Лаборатория интуиции
По роду моей профессии и других интересов у меня есть несколько экспериментальных площадок для наблюдения за проявлением различных явных и скрытых закономерностей в нашей жизни. Также это хорошая возможность тренировки наблюдательности, интуиции и того самого творческого подхода к жизни и Законам, о котором говорил Ефремов.
Но одна площадка все-таки является любимой и дает наибольшее число наблюдений и прозрений. Это концертная сцена, где я с моими самыми близкими друзьями работаю в довольно легкомысленном на первый взгляд жанре: лирическая песня и романс, авторская песня, детские песни и песни из кинофильмов. Языком деловых договорных документов говоря, в дальнейшем именуемая Песня - это для меня метод во всех его известных смыслах (причем песней может быть не только сама песня, но и лекция, философское исследование, культурный проект или путешествие).
Я хочу поделиться одним из необычных ощущений, на базе которых родилось некое осмысление, а может быть даже и прозрение, изменившее мою жизнь или только (что скорее) проявившее скрытый процесс этого изменения.
Муниципальный социальный профилакторий для поддержки малообеспеченных проблемных групп населения при бывшем оборонном заводе по изготовлению авиационных двигателей (ныне - что придумал, то и съел). Сцена в целях экономии оборудована прямо в столовой. Концерты для артистов малооплачиваемые, контингент упрощенный. В общем, мы от этих концертов не отказывались, но не особенно их любили. Но в какой-то момент вдруг все изменилось. То ли мы стали другими, то ли публика - пока не знаю. Но концерты стали проходить все душевнее и явно отличались от других, хотя остались в разряде нелегких.
Чтобы «раскачать» публику, состоящую из пенсионеров после инфарктов и инсультов, и вообще тех, кто сознанием еще живет в том далеком и блаженном советском времени, когда государство заботилось о своей наивной и полубеспомощной пастве - действительно, не легко. И мы, конечно, применяли наиболее оптимальные в данном случае средства, а именно, песни из старых советских кинофильмов, военные и русские народные песни. При этом (поскольку мы сами очень любим эти песни и поем их только искренне) мы входили в определенное состояние хорошей ностальгии, и вот тут начинались чудеса. Об одном из них я и хочу рассказать подробнее.
На одном из концертов, в момент исполнения песни моим другом и соратником Константином Юдичевым, я подняла глаза и обнаружила большие рисунки на стенах, выполненные в хорошем советском стиле. Позднее я поняла, что это, скорее всего, более поздняя стилизация. Они покрывали всю верхнюю часть стен по периметру и доходили до высоченного потолка. А изображали они всевозможные виды отдыха и творческого самовыражения советских людей. Как положено. Около пятнадцати групп, среди которых ВИА (наши коллеги, причем певица практически в таком же платье, в котором на тот момент была я), балет, самодеятельный театр, играющий Шекспира, пляжный волейбол, спортивная эстафета, фольклорный ансамбль, песни под гитару у костра и т.п.
Что тут особенного? На первый взгляд ничего. Но я в момент разглядывания почувствовала некое странное головокружение, какое иногда описывается в фантастике при переходе в другое время. На меня дохнуло тем временем со всем хорошим, ныне ушедшим из нашей жизни. Такие ассоциации у меня бывают нередко, поэтому я не удивилась и продолжила концерт.
Оказавшись снова на этой сцене, я уже сознательно обратилась к разглядыванию рисунков (при этом чуть не забыв слова исполняемой песни) и попыталась понять, что за смутное ощущение примешивается к обычным воспоминаниям (не забудем, что все это усиливалось тем репертуаром, который мы здесь использовали). Строгие, одухотворенные лица, красивые крепкие тела, искренняя радость сотворчества, погружения в разные виды искусств - что это мне напоминает?.. На третий или четвертый раз (прошу заметить, что головокружение повторялось) я поняла: это же Ефремов! Это не просто люди прошлого. Сейчас это равноценно, как люди прошлого, так и люди будущего. Здесь помог упоминаемый мною современный стиль изображения, в котором не было идеологического формализма.
