Правоведение для чайников - 22. Проблемы судебной системы (часть 2)
Вторая часть заметки о проблемах судебной системы. Первая часть - здесь.
Зависимость судей от судейского начальства
В России есть ряд проблем с независимостью судей. Судья в своей работе вынужден учитывать мнение самых разных субъектов: председателя суда, судей вышестоящих инстанций, следователей, прокуроров и чиновников. Все они при желании могут создать для него большие проблемы. В итоге судья старается работать так, чтобы не вызвать их недовольства.
Больше всего власти имеет председатель суда. Вообще, председатель суда по закону отвечает в основном за хозяйственные и организационные вопросы. Но по факту он превратился в своеобразного «директора суда» - его мнение будет определяющим при приёме судьи на работу, он может снизить или увеличить зарплату судьи или испортить его карьеру. Председатели судов назначаются вышестоящим судейским начальством и становятся своеобразными надзирателями над судьями соответствующего суда.
Другая «группа давления» - вышестоящие судебные инстанции и уже упомянутые квалификационные коллегии. Против каждого судьи можно в любой момент начать так называемое дисциплинарное производство. Суть в том, что за определённое нарушение судью можно снять с должности. «Это может произойти, если судья нарушил, например, какую-то норму Кодекса судейской этики, - пишет бывший судья КС РФ Тамара Морщакова. - Правила этого Кодекса, общие и неопределенные, можно использовать для привлечения к ответственности практически любого судьи».
Проблема кроется в самом принципе формирования судебной системы. Сейчас судей высших судов назначает президент с согласия Совета Федерации, а всех остальных судей (в том числе судей областных судов, председателей районных судов и т. д.) - президент по предложению различных органов судебной системы.
То есть судебная система формируется сверху вниз: вначале президент подбирает себе удобных судей в высшие суды, а затем президент и высшие суды подбирают себе удобных подчинённых. В результате главными двигателями карьерного роста судьи становятся не профессионализм и авторитет, а добрые отношения с судейским начальством и исполнительной властью.
Решить эту проблему помогло бы внедрение демократических механизмов. Про выборы судей нижестоящих инстанций я уже написал. Также самим судьям нужно дать право избирать председателя соответствующего суда (с ограничением по срокам, которые один человек может занимать эту должность). А судей вышестоящих инстанций (в том числе судей Верховного суда) могут, например, избирать судьи нижестоящих инстанций. общем, лучше, если судьи будут больше зависеть от мнения населения и равных им по статусу других судей, чем от исполнительной власти и начальства.
Лирическое отступление: судебная реформа
Российский суд можно сделать лучше. Единственное, что для этого нужно - желание руководителей страны (его ещё называют «политической волей»). Когда в 1864 г. в Российской империи началась судебная реформа, суды были ничуть не лучше нынешних. Однако всего за несколько лет благодаря группе юристов-реформаторов российский суд встал в один ряд с лучшими судебными системами мира.
Нет никаких непреодолимых препятствий к тому, чтобы повернуть российский суд лицом к гражданам. Все рецепты известны, многократно обсуждены юристами, социологами и политиками и опробованы в разных странах. И все эти реформы, повторюсь, при желании можно сделать всего за несколько лет.
К сожалению, нынешнее руководство страны не пытается делать суд честным и справедливым, а напротив - превращает его в подконтрольное, необъективное и неэффективное учреждение. Причины этого лежат не в правовой, а в политической сфере. Просто авторитарный режим плохо сочетается с независимой судебной системой. Ведь если руководитель страны не может посадить любого человека, а любое незаконное решение президента и его подчинённых можно оспорить в суде, это сильно ограничивает их власть.
Поэтому нормальная судебная реформа в России, видимо, будет возможна только после смены политического режима с авторитарного на демократический.
Зависимость судей от исполнительной власти и обвинительный уклон
Принцип независимости судов и разделения властей говорит о том, что судья должен относиться одинаково как к государству и его представителям, так и к обычным людям или частным организациям. Однако по факту судья больше симпатизирует к госслужащим и госорганам, а в споре человека с государством гораздо чаще занимает сторону последнего.
Особенно ярко это видно на примере уголовного процесса: независимо от наличия доказательств, суд почти всегда принимает сторону обвинения, а вынесение оправдательного приговора - это экстраординарное событие. Такое явление называют «обвинительным уклоном» российского правосудия.
Если брать только дела публичного обвинения (т.е. дела, где человека обвиняет государство, а не частное лицо), то российские суды каждый год оправдывают не более 1% подсудимых. Для сравнения: в странах Западной Европы доля оправдательных приговоров от 5-10%; в дореволюционной России - 15-20% («Как обеспечить независимость судей в России»).
Выносить обвинительные приговоры судья вынужден по нескольким причинам. Во-первых, любой судья прошёл фильтр председателя суда, правоохранительных органов и комиссии при президенте. И если бы он предыдущей жизнью показал, что любит спорить с начальством, его бы вряд ли назначили на эту должность. Скорее всего, это изначально послушный и осторожный человек, знающий правила игры и не любящий конфликтов.
Во-вторых, любой оправдательный приговор вызывает скандал - он означает, что полицейские, следователи, прокуроры и их непосредственные начальники сработали плохо. А это лишение премий, выговоры и другие неприятности для множества людей. Стоит такому повториться несколько раз, как начнётся ведомственный конфликт: следователи и прокуроры пожалуются начальству, начальство пожалуется своему начальству, те пожалуются президенту, тот попросит работников своей администрации разобраться, те позвонят председателю суда и спросят: «Михаил Николаевич, что за любитель бандитов у вас выискался? Всех подряд отпускает на свободу!».
Конечно, в реальности всего этого не происходит. Судьи и так прекрасно знают правила игры и последствия их нарушения. Плюс конфликт можно решить на месте, без президента. Региональное полицейское руководство обычно дружит с областным судом, поэтому в апелляции и кассации оправдательные приговоры будут отменять, а судью вскоре лишат должности за «нестабильности судебных решений».
«Вышестоящее начальство оценивает судей по двум показателям: доля дел, рассмотренных в установленные сроки, и так называемый показатель стабильности судебных решений, - рассказывает социолог Вадим Волков. - Он рассчитывается как доля дел, решения по которым были отменены, к общему количеству рассмотренных дел (или к числу обжалованных решений). Но вышестоящие суды отменяют оправдательные приговоры в пять раз чаще, чем обвинительные. Шансов, что такой приговор устоит, мало, а что отменят и потом вызовут на квалифколлегию разбираться - много» ("Коммерсант").
Кроме того, загруженность судов и особое отношение к письменным доказательствам приводит к тому, что сторона обвинения всегда выглядит сильнее. Следователь и прокурор представляют в суд протоколы допроса, рапорты полицейских и многостраничное обвинительное заключение, где подробно расписано, что и как совершил подсудимый и какими документами это подтверждается. Всё это изначально выглядит более убедительно, даже если там написано что-то в этом роде: «Обвиняемый А. завладел двумя ноутбуками общей стоимостью 30 тыс. руб. в магазине «Техносила» путём обмана и злоупотребления доверием, передав кассиру 30 тыс. руб. с целью придать видимость законности своим действиям, и совершил таким образом преступление, предусмотренное ст. 159 УК РФ (Мошенничество)».
Судья не может просто написать: «сторона обвинения несёт какой-то бред, я признаю подсудимого невиновным». Нет, он должен написать решение с подробными и аргументированными возражениями. Конечно, это гораздо сложнее, чем просто согласиться со стороной обвинения. Поэтому судья идёт по пути наименьшего сопротивления: он переписывает в решении текст обвинительного заключения и определяет наказание. Получается полная противоположность принципу презумпции невиновности: человек по умолчанию считается виновным, а чтобы доказать его невиновность, нужно приложить очень большие усилия.
