стадии:
1. На первой стадии -- она условно называется “квазимонотеизм” -- из политеистического пантеона выделялось >b>одно мужское божество, которое провозглашалось царем богов и отбирало у своих родичей все присущие им функции, эпитеты и атрибуты:
- в Вавилонии таким царем богов был Мардук,
- в Египте им ненадолго стал Атон,
- у евреев царем богов был, по-видимому, Яхве,
- у финикийцев -- Баал.
2. На второй стадии развития монотеизма происходит отрицание всех богов, кроме главного.
Такую эволюцию религии обычно объясняют только исторически; при этом этап квазимонотеизма рассматривается как отражение процесса образования государств имперского типа во главе с неограниченным монархом, этап собственно монотеистический связывается с распадом крупных империй и духовным кризисом древности.
Однако, если посмотреть в сторону от Ближнего Востока, то ничего подобного мы там не обнаруживаем:
- в Иране имперской религией был зороастрийский дуализм с обязательным почитанием третьего божества --- Ардвисуры Анахиты.
- в Индии и Китае централизация государства никогда не приводила к возникновению религии хотя бы квазимонотеистического типа --- там безгранично властвовали языческие пантеоны, прекрасно согласованные с обожествленной царской властью.
Стало быть, дело не только в религии как отражении социального развития, и ответ на вопрос о природе монотеизма, как нам представляется, лежит в географической и геокосмической плоскости. Этнографические и лингвистические исследования показывают, что у многих народов Северо-Восточной и Северной Африки сильно развит культ вождя, который обязательно обожествляется и наделяется функцией светоносности и плодородия, то есть сопоставляется с Солнцем. Причем самый интересный момент такого обожествления заключается в том, что племя считает и само себя, и все предметы окружающего мира буквально порожденными волей вождя, то есть здесь имеет место некий первобытный солипсизм: весь мир есть проекция воли солнцеподобного правителя. Известно, что религия древнего Египта с ее культом царя-бога возникла именно из этих типично африканских представлений, и здесь монотеизм остался в своем архаическом виде.
По мере распространения афразийских народов на Ближний Восток монотеистическое начало доходит до границ Иранского нагорья, где монотеизм уступает место дуализму, а уже в Индии от дуализма не остается и следа, потому что здесь господствует принципиальное и основанное на согласии с природой плюралистическое начало религии.
По нашему мнению, такое угасание единобожия по мере удаления от Африки на Дальний Восток свидетельствует о том, что форма религии связана с характером распространения солнечной энергии от экватора к полюсам. В экваториальном мире, где солнечная энергия близка к избыточной, в психофизиологии народов вырабатывается ощущение единого первоначала, с которым связана вся человеческая жизнь, и это способствует чрезвычайной концентрации чувств и ума на одном предмете. По мере того, как солнечный жар отступает и лучи становятся менее прямыми, уходит и это ощущение непосредственной и постоянно довлеющей власти единого начала; оттого и чувства становятся более рассеянными, и нравы - более умеренными (предпосылки такой гипотезы см. [Чижевский, 1995, 147]). [яплакаль! Напомнило дисер о влиянии луннова света на частоту качания бараньих яиц. - Х.Н.]
Если принять эту геокосмическую гипотезу, то лучше станут понятны процессы, происходившие еще в эпоху ранней древности, задолго до образования империй. В частности, династия семитских царей Аккада, захватив шумерские земли, с порога начала заниматься унификацией всевозможных предметов --- от системы мер и календаря до унификации пантеона. Ничего похожего в Шумере до того не было. От унификации аккадские цари плавно перешли к самообожествлению, причем возникли представления о верхнем и нижнем боге. Верхним божеством была хозяйка пантеона и покровительница аккадской династии Иштар [казалось бы, верховная богиня-женщина можыд подорвать столь блестящую гипотэззу, но ведь соловей не слушает собственной пейстни! - Х.Н.], нижним, пребывающим на службе, - сам царь Аккада Нарам-Суэн [Westenholz, 1998, 49]. С падением династии Аккада и приходом к власти шумерских правителей прежние стремления к унификации сразу сошли на нет, и Месопотамия вновь оказалась в пространстве политеизма. Если взять Египет этого же времени, то еще задолго до реформы Эхнатона здесь установился монотеистический культ двух отражающихся друг в друге солнц --- старшего и младшего, Ра и фараона. Причем особенно интересно, что этот монотеизм пребывал внутри огромного политеистического пантеона, будучи его смысловым, идеологическим центром [Ассман, 1999].
Значит, именно афразийцам, по всей видимости, свойственен этот поиск единой и единственной божественной воли, проекцией которой является весь живой мир и вследствие которой этот мир только и может существовать. Евреи только узаконили этот импульс афразизма, придав ему законченную форму в рамках внутриэтнической религии. [таким образом, всемирный жыдо-масонский заговор ныне доказан геокосмически-научно питерской школотой! - Х.Н.]
Христианство сделало объективную сторону иудаизма [авотЪ субъективную пока не сумело, ибо жыды повернулись к христианам одной стороной. И мы знаем ее название. - Х.Н.] доступной всем народам, но добавило к ней идеал братской любви между людьми разных наций и статусов [любовь между статусами доставила! О нацыях жэ помолчю. - Х.Н.]. Вместе с тем, христианство нивелировало человека, как отдельное существо, заставляя человека служить общине и отрекаться от самого себя ради другого. Арабы сделали следующий шаг, придав иудео-христианскому космологизму и этике личностно-человеческое направление. [это эпохальное наукообразие, цэльно-тянутое из наиболее махровых пятничных проповедей Аль-Кайды. - Х.Н.]
Ислам --- религия внешне-внутренней цельности человека, его осознанного стремления к совершенству на пути, указанном лично ему Творцом. Ветхий человек Адам для ислама не грешен и не виновен в своем первом искушении --- напротив, он обладает изумительной цельностью своего тела, чувства и мысли. Но потомки Адама в силу разных обстоятельств утратили эту цельность и теперь должны заставить себя заново прийти к ней. Еще до ислама множество арабов мучались поисками единого Бога, не хотели принимать ни иудейскую, ни христианскую веру, и были прозваны ханифами. Точно такими же мучительными были поиски Бога у евреев еще до реформы Иосии.
Все эти факты и тенденции говорят о том, что ислам явился последним и наивысшим по своему категорическому императиву [и пердячему пару. - Х.Н.] выражением афразийского единобожия, после которого эта идея должна была себя исчерпать [но она сама об этом узнала тока из даннова щедэвра. - Х.Н.]. Если же это так [таке, одно из двух: или так, или не так. - Х.Н.], то следует считать ислам не внешним в отношении древнего мира явлением, а последним слепком с общеафразийской культовой формы. Ислам, стоящий на грани древности и средневековья, является истинным посредником между этими типами цивилизации.
Перейдем теперь к рассмотрению второго аспекта - арабистика и древне-восточные науки (в особенности ассириология).