Меня это привело в восторг (это произошло как раз в то время, когда Ефремов вернулся в мою жизнь), и я стала использовать эту площадку для серьезного наблюдения за пробуждением (или возвращением) некоторых переживаний из старого на новом витке. Интересно, что эти рисунки «работали» безотказно, и каждый раз я могла с их помощью входить в «измененное состояние коммунистического мироощущения» (здесь есть доля доброй иронии). Стали еще лучше звучать старые песни. Усиливалось сочувствие к сидящим в зале людям с потухшими глазами (это было не всегда, но иногда появлялось ощущение, что присутствуешь на знаменитом исполнении легендарной седьмой, ленинградской, симфонии Шостаковича уже в шестидесятые годы, когда в том же зале сидели только те, кто был на самом концерте в 1941 году и выжил: их было на весь зал несколько человек - мороз по коже!).
И вот, однажды, во время очередного «сеанса» моей телепортации, я вдруг попросила Константина спеть какую-нибудь военную песню. Просьба была совершенно закономерна и не мистична в данной ситуации. Он исполнил песню «Землянка». К концу песни меня трясло мелкой дрожью. Очень прошу поверить мне, что строже всего в этой жизни я отношусь к порядку в мыслях и ощущениях и никогда не допускаю погружения в «чувственное марево» и контактерство (именно поэтому я никогда не сотрудничаю и сама не посещаю ни одну школу любой духовной энергетической практики). Осознание и работа с энергиями допустима для меня только в границах (безграничности), обозначенных в Учении Живой Этики. На этом всегда стояла и спасалась. Но тут налицо было столкновение разного вида энергий, которое выплеснулось в мое сознание благодаря этим волшебным рисункам.
В момент исполнения песни (кстати сказать, потрясающе искреннего и сильного по воздействию) я поняла все то, что сейчас вылилось в мою (да простит мне строгий, научно мыслящий, читатель) теорию - ну, конечно, не теорию, а гипотезу о том, что в произведениях искусства кристаллизована совершенно необходимая в определенные моменты жизни энергия. Вы можете улыбнуться и сказать что-то типа: открыла америку. Но этот вполне очевидный факт, который вроде бы ни у кого не вызывает возражений, вдруг показался мне не совсем востребованным ввиду своей простоты для восприятия. Как часто мы соглашаемся, но ничуть не применяем то, что очевидно просится к применению. Мы с удовольствием ищем что-то неведомое, а еще лучше вздыхаем о том, что все безнадежно и ничего нельзя исправить - и успокаиваемся.
Почему-то именно на военных песнях мне стало совершенно понятно, что в то тяжелейшее время эти песни были сгустками энергии очень высокого порядка. Они не просто давали возможность бойцам отдохнуть и вспомнить дом, они быстро и очень глубоко пропитывали и восстанавливали их дух. Только сейчас я поняла это совершенно научно. И почувствовала, что эта энергия никуда не делась, не исчезла из этих песен. Она обладает очень большой длинной волны и вполне может быть использована в любое сложное время. Хотя минимум способности или необходимости к восприятию такого рода воздействий все-таки должен быть. Так вот, моя гипотеза заключается в том, что абсурд и жестокость нашей жизни дошли до такого уровня, когда можно начинать применять эти военно-культурные средства пробуждения и восстановления сердец.
Кому-то мой гипотетический метод покажется излишне искусственным и нарочитым, тем более, что он касается искусства - такой требующей естественного состояния области. Я и сама до недавнего времени была уверена, что участие в нашей жизни высоких энергий должно происходить только естественно и ни в коем случае не нагнетаться с помощью всевозможных методов, как это делается на разных йогах, тренингах и медитациях. Я и сейчас в этом уверена. Но при этом у меня появилось ощущение, что питание жизненно важных систем организма, к которым можно отнести и нашу психику, а в определенной степени и наш дух, должно происходить с нашим участием.
Вот, например, нас не удивляет, что мы каждый день должны выполнять ряд необходимых действий по обеспечению себя едой, теплом, информацией и пр. Мы покупаем продукты, подготавливаем их, придумываем блюдо, которым хотим порадовать себя и своих близких, готовим его, в намеченное время в уютной обстановке усваиваем его, после чего приводим все в чистое и упорядоченное состояние. То же самое во многих других областях... кроме духовных. Здесь, как нам кажется, все должно складываться само собой. Самая большая дисциплина в этом отношении - это поход в театр или на концерт. Кто-то, конечно, собирает друзей, чтобы попеть песни и почитать стихи. Кто-то берет уроки рисования, чтобы подарить любимому собственный шедевр на день рождения. Легко, рационально и без особых усилий (я не учитываю профессионалов и особо организованных личностей).
