Скверные новости - стресс по наследству
http://gutta-honey.livejournal.com/196282.html
Сегодня был опубликован пресс-релиз (см. ниже), который показал, что стресс таки по наследству передается. Не сам стресс, т.к. это все-таки по своему основному значению это некое воздействие извне, а то, что стрессом зовется в народных массах. Это некие симптомы психического расстройства, полученного в результате воздействия на психику из вне.
В группах с высокой частой посттравматического стрессового расстройства его симптомы могут проявляться у потомства (второго поколения) и виновато тут не просто копирование родительского поведения. Было установлено, что если стресс был достаточной силы, то могут возникнуть эпигенетические изменения (метилирование)(Эпигенетический принцип - используется в биологии, в теории психосоциального развития личности. Согласно Э.п., все, что растет, имеет общий план; на основе этого плана развиваются отдельные части; каждая из них имеет наиболее благоприятный период для преимущественного развития и так происходит до тех пор, пока все части, развившись, не сформируют единое целое. Э.п. в биологии подчеркивает роль внешних факторов в возникновении новых форм и структур и тем самым противостоит преформистским учениям. Эпигенетическим наследованием называют наследуемые изменения в фенотипе или экспрессии генов, вызываемые другими механизмами, чем изменение последовательности ДНК. В случае эпигенетического наследования не происходит изменения последовательности ДНК, но другие генетические факторы регулируют активность генов. Метилирование ДНК - это модификация молекулы ДНК без изменения самой нуклеотидной последовательности ДНК, что можно рассматривать как часть эпигенетической составляющей генома - H.B.) , которые заставляют некоторые гены замолчать. У мышей, которые подвергались стрессу и в последствии возникало депрессивное поведение, возникали эти самые эпигенетические изменения. Потомки этих мышей даже в нормальных условиях развивали отдельные симптомы депрессивного поведения. Было обнаружено, что родительские изменения в геноме доставались детям. Модификации в первую очередь касались спермы и головного мозга.
Конечно мыши - не люди и может тут у нас все сложнее, однако существует множество клинических наблюдений и исследований, которые говорят, что подобные проблемы существуют с детьми лиц переживших различные катаклизмы. А соответствуют ли эти проблемы мышиным, пока не известно. Будут изучать дальше.
Если это действительно так, то вырисовывается достаточно интересная картина. Фактически получается, что ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство) передается по наследству. НО! обратите внимание, что изменения эти ЭПИгенетические, а не генетические. По этой причине обратимые. Можно полечиться (психотерапия, психофармакология в зависимости от ситуации) и решить проблему. Т.е. если человек с ПТСР не проходит лечения, то он подвергает риску своего расстройства детей. А если лечение проходит, то наоборот улучшает их будущую жизнь.
А что же касательно проклятия, то тут получается, так. Чем ближе к сердцу человек принимает проклятие (или вообще любое событие, которое он приравнивает психологически к ПТСР), тем больше вероятности, что проклятие пойдет до 7 колена.
http://www.elsevier.com/wps/find/authored_newsitem.cws_home/companynews05_01655
Philadelphia, PA, 8 September, 2010 - In groups with high rates of posttraumatic stress disorder (PTSD), such as the survivors of the Nazi Death Camps, the adjustment problems of their children, the so-called “Second Generation”, have received attention by researchers. Studies suggested that some symptoms or personality traits associated with PTSD may be more common in the Second Generation than the general population. It has been assumed that these trans-generational effects reflected the impact of PTSD upon the parent-child relationship rather than a trait passed biologically from parent to child.
However, Dr. Isabelle Mansuy and colleagues provide new evidence in the current issue of Biological Psychiatry that some aspects of the impact of trauma cross generations and are associated with epigenetic changes, i.e., the regulation of the pattern of gene expression, without changing the DNA sequence.
They found thatearly-life stress induced depressive-like behaviors and altered behavioral responses to aversive environments in mice. Importantly, these behavioral alterations were also found in the offspring of males subjected to early stress even though the offspring were raised normally without any stress. In parallel, the profile of DNA methylation was altered in several genes in the germline (sperm) of the fathers, and in the brain and germline of their offspring.
"It is fascinating that clinical observations in humans have suggested the possibility that specific traits acquired during life and influenced by environmental factors may be transmitted across generations. It is even more challenging to think that when related to behavioral alterations, these traits could explain some psychiatric conditions in families,” said Dr. Mansuy, lead author on this project. “Our findings in mice provide a first step in this direction and suggest the intervention of epigenetic processes in such phenomenon."
“The idea that traumatic stress responses may alter the regulation of genes in the germline cells in males means that these stress effects may be passed across generations. It is distressing to think that the negative consequences of exposure to horrible life events could cross generations,” commented Dr. John Krystal, Editor of Biological Psychiatry. “However, one could imagine that these types of responses might prepare the offspring to cope with hostile environments. Further, if environmental events can produce negative effects, one wonders whether the opposite pattern of DNA methylation emerges when offspring are reared in supportive environments.”