Что касается доводов защиты, то их судья обычно не исследует и не принимает во внимание. Пример того, как пишут приговоры по уголовным делам - в репортаже портала Право.Ру об уже упомянутом деле предпринимателя Алексея Козлова: «Приговор Козлову построен по следующей схеме: в нем подробно изложены показания свидетелей обвинения, за исключением деталей, противоречащих выводам относительно виновности Козлова, а затем кратко пересказаны показания свидетелей защиты, также без анализа моментов, не укладывающихся в версию обвинения. Все приложенные к делу документы - многочисленные договоры, доверенности, уставы фирм, платежные поручения и так далее перечислены в приговоре в одном ряду. Далее следует лаконичный вывод о том, что все эти документы «в совокупности полностью подтверждают виновность подсудимого». Версию событий, предложенную стороной защиты, равно как и показания Козлова, суд расценил как «направленные на то, чтобы избежать наказания». Примерно по такой же схеме конструируются сотни и тысячи других дел в России.
Лирическое отступление: педофил поневоле
Одно из ярких проявлений обвинительного уклона - дело москвича Владимира Макарова. В июле 2010 г. его дочь попала в больницу и сдала там анализ мочи. Врачи заявили в полицию, что нашли в анализах следы сперматозоидов. Следователи возбудили уголовное дело против отца девочки по п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ (насильственные действия сексуального характера в отношении лица моложе 14 лет).
При этом никаких других убедительных доказательств вины Макарова в деле не появилось: у девочки не обнаружили повреждений половых органов, повторные анализы не дали никаких результатов, а сама девочка, её мать и другие родственники отрицали факт педофилии. То есть не было никаких свидетельств того, что преступление вообще произошло (возможно, врачи ошиблись с анализами), и того, что в нём виновен Макаров. Даже следователь Владимир Бормотов, рассказывая впоследствии об этом деле журналистам, так и не привёл никаких прямых доказательств, а упирал больше на то, что Макаров вёл себя агрессивно и мешал следствию (МК).
Мне кажется, что доказательств вины Макарова было явно недостаточно, а любой здравомыслящий человек в этой ситуации оправдал бы его. Тем не менее, 5 сентября 2011 г. Таганский районный суд г. Москвы приговорил Макарова к 13 годам лишения свободы. 29 ноября 2011 г. Московский городской суд, можно сказать, сжалился, переквалифицировал обвинение на ч. 3 ст. 135 («Развратные действия») и снизил срок до пяти лет.
Об этой истории писали многие журналисты и юристы, подборку материалов можно посмотреть в блоке « Дело Макарова в вопросах и ответах».
В общем, судьи прилагают все усилия для того, чтобы избежать оправдательного приговора. Правда, это не обязательно означает, что человек сядет в тюрьму. Если судья не совсем потерял совесть, у него есть ещё несколько вариантов. В некоторых случаях возможно освобождение от наказания по причине примирения с потерпевшим или в связи с деятельным раскаянием подсудимого. Всё это не создаёт для судей лишней работы, а для следователей и прокуроров - выговоров и замечаний. Ещё можно признать подсудимого виновным, дать ему срок, который он уже успел провести под стражей, и тут же освободить.
Кроме того, подсудимому можно почти всегда дать условный приговор. В этом плане Россия уникальная страна, потому что условные сроки у нас часто получают за очень серьёзные преступления. Например, в 2002 г. Мещанский райсуд г. Москвы признал красноярского предпринимателя Анатолия Быкова виновным в организации покушения на убийство и приговорил к шести с половиной годам условно ("Ведомости"). Не совсем понятно: то ли Быков действительно невиновен, то ли у судьи были иные мотивы для гуманизма.
В общем, удивительно не то, что оправдательные приговоры у нас выносят так редко. Удивительно, что их вообще иногда выносят.
Без ликвидации обвинительного уклона в России невозможны ни развитие экономики, ни демократия, ни просто нормальная жизнь. Если против любого предпринимателя можно завести уголовное дело, которое наверняка приведёт к обвинительному приговору, то мало кто захочет вести здесь бизнес и создавать новые предприятия. Если по указанию властей можно посадить любого политика или активиста, мало кто захочет заниматься политикой и критиковать действующую власть. Наконец, если можно угодить за решётку случайно, как Владимир Макаров, судебная система просто представляет угрозу для любого жителя нашей страны.
Помочь ликвидации обвинительного уклона помогло бы введение демократических принципов формирования и работы судебной системы, о которых я уже рассказывал, а также повсеместное внедрение суда присяжных. На мой взгляд, вердикт по любому делу, где человеку грозит лишение свободы, должны выносить присяжные заседатели.
Зависимость судей от крупного бизнеса
Проблема коррупции в российских судах стоит не очень остро. У судей высокая зарплата, за ними пристально следят, так что они редко выносят решение за деньги.
Тем не менее, судьи часто симпатизируют разным коммерческим организациям. Особенно это касается бизнеса, близкого к органам власти (например, строительных компаний).
Конечно, крупным фирмам не нужно договариваться с каждым судьёй. Достаточно лишь через систему неформальных связей выйти на судей областного суда и попросить их быть помягче с определёнными субъектами бизнеса. После этого областной суд будет в апелляционной и кассационной инстанции изменять соответствующие судебные решения, а нижестоящие суды быстро уловят изменение практики и начнут штамповать решения по-новому.
Кроме того, юристы замечают, что суд по месту нахождения крупной компании (там рассматривают большинство дел против неё) будет к ней более благожелателен. Конечно, это не всегда говорит о коррупции. Может быть, дело просто в том, что юристы этой фирмы часто ходят в суд, их там хорошо знают и с большим пониманием выслушивают их аргументы. Тем не менее, это тоже снижает доверие к судебной системе.
«Есть в Екатеринбурге Кировский районный суд. Так получилось, что Росгосстрах зарегистрирован в Кировском районе, - пишет екатеринбургский юрист Кирилл Форманчук. - Большая часть исков рассматривается в этом суде. Я не намекаю на коррупцию, но по искам к Росгосстраху судьи безбожно лишают потерпевших неустоек и штрафов при рассмотрении дел. Весь суд обклеен календариками Росгосстраха. Про новогодние подарки и подарки к праздникам от Росгосстраха я уже и не говорю».
В связи с этим, если закон позволяет, лучше судиться с крупными компаниями не по месту их регистрации.
Неравенство подсудимых
Про неравноправие сторон я уже писал в заметке « Правоприменение». Суды более снисходительны к представителям власти (полицейским, чиновникам, судьям), даже если те оказываются на скамье подсудимых.
Особенно хорошо судьи относятся к своим коллегам. Например, 29 декабря 2011 г. Усольский городской суд Иркутской области оправдал бывшего главу Черемховского райсуда Михаила Добринца, обвиняемого в изнасиловании студентки-практикантки. Суд решил, что факт полового сношения имел место, но действия Добринца не могут быть расценены как изнасилование, так как он не имел такого умысла, находясь в тот момент в состоянии сильного алкогольного опьянения. Эта, конечно, была бы крайне продуктивная для насильников идея - напиться и насиловать того, кого хочешь. Но, к счастью, приговор пересмотрели и со второй попытки судью всё же осудили. Приговор, правда, был сравнительно мягким - три с половиной года колонии общего режима (Право.Ру). Кстати, жертва изнасилования была племянницей вице-мэра города (NEWSru.com). Возможно, не имей она таких родственников, дело бы и вовсе замяли.
Другой пример - в январе 2011 г. Замоскворецкий районный суд Москвы вынес приговор по делу бывшего члена Совета Федерации Игоря Провкина. Его обвиняли по ч. 1 ст. 132 УК РФ (насильственные действия сексуального характера): он угрозами и насилием принудил к сексу 24-летнюю студентку, которую подвозил на машине. За это преступление он получил четыре года условно, то есть ни дня не провёл за решёткой (Лента.Ру). Московский городской суд в марте 2011 г. оставил приговор без изменения.
Желающие могут поискать информацию по аналогичным делам в отношении министра обороны Анатолия Сердюкова, чиновницы из того же ведомства Евгении Васильевой, мэра Химок Олега Шахова и многих других высокопоставленных представителей власти, которые получили условные сроки или очень мягкое наказание.
Все эти странные приговоры - следствие зависимости суда от исполнительной власти и других проблем, перечисленных выше. Соответственно, решение этих проблем может привести и к равноправию подсудимых при вынесении приговора.
Деградация процесса обжалования судебных решений
Апелляционная и кассационная инстанции были созданы, чтобы оградить людей от судебного произвола, но в России с этим всё не очень хорошо. Редко какой судья в апелляции и тем более кассации подробно изучает дело, выслушивает аргументы сторон и что-то меняет в решении суда первой инстанции. Как правило, судья задаёт пару вопросов, выходит на полминуты, возвращается и объявляет, что решение суда первой инстанции менять не нужно.