Они разошлись с самого начала своего существования. Их происхождение не оставляет сомнений в различном предназначении: если арабистика родилась от политической амбиции и богословского любопытства, то египтология и ассириология стали результатом беспристрастного наблюдения и анализа, а родились они в процессе работы археологов и музейных сотрудников. Впоследствии и эти самые “научные” науки пытались привлечь на свою сторону политики и богословы, но факты сопротивлялись и мешали очередной текущей борьбе. Тогда было решено, что науки о древнем Востоке - это науки о мертвых народах, а, к примеру, арабистика --- это про живых. С установлением таких отношений к концу прошлого столетия сами востоковеды стали проводить резкую дифференциацию между миром “живых” (арабов, тюрок, иранцев) и “мертвых” (египтян, шумеров, хеттов) народов Востока. Отношения между этими мирами получились очень сложными и запутанными.
В самом начале поисков искатели древностей Г. Раулинсон, Ж.-Ф. Шампольон и Э. Хинкс знали арабский как язык, на котором говорят жители исследуемой местности.
Арабские племена, жившие недалеко от раскопов, были крайне удивлены находкам, они поначалу никак не связывали их с собой и своей историей. Ассирийских идолов, вырытых из земли, просто пугались.
Известны слова одного шейха [Ухума Бухеева - Х.Н.], обращенные к сэру Генри Лэйарду --- первооткрывателю Ниневии:
“Многие годы живу я в этой стране. Мой отец и отец моего отца ставили здесь свои палатки, но и они никогда не слышали о каменных истуканах, зарытых в этом месте… Откуда узнал ты об этом --- из книг ? С помощью волшебства, или тебе помогали ваши пророки ?” [Керам, 1986, 161].
На следующем этапе развития древневосточных наук ученики Г.Бругша и Ф.Делича знали арабский для понимания общих черт афразийского языкового строя. Науки о “мертвых” уже окончательно переселились на кафедры и в музеи, и с практической точки зрения арабский был ненужен. Появились совершенно иные ориентиры и объекты сближения: музейщикам не давала покоя перекличка источников, профессорам --- перекличка языков. По этому лингвоисточниковедческому критерию к 20-м годам прошлого века произошло сближение ассириологии с гебраистикой и библейской археологией, а египтологии с антиковедением. Нетрудно увидеть общее направление этого сближения -- лингво-источниковедческий синхронизм. Мертвые сравнивались с мертвыми безо всяких нитей и мостов к живому миру ближневосточного региона.
Аналогичная история произошла с науками о живых. Т. Нельдеке и его ученики не знали аккадского, поскольку считали его слишком удаленным во времени от исламской цивилизации. Арабисты после Нельдеке не хотели уже знать и древнееврейского, и арамейского языков. Основная работа арабистов --- текстология арабо-мусульманских рукописей --- сделала неактуальным взгляд в догреческую древность. Так началась культурно-историческая изоляция арабистики от смежных семитологических дисциплин, компенсированная сближением с иранистикой, тюркологией и африканистикой по синхроническому исламскому (т.е. религиозно-политическому) критерию. Под воздействием лидировавшей в мире немецкой науки эта изоляция приобрела абсолютный характер. Если в 20-е годы еще выходили немецкие статьи по вавилоно-арабской проблематике (лучшие примеры --- статья Г. Циммерна о судьбе у вавилонян и арабов [Zimmern, 1926, 574-584] и статья его ученика Б. Ландсбергера об образовании абстрактных понятий в аккадском и арабском языке [Landsberger, 1926, 369ff.]), то уже с 30-х гг. прошлого века невозможно встретить статью на немецком и французском языках, посвященную исследованию тем, общих для ближневосточной древности и средневековья.
Совсем иначе обстоит дело в английской науке. Ассириологи школы Р. Кэмпбелл-Томпсона знали арабский язык для применения своих знаний в культурно-историческом плане. С. Лэнгдону арабский помог в работе по сравнению праздников и календарей у народов Ближнего Востока [Langdon, 1935], а самому Кэмпбелл-Томпсону арабский оказался необходим для идентификации флоры Двуречья, известной только по арабским и аккадским терминам [Campbell Thompson, 1949]. С другой стороны, английский арабист-сабеист А.Ф.Л. Бистон проявлял неизменное участие к делам английских древников и даже консультировал Лэнгдона по арабским эпиграфическим календарям [Langdon, 1935, 13-15]. Современные английские ассириологи В.Дж. Лэмберт и А. Ливингстон также используют в своих культурно-исторических исследованиях средневековые арабские тексты, а зачастую священный Коран. [забавно, что иные Св. Писания в данной нетленке священными не названы. - Х.Н.] Приходится признать, что работы английских ученых не отражают общей тенденции к разделению народов на живые и мертвые, а серьезно расходятся с ней, и потому часто подвергаются нападкам со стороны немецких и немецкомыслящих коллег.
В 1954-1961 гг. голландский ассириолог Ян Ван Дейк предпринял попытку сближения наук на арабской территории, оказавшуюся неудачной. Работая в Багдаде с клинописными текстами, он часть из них перевел на арабский язык для ознакомления арабоязычного читателя с прошлым своего края. Одновременно в Сирии и Ираке появилось несколько человек, ставших ассириологами благодаря занятиям с Ван Дейком. Все эти люди (крупнейшие фигуры - аль-Фуади, Фаузи Рашид) в 60-е гг. уехали на Запад и встроились в университетские структуры без какой-либо выгоды для своих стран. Став ассириологами, они фактически потеряли связь с арабской наукой. В настоящее время в арабском мире ассириологический центр существует только при Багдадском музее. Ученые этого центра занимаются изданием шумерских текстов из новых раскопок в Телль-Хаддаде и Умме (Ф. ар-Рауи), а также старовавилонских деловых документов и печатей из коллекции музея.
В настоящее время наступил полный разрыв между ассириологией и арабистикой. Ассириологи снисходительно относятся к исламской цивилизации и не видят ее связей с древним миром, арабисты слишком погружены в свой традиционный материал и не могут посмотреть в другую сторону. К тому же нельзя сбрасывать со счетов и политический аспект: в последнее время все больше крупных ассириологических центров образуется в Америке, а там работы по сближению догреческой древности с исламским миром не поощряются, поскольку место ближайшего родственника давно занято еврейско-библейским миром [Текст постановления об этом дан в приложэнии. - Х.Н.]. Уникальную позицию заняли лингвисты: они признали арабский стадиально более древним, чем семитские языки клинописи, но изучают его изолированно от культурно-исторических реалий, выражаемых средствами этого языка.
Таково положение дел на сегодняшний день.
Третий аспект народы древнего Востока и арабы.
Мы видим, что разделение народов на живые и мертвые и соответственная дифференциация наук базируются на единственном принципе --- принципе онтологического синхронизма (изучаются соседи в пространстве и современники). В свою очередь, этот онтологический синхронизм --- прямое следствие разделения народов на жившие до Христа и живущие в христианскую эру. То есть, это цивилизационное разделение, проведенное по не вполне корректной европейской схеме. Схема эта основана на линейной модели времени, которая в культурно-историческом плане выражает некое Абсолютное Время истории, одинаково протекающее для всех народов земного шара и затем оставляющее в них память одинакового качества. В несовершенстве линейной схемы мы уже могли убедиться на примере теории Н.И. Конрада, распространившего понятие Ренессанса на средневековую культуру Востока, как оказалось, всегда жившую в собственном измерении [Конрад, 1973].