Хватает ли этого объема для питания нашей души? Или для пробуждения сердца? Или для накопления силы противостояния пошлости, агрессии и несправедливости? Хватает ли этого для усиления нашего защитного поля? Или для формирования нужных, но не модных ныне качеств нашего характера?
Вы скажете, что этим заведует не культурный сектор, а моральный, который пользуется запасами генной памяти, воспитания, талантов и т.п. А откуда этот моральный сектор берет энергию? Из продуктов питания? Может быть мы так же должны приобретать различные духовные ингридиенты, творчески смешивать и готовить их, усваивать в нужном состоянии и приводить в порядок пространство после их усвоения. И нарочитость, которая кажется нам в таких действиях, будет казаться таковой только поначалу, до тех пор, пока мы не почувствуем следствия такого «питания» («Не хлебом единым...» Знакомо, не правда ли?).
Мы все дружно сходимся в необходимости такой системы по отношению к нашим детям - в школах, в ВУЗах, в студиях и кружках. А взрослые люди остаются без этой систематической подпитки, продолжая при этом находиться и взаимодействовать с жестким и парализующим волю миром очевидности. Постепенно у него истончается запас сильных энергий, которыми он может защищаться. Но часто ли современный человек попадает в то место, где на него направляется заряд концентрированной энергии в виде песен, фильмов, лекций, произведений искусства и пр.? Часто ли он может себе позволить погрузиться в восприятие сильной и пробивающей корки души информации?
Стоя на сцене и видя, как меняются лица и глаза тех, кто нас слушает, мы можем поручиться за то, что это не происходит само по себе. Это не происходит и тогда, когда человек слушает просто приятные песни. Песня должна быть стрелой. Светлой стрелой. И людей нужно ранить этими стрелами. Беспощадно, как в хирургии. Но бывает больно. Поэтому мельчают репертуары концертных залов и театров. Мы не хотим боли. Но, кажется мне, что это равноценно тому, что мы не хотим жить. Просто мы этого не знаем.
Но одна площадка все-таки является любимой и дает наибольшее число наблюдений и прозрений. Это концертная сцена, где я с моими самыми близкими друзьями работаю в довольно легкомысленном на первый взгляд жанре: лирическая песня и романс, авторская песня, детские песни и песни из кинофильмов. Языком деловых договорных документов говоря, в дальнейшем именуемая Песня - это для меня метод во всех его известных смыслах (причем песней может быть не только сама песня, но и лекция, философское исследование, культурный проект или путешествие).
Я хочу поделиться одним из необычных ощущений, на базе которых родилось некое осмысление, а может быть даже и прозрение, изменившее мою жизнь или только (что скорее) проявившее скрытый процесс этого изменения.
Муниципальный социальный профилакторий для поддержки малообеспеченных проблемных групп населения при бывшем оборонном заводе по изготовлению авиационных двигателей (ныне - что придумал, то и съел). Сцена в целях экономии оборудована прямо в столовой. Концерты для артистов малооплачиваемые, контингент упрощенный. В общем, мы от этих концертов не отказывались, но не особенно их любили. Но в какой-то момент вдруг все изменилось. То ли мы стали другими, то ли публика - пока не знаю. Но концерты стали проходить все душевнее и явно отличались от других, хотя остались в разряде нелегких.
Чтобы «раскачать» публику, состоящую из пенсионеров после инфарктов и инсультов, и вообще тех, кто сознанием еще живет в том далеком и блаженном советском времени, когда государство заботилось о своей наивной и полубеспомощной пастве - действительно, не легко. И мы, конечно, применяли наиболее оптимальные в данном случае средства, а именно, песни из старых советских кинофильмов, военные и русские народные песни. При этом (поскольку мы сами очень любим эти песни и поем их только искренне) мы входили в определенное состояние хорошей ностальгии, и вот тут начинались чудеса. Об одном из них я и хочу рассказать подробнее.