Теоретически суд апелляционной инстанции должен проверять как фактическую, так и правовую сторону дела. Однако у нас апелляция, в основном, ограничивается ключевыми юридическими моментами. И для изменения решения нужна совсем уж выдающаяся некомпетентность суда первой инстанции.
Мосгорсуд (Московский городской суд) за своё нежелание разбираться в сути дела и бездумное штампование решений получил от юристов прозвище «Мосгорштамп». Типичный процесс рассмотрения дела в «Мосгорштампе» описывает юрист Николай Морозов:
«Проходит почти 15 минут, дело доложено и начинаются объяснения истца. Он просит обратить внимание судебной коллегии на те или иные обстоятельства апелляционной жалобы, пытается подчеркнуть те или иные моменты, но коллегию, как мы это увидели, мало интересовало это. Председательствующая судья начинает в это время что-то говорить на ушко докладчику, что-то показывает на листке бумаги, видно, что болтовня истца явно раздражает её. Другая судья Лобова Л. В. словно спит, настолько она нам показалась безучастной…
После 1-2 предложений ответчика в объяснениях, председательствующая судья, пропуская стадию исследования доказательств, начинает сразу прения. Это так быстро произошло, что у нас всех прямо конфуз случился. Странно, ведь истец заявлял об исследовании доказательств и на стадии ходатайств, и на стадии объяснений … Далее уже случился понятный для нас финал, судебная коллегия удалилась в совещательную комнату на 5 минут, даже не удосужившись взять три тома рассматриваемого дела, наверное, тяжелые, для женщин-то таскать, и вынесла апелляционное определение об отказе в требованиях жалобы» (Закон.Ру).
Апелляционная и кассационная инстанции, как и суды первой инстанции, слабо объясняют мотивы принятия решений, а анализ доводов сторон часто ограничен фразами типа «аргументы К. не нашли своего подтверждения» или «возражения А. основаны на неверном толковании закона». Это свидетельствует о том, что вышестоящие инстанции часто не выполняют своих прямых функций.
Деградация суда присяжных
Суд должен быть отделён от других ветвей власти. Но даже в тех странах, где разделение властей реально действует, считается, что этого недостаточно. Ведь обвинение в суде часто представляет один и тот же районный прокурор, и он может подружиться с судьёй. Кроме того, судья подвержен обычным человеческим слабостям: он может быть ленивым и невнимательным или иметь предубеждение против конкретного подсудимого.
Чтобы преодолеть эти минусы, был создан замечательный правовой институт - суд присяжных. Суть его в том, что на территории работы суда по жребию выбирают двенадцать обычных граждан, которые должны прийти в суд, выслушать всех участников и решить, кто прав, а кто виноват.
Зачатки этого правового института появились ещё в Древних Афинах, но в современном виде он возник в Англии, после чего распространился по всему миру. В большинстве стран присяжные разбирают лишь уголовные дела, хотя в США они участвуют и в гражданском судопроизводстве.
Присяжные не выносят решения целиком. В России, в частности, они лишь высказывают своё мнение по следующим вопросам (ст. 339 УПК РФ): а) что преступление действительно произошло; б) что оно совершено подсудимым; в) что подсудимый виновен в этом преступлении; г) (если ответы на все предыдущие вопросы положительные) есть ли основания для снисхождения. И если присяжные отвечают «да» на первые три вопроса, то судья признаёт человека виновным и назначает ему наказание. Таким образом, присяжные решают не юридическую, а фактическую сторону дела. Никаких специальных юридических знаний для этого не нужно, достаточно лишь немного совести и здравого смысла.
Перечислю основные преимущества суда присяжных.
Во-первых, представители общественности никак не зависят от следователей, прокуроров и судейского начальства. Решение по делу не повлияет на их карьеру, поэтому они могут оценивать аргументы обвинения наравне с аргументами защиты. Здесь состязание между сторонами проявляется в чистом виде - берутся двенадцать совершенно посторонних и никак не заинтересованных в исходе дела людей, которые разрешают спор. И если присяжные видят, что никакого преступления не было или что совершил его не подсудимый или что деяние не представляет никакой опасности - во всех этих случаях они, в отличии от судьи, могут спокойно оправдать человека. В частности, присяжные ломают устоявшийся обвинительный уклон российского правосудия и оправдывают подсудимого в 10-20% случаев (а обычный суд, напомню, менее чем в 1% случаев).
Во-вторых, само увеличение числа судей увеличивает и шансы на всестороннее рассмотрение дела. Это как если вместо одного детектива дело расследуют несколько - естественно, их эффективность будет выше. А в суде как раз происходит де-факто ещё одно расследование: взвешиваются доказательства и оцениваются показания свидетелей. И если один человек может не заметить какие-то детали и противоречия в показаниях, то у двенадцати людей шансов на это больше. Данный процесс хорошо показан в американском фильме «Двенадцать разгневанных мужчин» (12 Angry Men, 1957 г.).
Ульям Бернам в книге «Правовая система США» описывает психологические эксперименты, которые показывают преимущества коллективного интеллекта над индивидуальным. Даже группа людей со средними способностями значительно лучше справляется с анализом жизненных ситуаций, нежели умный одиночка. «Индивидуальные хорошие аналитики были введены в заблуждение своими эмоциональными реакциями, - пишет Уильям Бернам. - Члены групп плохих аналитиков также первоначально были введены в заблуждение, но каждый из них по-своему. В результате они смогли исправить все при групповом обсуждении. Те, кто пошёл в одном ложном направлении, были исправлены или сбалансированы теми, у кого была иная реакция на задание». Именно это и происходит в суде присяжных.
В-третьих, суд присяжных смягчает абсурдность и противоречивость законодательства. Парламент может принять глупый закон, но прежде чем посадить по нему человека, нужно убедить в необходимости этого ещё двенадцать независимых граждан. Я уже рассказывал, что людей в России могут осудить за высказывание своего мнения, за хранение ручек с видеокамерой и другие деяния, не представляющие никакой опасности. Думаю, что по этим делам любой суд присяжных вынес бы оправдательный приговор. Соответственно, и полиция постепенно переключилась бы с предпринимателей, блогеров и случайных людей на воров, убийц и насильников. Помимо того, что невиновные люди перестанут попадать в тюрьму, это ещё и значительно улучшит эффективность расходования бюджетных денег.
В России суд присяжных первоначально появился после судебной реформы 1864 г. и просуществовал вплоть до самой революции 1917 г. Вновь он появился в 1990-х гг.: вначале - в нескольких регионах, а с 2010 г. - по всей России.
Но хотя формально суд присяжных у нас и существует, он почти никак не влияет на осуществление правосудия, поскольку применяется всего по нескольким статьям Уголовного кодекса.
Закон предполагает следующий механизм работы присяжных. По большинству статьей УК РФ судья в любом случае принимает решение один. И только по некоторым статьям подсудимый может попросить, чтобы его дело рассматривал суд присяжных. Это, в частности, дела, подсудные областному суду, за рядом исключений (п. 1 ч. 3 ст. 31, п. 2 ч. 2 ст. 30 УПК РФ).
Почти половина случаев, в которых подсудимый может просить о суде присяжных, - это разные экзотические преступления (вроде геноцида и экоцида), по которым почти никого никогда не судили. А из распространённых преступлений суд присяжных может применяться в следующих случаях:
ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство с разным отягчающими обстоятельствами, например, по мотивам расовой ненависти, или убийство двух и более человек и т. д.);
ч. 5 ст. 228.1 УК РФ (производство, сбыт или пересылка наркотиков в особо крупных размерах);
ч. 4 ст. 229.1 УК РФ (контрабанда наркотиков с отягчающими обстоятельствами, например, организованной группой или в особо крупном размере);
ч. 3 ст. 126 УК РФ (похищение человека с отягчающими обстоятельствами, например, совершенное организованной группой или повлекшее смерть потерпевшего)
ст. 209 (бандитизм, то есть создание устойчивой вооруженной группы в целях нападения на граждан или организации)
ст. 277, 295, 317 УК РФ (посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, судьи или следователя, сотрудника правоохранительного органа).