Для европейского христоцентрического, линейного мышления онтологическая диахрония недопустима [другое дело - биполярное эвразийское мышление петербуржцэв. - Х.Н.], поскольку тогда развалилась бы вся схема, разошлись бы все перегородки между народами во времени. Тем не менее, некоторые древневосточные и арабские источники дают нам все основания выдвигать при их исследовании именно принцип онтологической диахронии (в данном случае понимаемой двояко: арабы в древности и древность в памяти арабов).
Необходимо (наряду с антико-арабскими и христианско-арабскими штудиями) поставить вопрос о древневосточно-арабских (семито-арабских и египто-арабских) исследованиях [попрежнему не дадим врагам забыть Индостран, мать нашэнских Вед! - Х.Н.]. Материалов для такого направления вполне достаточно.
Речь идет об источниках следующих групп:
1. Древние арабы по данным клинописных текстов.
Салманасар III, Саргон II, Ашшурбанапал (IX-VII вв.) упоминают в своих анналах людей страны Ариби, живших на территории Аравии и служивших наемниками в составе различных антиассирийских коалиций. Первое упоминание людей Ариби датируется 853 г. (монолит Салманасара III, битва при Каркаре, в числе сторонников каркарского правителя упомянут царь Ариби Гиндибу и 1000 его верблюдов). У этих людей главными являются старейшины племени, люди Ариби живут в шатрах, имеют свои законы, не знают и не хотят знать ассирийских богов. Немецкие и американские ассириологи считают их не арабами, а одним из арамейских племен, не выдвигая никакой аргументации, кроме сакраментального: “Какие же в то время арабы ? Это же древность, а арабы --- это ислам”. Напротив, израильские гебраисты и историки Ассирии (такие крупные, как Х.Тадмор) признают их предками современных арабов и подробно исследуют данные клинописных анналов с целью зафиксировать некоторые исходные свойства арабского национального характера. Уже давно назрела задача написать полную историю арабов (по типу “Кембриджской истории Ирана”), которую нужно начать не со времени, предшествующего исламу, а именно с данных, предоставляемых клинописными и папирусными источниками.
2. Древние социальные термины в арабском
Известно, что один из предводителей племени рабиа носил титул _афкал_. Грюнебаум отмечает вавилонское происхождение термина [Грюнебаум, 1986, 24] и намекает на его связь с древнеарабскими святилищами. Его сведения необходимо уточнить:
- во-первых, вав. _apkallu_ происходит от шум. abgal (NUN.ME.TAG), а
- во-вторых, ни у шумеров, ни у вавилонян abgal/_apkallu_ не является политической должностью - это только жреческий титул, связанный с восприятием божественного откровения.
Разве не интересно проследить судьбу термина от жреца шумерского храма до вождя арабского племени? Как и почему изменилось его наполнение?
Аналогично обстоит дело со словом _мискин_ “бедняк, нищий”, происходящем от вав. _mu@kenu(m)_ “ущемленный в правах свободный человек”. Как слово попало в арабский и почему правовой термин редуцировался до обиходного слова? Интересно, но никем не изучено.
3. Древние реминисценции в Коране и биографии Пророка
В докладе на конференции памяти И.Н. Винникова мы касались проблемы коранического термина _’al-zabKniyatu_ “стражники геенны”. Английский ассириолог С. Лэнгдон полагает, что он восходит к вав. _zibKnXtu(m)_ “весы”, означающему не только сами весы, но и созвездие Весов, в котором, по шумеро-вавилонским представлениям, происходит суд Солнца над миром. Нам удалось показать, что сами представления, связанные с созвездием Весов, берут начало в шумерском календаре из Ниппура, где месяц, управляемый Весами -- месяц не только справедливого суда, но и загробного мира. В это время почитаются Ануннаки -- существа, от которых зависит будущность человека на том свете. Следовательно, действительно можно усмотреть некую этимологическую и семантическую зависимость коранического термина от шумеро-вавилонских прообразов.
Интереснейшие параллели просматриваются из истории Мусы в суре 18 “Пещера”. Многими своими деталями рассказ о его путешествии с Божьим человеком к месту слияния двух морей напоминает рассказ о путешествии Гильгамеша к Утнапиштиму --- праведнику, спасшемуся от потопа и живущему в устье двух рек -- из XI таблички аккадского эпоса о Гильгамеше.
Еще одна любопытная параллель просматривается при сопоставлении сна Гудеа (из текста "Цилиндра А" Гудеа) и откровения Мухаммеду, известного из книги Ибн Исхака-Ибн Хишама “Жизнеописание Посланника Аллаха”. Там есть очень похожие детали, например:
- оба героя текстов видят человека, вырастающего из горизонта,
- ростом от земли до неба, и
- куда бы они ни повернулись, они не могут уйти от него.
Здесь интересны (и пока необъяснимы) именно совпадения деталей.
4. Арабские средневековые источники с упоминанием событий догреческой древности:
а) описание древних праздников в арабских хрониках (например, вавилонские месяцы и праздники у сабиев в описании книги “Фихрист” ибн ан-Надима);
б) почитание древнейших богов в арабских городах (например, культ Нергала в Хатре) [Надиров, 1997];
в) предания о герое Зу-ль-Карнайне (“Обладателе двух рогов”), от имени которого прослеживается не только история времен Александра Македонского, но и история шумеро-аккадских походов в Сирию. Известно ведь, что боги и правители древней Месопотамии носили рогатую тиару.
5. Сообщения арабских и арабоязычных источников о древнем периоде истории Ирака, Сирии, Египта, Йемена.
До сих пор эти ценнейшие документы не собраны воедино и не изучены в историко-культурном плане. В качестве примера можно назвать описание народов древности у ат-Табари, аль-Масуди или ал-Бируни.
6. Восприятие древневосточных культур в современном арабском мире
(на материале учебных пособий по языку и истории, художественной литературы и феноменов массового сознания).
7. Рудименты древнейшей традиции в поведении и сознании современных арабских народов.
Онтологическая диахрония при изучении арабских источников - прежде всего диахрония экосоциальной системы. В настоящее время необходимо проводить транстемпоральные исследования наиболее устойчивых стереотипов поведения и сознания в обществах, существующих на территории древневосточных государств. Из них может выясниться, что население Ирака, Египта, Сирии, Йемена наряду с современными и традиционно исламскими особенностями поведения и сознания пользуется давно отмершими навыками и стереотипами ранней древности, и эта рудиментарная часть культурного опыта в чем-то помогает, а в чем-то мешает ему присоединиться к более молодому человечеству.
Здесь подлежат рассмотрению следующие 3 проблемы [исторической памяти - Х.Н.]:
1) Соотношение между этническим и языковым в истории народа.
В своих трудах по предыстории армянского народа И.М. Дьяконов выявил следующую закономерность: население древних районов цивилизации этнически почти неизменно, но может по нескольку раз менять язык [Дьяконов, 1968].
Это означает, например, что:
- современные армяне, живущие в Армении -- по крови хурриты и урарты, а по языку потомки менее древних мигрантов-мушков.
- для арабского мира это может означать, что жители Ирака, Сирии, Египта -- арабы по языку и частично этнически, но большей частью они этнические потомки шумеров, египтян, амореев и др. древних народов.
- после обретения независимости во многих арабских странах культивируется идеология культурно-исторической преемственности
(например, не секрет, что С. Хусейн соотносит свои поступки с действиями Навуходоносора II и даже легендарного царя-героя Гильгамеша), и преемственность эта зачастую объясняется именно родством по крови.