Further research will be necessary to answer those questions, but these findings open a new door in the emerging field of neuroepigenetics.
# # #
Notes to Editors:
The article is “Epigenetic Transmission of the Impact of Early Stress Across Generations” by Tamara B. Franklin, Holger Russig, Isabelle C. Weiss, Johannes Gräff, Natacha Linder, Aubin Michalon, Sandor Vizi, and Isabelle M. Mansuy. Franklin, Russig, Weiss, Linder, Vizi, and Mansuy are affiliated with the Brain Research Institute, Medical Faculty of the University of Zürich, Zürich, Switzerland, and the Department of Biology, Swiss Federal Institute of Technology, Zürich, Switzerland. Gräff is affiliated with the Picower Institute for Learning and Memory, Massachusetts Institute of Technology, Cambridge, Massachusetts. Michalon is affiliated with the Preclinical CNS Research, Hoffmann Laroche, Basel, Switzerland. The article appears in Biological Psychiatry, Volume 68, Issue 5 (September 1, 2010), published by Elsevier.
The authors’ disclosures of financial and conflicts of interests are available in the article.
John H. Krystal, M.D. is Chairman of the Department of Psychiatry at the Yale University School of Medicine and a research psychiatrist at the VA Connecticut Healthcare System. His disclosures of financial and conflicts of interests are available at External link http://journals.elsevierhealth.com/webfiles/images/journals/bps/Biological-Psychiatry-Editorial-Disclosures-7-22-10.pdf.
Full text of the article mentioned above is available upon request. Contact Chris J. Pfister at c.pfister@elsevier.com to obtain a copy or to schedule an interview.
About Biological Psychiatry
This international rapid-publication journal is the official journal of the Society of Biological Psychiatry. It covers a broad range of topics in psychiatric neuroscience and therapeutics. Both basic and clinical contributions are encouraged from all disciplines and research areas relevant to the pathophysiology and treatment of major neuropsychiatric disorders. Full-length and Brief Reports of novel results, Commentaries, Case Studies of unusual significance, and Correspondence and Comments judged to be of high impact to the field are published, particularly those addressing genetic and environmental risk factors, neural circuitry and neurochemistry, and important new therapeutic approaches. Concise Reviews and Editorials that focus on topics of current research and interest are also published rapidly.
Biological Psychiatry (External link www.sobp.org/journal) is ranked 4th out of 117 Psychiatry titles and 13th out of 230 Neurosciences titles in the 2009 ISI Journal Citations Reports® published by Thomson Reuters. The 2009 Impact Factor score for Biological Psychiatry has increased to 8.926.
About Elsevier
Elsevier is a world-leading publisher of scientific, technical and medical information products and services. The company works in partnership with the global science and health communities to publish more than 2,000 journals, including The Lancet (External link www.thelancet.com) and Cell (External link www.cell.com), and close to 20,000 book titles, including major reference works from Mosby and Saunders. Elsevier’s online solutions include ScienceDirect (External link www.sciencedirect.com), Scopus (External link www.scopus.com), Reaxys (External link www.reaxys.com), MD Consult (External link www.mdconsult.com) and Nursing Consult (External link www.nursingconsult.com), which enhance the productivity of science and health professionals, and the SciVal suite (External link www.scival.com) and MEDai’s Pinpoint Review (External link www.medai.com), which help research and health care institutions deliver better outcomes more cost-effectively.
A global business headquartered in Amsterdam, Elsevier (External link www.elsevier.com) employs 7,000 people worldwide. The company is part of Reed Elsevier Group PLC (External link www.reedelsevier.com), a world-leading publisher and information provider, which is jointly owned by Reed Elsevier PLC and Reed Elsevier NV. The ticker symbols are REN (Euronext Amsterdam), REL (London Stock Exchange), RUK and ENL (New York Stock Exchange).
http://gutta-honey.livejournal.com/235212.html
Я тут как-то писала, что был эксперимент, который показал, что может передаваться по мужской линии через метилированые гены в отцовских сперматозоидах. Особенно если там что-то серьезное было, типа посттравматического стрессового синдрома. Ну что-то народ раскритиковал эксперимент, в общем-то в конце я тоже согласилась, что как-то все мутно было поставлено. Но таки вот еще свидетельства. Было показано, что может быть такое. Есть такой белок - транскрипционный фактор -2. Он активируется определенными ферментами киназами, которые начинают работать во время экстремальных воздействий ( стресса). Транскрипционный фактор -2 разворачивает упакованные участи ДНК.Т.к. они упакованы, то гены в них молчат, не работают. А если вот стресс - начинают работать по приказу транскрипционного фактора. Так вот этот стиль активации может передаваться оп наследству. При этом структура ДНК не меняется, просто. Поэтому стрессов лучше всячески избегать ибо детям не досталось http://www.sciencedaily.com/releases/2011/06/110623130146.htm
http://www.abc-gid.ru/articles/show/1327/
Шизофрения в наследство
Рубрика «Комментарии», Автор: Наталья Ермакова
Очень многих людей интересует вопрос: как по наследству передается шизофрения. Вопрос это вовсе не праздный. Имея среди родни больных, многие опасаются, что несут в себе «генетическую бомбу», которая разрушит жизнь всем последующим поколениям. Да и собственная судьба людям небезразлична.