Вот, собственно, и всё. Большинство остальных преступлений - простое убийство, причинение тяжкого вреда здоровью, простое похищение, все виды половых преступлений, кража, грабёж, мошенничество, производство и сбыт наркотиков в любом размере, кроме крупного, и многие-многие другие преступления - все они не могут быть рассмотрены судом присяжных. Какой-либо логики - почему те или иные дела относятся к ведению суда присяжных - в законе не указано.
Количество статьей УК РФ, по которым вердикт могут выносить присяжные, за последние пятнадцать лет постоянно уменьшалось. В 2008 г. из компетенции этого суда изъяли дела о массовых беспорядках, терактах, захвате заложника, государственной измене, шпионаже. В 2013 г. из областных судов в районные перевели ряд дел (изнасилование, взяточничество, похищение и др.), и по ним, соответственно, тоже невозможно привлечь суд присяжных.
В итоге суд присяжных в России практически не существует. Так, в первом полугодии 2016 г. по всей стране суды вынесли решения по 488 262 уголовным делам (статистика Судебного департамента при ВС РФ). Из них судьи единолично вынесли 488 027 решений, коллегии из трёх судей - 116 решений, а суды присяжных - 119 решений. Таким образом, присяжные приняли участие в рассмотрении 0,023% уголовных дел. Для сравнения - в США сегодня суды присяжных рассматривают ежегодно более ста тысяч дел (Republic).
Но даже ничтожное влияние суда присяжных в современной России пытаются ослабить всеми возможными способами. «Верховный суд выработал ряд доморощенных позиций, не имеющих не только исторических оснований в практике, например, Правительствующего Сената царской России, но и правовых аналогий в нынешнем мире, - пишет судья в отставке Сергей Пашин. - Например, от присяжных заседателей скрывают факты применения к обвиняемым пыток в ходе предварительного следствия. По мнению ВС, в их компетенцию не входит оценка, «даны ли показания по принуждению или без давления». Так, оправдательный приговор суда присяжных был отменен под тем предлогом, что подсудимый заявил: «На следствии я признался бы и в распятии Христа». ВС запрещает адвокатам «порочить доказательства обвинения»; привлекать внимание к преступному поведению пострадавшего; давать «субъективный комментарий» по поводу допущенных судом к оглашению протоколов и заключений, чтобы «изменить объективное отношение присяжных заседателей»; сомневаться в объективности следователя» (Forbes).
Лирическое отступление: дело Ульмана
Главный принцип авторитарного режима - все решения должен принимать руководитель страны. И если сверху пришла команда посадить какого-то человека, вся правоохранительная и судебная система будет её исполнять. Однако суд присяжных мешает вести процесс по заранее задуманному сценарию, поскольку может вынести совсем другое решение.
Показательным примером стало дело Эдуарда Ульмана - командира группы российских спецназовцев, которые в январе 2002 г. расстреляли нескольких жителей Чечни во время военной операции. Их обвинили в убийстве и передали дело на рассмотрение Северо-Кавказского окружного военного суда.
Ульман и члены его группы рассказали, что сделали это по приказу начальства, руководившего операцией, причём несколько раз просили подтвердить приказ. В апреле 2004 г. коллегия присяжных оправдала обвиняемых, сочтя, что они не имели права нарушить приказ. Повторный процесс привёл к тому же результату - в мае 2005 г. присяжные вновь оправдали военнослужащих.
После этого был подан запрос в Конституционный суд, который вынес, на мой взгляд, очень странное постановление. КС РФ решил, что если дело не может быть рассмотрено присяжными по месту совершения преступления (в Чечне), то присяжные не должны его рассматривать ни в каком другом месте, поэтому нужно передать дело профессиональному судье (постановление КС РФ от 6 апреля 2006 г. N 3-П).
В итоге дело передали профессиональным судьям, что привело к закономерному итогу. В июне 2007 г. Северо-Кавказский окружной военный суд в Ростове-на-Дону приговорил Ульмана и членов его группы к лишению свободы на разные сроки (от 9 до 14 лет). Правда, командир группы Эдуард Ульман успел скрыться от суда и его местонахождение до сих пор неизвестно.
На мой взгляд, суд присяжных должен применяться по всем уголовным делам, где обвиняемому грозит лишение свободы в том или ином виде (включая ограничение свободы и обязательные работы). Ну и, конечно, влияние судей на присяжных следует ограничить, а свободу оценки доказательств - расширить. Пусть даже подсудимый заявит, что признание из него выбили: присяжные сами решат, верить ему или нет. Если есть другие доказательства его преступления и нет доказательств пыток, то, разумеется, его всё равно осудят.
При этом большинство дел, как и сегодня, можно будет решить без суда присяжных. Если подсудимый понимает, что доказательства его преступления бесспорны и присяжные всё равно признают его виновным, то прокурор может предложить ему меньший срок, чтобы сэкономить деньги налогоплательщиков. Такое правило, известное в России как «особый порядок», а в других странах - как «сделка с правосудием» или «сделка о признании вины», будет реализовано в 90% случаев. А на рассмотрение суда присяжных поступят самые неоднозначные и сложные дела.
Ложка мёда
Критиковать российский суд можно бесконечно. Об этом можно написать не заметку, а целую книгу или даже поэму - о долгих стояниях в очередях, многотомных делах по простейшим спорам, равнодушных и грубых судьях, тысячах несправедливо осуждённых, всеобщей атмосфере уныния и беспросветности.
Но не нужно терять оптимизм. Даже нечестный, неэффективный и небыстрый российский суд иногда защищает права и законные интересы граждан. Если процесс не может испортить показатели полиции и прокуратуры, если в нём не затронуты интересы чиновников и влиятельных бизнесменов, если дело не слишком сложное (либо судья достаточно умён) - в этом случае вы вполне можете получить законное и справедливое решение.
Так что пытайтесь по максимуму использовать российский суд, если ваши права нарушены. Пусть не всегда, но очень часто с его помощью можно сделать что-то хорошее. Да, вероятность добиться справедливости - не 100%, а, например, 40%. Однако даже 40% - это лучше, чем ничего.
Резюме
Российская судебная система имеет следующие недостатки:
- технологическое отставание (неумение и нежелание использовать современные технические средства);
- отсутствие аудиозаписи процесса, что повышает трудоёмкость фиксации хода судебного заседания и возможность фальсификации протоколов;
- бессмысленные обязанности и запреты, которые отвлекают судей и участников процесса от сути спора;
- плохо работающий механизм уведомления сторон, который позволяет некоторым участникам спора уклоняться от явки в суд, не нарушая закона;
- забюрократизированность судебного процесса, что выражается в особом внимании к письменным доказательствам и игнорировании всех других;
- загруженность судов однотипными спорами из-за противоречивости судебной практики и необходимости решать в судебном порядке многие простейшие вопросы;
- отсутствие пунктуальности в судебных заседаниях и неудобный режим работы суда;
- хамство и грубость судей и других работников суда;
- формализм при вынесении судебных решений, когда суду важен не дух (как защитить справедливость), а буква закона;
- отсутствие норм, стимулирующих проигравшую сторону самостоятельно исполнять решение;
- непрозрачный отбор и субъективность при назначении судей;
- зависимость судей от судейского начальства, исполнительной власти и крупного бизнеса;
- обвинительный уклон, при котором суд почти всегда принимает сторону прокурора и не выносит оправдательных приговоров;
- неравенство подсудимых, когда людям с более высоким социальным статусом выносят более мягкие приговоры;
- деградация процесса обжалования судебных приговоров, при котором апелляционные и кассационные инстанции плохо выполняют свою работу;
- деградация суда присяжных, из-за которой он не оказывает существенного влияния на российское правосудие.
От всех этих недостатков можно избавиться в течение нескольких лет, если руководство страны изъявит желание. Однако в условиях авторитарного режима честный и эффективный суд не нужен властям, поэтому до смены политического режима такие реформы вряд ли будут проведены.
Тем не менее, даже сегодня российский суд при всех своих недостатках может быть полезным. Если на судью ничто не давит, он может вынести вполне законное и справедливое решение.