В самом деле, многие ученые и путешественники по Египту, Сирии, Ираку неоднократно отмечали антропологическое сходство жителей этих стран с изображениями людей на древних рельефах.
2) Второй фактор - техническая отсталость сельских районов многих арабских стран.
Не только родовая память, но и память навыка (культурная память) диктует смычку между древностью и днем нынешним.
Ведь арабский крестьянин до сих пор пользуется теми же орудиями труда (и зачастую из того же материала), что и жители ранних государств, работавшие в этой местности.
3) Третий фактор, обеспечивающий непрерывное воспроизводство рудиментарных конструкций сознания - собственно ландшафт,
место, на котором живет данный арабский народ.
Ландшафт представляет собой очень жесткую координатную систему, попав в которую, можно вести себя только определенным образом1. Любой народ, попавший в данную местность, будет себя вести по законам этой местности с поправкой на уже сложившийся в другом месте национальный характер.
Исходя из сказанного, жители Ирака могут характеризоваться как арабо-месопотамцы, жители Египта - как арабо-египтяне и т.д. Они носители особых пространственно-временных координат, в которых в данной местности в данное время зародилась цивилизация. И теперь настало время сказать главное, что обусловливает постановку данной проблемы.
Чтобы в полной мере оценить отношение между Древним Востоком и арабским миром, как первостепенную научную проблему, необходимо осознать онтологическую диахронию, как следствие относительности линейного исторического времени. Нужно понять, что время находится не только между людьми, но и в людях, и проявляет себя через людей. Это означает, что каждый человек, как и каждый народ, несет в себе особые часы и живет в своем особом биоритме.
Память йеменских арабов -- потомков Сабы -- качественно отлична от памяти иракских и египетских, североаравийских и африканских арабов. Эта память проявляет себя на 3 уровнях:
а) уровень генетической, или родовой памяти,
б) уровень пространственно-ландшафтной памяти,
в) уровень социокультурной памяти.
Каждый народ, как эйнштейновский наблюдатель, с собственными часами в руках измеряет неведомое общее время. Поэтому, признавая историческую прерывность и разрыв между цивилизациями в линейной модели времени, мы должны признать и историческую непрерывность между ними, проявляющуюся в поведении и сознании человека как нелинейной пространственно-временной системы. Порукой тому - объективные сведения источников, этимологические и семантические переклички, которые предстоит изучать исследователю, понимающему, что для истории не существует живых и мертвых.
__________________________________________
Сб. «Исламская культура в мировой цивилизации и новые идеи в философии», Уфа-СПб: 2001, с. 61 - 93.
Оригинал:
http://krotov.info/lib_sec/06_e/eme/lyanov2.htm
http://freshfile.net/files/o36o32eo4/000489.rar.html
http://babon.sitecity.ru/ltext_0903104639.phtml?p_ident=ltext_0903104639.p_1308010440
Емельянов В.В. [дохтур наук, между протчем, не фуй собачий! - Х.Н.]: «Список Трудов»: http://www.gerginakkum.ru/bibliography/emeljanov/
Bonus: В. Емельянов, "Древний Шумер. Очерки культуры (конспект)" - http://lah.ru/konspekt/back/shumer1.htm
[с каментами типа "автор противоречит сам себе"]
______________________________________
Часть 1. K Части 2: http://hojja-nusreddin.livejournal.com/2882168.html
__________________________________________________
Введение
Ислам --- последняя великая религия в истории человечества, настоящая “7-я печать” эры духовного спасения, явившаяся по-настоящему глубоким и всеобъемлющим синтезом многотысячелетней культуры Востока. [и это вам тут не проповедь дикова кишлачнова мула, а научная, тесезеть, работёнка! - Х.Н.]
Ислам вобрал в себя и переработал все основные мифы и архетипы предшествующих культур, за исключением религий Индии [почему вдруг Индия исключена? Нету ли тут семитизьма? - Х.Н.] и Китая.
Поэтому совершенно оправданными являются попытки различных исследователей найти в мусульманской традиции:
- иудейские,
- зороастрийские,
- античные,
- христианские и
- гностические
корни.
[a как нам обустроить ищущих и находящих корни шумерския, аккадския, эламские и протчия? - Х.Н.]
Из коранических текстов совершенно очевидно, что ядром классического ислама является доисламская культура арабов Центральной и отчасти Южной Аравии, находившихся под постоянным влиянием своих соседей по раннему средневековью. Аравийцам этого времени знакомы римляне, византийцы, иудеи и персы Сасанидской державы. [a морская торговля с Индией? А индийские культуронимы? «Арабские» Цифры? Слоны, коими пестрят кораны, наконец? - Х.Н.]
В Аравию в поисках убежища от гонений христианских ортодоксов попадают еретики (несториане, яковиты, ариане) и враждебные христианству гностики. Солдаты-наемники с арабскими именами встречаются в ту же пору в войсках Персии и Византии, в городах римской Палестины тоже немало арабов. Время от времени арабы встречаются в Египте и в Эфиопии. Из этого перечня стран можно сделать вывод о многоплановости влияний на аравийскую культуру в пределах одного временного слоя, что, несомненно, свидетельствует об отсутствии культурной изоляции Аравийского полуострова в эпоху, предшествующую возникновению ислама [Грюнебаум, 1981; Грюнебаум, 1986; Пигулевская, 1964; Пиотровский, 1991].
Однако, наряду с многоплановостью синхронных влияний на ислам необходимо также иметь в виду многослойность и многоуровневость диахронных влияний, что прежде всего проявилось в неоднородности культурных слоев ислама в разных местах его распространения.
Арабы хорошо известны уже в ассирийских и нововавилонских источниках.
Они изображаются скопищем военно-племенных группировок, каждая из которых возглавляется своим шейхом. Эти группировки враждуют друг с другом, они отказываются признавать единоначалие, их руководители очень любят деньги и богатство, поэтому ничего не стоит рассорить их и тем самым лишить боеспособности. Арабы не воспринимались как самостоятельная сила, они скорее рассматривались как наемники и посредники, причем все равно чьи наемники и все равно между кем посредники.
Уже после походов Ашшурбанипала и падения Ассирии арабы начали небольшими группами расселяться по Ближнему Востоку. Лица с арабскими именами известны в Вавилоне VI в. до н.э; в конце V века, по сообщению Ксенофонта, местность к востоку от Евфрата ниже устья Хабура называлась Аравией; Страбон пишет, что в I в. н.э. население города Копта в Верхнем Египте было наполовину арабским [Бартольд, 1998].
Таким образом, еще до распространения христианства арабы уже имели возможность поселиться в культурно развитых районах Ближнего Востока и Северной Африки и, естественно, их не могли обойти культурные достижения жителей этих мест [Пигулевская, 1964].
Совершая время от времени наезды к родственникам в Аравию, сирийские, месопотамские и египетские арабы, равно как и арабы, жившие в Иране, пересказывали им истории далеких стран, допуская неизбежные в случае устного рассказа искажения.
А это значит, что ко времени возникновения ислама:
- уже существовало многократно искаженное влияние на аравийскую культуру преданий Древнего Востока, и
- пророк использовал в своих проповедях старые рассказы, совершенно не зная их источника.