То, что психическая болезнь может передаваться потомкам, известно давно. Семьи, где имелись сумасшедшие родственники, были не в почете. Люди избегали, по возможности, брака с ними, чтобы оградить будущих отпрысков от психических недугов. В то время, конечно, о генетике слыхом не слыхивали, но полагали, что семья психически больного как-то особенно грешна, и в ней водится нечистая сила.
Понятно, что в таких случаях все становятся экспертами-генетиками и начинают давать прогнозы разной степени мрачности. Конечно, все читают Интернет, а также книги и знают о опытах Менделя на горохе, а поэтому такая «простая» задача, как расчет риска шизофрении, практически всем по зубам.
Например, бытует мнение, что передача заболевания по наследству практически обязательна. В частности, люди почему-то уверены, что шизофрения непременно передается через поколение. То есть, если больны дед или бабка, то внуки будут больны на 100%. Далее в прогнозах народное мнение расходится. Некоторые уверены, что могут заболеть только девочки-потомки, некоторые утверждают, что только мальчики.
На самом деле это совсем не так. Если считать, что риск у среднего человека, не обладающего «дурной наследственностью», составляет 1%, то у тех, у кого такая наследственность присутствует, риски выглядят следующим образом:
* больные двоюродные брат и сестра повышают риск заболеть до 2%
* те же 2% дают больные дядя и тетя;
* 4% для племянника или племянницы;
* 5% для внуков;
* 6% для сводных брата или сестры;
* 6%, если болен один из родителей;
* 9% для родных брата или сестры;
* 13%, если больны родитель (мать или отец) и один из родителей родителя (бабушка или дедушка);
* 17% для разнояйцевых близнецов;
* 46%, если больны бабушка и дедушка и один из родителей;
* 48%, если болен один из однояйцевых близнецов.
Если посмотреть на раскладку, то ситуация на самом деле гораздо более спокойная, чем, к примеру, с наследованием некоторых форм рака или сахарного диабета II типа.
Существует масса заболеваний с достаточно простым типом наследования: есть один «неправильный» ген, который может или передаться, или нет. Вы можете пойти в генетическую консультацию, и вам распишут риски, а также могут продиагностировать плод внутриутробно, несет ли ваш ребенок тот или иной дефект или не несет.
Но есть масса болезней, которые обуславливаются не одним, а двумя генами, пятью, десятью. И эти гены не столько обуславливают, сколько просто предрасполагают к развитию болезни. Таков, к примеру, ревматизм. Как вы думаете, ревматизм передается по наследству? Есть же «семейные случаи ревматизма».
Вообще, для того, чтобы им заболеть, мало только одних генов, нужен еще и гемолитический стрептококк группы А. Именно он, попав в организм, послужит толчком к развитию заболевания, заставив иммунную систему атаковать собственные ткани.
Фактически «наследственность по ревматизму» - это особенность иммунной системы, а не сама болезнь. Сейчас мы можем найти людей, которые имеют тот склад иммунной системы, которая легко обманывается стрептококком.
Однако по сей день неизвестно, что обуславливает шизофрению. Есть несколько теорий, среди которых, кстати, есть и иммунная. Около 2-х лет назад в одной из статей говорилось, что к развитию шизофрении могут быть причастны 74 гена.
С тех пор утекло немало времени, и часть «обвиняемых» оправдали, но при этом нашли массу других «подозреваемых». Это гены с дефектом, которые находят у больных с шизофренией. Основная сложность заключается в том, что не все больные имеют одинаковый набор дефектных генов.
Нельзя взять кровь и сказать: «У вас, товарищ, есть гены А, В, С, а значит, вы заболеете». Часть больных имеет А,В,С, часть имеет, к примеру, А и С, а некоторые - только В. Однако было установлено, что все дефектные гены имеют общие черты. Их функции касались процесса регуляции развития мозга.
Работа этих генов затрагивала некоторые ключевые моменты созревания, и, соответственно, нормальной работы мозга в дальнейшем. В целом можно сказать, чем больше вы «наберете» дефектных генов, тем больше вероятность заболеть.
Не все гены равнозначны в плане риска. Например, дефекты в одном из генов в 16-ой хромосоме могут увеличить риск болезни в 8 раз, а в 3-ей - в 16. Однако, несмотря на некоторые успехи генетики в этом направлении, невозможно однозначно определить генетический профиль больного шизофренией, чтобы заранее сделать тест и сказать, заболеет ли человек или нет.