Следующая статья из цикла "Правоведение для чайников" - " Как обратиться в суд"
Зависимость судей от судейского начальства
В России есть ряд проблем с независимостью судей. Судья в своей работе вынужден учитывать мнение самых разных субъектов: председателя суда, судей вышестоящих инстанций, следователей, прокуроров и чиновников. Все они при желании могут создать для него большие проблемы. В итоге судья старается работать так, чтобы не вызвать их недовольства.
Больше всего власти имеет председатель суда. Вообще, председатель суда по закону отвечает в основном за хозяйственные и организационные вопросы. Но по факту он превратился в своеобразного «директора суда» - его мнение будет определяющим при приёме судьи на работу, он может снизить или увеличить зарплату судьи или испортить его карьеру. Председатели судов назначаются вышестоящим судейским начальством и становятся своеобразными надзирателями над судьями соответствующего суда.
Другая «группа давления» - вышестоящие судебные инстанции и уже упомянутые квалификационные коллегии. Против каждого судьи можно в любой момент начать так называемое дисциплинарное производство. Суть в том, что за определённое нарушение судью можно снять с должности. «Это может произойти, если судья нарушил, например, какую-то норму Кодекса судейской этики, - пишет бывший судья КС РФ Тамара Морщакова. - Правила этого Кодекса, общие и неопределенные, можно использовать для привлечения к ответственности практически любого судьи».
Проблема кроется в самом принципе формирования судебной системы. Сейчас судей высших судов назначает президент с согласия Совета Федерации, а всех остальных судей (в том числе судей областных судов, председателей районных судов и т. д.) - президент по предложению различных органов судебной системы.
То есть судебная система формируется сверху вниз: вначале президент подбирает себе удобных судей в высшие суды, а затем президент и высшие суды подбирают себе удобных подчинённых. В результате главными двигателями карьерного роста судьи становятся не профессионализм и авторитет, а добрые отношения с судейским начальством и исполнительной властью.
Решить эту проблему помогло бы внедрение демократических механизмов. Про выборы судей нижестоящих инстанций я уже написал. Также самим судьям нужно дать право избирать председателя соответствующего суда (с ограничением по срокам, которые один человек может занимать эту должность). А судей вышестоящих инстанций (в том числе судей Верховного суда) могут, например, избирать судьи нижестоящих инстанций. общем, лучше, если судьи будут больше зависеть от мнения населения и равных им по статусу других судей, чем от исполнительной власти и начальства.
Лирическое отступление: судебная реформа
Российский суд можно сделать лучше. Единственное, что для этого нужно - желание руководителей страны (его ещё называют «политической волей»). Когда в 1864 г. в Российской империи началась судебная реформа, суды были ничуть не лучше нынешних. Однако всего за несколько лет благодаря группе юристов-реформаторов российский суд встал в один ряд с лучшими судебными системами мира.
Нет никаких непреодолимых препятствий к тому, чтобы повернуть российский суд лицом к гражданам. Все рецепты известны, многократно обсуждены юристами, социологами и политиками и опробованы в разных странах. И все эти реформы, повторюсь, при желании можно сделать всего за несколько лет.
К сожалению, нынешнее руководство страны не пытается делать суд честным и справедливым, а напротив - превращает его в подконтрольное, необъективное и неэффективное учреждение. Причины этого лежат не в правовой, а в политической сфере. Просто авторитарный режим плохо сочетается с независимой судебной системой. Ведь если руководитель страны не может посадить любого человека, а любое незаконное решение президента и его подчинённых можно оспорить в суде, это сильно ограничивает их власть.
Поэтому нормальная судебная реформа в России, видимо, будет возможна только после смены политического режима с авторитарного на демократический.
Зависимость судей от исполнительной власти и обвинительный уклон
Принцип независимости судов и разделения властей говорит о том, что судья должен относиться одинаково как к государству и его представителям, так и к обычным людям или частным организациям. Однако по факту судья больше симпатизирует к госслужащим и госорганам, а в споре человека с государством гораздо чаще занимает сторону последнего.
Особенно ярко это видно на примере уголовного процесса: независимо от наличия доказательств, суд почти всегда принимает сторону обвинения, а вынесение оправдательного приговора - это экстраординарное событие. Такое явление называют «обвинительным уклоном» российского правосудия.
Если брать только дела публичного обвинения (т.е. дела, где человека обвиняет государство, а не частное лицо), то российские суды каждый год оправдывают не более 1% подсудимых. Для сравнения: в странах Западной Европы доля оправдательных приговоров от 5-10%; в дореволюционной России - 15-20% («Как обеспечить независимость судей в России»).
Выносить обвинительные приговоры судья вынужден по нескольким причинам. Во-первых, любой судья прошёл фильтр председателя суда, правоохранительных органов и комиссии при президенте. И если бы он предыдущей жизнью показал, что любит спорить с начальством, его бы вряд ли назначили на эту должность. Скорее всего, это изначально послушный и осторожный человек, знающий правила игры и не любящий конфликтов.
Во-вторых, любой оправдательный приговор вызывает скандал - он означает, что полицейские, следователи, прокуроры и их непосредственные начальники сработали плохо. А это лишение премий, выговоры и другие неприятности для множества людей. Стоит такому повториться несколько раз, как начнётся ведомственный конфликт: следователи и прокуроры пожалуются начальству, начальство пожалуется своему начальству, те пожалуются президенту, тот попросит работников своей администрации разобраться, те позвонят председателю суда и спросят: «Михаил Николаевич, что за любитель бандитов у вас выискался? Всех подряд отпускает на свободу!».
Конечно, в реальности всего этого не происходит. Судьи и так прекрасно знают правила игры и последствия их нарушения. Плюс конфликт можно решить на месте, без президента. Региональное полицейское руководство обычно дружит с областным судом, поэтому в апелляции и кассации оправдательные приговоры будут отменять, а судью вскоре лишат должности за «нестабильности судебных решений».
«Вышестоящее начальство оценивает судей по двум показателям: доля дел, рассмотренных в установленные сроки, и так называемый показатель стабильности судебных решений, - рассказывает социолог Вадим Волков. - Он рассчитывается как доля дел, решения по которым были отменены, к общему количеству рассмотренных дел (или к числу обжалованных решений). Но вышестоящие суды отменяют оправдательные приговоры в пять раз чаще, чем обвинительные. Шансов, что такой приговор устоит, мало, а что отменят и потом вызовут на квалифколлегию разбираться - много» ("Коммерсант").
Кроме того, загруженность судов и особое отношение к письменным доказательствам приводит к тому, что сторона обвинения всегда выглядит сильнее. Следователь и прокурор представляют в суд протоколы допроса, рапорты полицейских и многостраничное обвинительное заключение, где подробно расписано, что и как совершил подсудимый и какими документами это подтверждается. Всё это изначально выглядит более убедительно, даже если там написано что-то в этом роде: «Обвиняемый А. завладел двумя ноутбуками общей стоимостью 30 тыс. руб. в магазине «Техносила» путём обмана и злоупотребления доверием, передав кассиру 30 тыс. руб. с целью придать видимость законности своим действиям, и совершил таким образом преступление, предусмотренное ст. 159 УК РФ (Мошенничество)».
Судья не может просто написать: «сторона обвинения несёт какой-то бред, я признаю подсудимого невиновным». Нет, он должен написать решение с подробными и аргументированными возражениями. Конечно, это гораздо сложнее, чем просто согласиться со стороной обвинения. Поэтому судья идёт по пути наименьшего сопротивления: он переписывает в решении текст обвинительного заключения и определяет наказание. Получается полная противоположность принципу презумпции невиновности: человек по умолчанию считается виновным, а чтобы доказать его невиновность, нужно приложить очень большие усилия.
Что касается доводов защиты, то их судья обычно не исследует и не принимает во внимание. Пример того, как пишут приговоры по уголовным делам - в репортаже портала Право.Ру об уже упомянутом деле предпринимателя Алексея Козлова: «Приговор Козлову построен по следующей схеме: в нем подробно изложены показания свидетелей обвинения, за исключением деталей, противоречащих выводам относительно виновности Козлова, а затем кратко пересказаны показания свидетелей защиты, также без анализа моментов, не укладывающихся в версию обвинения. Все приложенные к делу документы - многочисленные договоры, доверенности, уставы фирм, платежные поручения и так далее перечислены в приговоре в одном ряду. Далее следует лаконичный вывод о том, что все эти документы «в совокупности полностью подтверждают виновность подсудимого». Версию событий, предложенную стороной защиты, равно как и показания Козлова, суд расценил как «направленные на то, чтобы избежать наказания». Примерно по такой же схеме конструируются сотни и тысячи других дел в России.