На одном из концертов, в момент исполнения песни моим другом и соратником Константином Юдичевым, я подняла глаза и обнаружила большие рисунки на стенах, выполненные в хорошем советском стиле. Позднее я поняла, что это, скорее всего, более поздняя стилизация. Они покрывали всю верхнюю часть стен по периметру и доходили до высоченного потолка. А изображали они всевозможные виды отдыха и творческого самовыражения советских людей. Как положено. Около пятнадцати групп, среди которых ВИА (наши коллеги, причем певица практически в таком же платье, в котором на тот момент была я), балет, самодеятельный театр, играющий Шекспира, пляжный волейбол, спортивная эстафета, фольклорный ансамбль, песни под гитару у костра и т.п.
Что тут особенного? На первый взгляд ничего. Но я в момент разглядывания почувствовала некое странное головокружение, какое иногда описывается в фантастике при переходе в другое время. На меня дохнуло тем временем со всем хорошим, ныне ушедшим из нашей жизни. Такие ассоциации у меня бывают нередко, поэтому я не удивилась и продолжила концерт.
Оказавшись снова на этой сцене, я уже сознательно обратилась к разглядыванию рисунков (при этом чуть не забыв слова исполняемой песни) и попыталась понять, что за смутное ощущение примешивается к обычным воспоминаниям (не забудем, что все это усиливалось тем репертуаром, который мы здесь использовали). Строгие, одухотворенные лица, красивые крепкие тела, искренняя радость сотворчества, погружения в разные виды искусств - что это мне напоминает?.. На третий или четвертый раз (прошу заметить, что головокружение повторялось) я поняла: это же Ефремов! Это не просто люди прошлого. Сейчас это равноценно, как люди прошлого, так и люди будущего. Здесь помог упоминаемый мною современный стиль изображения, в котором не было идеологического формализма.
Меня это привело в восторг (это произошло как раз в то время, когда Ефремов вернулся в мою жизнь), и я стала использовать эту площадку для серьезного наблюдения за пробуждением (или возвращением) некоторых переживаний из старого на новом витке. Интересно, что эти рисунки «работали» безотказно, и каждый раз я могла с их помощью входить в «измененное состояние коммунистического мироощущения» (здесь есть доля доброй иронии). Стали еще лучше звучать старые песни. Усиливалось сочувствие к сидящим в зале людям с потухшими глазами (это было не всегда, но иногда появлялось ощущение, что присутствуешь на знаменитом исполнении легендарной седьмой, ленинградской, симфонии Шостаковича уже в шестидесятые годы, когда в том же зале сидели только те, кто был на самом концерте в 1941 году и выжил: их было на весь зал несколько человек - мороз по коже!).
И вот, однажды, во время очередного «сеанса» моей телепортации, я вдруг попросила Константина спеть какую-нибудь военную песню. Просьба была совершенно закономерна и не мистична в данной ситуации. Он исполнил песню «Землянка». К концу песни меня трясло мелкой дрожью. Очень прошу поверить мне, что строже всего в этой жизни я отношусь к порядку в мыслях и ощущениях и никогда не допускаю погружения в «чувственное марево» и контактерство (именно поэтому я никогда не сотрудничаю и сама не посещаю ни одну школу любой духовной энергетической практики). Осознание и работа с энергиями допустима для меня только в границах (безграничности), обозначенных в Учении Живой Этики. На этом всегда стояла и спасалась. Но тут налицо было столкновение разного вида энергий, которое выплеснулось в мое сознание благодаря этим волшебным рисункам.
В момент исполнения песни (кстати сказать, потрясающе искреннего и сильного по воздействию) я поняла все то, что сейчас вылилось в мою (да простит мне строгий, научно мыслящий, читатель) теорию - ну, конечно, не теорию, а гипотезу о том, что в произведениях искусства кристаллизована совершенно необходимая в определенные моменты жизни энергия. Вы можете улыбнуться и сказать что-то типа: открыла америку. Но этот вполне очевидный факт, который вроде бы ни у кого не вызывает возражений, вдруг показался мне не совсем востребованным ввиду своей простоты для восприятия. Как часто мы соглашаемся, но ничуть не применяем то, что очевидно просится к применению. Мы с удовольствием ищем что-то неведомое, а еще лучше вздыхаем о том, что все безнадежно и ничего нельзя исправить - и успокаиваемся.