Факторы внешней среды
Даже определив полный набор подозрительных генов с их всевозможными рисками, мы опять-таки остаемся на уровне определения риска, а не предсказания болезни. Так, здоровые люди тоже могут носить те или иные дефектные гены, и даже иметь их в очень большом количестве, но не заболеть.
Дело в том, что шизофрения, как и ревматизм, зависит от факторов внешней среды. Но мы пока достоверно не знаем - от каких именно. Например, мы имеем двух однояйцевых близнецов. У них идентичные гены. Один болен шизофренией, другой нет. Риск у второго заболеть максимальный из всей генетической раскладки риска, 46%. Но не 100%, как бы следовало ожидать, если бы определяющую роль играли гены.
Было установлено, что в данном случае генетически близнецы отличались друг от друга тем, что часть генов у больного близнеца была закрыта от считывания. На гены был повешен «химический замочек», метильная группа, и они перестали работать.
Откуда там взялась метильная группа? Какие факторы способствовали ее появлению? До сих пор неизвестно. Некоторое время назад появилось мнение, что одним из таких агентов, закрывающих гены, может быть вирус гриппа.
Действительно, если женщина переболела гриппом во время беременности, то это повышает риск заболевания шизофренией у ребенка, по разным данным, в 1,5-7 раз. Разброс большой, но однозначно, что риск повышается. Предполагалось, что вирус как-то нарушает развитие мозга и заставляет одни гены работать, а другие молчать.
Но совсем недавно появились данные, что не сам вирус гриппа, а избыточная иммунная реакция матери с увеличением количества интерлейкина-8 виновата в развитии шизофрении у потомства. Но опять же, не все случаи гриппа во время беременности, сопровождаемые повышением уровня интерлейкина-8, даже у генетически предрасположенных лиц приводят к развитию шизофрении.
Таким образом, даже собрав все факты в кучу, мы можем лишь предполагать большую или меньшую вероятность заболевания шизофренией. И даже имея все «генетические минусы» и историю вредных воздействий человек может всю жизнь прожить спокойно и не заболеть.
Шизофрения без семейной истории
Более того, выяснилась совсем уж интересная вещь. Она будет особенно актуальна для тех людей, которые утверждают, что нужно просто искоренить все шизофренические гены различными кардинальными методами, и тогда наступит благоденствие. Сторонники этих мер уверены, что с ними-то никогда такого не случится, потому что в их семье нет «шизофренических» генов.
Сюрприз-сюрприз! Около 10% случаев шизофрении возникают спонтанно, без какого-либо генетического груза в семье. Что означает лишь одно - «дурные» гены не передались от родителей, а возникли в результате мутации.
Почему мутируют именно они? Существует ряд генов, которые природой созданы более изменчивыми и подверженными внешней среде. Возможно, что гены, отвечающие за развитие мозга, как раз относятся к таким чувствительным. И это неспроста. Не были бы они такими чувствительными, кто знает, смог ли наш мозг развиваться эволюционно. Но оставив эволюционный пафос в стороне, можно сказать, что предсказать рождение больного ребенка, у которого возникнут мутации именно в этих генах, вообще не представляется возможным.
Таким образом, в настоящее время, несмотря на все генетические находки, предсказание шизофрении у потомства остается лишь на уровне расчета возможных рисков. И даже если в вашем геноме обнаружен ужас-ужас, это еще ничего не значит.
Что же касательно возможности рождения больного ребенка... тут каждый должен решать за себя. Только не забывайте, что шизофрения - далеко не единственная болезнь на свете, которая может сделать человека несчастным. И если кропотливо высчитывать риски всех возможных болезней, то лучше и не рожать совсем. Лишь в этом случае гарантия будет 100%.
http://nature-wonder.livejournal.com/202541.html
а днях Александр Марков написал пост (http://macroevolution.livejournal.com/62817.html), который вызвал у читателей разногласия и множество взаимных упреков. Автор сделал следующее утверждение:
Все поведенческие признаки человека - наследственны, то есть хотя бы отчасти зависят от генов, а не только от среды. Так (примерно) звучит "первый закон генетики поведения", сформулированный еще в 2000 году.
На мой взгляд, в таком виде тезис нарочито провокативен, и нет ничего удивительного в том, что он у многих вызывает неприятие. Ниже - некоторые соображения, которые, как мне кажется, нужно учитывать, рассматривая генетическую компоненту поведения.
Прежде всего, желательно знать, что следует понимать под «поведенческим признаком». Потому что от этого в огромной степени зависит, с чем люди готовы согласиться, а с чем нет. Явного определения никто не привел, но фактически предлагается так называть любое достаточно регулярное действие человека [оставляю за скобками вопрос о поступках, которые человек совершает в своей жизни считанное число раз либо вообще лишь однажды - хотя они могут иметь решающее значение в его судьбе].