- впоследствии же, когда не просто арабы, а сильные духом мусульмане легко покорили все земли древних цивилизаций, они внесли свою религию и небольшую еще традицию в культурные слои предшествующих времен, и ислам стал наполняться новым, доселе неведомым содержанием:
--- в Египте и Месопотамии это было и персидское, и греческое, и христианское наследие,
--- в Иране -- зороастризм,
--- в Средней Азии -- какие-то черты буддизма в смеси с христианством и зороастризмом.
--- [а куды делся с глобуса чюрецких завоеваний Индостан? - Х.Н.]
Но под всеми этими исторически близкими исламу слоями залегал еще один - 3-тысячелетний [патамушта 3 - магическое число в кругах питерской тилихенцыи. - Х.Н.] древневосточный пласт, глубже всего укорененный в поведении и сознании населявших эти земли народов:
- Династия Омейядов расположилась в древнем Дамаске, знавшем набеги царей Ассирии и Египта.
- Аббасиды основали свой Халифат в Багдаде, на еще более культурной земле Ирака, чьи традиции доходят до самого Шумера.
- Арабские эмираты на островах Персидского залива были основаны на древней земле Дильмуна --- загадочной [для питерских ассириолухов. - Х.Н.] по этническому происхождению цивилизации, быть в дружбе с которой считали для себя за честь правители Вавилонии. [авот правители Хараппы с Мохенджой имели это Даром. - Х.Н.]
Так в VII-VIII вв. н.э. ислам начал свою вторую жизнь --- жизнь внутри древних культур, питавших его своими идеями и достижениями. Впрочем, ислам был еще так молод, что не сознавал этого.
Итак, мы можем сказать, что исламская культура и традиция испытывала влияние древнейших культур Востока по крайней мере дважды:
- в пору арабских миграций до возникновения христианства и
- в пору арабо-исламской экспансии и закрепления на Ближнем Востоке,
- [а как нам обустроить хараппские печати в Дильмуне? Индийские торговые фактории в Митанни? - Х.Н.]
Поэтому есть все основания рассматривать, наряду с синхронными влияниями на ислам, и диахронное древневосточное влияние, проявившееся прежде всего в:
- мифах,
- архетипах и
- некоторых элементах поведения мусульманских народов.
- [плюс, материалы археологии Шумера, Дильмуна, Митанни и доарийской цивилизации Индии. - Х.Н.]
Некоторые аспекты этого влияния рассматриваются ниже в наших очерках
Однако, начать хотелось бы с рассмотрения проблем методологии.
Древний Восток и арабский мир: к постановке проблемы
Проблема имеет 3 основных аспекта отношения между древне-восточными:
1) религиями и арабо-исламским миром;
2) науками и арабистикой;
3) народами и арабами.
Если рассматривать первый аспект (древне-восточные религии) в диахроническом срезе, то прежде всего нужно сказать, что арабский мир сам некогда представлял собою часть Древнего Востока. Арабы --- южносемитская ветвь афразийских народностей, мигрировавших из Северо-Восточной Африки в V-IV тыс. до н.э. и распространившихся волнами на огромной территории от Египта до восточных границ Месопотамии. Следовательно, с самого начала истории арабов у них должны были существовать общие с другими афразийцами (египтянами, евреями, вавилонянами, арамеями) представления о мире - как в содержании племенных преданий и родословий, так и в форме культа. Впоследствии, по мере отделения и отдаления от собратьев, эти представления локализуются, и уже ко времени Мухаммеда жители Центральной Аравии считают все события, происходившие в библейской истории, местными, происходившими на территории Мекки и в ее окрестностях, а египтяне и евреи представляются им диковинными народами, о жизни которых ничего неизвестно. Но это события. Что же касается формы культа, или, лучше сказать, религиозной тенденции, то как раз она осталась неизменной у всех афразийских народов.
В самом деле, в истории древнего мира только афразийцы последовательно исповедовали монотеизм, который прошел в их истории 2 стадии:
1. На первой стадии -- она условно называется “квазимонотеизм” -- из политеистического пантеона выделялось >b>одно мужское божество, которое провозглашалось царем богов и отбирало у своих родичей все присущие им функции, эпитеты и атрибуты:
- в Вавилонии таким царем богов был Мардук,
- в Египте им ненадолго стал Атон,
- у евреев царем богов был, по-видимому, Яхве,
- у финикийцев -- Баал.
2. На второй стадии развития монотеизма происходит отрицание всех богов, кроме главного.
Такую эволюцию религии обычно объясняют только исторически; при этом этап квазимонотеизма рассматривается как отражение процесса образования государств имперского типа во главе с неограниченным монархом, этап собственно монотеистический связывается с распадом крупных империй и духовным кризисом древности.
Однако, если посмотреть в сторону от Ближнего Востока, то ничего подобного мы там не обнаруживаем:
- в Иране имперской религией был зороастрийский дуализм с обязательным почитанием третьего божества --- Ардвисуры Анахиты.
- в Индии и Китае централизация государства никогда не приводила к возникновению религии хотя бы квазимонотеистического типа --- там безгранично властвовали языческие пантеоны, прекрасно согласованные с обожествленной царской властью.
Стало быть, дело не только в религии как отражении социального развития, и ответ на вопрос о природе монотеизма, как нам представляется, лежит в географической и геокосмической плоскости. Этнографические и лингвистические исследования показывают, что у многих народов Северо-Восточной и Северной Африки сильно развит культ вождя, который обязательно обожествляется и наделяется функцией светоносности и плодородия, то есть сопоставляется с Солнцем. Причем самый интересный момент такого обожествления заключается в том, что племя считает и само себя, и все предметы окружающего мира буквально порожденными волей вождя, то есть здесь имеет место некий первобытный солипсизм: весь мир есть проекция воли солнцеподобного правителя. Известно, что религия древнего Египта с ее культом царя-бога возникла именно из этих типично африканских представлений, и здесь монотеизм остался в своем архаическом виде.
По мере распространения афразийских народов на Ближний Восток монотеистическое начало доходит до границ Иранского нагорья, где монотеизм уступает место дуализму, а уже в Индии от дуализма не остается и следа, потому что здесь господствует принципиальное и основанное на согласии с природой плюралистическое начало религии.
По нашему мнению, такое угасание единобожия по мере удаления от Африки на Дальний Восток свидетельствует о том, что форма религии связана с характером распространения солнечной энергии от экватора к полюсам. В экваториальном мире, где солнечная энергия близка к избыточной, в психофизиологии народов вырабатывается ощущение единого первоначала, с которым связана вся человеческая жизнь, и это способствует чрезвычайной концентрации чувств и ума на одном предмете. По мере того, как солнечный жар отступает и лучи становятся менее прямыми, уходит и это ощущение непосредственной и постоянно довлеющей власти единого начала; оттого и чувства становятся более рассеянными, и нравы - более умеренными (предпосылки такой гипотезы см. [Чижевский, 1995, 147]). [яплакаль! Напомнило дисер о влиянии луннова света на частоту качания бараньих яиц. - Х.Н.]