Лирическое отступление: педофил поневоле
Одно из ярких проявлений обвинительного уклона - дело москвича Владимира Макарова. В июле 2010 г. его дочь попала в больницу и сдала там анализ мочи. Врачи заявили в полицию, что нашли в анализах следы сперматозоидов. Следователи возбудили уголовное дело против отца девочки по п. «б» ч. 4 ст. 132 УК РФ (насильственные действия сексуального характера в отношении лица моложе 14 лет).
При этом никаких других убедительных доказательств вины Макарова в деле не появилось: у девочки не обнаружили повреждений половых органов, повторные анализы не дали никаких результатов, а сама девочка, её мать и другие родственники отрицали факт педофилии. То есть не было никаких свидетельств того, что преступление вообще произошло (возможно, врачи ошиблись с анализами), и того, что в нём виновен Макаров. Даже следователь Владимир Бормотов, рассказывая впоследствии об этом деле журналистам, так и не привёл никаких прямых доказательств, а упирал больше на то, что Макаров вёл себя агрессивно и мешал следствию (МК).
Мне кажется, что доказательств вины Макарова было явно недостаточно, а любой здравомыслящий человек в этой ситуации оправдал бы его. Тем не менее, 5 сентября 2011 г. Таганский районный суд г. Москвы приговорил Макарова к 13 годам лишения свободы. 29 ноября 2011 г. Московский городской суд, можно сказать, сжалился, переквалифицировал обвинение на ч. 3 ст. 135 («Развратные действия») и снизил срок до пяти лет.
Об этой истории писали многие журналисты и юристы, подборку материалов можно посмотреть в блоке « Дело Макарова в вопросах и ответах».
В общем, судьи прилагают все усилия для того, чтобы избежать оправдательного приговора. Правда, это не обязательно означает, что человек сядет в тюрьму. Если судья не совсем потерял совесть, у него есть ещё несколько вариантов. В некоторых случаях возможно освобождение от наказания по причине примирения с потерпевшим или в связи с деятельным раскаянием подсудимого. Всё это не создаёт для судей лишней работы, а для следователей и прокуроров - выговоров и замечаний. Ещё можно признать подсудимого виновным, дать ему срок, который он уже успел провести под стражей, и тут же освободить.
Кроме того, подсудимому можно почти всегда дать условный приговор. В этом плане Россия уникальная страна, потому что условные сроки у нас часто получают за очень серьёзные преступления. Например, в 2002 г. Мещанский райсуд г. Москвы признал красноярского предпринимателя Анатолия Быкова виновным в организации покушения на убийство и приговорил к шести с половиной годам условно ("Ведомости"). Не совсем понятно: то ли Быков действительно невиновен, то ли у судьи были иные мотивы для гуманизма.
В общем, удивительно не то, что оправдательные приговоры у нас выносят так редко. Удивительно, что их вообще иногда выносят.
Без ликвидации обвинительного уклона в России невозможны ни развитие экономики, ни демократия, ни просто нормальная жизнь. Если против любого предпринимателя можно завести уголовное дело, которое наверняка приведёт к обвинительному приговору, то мало кто захочет вести здесь бизнес и создавать новые предприятия. Если по указанию властей можно посадить любого политика или активиста, мало кто захочет заниматься политикой и критиковать действующую власть. Наконец, если можно угодить за решётку случайно, как Владимир Макаров, судебная система просто представляет угрозу для любого жителя нашей страны.
Помочь ликвидации обвинительного уклона помогло бы введение демократических принципов формирования и работы судебной системы, о которых я уже рассказывал, а также повсеместное внедрение суда присяжных. На мой взгляд, вердикт по любому делу, где человеку грозит лишение свободы, должны выносить присяжные заседатели.
Зависимость судей от крупного бизнеса
Проблема коррупции в российских судах стоит не очень остро. У судей высокая зарплата, за ними пристально следят, так что они редко выносят решение за деньги.
Тем не менее, судьи часто симпатизируют разным коммерческим организациям. Особенно это касается бизнеса, близкого к органам власти (например, строительных компаний).
Конечно, крупным фирмам не нужно договариваться с каждым судьёй. Достаточно лишь через систему неформальных связей выйти на судей областного суда и попросить их быть помягче с определёнными субъектами бизнеса. После этого областной суд будет в апелляционной и кассационной инстанции изменять соответствующие судебные решения, а нижестоящие суды быстро уловят изменение практики и начнут штамповать решения по-новому.
Кроме того, юристы замечают, что суд по месту нахождения крупной компании (там рассматривают большинство дел против неё) будет к ней более благожелателен. Конечно, это не всегда говорит о коррупции. Может быть, дело просто в том, что юристы этой фирмы часто ходят в суд, их там хорошо знают и с большим пониманием выслушивают их аргументы. Тем не менее, это тоже снижает доверие к судебной системе.
«Есть в Екатеринбурге Кировский районный суд. Так получилось, что Росгосстрах зарегистрирован в Кировском районе, - пишет екатеринбургский юрист Кирилл Форманчук. - Большая часть исков рассматривается в этом суде. Я не намекаю на коррупцию, но по искам к Росгосстраху судьи безбожно лишают потерпевших неустоек и штрафов при рассмотрении дел. Весь суд обклеен календариками Росгосстраха. Про новогодние подарки и подарки к праздникам от Росгосстраха я уже и не говорю».
В связи с этим, если закон позволяет, лучше судиться с крупными компаниями не по месту их регистрации.
Неравенство подсудимых
Про неравноправие сторон я уже писал в заметке « Правоприменение». Суды более снисходительны к представителям власти (полицейским, чиновникам, судьям), даже если те оказываются на скамье подсудимых.
Особенно хорошо судьи относятся к своим коллегам. Например, 29 декабря 2011 г. Усольский городской суд Иркутской области оправдал бывшего главу Черемховского райсуда Михаила Добринца, обвиняемого в изнасиловании студентки-практикантки. Суд решил, что факт полового сношения имел место, но действия Добринца не могут быть расценены как изнасилование, так как он не имел такого умысла, находясь в тот момент в состоянии сильного алкогольного опьянения. Эта, конечно, была бы крайне продуктивная для насильников идея - напиться и насиловать того, кого хочешь. Но, к счастью, приговор пересмотрели и со второй попытки судью всё же осудили. Приговор, правда, был сравнительно мягким - три с половиной года колонии общего режима (Право.Ру). Кстати, жертва изнасилования была племянницей вице-мэра города (NEWSru.com). Возможно, не имей она таких родственников, дело бы и вовсе замяли.
Другой пример - в январе 2011 г. Замоскворецкий районный суд Москвы вынес приговор по делу бывшего члена Совета Федерации Игоря Провкина. Его обвиняли по ч. 1 ст. 132 УК РФ (насильственные действия сексуального характера): он угрозами и насилием принудил к сексу 24-летнюю студентку, которую подвозил на машине. За это преступление он получил четыре года условно, то есть ни дня не провёл за решёткой (Лента.Ру). Московский городской суд в марте 2011 г. оставил приговор без изменения.
Желающие могут поискать информацию по аналогичным делам в отношении министра обороны Анатолия Сердюкова, чиновницы из того же ведомства Евгении Васильевой, мэра Химок Олега Шахова и многих других высокопоставленных представителей власти, которые получили условные сроки или очень мягкое наказание.
Все эти странные приговоры - следствие зависимости суда от исполнительной власти и других проблем, перечисленных выше. Соответственно, решение этих проблем может привести и к равноправию подсудимых при вынесении приговора.
Деградация процесса обжалования судебных решений
Апелляционная и кассационная инстанции были созданы, чтобы оградить людей от судебного произвола, но в России с этим всё не очень хорошо. Редко какой судья в апелляции и тем более кассации подробно изучает дело, выслушивает аргументы сторон и что-то меняет в решении суда первой инстанции. Как правило, судья задаёт пару вопросов, выходит на полминуты, возвращается и объявляет, что решение суда первой инстанции менять не нужно.