Подчеркну, что высказанный Марковым тезис можно трактовать как минимум двумя способами. Это обстоятельство во многом служит источником многочисленных разногласий, поэтому имеет смысл отделить один от другого. Первый вариант понимания достаточно очевиден и не должен вызывать возражений даже у самой радикально настроенной публики. Поведение человека определенно зависит от генов в том смысле, что человек развивается как примат. У него две руки, две ноги, большой сложный мозг, посредственное обоняние и довольно острое зрение. В силу этого он, например, полагается в основном на зрительную информацию. Он не может питаться с помощью фотосинтеза, поэтому ест органическую пищу. Он не способен дышать воздухом под водой - его организм генетически не предназначен к этому - и он под водой не живет. Иными словами, деятельность человека, при всем ее разнообразии, возможна постольку, поскольку ей способствует специфическое устройство его организма, в т.ч. мозга. А это, разумеется, определяется генами в огромной степени. Не думаю, что в этом месте найдется почва для споров.
Вместе с тем автор, конечно, имел в виду другой уровень вопроса. Говоря о наследственности, он подразумевал, что различия типов поведения внутри человеческой популяции зависят от различий в генах. Это утверждение гораздо более неоднозначное, и здесь очень важно выбирать правильные формулировки. Согласно пониманию, которым пользуется Марков (ссылаясь на википедию), наследственность определяется как отношение вариабельности генотипа к вариабельности фенотипа среди некоей выборки людей.
Надо заметить, что в википедии речь идет о heritability (http://en.wikipedia.org/wiki/Heritability), и вернее это будет перевести как «наследуемость». В популяционной генетике этот термин означает вполне определенную вещь, не имеющую ничего общего со степенью зависимости фенотипа человека от его набора генов. Более того, значение наследуемости одного и того же признака - величина непостоянная и будет меняться по мере того, какие выборки и какие условия среды мы рассматриваем. Модель наследуемости не призвана отражать величину вклада генов в фенотип (и в тексте это специально в нескольких местах подчеркивается). Если в популяции все люди имеют один цвет волос, наследуемость этого признака стремится к нулю. Можно получать разнообразные цифры наследуемости в отношении признаков, не имеющих вообще никакого генетического вклада. И 25% наследуемость некоего признака А не означает, что у человека признак А зависит от его генов на 25%, а от среды на 75%. Одним словом, показатели наследуемости не имеют отношения к действительной оценке влияния генов на поведение, и ссылаться на это понятие в данном контексте, вообще говоря, довольно удивительно. В этой связи утверждение, вынесенное мной в цитату, не выглядит корректно сформулированным и многих сбивает с толку.
А что же насчет настоящей зависимости поведения от генов? Пользуясь случаем, отмечу несколько моментов.
Есть немало примеров деятельности человека, которая целиком зависит от установок социума, и не зависит от генов [исключаю генетические проблемы со здоровьем, т.к. в данном вопросе нас интересуют различия принципиально иного характера]. Например, каждое утро миллионы детей и подростков отправляются в школу. Их геномы разнообразны, но все они проявляют один и тот же поведенческий признак. Что важно, оказавшись в другом социуме в другое историческое время, все эти люди данного поведения демонстрировать не будут. Язык, на котором говорит человек, определяется исключительно внешними условиями. Среда налагает всевозможные рамки, создает поощрительные «коридоры» и формирует стереотипы поведения. С точки зрения генетики более уместно говорить о задатках. Но между задатками и непосредственным поведением связь далеко не прямая. Культурные нормы могут обходиться с генами так, что одни и те же предрасположенности выльются в прямо противоположное поведение (см. напр. здесь (http://nature-wonder.livejournal.com/191509.html)).
Еще надо учитывать, что генетика имеет значение только в ситуации выбора. Но альтернативы предоставляются социумом, и социум же определяет, почему данный выбор для человека вообще имеет смысл. Важно: одни и те же задатки могут быть условием совершенно разных типов поведения.
Человек с нормальными генами, но без влияния социума, представляет собой т.н. маугли. Этот образ полезно держать в уме, когда говорят, что в человеческом поведении много животного. Нет сомнений, что внутри каждого из нас сидит обезьяна. Иногда она вылезает на поверхность открыто, а иногда влияет на поведение опосредовано. Однако, если бы она определяла все поступки, наш образ жизни не отличался бы от такового у прочих человекообразных обезьян. Между тем, человек - единственный вид, демонстрирующий исключительное разнообразие поведения. Очевидно, что все поведенческие стереотипы, ритуалы, нормы, обычаи и т.п., имевшие место за всю историю человечества, не есть следствие предполагаемого разнообразия в генах. Новорожденный успешно адаптируется к любой культуре и его дальнейшее поведение не имеет связи с тем, в какой культуре жили его предки.