Если принять эту геокосмическую гипотезу, то лучше станут понятны процессы, происходившие еще в эпоху ранней древности, задолго до образования империй. В частности, династия семитских царей Аккада, захватив шумерские земли, с порога начала заниматься унификацией всевозможных предметов --- от системы мер и календаря до унификации пантеона. Ничего похожего в Шумере до того не было. От унификации аккадские цари плавно перешли к самообожествлению, причем возникли представления о верхнем и нижнем боге. Верхним божеством была хозяйка пантеона и покровительница аккадской династии Иштар [казалось бы, верховная богиня-женщина можыд подорвать столь блестящую гипотэззу, но ведь соловей не слушает собственной пейстни! - Х.Н.], нижним, пребывающим на службе, - сам царь Аккада Нарам-Суэн [Westenholz, 1998, 49]. С падением династии Аккада и приходом к власти шумерских правителей прежние стремления к унификации сразу сошли на нет, и Месопотамия вновь оказалась в пространстве политеизма. Если взять Египет этого же времени, то еще задолго до реформы Эхнатона здесь установился монотеистический культ двух отражающихся друг в друге солнц --- старшего и младшего, Ра и фараона. Причем особенно интересно, что этот монотеизм пребывал внутри огромного политеистического пантеона, будучи его смысловым, идеологическим центром [Ассман, 1999].
Значит, именно афразийцам, по всей видимости, свойственен этот поиск единой и единственной божественной воли, проекцией которой является весь живой мир и вследствие которой этот мир только и может существовать. Евреи только узаконили этот импульс афразизма, придав ему законченную форму в рамках внутриэтнической религии. [таким образом, всемирный жыдо-масонский заговор ныне доказан геокосмически-научно питерской школотой! - Х.Н.]
Христианство сделало объективную сторону иудаизма [авотЪ субъективную пока не сумело, ибо жыды повернулись к христианам одной стороной. И мы знаем ее название. - Х.Н.] доступной всем народам, но добавило к ней идеал братской любви между людьми разных наций и статусов [любовь между статусами доставила! О нацыях жэ помолчю. - Х.Н.]. Вместе с тем, христианство нивелировало человека, как отдельное существо, заставляя человека служить общине и отрекаться от самого себя ради другого. Арабы сделали следующий шаг, придав иудео-христианскому космологизму и этике личностно-человеческое направление. [это эпохальное наукообразие, цэльно-тянутое из наиболее махровых пятничных проповедей Аль-Кайды. - Х.Н.]
Ислам --- религия внешне-внутренней цельности человека, его осознанного стремления к совершенству на пути, указанном лично ему Творцом. Ветхий человек Адам для ислама не грешен и не виновен в своем первом искушении --- напротив, он обладает изумительной цельностью своего тела, чувства и мысли. Но потомки Адама в силу разных обстоятельств утратили эту цельность и теперь должны заставить себя заново прийти к ней. Еще до ислама множество арабов мучались поисками единого Бога, не хотели принимать ни иудейскую, ни христианскую веру, и были прозваны ханифами. Точно такими же мучительными были поиски Бога у евреев еще до реформы Иосии.
Все эти факты и тенденции говорят о том, что ислам явился последним и наивысшим по своему категорическому императиву [и пердячему пару. - Х.Н.] выражением афразийского единобожия, после которого эта идея должна была себя исчерпать [но она сама об этом узнала тока из даннова щедэвра. - Х.Н.]. Если же это так [таке, одно из двух: или так, или не так. - Х.Н.], то следует считать ислам не внешним в отношении древнего мира явлением, а последним слепком с общеафразийской культовой формы. Ислам, стоящий на грани древности и средневековья, является истинным посредником между этими типами цивилизации.
Перейдем теперь к рассмотрению второго аспекта - арабистика и древне-восточные науки (в особенности ассириология).
Они разошлись с самого начала своего существования. Их происхождение не оставляет сомнений в различном предназначении: если арабистика родилась от политической амбиции и богословского любопытства, то египтология и ассириология стали результатом беспристрастного наблюдения и анализа, а родились они в процессе работы археологов и музейных сотрудников. Впоследствии и эти самые “научные” науки пытались привлечь на свою сторону политики и богословы, но факты сопротивлялись и мешали очередной текущей борьбе. Тогда было решено, что науки о древнем Востоке - это науки о мертвых народах, а, к примеру, арабистика --- это про живых. С установлением таких отношений к концу прошлого столетия сами востоковеды стали проводить резкую дифференциацию между миром “живых” (арабов, тюрок, иранцев) и “мертвых” (египтян, шумеров, хеттов) народов Востока. Отношения между этими мирами получились очень сложными и запутанными.
В самом начале поисков искатели древностей Г. Раулинсон, Ж.-Ф. Шампольон и Э. Хинкс знали арабский как язык, на котором говорят жители исследуемой местности.
Арабские племена, жившие недалеко от раскопов, были крайне удивлены находкам, они поначалу никак не связывали их с собой и своей историей. Ассирийских идолов, вырытых из земли, просто пугались.
Известны слова одного шейха [Ухума Бухеева - Х.Н.], обращенные к сэру Генри Лэйарду --- первооткрывателю Ниневии:
“Многие годы живу я в этой стране. Мой отец и отец моего отца ставили здесь свои палатки, но и они никогда не слышали о каменных истуканах, зарытых в этом месте… Откуда узнал ты об этом --- из книг ? С помощью волшебства, или тебе помогали ваши пророки ?” [Керам, 1986, 161].
На следующем этапе развития древневосточных наук ученики Г.Бругша и Ф.Делича знали арабский для понимания общих черт афразийского языкового строя. Науки о “мертвых” уже окончательно переселились на кафедры и в музеи, и с практической точки зрения арабский был ненужен. Появились совершенно иные ориентиры и объекты сближения: музейщикам не давала покоя перекличка источников, профессорам --- перекличка языков. По этому лингвоисточниковедческому критерию к 20-м годам прошлого века произошло сближение ассириологии с гебраистикой и библейской археологией, а египтологии с антиковедением. Нетрудно увидеть общее направление этого сближения -- лингво-источниковедческий синхронизм. Мертвые сравнивались с мертвыми безо всяких нитей и мостов к живому миру ближневосточного региона.
Аналогичная история произошла с науками о живых. Т. Нельдеке и его ученики не знали аккадского, поскольку считали его слишком удаленным во времени от исламской цивилизации. Арабисты после Нельдеке не хотели уже знать и древнееврейского, и арамейского языков. Основная работа арабистов --- текстология арабо-мусульманских рукописей --- сделала неактуальным взгляд в догреческую древность. Так началась культурно-историческая изоляция арабистики от смежных семитологических дисциплин, компенсированная сближением с иранистикой, тюркологией и африканистикой по синхроническому исламскому (т.е. религиозно-политическому) критерию. Под воздействием лидировавшей в мире немецкой науки эта изоляция приобрела абсолютный характер. Если в 20-е годы еще выходили немецкие статьи по вавилоно-арабской проблематике (лучшие примеры --- статья Г. Циммерна о судьбе у вавилонян и арабов [Zimmern, 1926, 574-584] и статья его ученика Б. Ландсбергера об образовании абстрактных понятий в аккадском и арабском языке [Landsberger, 1926, 369ff.]), то уже с 30-х гг. прошлого века невозможно встретить статью на немецком и французском языках, посвященную исследованию тем, общих для ближневосточной древности и средневековья.