Теоретически суд апелляционной инстанции должен проверять как фактическую, так и правовую сторону дела. Однако у нас апелляция, в основном, ограничивается ключевыми юридическими моментами. И для изменения решения нужна совсем уж выдающаяся некомпетентность суда первой инстанции.
Мосгорсуд (Московский городской суд) за своё нежелание разбираться в сути дела и бездумное штампование решений получил от юристов прозвище «Мосгорштамп». Типичный процесс рассмотрения дела в «Мосгорштампе» описывает юрист Николай Морозов:
«Проходит почти 15 минут, дело доложено и начинаются объяснения истца. Он просит обратить внимание судебной коллегии на те или иные обстоятельства апелляционной жалобы, пытается подчеркнуть те или иные моменты, но коллегию, как мы это увидели, мало интересовало это. Председательствующая судья начинает в это время что-то говорить на ушко докладчику, что-то показывает на листке бумаги, видно, что болтовня истца явно раздражает её. Другая судья Лобова Л. В. словно спит, настолько она нам показалась безучастной…
После 1-2 предложений ответчика в объяснениях, председательствующая судья, пропуская стадию исследования доказательств, начинает сразу прения. Это так быстро произошло, что у нас всех прямо конфуз случился. Странно, ведь истец заявлял об исследовании доказательств и на стадии ходатайств, и на стадии объяснений … Далее уже случился понятный для нас финал, судебная коллегия удалилась в совещательную комнату на 5 минут, даже не удосужившись взять три тома рассматриваемого дела, наверное, тяжелые, для женщин-то таскать, и вынесла апелляционное определение об отказе в требованиях жалобы» (Закон.Ру).
Апелляционная и кассационная инстанции, как и суды первой инстанции, слабо объясняют мотивы принятия решений, а анализ доводов сторон часто ограничен фразами типа «аргументы К. не нашли своего подтверждения» или «возражения А. основаны на неверном толковании закона». Это свидетельствует о том, что вышестоящие инстанции часто не выполняют своих прямых функций.
Деградация суда присяжных
Суд должен быть отделён от других ветвей власти. Но даже в тех странах, где разделение властей реально действует, считается, что этого недостаточно. Ведь обвинение в суде часто представляет один и тот же районный прокурор, и он может подружиться с судьёй. Кроме того, судья подвержен обычным человеческим слабостям: он может быть ленивым и невнимательным или иметь предубеждение против конкретного подсудимого.
Чтобы преодолеть эти минусы, был создан замечательный правовой институт - суд присяжных. Суть его в том, что на территории работы суда по жребию выбирают двенадцать обычных граждан, которые должны прийти в суд, выслушать всех участников и решить, кто прав, а кто виноват.
Зачатки этого правового института появились ещё в Древних Афинах, но в современном виде он возник в Англии, после чего распространился по всему миру. В большинстве стран присяжные разбирают лишь уголовные дела, хотя в США они участвуют и в гражданском судопроизводстве.
Присяжные не выносят решения целиком. В России, в частности, они лишь высказывают своё мнение по следующим вопросам (ст. 339 УПК РФ): а) что преступление действительно произошло; б) что оно совершено подсудимым; в) что подсудимый виновен в этом преступлении; г) (если ответы на все предыдущие вопросы положительные) есть ли основания для снисхождения. И если присяжные отвечают «да» на первые три вопроса, то судья признаёт человека виновным и назначает ему наказание. Таким образом, присяжные решают не юридическую, а фактическую сторону дела. Никаких специальных юридических знаний для этого не нужно, достаточно лишь немного совести и здравого смысла.
Перечислю основные преимущества суда присяжных.
Во-первых, представители общественности никак не зависят от следователей, прокуроров и судейского начальства. Решение по делу не повлияет на их карьеру, поэтому они могут оценивать аргументы обвинения наравне с аргументами защиты. Здесь состязание между сторонами проявляется в чистом виде - берутся двенадцать совершенно посторонних и никак не заинтересованных в исходе дела людей, которые разрешают спор. И если присяжные видят, что никакого преступления не было или что совершил его не подсудимый или что деяние не представляет никакой опасности - во всех этих случаях они, в отличии от судьи, могут спокойно оправдать человека. В частности, присяжные ломают устоявшийся обвинительный уклон российского правосудия и оправдывают подсудимого в 10-20% случаев (а обычный суд, напомню, менее чем в 1% случаев).
Во-вторых, само увеличение числа судей увеличивает и шансы на всестороннее рассмотрение дела. Это как если вместо одного детектива дело расследуют несколько - естественно, их эффективность будет выше. А в суде как раз происходит де-факто ещё одно расследование: взвешиваются доказательства и оцениваются показания свидетелей. И если один человек может не заметить какие-то детали и противоречия в показаниях, то у двенадцати людей шансов на это больше. Данный процесс хорошо показан в американском фильме «Двенадцать разгневанных мужчин» (12 Angry Men, 1957 г.).
Ульям Бернам в книге «Правовая система США» описывает психологические эксперименты, которые показывают преимущества коллективного интеллекта над индивидуальным. Даже группа людей со средними способностями значительно лучше справляется с анализом жизненных ситуаций, нежели умный одиночка. «Индивидуальные хорошие аналитики были введены в заблуждение своими эмоциональными реакциями, - пишет Уильям Бернам. - Члены групп плохих аналитиков также первоначально были введены в заблуждение, но каждый из них по-своему. В результате они смогли исправить все при групповом обсуждении. Те, кто пошёл в одном ложном направлении, были исправлены или сбалансированы теми, у кого была иная реакция на задание». Именно это и происходит в суде присяжных.
В-третьих, суд присяжных смягчает абсурдность и противоречивость законодательства. Парламент может принять глупый закон, но прежде чем посадить по нему человека, нужно убедить в необходимости этого ещё двенадцать независимых граждан. Я уже рассказывал, что людей в России могут осудить за высказывание своего мнения, за хранение ручек с видеокамерой и другие деяния, не представляющие никакой опасности. Думаю, что по этим делам любой суд присяжных вынес бы оправдательный приговор. Соответственно, и полиция постепенно переключилась бы с предпринимателей, блогеров и случайных людей на воров, убийц и насильников. Помимо того, что невиновные люди перестанут попадать в тюрьму, это ещё и значительно улучшит эффективность расходования бюджетных денег.
В России суд присяжных первоначально появился после судебной реформы 1864 г. и просуществовал вплоть до самой революции 1917 г. Вновь он появился в 1990-х гг.: вначале - в нескольких регионах, а с 2010 г. - по всей России.
Но хотя формально суд присяжных у нас и существует, он почти никак не влияет на осуществление правосудия, поскольку применяется всего по нескольким статьям Уголовного кодекса.
Закон предполагает следующий механизм работы присяжных. По большинству статьей УК РФ судья в любом случае принимает решение один. И только по некоторым статьям подсудимый может попросить, чтобы его дело рассматривал суд присяжных. Это, в частности, дела, подсудные областному суду, за рядом исключений (п. 1 ч. 3 ст. 31, п. 2 ч. 2 ст. 30 УПК РФ).
Почти половина случаев, в которых подсудимый может просить о суде присяжных, - это разные экзотические преступления (вроде геноцида и экоцида), по которым почти никого никогда не судили. А из распространённых преступлений суд присяжных может применяться в следующих случаях:
ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство с разным отягчающими обстоятельствами, например, по мотивам расовой ненависти, или убийство двух и более человек и т. д.);
ч. 5 ст. 228.1 УК РФ (производство, сбыт или пересылка наркотиков в особо крупных размерах);
ч. 4 ст. 229.1 УК РФ (контрабанда наркотиков с отягчающими обстоятельствами, например, организованной группой или в особо крупном размере);
ч. 3 ст. 126 УК РФ (похищение человека с отягчающими обстоятельствами, например, совершенное организованной группой или повлекшее смерть потерпевшего)
ст. 209 (бандитизм, то есть создание устойчивой вооруженной группы в целях нападения на граждан или организации)
ст. 277, 295, 317 УК РФ (посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, судьи или следователя, сотрудника правоохранительного органа).