Генетика влияет на формирование психики и интеллектуальный потенциал. Однако ни то, ни другое не определяют непосредственное содержание мыслей, от которых зависит поведение. В простейших случаях можно получить корреляцию между, допустим, вспыльчивостью (которая, безусловно, имеет генетический базис) и склонностью совершать некие действия. Но жизнь не состоит целиком из простейших случаев. И за вспыльчивостью могут стоять разные наборы генов. Более того, в условиях разных социумов и в зависимости от конкретной ситуации поведение носителя «генов вспыльчивости» может сильно варьировать. Тогда насколько корректно говорить о генетической основе поведения, которое - при одних и тех же генах - имеет место в одной культуре и не имеет в другой? Мне представляется, что есть все основания говорить о генетических предрасположенностях, но увязывать гены с конкретным поведением нужно с большей осторожностью. Потому что важные оговорки, о которых шла речь выше, при такой постановке вопроса опускаются. И это служит причиной ожесточенных споров.
http://nature-wonder.livejournal.com/191509.html
У тех, кто ищет молекулярные основы поведения человека, очень популярен в последнее время гормон окситоцин и связанные с ним гены. Это действительно интересный гормон, но следует правильно понимать его важность.
У разных людей ген окситоцинового рецептора (OXTR) может отличаться. Те, у кого в определенном месте гена присутствует «G» (гуанин), будут в целом более чувствительны к окружающим, социально и эмоционально менее одиноки, нежели в том случае, когда на этой позиции находится «А» (аденин).
Heejung Kim (http://www.psych.ucsb.edu/people/faculty/kim/) из Калифорнийского университета показала, что находящиеся в состоянии повышенной тревожности, обеспокоенности носители вариации «G» более склонны искать поддержки у друзей по сравнению с носителями вариации «А». Это очень понятный и логичный результат, позволяющий связать определенную последовательность гена OXTR с определенным типом поведения. На этом большинство исследований такого рода заканчиваются, и мы затем читаем про «гены поведения».
Для Heejung Kim это была лишь половина работы. Изложенный выше результат она получила, проанализировав специально разработанные анкеты 140 американцев. Затем тот же самый «опыт» она повторила с 134 корейцами. У тех дело обстояло ровно противоположным образом: носители вариации «G» были менее склонны обращаться за поддержкой к друзьям по сравнению с носителями вариации «А».
Перед нами отличный пример «работы» гена в условиях культурной среды. В обоих случаях G-индивидуумы более чувствительны к социальным установкам, принятым в обществе. Однако разница в этих установках приводит к разному поведению. Если в американской культуре искать помощи у друзей - нормальное решение, то для проживающих в Корее такой выбор социально неприемлем.
Чтобы убедиться, что данный эффект вызван влиянием культуры (а не, скажем, разницей «американских» и «корейских» днк), Heejung Kim дополнительно проверила 32 генетических корейцев, родившихся и выросших в США. Связь гена OXTR с эмоциональной поддержкой у этих добровольцев была похожа на ту, что наблюдалась у американцев, а не корейцев.
Culture, distress, and oxytocin receptor polymorphism (OXTR) interact to influence emotional support seeking -- PNAS, 2010 [Abstract http://www.pnas.org/content/107/36/15717]
Любой ген, связанный с поведением, проявляет себя не вообще, а в социально-культурном субстрате. Как поведет себя человек, есть результат как минимум трех составляющих: генов, усвоенных стереотипов и текущего эмоционального состояния. Иначе говоря, молекулярная основа всегда реализуется на заданном фоне, причем влияние последнего может изменять конфигурацию воздействия генов по множеству различных направлений.
http://science.compulenta.ru/641837/
Наша ДНК «помнит», какое у нас было детство, утверждают исследователи из Университета Макгилла (http://www.mcgill.ca/) (Канада). Социально-экономические условия, в которых жил малыш, могут аукаться ему всю жизнь благодаря особым химическим «зарубкам» на генах - метильным остаткам на ДНК.
Метилирование ДНК (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B5%D1%82%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%94%D0%9D%D0%9A") невероятно популярное среди учёных явление, оно является частью феномена эпигенетического наследования (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AD%D0%BF%D0%B8%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D0%B5%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%B0") или эпигенетического кода. С помощью метилирования азотистых оснований, из которых составлена ДНК, можно менять активность генов.
В исследовании были задействованы 40 взрослых мужчин 45 лет от роду, которые наряду с несколькими тысячами других принимали участие в долговременном социально-медицинском эксперименте; качество жизни каждого отслеживалось с раннего детства. Для изучения химических модификаций ДНК отобрали тех, у кого в детстве всё было либо очень плохо, либо очень хорошо. Для анализа в самой ДНК брался участок, содержащий более 20 тысяч генов.
Как пишут авторы в издании International Journal of Epidemiology (http://ije.oxfordjournals.org/content/early/2011/10/18/ije.dyr147.abstract), им удалось найти 6 000 регуляторных участков в ДНК, которые по-разному были промодифицированы у разных людей. При этом учёным удалось определить метильные «узоры», сопутствовавшие хорошим или же плохим социоэкономическим условиям, которые были у человека в детстве. Более того, эти модификации, по утверждению исследователей, остались именно с детской поры. 1 252 регуляторные зоны несли модификации, появившиеся в детстве, тогда как «взрослое» метилирование покрывало всего 545 участков.