Совсем иначе обстоит дело в английской науке. Ассириологи школы Р. Кэмпбелл-Томпсона знали арабский язык для применения своих знаний в культурно-историческом плане. С. Лэнгдону арабский помог в работе по сравнению праздников и календарей у народов Ближнего Востока [Langdon, 1935], а самому Кэмпбелл-Томпсону арабский оказался необходим для идентификации флоры Двуречья, известной только по арабским и аккадским терминам [Campbell Thompson, 1949]. С другой стороны, английский арабист-сабеист А.Ф.Л. Бистон проявлял неизменное участие к делам английских древников и даже консультировал Лэнгдона по арабским эпиграфическим календарям [Langdon, 1935, 13-15]. Современные английские ассириологи В.Дж. Лэмберт и А. Ливингстон также используют в своих культурно-исторических исследованиях средневековые арабские тексты, а зачастую священный Коран. [забавно, что иные Св. Писания в данной нетленке священными не названы. - Х.Н.] Приходится признать, что работы английских ученых не отражают общей тенденции к разделению народов на живые и мертвые, а серьезно расходятся с ней, и потому часто подвергаются нападкам со стороны немецких и немецкомыслящих коллег.
В 1954-1961 гг. голландский ассириолог Ян Ван Дейк предпринял попытку сближения наук на арабской территории, оказавшуюся неудачной. Работая в Багдаде с клинописными текстами, он часть из них перевел на арабский язык для ознакомления арабоязычного читателя с прошлым своего края. Одновременно в Сирии и Ираке появилось несколько человек, ставших ассириологами благодаря занятиям с Ван Дейком. Все эти люди (крупнейшие фигуры - аль-Фуади, Фаузи Рашид) в 60-е гг. уехали на Запад и встроились в университетские структуры без какой-либо выгоды для своих стран. Став ассириологами, они фактически потеряли связь с арабской наукой. В настоящее время в арабском мире ассириологический центр существует только при Багдадском музее. Ученые этого центра занимаются изданием шумерских текстов из новых раскопок в Телль-Хаддаде и Умме (Ф. ар-Рауи), а также старовавилонских деловых документов и печатей из коллекции музея.
В настоящее время наступил полный разрыв между ассириологией и арабистикой. Ассириологи снисходительно относятся к исламской цивилизации и не видят ее связей с древним миром, арабисты слишком погружены в свой традиционный материал и не могут посмотреть в другую сторону. К тому же нельзя сбрасывать со счетов и политический аспект: в последнее время все больше крупных ассириологических центров образуется в Америке, а там работы по сближению догреческой древности с исламским миром не поощряются, поскольку место ближайшего родственника давно занято еврейско-библейским миром [Текст постановления об этом дан в приложэнии. - Х.Н.]. Уникальную позицию заняли лингвисты: они признали арабский стадиально более древним, чем семитские языки клинописи, но изучают его изолированно от культурно-исторических реалий, выражаемых средствами этого языка.
Таково положение дел на сегодняшний день.
Третий аспект народы древнего Востока и арабы.
Мы видим, что разделение народов на живые и мертвые и соответственная дифференциация наук базируются на единственном принципе --- принципе онтологического синхронизма (изучаются соседи в пространстве и современники). В свою очередь, этот онтологический синхронизм --- прямое следствие разделения народов на жившие до Христа и живущие в христианскую эру. То есть, это цивилизационное разделение, проведенное по не вполне корректной европейской схеме. Схема эта основана на линейной модели времени, которая в культурно-историческом плане выражает некое Абсолютное Время истории, одинаково протекающее для всех народов земного шара и затем оставляющее в них память одинакового качества. В несовершенстве линейной схемы мы уже могли убедиться на примере теории Н.И. Конрада, распространившего понятие Ренессанса на средневековую культуру Востока, как оказалось, всегда жившую в собственном измерении [Конрад, 1973].
Для европейского христоцентрического, линейного мышления онтологическая диахрония недопустима [другое дело - биполярное эвразийское мышление петербуржцэв. - Х.Н.], поскольку тогда развалилась бы вся схема, разошлись бы все перегородки между народами во времени. Тем не менее, некоторые древневосточные и арабские источники дают нам все основания выдвигать при их исследовании именно принцип онтологической диахронии (в данном случае понимаемой двояко: арабы в древности и древность в памяти арабов).
Необходимо (наряду с антико-арабскими и христианско-арабскими штудиями) поставить вопрос о древневосточно-арабских (семито-арабских и египто-арабских) исследованиях [попрежнему не дадим врагам забыть Индостран, мать нашэнских Вед! - Х.Н.]. Материалов для такого направления вполне достаточно.
Речь идет об источниках следующих групп:
1. Древние арабы по данным клинописных текстов.
Салманасар III, Саргон II, Ашшурбанапал (IX-VII вв.) упоминают в своих анналах людей страны Ариби, живших на территории Аравии и служивших наемниками в составе различных антиассирийских коалиций. Первое упоминание людей Ариби датируется 853 г. (монолит Салманасара III, битва при Каркаре, в числе сторонников каркарского правителя упомянут царь Ариби Гиндибу и 1000 его верблюдов). У этих людей главными являются старейшины племени, люди Ариби живут в шатрах, имеют свои законы, не знают и не хотят знать ассирийских богов. Немецкие и американские ассириологи считают их не арабами, а одним из арамейских племен, не выдвигая никакой аргументации, кроме сакраментального: “Какие же в то время арабы ? Это же древность, а арабы --- это ислам”. Напротив, израильские гебраисты и историки Ассирии (такие крупные, как Х.Тадмор) признают их предками современных арабов и подробно исследуют данные клинописных анналов с целью зафиксировать некоторые исходные свойства арабского национального характера. Уже давно назрела задача написать полную историю арабов (по типу “Кембриджской истории Ирана”), которую нужно начать не со времени, предшествующего исламу, а именно с данных, предоставляемых клинописными и папирусными источниками.
2. Древние социальные термины в арабском
Известно, что один из предводителей племени рабиа носил титул _афкал_. Грюнебаум отмечает вавилонское происхождение термина [Грюнебаум, 1986, 24] и намекает на его связь с древнеарабскими святилищами. Его сведения необходимо уточнить:
- во-первых, вав. _apkallu_ происходит от шум. abgal (NUN.ME.TAG), а
- во-вторых, ни у шумеров, ни у вавилонян abgal/_apkallu_ не является политической должностью - это только жреческий титул, связанный с восприятием божественного откровения.
Разве не интересно проследить судьбу термина от жреца шумерского храма до вождя арабского племени? Как и почему изменилось его наполнение?
Аналогично обстоит дело со словом _мискин_ “бедняк, нищий”, происходящем от вав. _mu@kenu(m)_ “ущемленный в правах свободный человек”. Как слово попало в арабский и почему правовой термин редуцировался до обиходного слова? Интересно, но никем не изучено.
3. Древние реминисценции в Коране и биографии Пророка
В докладе на конференции памяти И.Н. Винникова мы касались проблемы коранического термина _’al-zabKniyatu_ “стражники геенны”. Английский ассириолог С. Лэнгдон полагает, что он восходит к вав. _zibKnXtu(m)_ “весы”, означающему не только сами весы, но и созвездие Весов, в котором, по шумеро-вавилонским представлениям, происходит суд Солнца над миром. Нам удалось показать, что сами представления, связанные с созвездием Весов, берут начало в шумерском календаре из Ниппура, где месяц, управляемый Весами -- месяц не только справедливого суда, но и загробного мира. В это время почитаются Ануннаки -- существа, от которых зависит будущность человека на том свете. Следовательно, действительно можно усмотреть некую этимологическую и семантическую зависимость коранического термина от шумеро-вавилонских прообразов.