Вот, собственно, и всё. Большинство остальных преступлений - простое убийство, причинение тяжкого вреда здоровью, простое похищение, все виды половых преступлений, кража, грабёж, мошенничество, производство и сбыт наркотиков в любом размере, кроме крупного, и многие-многие другие преступления - все они не могут быть рассмотрены судом присяжных. Какой-либо логики - почему те или иные дела относятся к ведению суда присяжных - в законе не указано.
Количество статьей УК РФ, по которым вердикт могут выносить присяжные, за последние пятнадцать лет постоянно уменьшалось. В 2008 г. из компетенции этого суда изъяли дела о массовых беспорядках, терактах, захвате заложника, государственной измене, шпионаже. В 2013 г. из областных судов в районные перевели ряд дел (изнасилование, взяточничество, похищение и др.), и по ним, соответственно, тоже невозможно привлечь суд присяжных.
В итоге суд присяжных в России практически не существует. Так, в первом полугодии 2016 г. по всей стране суды вынесли решения по 488 262 уголовным делам (статистика Судебного департамента при ВС РФ). Из них судьи единолично вынесли 488 027 решений, коллегии из трёх судей - 116 решений, а суды присяжных - 119 решений. Таким образом, присяжные приняли участие в рассмотрении 0,023% уголовных дел. Для сравнения - в США сегодня суды присяжных рассматривают ежегодно более ста тысяч дел (Republic).
Но даже ничтожное влияние суда присяжных в современной России пытаются ослабить всеми возможными способами. «Верховный суд выработал ряд доморощенных позиций, не имеющих не только исторических оснований в практике, например, Правительствующего Сената царской России, но и правовых аналогий в нынешнем мире, - пишет судья в отставке Сергей Пашин. - Например, от присяжных заседателей скрывают факты применения к обвиняемым пыток в ходе предварительного следствия. По мнению ВС, в их компетенцию не входит оценка, «даны ли показания по принуждению или без давления». Так, оправдательный приговор суда присяжных был отменен под тем предлогом, что подсудимый заявил: «На следствии я признался бы и в распятии Христа». ВС запрещает адвокатам «порочить доказательства обвинения»; привлекать внимание к преступному поведению пострадавшего; давать «субъективный комментарий» по поводу допущенных судом к оглашению протоколов и заключений, чтобы «изменить объективное отношение присяжных заседателей»; сомневаться в объективности следователя» (Forbes).
Лирическое отступление: дело Ульмана
Главный принцип авторитарного режима - все решения должен принимать руководитель страны. И если сверху пришла команда посадить какого-то человека, вся правоохранительная и судебная система будет её исполнять. Однако суд присяжных мешает вести процесс по заранее задуманному сценарию, поскольку может вынести совсем другое решение.
Показательным примером стало дело Эдуарда Ульмана - командира группы российских спецназовцев, которые в январе 2002 г. расстреляли нескольких жителей Чечни во время военной операции. Их обвинили в убийстве и передали дело на рассмотрение Северо-Кавказского окружного военного суда.
Ульман и члены его группы рассказали, что сделали это по приказу начальства, руководившего операцией, причём несколько раз просили подтвердить приказ. В апреле 2004 г. коллегия присяжных оправдала обвиняемых, сочтя, что они не имели права нарушить приказ. Повторный процесс привёл к тому же результату - в мае 2005 г. присяжные вновь оправдали военнослужащих.
После этого был подан запрос в Конституционный суд, который вынес, на мой взгляд, очень странное постановление. КС РФ решил, что если дело не может быть рассмотрено присяжными по месту совершения преступления (в Чечне), то присяжные не должны его рассматривать ни в каком другом месте, поэтому нужно передать дело профессиональному судье (постановление КС РФ от 6 апреля 2006 г. N 3-П).
В итоге дело передали профессиональным судьям, что привело к закономерному итогу. В июне 2007 г. Северо-Кавказский окружной военный суд в Ростове-на-Дону приговорил Ульмана и членов его группы к лишению свободы на разные сроки (от 9 до 14 лет). Правда, командир группы Эдуард Ульман успел скрыться от суда и его местонахождение до сих пор неизвестно.
На мой взгляд, суд присяжных должен применяться по всем уголовным делам, где обвиняемому грозит лишение свободы в том или ином виде (включая ограничение свободы и обязательные работы). Ну и, конечно, влияние судей на присяжных следует ограничить, а свободу оценки доказательств - расширить. Пусть даже подсудимый заявит, что признание из него выбили: присяжные сами решат, верить ему или нет. Если есть другие доказательства его преступления и нет доказательств пыток, то, разумеется, его всё равно осудят.
При этом большинство дел, как и сегодня, можно будет решить без суда присяжных. Если подсудимый понимает, что доказательства его преступления бесспорны и присяжные всё равно признают его виновным, то прокурор может предложить ему меньший срок, чтобы сэкономить деньги налогоплательщиков. Такое правило, известное в России как «особый порядок», а в других странах - как «сделка с правосудием» или «сделка о признании вины», будет реализовано в 90% случаев. А на рассмотрение суда присяжных поступят самые неоднозначные и сложные дела.
Ложка мёда
Критиковать российский суд можно бесконечно. Об этом можно написать не заметку, а целую книгу или даже поэму - о долгих стояниях в очередях, многотомных делах по простейшим спорам, равнодушных и грубых судьях, тысячах несправедливо осуждённых, всеобщей атмосфере уныния и беспросветности.
Но не нужно терять оптимизм. Даже нечестный, неэффективный и небыстрый российский суд иногда защищает права и законные интересы граждан. Если процесс не может испортить показатели полиции и прокуратуры, если в нём не затронуты интересы чиновников и влиятельных бизнесменов, если дело не слишком сложное (либо судья достаточно умён) - в этом случае вы вполне можете получить законное и справедливое решение.
Так что пытайтесь по максимуму использовать российский суд, если ваши права нарушены. Пусть не всегда, но очень часто с его помощью можно сделать что-то хорошее. Да, вероятность добиться справедливости - не 100%, а, например, 40%. Однако даже 40% - это лучше, чем ничего.
Резюме
Российская судебная система имеет следующие недостатки:
- технологическое отставание (неумение и нежелание использовать современные технические средства);
- отсутствие аудиозаписи процесса, что повышает трудоёмкость фиксации хода судебного заседания и возможность фальсификации протоколов;
- бессмысленные обязанности и запреты, которые отвлекают судей и участников процесса от сути спора;
- плохо работающий механизм уведомления сторон, который позволяет некоторым участникам спора уклоняться от явки в суд, не нарушая закона;
- забюрократизированность судебного процесса, что выражается в особом внимании к письменным доказательствам и игнорировании всех других;
- загруженность судов однотипными спорами из-за противоречивости судебной практики и необходимости решать в судебном порядке многие простейшие вопросы;
- отсутствие пунктуальности в судебных заседаниях и неудобный режим работы суда;
- хамство и грубость судей и других работников суда;
- формализм при вынесении судебных решений, когда суду важен не дух (как защитить справедливость), а буква закона;
- отсутствие норм, стимулирующих проигравшую сторону самостоятельно исполнять решение;
- непрозрачный отбор и субъективность при назначении судей;
- зависимость судей от судейского начальства, исполнительной власти и крупного бизнеса;
- обвинительный уклон, при котором суд почти всегда принимает сторону прокурора и не выносит оправдательных приговоров;
- неравенство подсудимых, когда людям с более высоким социальным статусом выносят более мягкие приговоры;
- деградация процесса обжалования судебных приговоров, при котором апелляционные и кассационные инстанции плохо выполняют свою работу;
- деградация суда присяжных, из-за которой он не оказывает существенного влияния на российское правосудие.
От всех этих недостатков можно избавиться в течение нескольких лет, если руководство страны изъявит желание. Однако в условиях авторитарного режима честный и эффективный суд не нужен властям, поэтому до смены политического режима такие реформы вряд ли будут проведены.
Тем не менее, даже сегодня российский суд при всех своих недостатках может быть полезным. Если на судью ничто не давит, он может вынести вполне законное и справедливое решение.
Следующая статья из цикла "Правоведение для чайников" - " Как обратиться в суд"