Любопытно, что модифицированные ДНК-отрезки, «помнившие» о детстве, были сгруппированы между собой в кластеры. Это ещё сильнее убедило исследователей, что те условия, в которых человек растёт и взрослеет, записываются эпигенетическим образом. Возможно, наша молекулярная машина делает некие выводы и пытается приспособить организм под те условия, в которых придётся существовать. Метилирование ДНК, таким образом, выглядит как чрезвычайно долговременная адаптация.
Есть несколько заболеваний, которые настигают человека в зрелом возрасте, но сильно зависят от того, в каких условиях он рос. Это и проблемы с коронарными сосудами, и диабет, и заболевания дыхательных путей. Но возникают ли эти болезни из-за «детского» метилирования ДНК? Выяснение этого - задача будущих исследований.
Авторы особо подчёркивают, что их результаты не отвечают на вопрос о благоприятности или зловредности разных способов метилирования, так же как и о возможности передачи схемы модификации ДНК по наследству. Целью учёных было узнать, влияют ли социоэкономические условия в раннем детстве на молекулярные «знаки препинания» в нашей ДНК. И ответ на этот вопрос был дан утвердительный.
Подготовлено по материалам Университета Макгилла (http://www.mcgill.ca/newsroom/news/item/?item_id=211064")
http://riftsh.livejournal.com/99255.html
Один из самых старых модельных организмов - желтая мышь агути. Эти мыши желтого цвета склонны к ожирению и диабету. В нормальных условиях цвет, избыточный вес и склонность к диабету у этих мышей всегда передаются по наследству. Однако, путем внешних воздействий, которые не вызывают мутаций в генах (включая, например, богатую фитоэстрогенами соевую диету) можно изменить фенотип потомства этих мышей на серый и худой.
(Morgan HD, et al. Epigenetic inheritance at the agouti locus in the mouse. Nat Genet. 1999;23(3):314, Dolinoy DC, et al. Maternal genistein alters coat color and protects Avy mouse offspring from obesity by modifying the fetal epigenome. Environ Health Perspect. 2006;114(4):567)
В другом примере, широко использующийся в сельском хозяйстве (особенно в виноградарстве) противогрибковый агент винклозолин не вызывает генных мутаций, но вызывает серьезные нарушения репродуктивной и других функций у четырех поколений потомков крыс, подвергнутых воздействию этого фунгицида (Anway MD, Rekow SS, Skinner MK. Transgenerational epigenetic programming of the embryonic testis transcriptome. Genomics. 2008;91(1):30).
Рис, обработанный метилирующим соединением передает карликовость 9 поколениям потомков без изменения в генах.
(Akimoto K, et al. Epigenetic inheritance in rice plants. Ann Bot. 2007;100(2):205)
Совсем недавно было показано, что передаваться по наследству могут признаки, приобретенные не только под воздействием химических веществ, но и в результате обучения. Мыши, которые в раннем возрасте (15 дней) были помещены в интеллектуально стимулирующую среду, не только сами выросли более умными чем их контрольные собратья, но и передали этот повышенный интеллект следующим поколениям. (Arai JA, Li S, Hartley DM, Feig LA., Transgenerational rescue of a genetic defect in long-term potentiation and memory formation by juvenile enrichment. J Neurosci. 2009;29(5):1496)
Кроме лабораторных есть и естественные примеры адаптивной эволюции, например этот.
Сегодня был опубликован пресс-релиз (см. ниже), который показал, что стресс таки по наследству передается. Не сам стресс, т.к. это все-таки по своему основному значению это некое воздействие извне, а то, что стрессом зовется в народных массах. Это некие симптомы психического расстройства, полученного в результате воздействия на психику из вне.
В группах с высокой частой посттравматического стрессового расстройства его симптомы могут проявляться у потомства (второго поколения) и виновато тут не просто копирование родительского поведения. Было установлено, что если стресс был достаточной силы, то могут возникнуть эпигенетические изменения (метилирование)(Эпигенетический принцип - используется в биологии, в теории психосоциального развития личности. Согласно Э.п., все, что растет, имеет общий план; на основе этого плана развиваются отдельные части; каждая из них имеет наиболее благоприятный период для преимущественного развития и так происходит до тех пор, пока все части, развившись, не сформируют единое целое. Э.п. в биологии подчеркивает роль внешних факторов в возникновении новых форм и структур и тем самым противостоит преформистским учениям. Эпигенетическим наследованием называют наследуемые изменения в фенотипе или экспрессии генов, вызываемые другими механизмами, чем изменение последовательности ДНК. В случае эпигенетического наследования не происходит изменения последовательности ДНК, но другие генетические факторы регулируют активность генов. Метилирование ДНК - это модификация молекулы ДНК без изменения самой нуклеотидной последовательности ДНК, что можно рассматривать как часть эпигенетической составляющей генома - H.B.) , которые заставляют некоторые гены замолчать. У мышей, которые подвергались стрессу и в последствии возникало депрессивное поведение, возникали эти самые эпигенетические изменения. Потомки этих мышей даже в нормальных условиях развивали отдельные симптомы депрессивного поведения. Было обнаружено, что родительские изменения в геноме доставались детям. Модификации в первую очередь касались спермы и головного мозга.