Интереснейшие параллели просматриваются из истории Мусы в суре 18 “Пещера”. Многими своими деталями рассказ о его путешествии с Божьим человеком к месту слияния двух морей напоминает рассказ о путешествии Гильгамеша к Утнапиштиму --- праведнику, спасшемуся от потопа и живущему в устье двух рек -- из XI таблички аккадского эпоса о Гильгамеше.
Еще одна любопытная параллель просматривается при сопоставлении сна Гудеа (из текста "Цилиндра А" Гудеа) и откровения Мухаммеду, известного из книги Ибн Исхака-Ибн Хишама “Жизнеописание Посланника Аллаха”. Там есть очень похожие детали, например:
- оба героя текстов видят человека, вырастающего из горизонта,
- ростом от земли до неба, и
- куда бы они ни повернулись, они не могут уйти от него.
Здесь интересны (и пока необъяснимы) именно совпадения деталей.
4. Арабские средневековые источники с упоминанием событий догреческой древности:
а) описание древних праздников в арабских хрониках (например, вавилонские месяцы и праздники у сабиев в описании книги “Фихрист” ибн ан-Надима);
б) почитание древнейших богов в арабских городах (например, культ Нергала в Хатре) [Надиров, 1997];
в) предания о герое Зу-ль-Карнайне (“Обладателе двух рогов”), от имени которого прослеживается не только история времен Александра Македонского, но и история шумеро-аккадских походов в Сирию. Известно ведь, что боги и правители древней Месопотамии носили рогатую тиару.
5. Сообщения арабских и арабоязычных источников о древнем периоде истории Ирака, Сирии, Египта, Йемена.
До сих пор эти ценнейшие документы не собраны воедино и не изучены в историко-культурном плане. В качестве примера можно назвать описание народов древности у ат-Табари, аль-Масуди или ал-Бируни.
6. Восприятие древневосточных культур в современном арабском мире
(на материале учебных пособий по языку и истории, художественной литературы и феноменов массового сознания).
7. Рудименты древнейшей традиции в поведении и сознании современных арабских народов.
Онтологическая диахрония при изучении арабских источников - прежде всего диахрония экосоциальной системы. В настоящее время необходимо проводить транстемпоральные исследования наиболее устойчивых стереотипов поведения и сознания в обществах, существующих на территории древневосточных государств. Из них может выясниться, что население Ирака, Египта, Сирии, Йемена наряду с современными и традиционно исламскими особенностями поведения и сознания пользуется давно отмершими навыками и стереотипами ранней древности, и эта рудиментарная часть культурного опыта в чем-то помогает, а в чем-то мешает ему присоединиться к более молодому человечеству.
Здесь подлежат рассмотрению следующие 3 проблемы [исторической памяти - Х.Н.]:
1) Соотношение между этническим и языковым в истории народа.
В своих трудах по предыстории армянского народа И.М. Дьяконов выявил следующую закономерность: население древних районов цивилизации этнически почти неизменно, но может по нескольку раз менять язык [Дьяконов, 1968].
Это означает, например, что:
- современные армяне, живущие в Армении -- по крови хурриты и урарты, а по языку потомки менее древних мигрантов-мушков.
- для арабского мира это может означать, что жители Ирака, Сирии, Египта -- арабы по языку и частично этнически, но большей частью они этнические потомки шумеров, египтян, амореев и др. древних народов.
- после обретения независимости во многих арабских странах культивируется идеология культурно-исторической преемственности
(например, не секрет, что С. Хусейн соотносит свои поступки с действиями Навуходоносора II и даже легендарного царя-героя Гильгамеша), и преемственность эта зачастую объясняется именно родством по крови.
В самом деле, многие ученые и путешественники по Египту, Сирии, Ираку неоднократно отмечали антропологическое сходство жителей этих стран с изображениями людей на древних рельефах.
2) Второй фактор - техническая отсталость сельских районов многих арабских стран.
Не только родовая память, но и память навыка (культурная память) диктует смычку между древностью и днем нынешним.
Ведь арабский крестьянин до сих пор пользуется теми же орудиями труда (и зачастую из того же материала), что и жители ранних государств, работавшие в этой местности.
3) Третий фактор, обеспечивающий непрерывное воспроизводство рудиментарных конструкций сознания - собственно ландшафт,
место, на котором живет данный арабский народ.
Ландшафт представляет собой очень жесткую координатную систему, попав в которую, можно вести себя только определенным образом1. Любой народ, попавший в данную местность, будет себя вести по законам этой местности с поправкой на уже сложившийся в другом месте национальный характер.
Исходя из сказанного, жители Ирака могут характеризоваться как арабо-месопотамцы, жители Египта - как арабо-египтяне и т.д. Они носители особых пространственно-временных координат, в которых в данной местности в данное время зародилась цивилизация. И теперь настало время сказать главное, что обусловливает постановку данной проблемы.
Чтобы в полной мере оценить отношение между Древним Востоком и арабским миром, как первостепенную научную проблему, необходимо осознать онтологическую диахронию, как следствие относительности линейного исторического времени. Нужно понять, что время находится не только между людьми, но и в людях, и проявляет себя через людей. Это означает, что каждый человек, как и каждый народ, несет в себе особые часы и живет в своем особом биоритме.
Память йеменских арабов -- потомков Сабы -- качественно отлична от памяти иракских и египетских, североаравийских и африканских арабов. Эта память проявляет себя на 3 уровнях:
а) уровень генетической, или родовой памяти,
б) уровень пространственно-ландшафтной памяти,
в) уровень социокультурной памяти.
Каждый народ, как эйнштейновский наблюдатель, с собственными часами в руках измеряет неведомое общее время. Поэтому, признавая историческую прерывность и разрыв между цивилизациями в линейной модели времени, мы должны признать и историческую непрерывность между ними, проявляющуюся в поведении и сознании человека как нелинейной пространственно-временной системы. Порукой тому - объективные сведения источников, этимологические и семантические переклички, которые предстоит изучать исследователю, понимающему, что для истории не существует живых и мертвых.
__________________________________________
Сб. «Исламская культура в мировой цивилизации и новые идеи в философии», Уфа-СПб: 2001, с. 61 - 93.
Оригинал:
http://krotov.info/lib_sec/06_e/eme/lyanov2.htm
http://freshfile.net/files/o36o32eo4/000489.rar.html
http://babon.sitecity.ru/ltext_0903104639.phtml?p_ident=ltext_0903104639.p_1308010440
Емельянов В.В. [дохтур наук, между протчем, не фуй собачий! - Х.Н.]: «Список Трудов»: http://www.gerginakkum.ru/bibliography/emeljanov/
Bonus: В. Емельянов, "Древний Шумер. Очерки культуры (конспект)" - http://lah.ru/konspekt/back/shumer1.htm
[с каментами типа "автор противоречит сам себе"]
______________________________________
Часть 1. K Части 2: http://hojja-nusreddin.livejournal.com/2882168.html