Почему-то именно на военных песнях мне стало совершенно понятно, что в то тяжелейшее время эти песни были сгустками энергии очень высокого порядка. Они не просто давали возможность бойцам отдохнуть и вспомнить дом, они быстро и очень глубоко пропитывали и восстанавливали их дух. Только сейчас я поняла это совершенно научно. И почувствовала, что эта энергия никуда не делась, не исчезла из этих песен. Она обладает очень большой длинной волны и вполне может быть использована в любое сложное время. Хотя минимум способности или необходимости к восприятию такого рода воздействий все-таки должен быть. Так вот, моя гипотеза заключается в том, что абсурд и жестокость нашей жизни дошли до такого уровня, когда можно начинать применять эти военно-культурные средства пробуждения и восстановления сердец.
Кому-то мой гипотетический метод покажется излишне искусственным и нарочитым, тем более, что он касается искусства - такой требующей естественного состояния области. Я и сама до недавнего времени была уверена, что участие в нашей жизни высоких энергий должно происходить только естественно и ни в коем случае не нагнетаться с помощью всевозможных методов, как это делается на разных йогах, тренингах и медитациях. Я и сейчас в этом уверена. Но при этом у меня появилось ощущение, что питание жизненно важных систем организма, к которым можно отнести и нашу психику, а в определенной степени и наш дух, должно происходить с нашим участием.
Вот, например, нас не удивляет, что мы каждый день должны выполнять ряд необходимых действий по обеспечению себя едой, теплом, информацией и пр. Мы покупаем продукты, подготавливаем их, придумываем блюдо, которым хотим порадовать себя и своих близких, готовим его, в намеченное время в уютной обстановке усваиваем его, после чего приводим все в чистое и упорядоченное состояние. То же самое во многих других областях... кроме духовных. Здесь, как нам кажется, все должно складываться само собой. Самая большая дисциплина в этом отношении - это поход в театр или на концерт. Кто-то, конечно, собирает друзей, чтобы попеть песни и почитать стихи. Кто-то берет уроки рисования, чтобы подарить любимому собственный шедевр на день рождения. Легко, рационально и без особых усилий (я не учитываю профессионалов и особо организованных личностей).
Хватает ли этого объема для питания нашей души? Или для пробуждения сердца? Или для накопления силы противостояния пошлости, агрессии и несправедливости? Хватает ли этого для усиления нашего защитного поля? Или для формирования нужных, но не модных ныне качеств нашего характера?
Вы скажете, что этим заведует не культурный сектор, а моральный, который пользуется запасами генной памяти, воспитания, талантов и т.п. А откуда этот моральный сектор берет энергию? Из продуктов питания? Может быть мы так же должны приобретать различные духовные ингридиенты, творчески смешивать и готовить их, усваивать в нужном состоянии и приводить в порядок пространство после их усвоения. И нарочитость, которая кажется нам в таких действиях, будет казаться таковой только поначалу, до тех пор, пока мы не почувствуем следствия такого «питания» («Не хлебом единым...» Знакомо, не правда ли?).
Мы все дружно сходимся в необходимости такой системы по отношению к нашим детям - в школах, в ВУЗах, в студиях и кружках. А взрослые люди остаются без этой систематической подпитки, продолжая при этом находиться и взаимодействовать с жестким и парализующим волю миром очевидности. Постепенно у него истончается запас сильных энергий, которыми он может защищаться. Но часто ли современный человек попадает в то место, где на него направляется заряд концентрированной энергии в виде песен, фильмов, лекций, произведений искусства и пр.? Часто ли он может себе позволить погрузиться в восприятие сильной и пробивающей корки души информации?
Стоя на сцене и видя, как меняются лица и глаза тех, кто нас слушает, мы можем поручиться за то, что это не происходит само по себе. Это не происходит и тогда, когда человек слушает просто приятные песни. Песня должна быть стрелой. Светлой стрелой. И людей нужно ранить этими стрелами. Беспощадно, как в хирургии. Но бывает больно. Поэтому мельчают репертуары концертных залов и театров. Мы не хотим боли. Но, кажется мне, что это равноценно тому, что мы не хотим жить. Просто мы этого не знаем.