Конечно мыши - не люди и может тут у нас все сложнее, однако существует множество клинических наблюдений и исследований, которые говорят, что подобные проблемы существуют с детьми лиц переживших различные катаклизмы. А соответствуют ли эти проблемы мышиным, пока не известно. Будут изучать дальше.
Если это действительно так, то вырисовывается достаточно интересная картина. Фактически получается, что ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство) передается по наследству. НО! обратите внимание, что изменения эти ЭПИгенетические, а не генетические. По этой причине обратимые. Можно полечиться (психотерапия, психофармакология в зависимости от ситуации) и решить проблему. Т.е. если человек с ПТСР не проходит лечения, то он подвергает риску своего расстройства детей. А если лечение проходит, то наоборот улучшает их будущую жизнь.
А что же касательно проклятия, то тут получается, так. Чем ближе к сердцу человек принимает проклятие (или вообще любое событие, которое он приравнивает психологически к ПТСР), тем больше вероятности, что проклятие пойдет до 7 колена.
http://www.elsevier.com/wps/find/authored_newsitem.cws_home/companynews05_01655
Philadelphia, PA, 8 September, 2010 - In groups with high rates of posttraumatic stress disorder (PTSD), such as the survivors of the Nazi Death Camps, the adjustment problems of their children, the so-called “Second Generation”, have received attention by researchers. Studies suggested that some symptoms or personality traits associated with PTSD may be more common in the Second Generation than the general population. It has been assumed that these trans-generational effects reflected the impact of PTSD upon the parent-child relationship rather than a trait passed biologically from parent to child.
However, Dr. Isabelle Mansuy and colleagues provide new evidence in the current issue of Biological Psychiatry that some aspects of the impact of trauma cross generations and are associated with epigenetic changes, i.e., the regulation of the pattern of gene expression, without changing the DNA sequence.
They found thatearly-life stress induced depressive-like behaviors and altered behavioral responses to aversive environments in mice. Importantly, these behavioral alterations were also found in the offspring of males subjected to early stress even though the offspring were raised normally without any stress. In parallel, the profile of DNA methylation was altered in several genes in the germline (sperm) of the fathers, and in the brain and germline of their offspring.
"It is fascinating that clinical observations in humans have suggested the possibility that specific traits acquired during life and influenced by environmental factors may be transmitted across generations. It is even more challenging to think that when related to behavioral alterations, these traits could explain some psychiatric conditions in families,” said Dr. Mansuy, lead author on this project. “Our findings in mice provide a first step in this direction and suggest the intervention of epigenetic processes in such phenomenon."
“The idea that traumatic stress responses may alter the regulation of genes in the germline cells in males means that these stress effects may be passed across generations. It is distressing to think that the negative consequences of exposure to horrible life events could cross generations,” commented Dr. John Krystal, Editor of Biological Psychiatry. “However, one could imagine that these types of responses might prepare the offspring to cope with hostile environments. Further, if environmental events can produce negative effects, one wonders whether the opposite pattern of DNA methylation emerges when offspring are reared in supportive environments.”
Further research will be necessary to answer those questions, but these findings open a new door in the emerging field of neuroepigenetics.
# # #
Notes to Editors:
The article is “Epigenetic Transmission of the Impact of Early Stress Across Generations” by Tamara B. Franklin, Holger Russig, Isabelle C. Weiss, Johannes Gräff, Natacha Linder, Aubin Michalon, Sandor Vizi, and Isabelle M. Mansuy. Franklin, Russig, Weiss, Linder, Vizi, and Mansuy are affiliated with the Brain Research Institute, Medical Faculty of the University of Zürich, Zürich, Switzerland, and the Department of Biology, Swiss Federal Institute of Technology, Zürich, Switzerland. Gräff is affiliated with the Picower Institute for Learning and Memory, Massachusetts Institute of Technology, Cambridge, Massachusetts. Michalon is affiliated with the Preclinical CNS Research, Hoffmann Laroche, Basel, Switzerland. The article appears in Biological Psychiatry, Volume 68, Issue 5 (September 1, 2010), published by Elsevier.
The authors’ disclosures of financial and conflicts of interests are available in the article.
John H. Krystal, M.D. is Chairman of the Department of Psychiatry at the Yale University School of Medicine and a research psychiatrist at the VA Connecticut Healthcare System. His disclosures of financial and conflicts of interests are available at External link http://journals.elsevierhealth.com/webfiles/images/journals/bps/Biological-Psychiatry-Editorial-Disclosures-7-22-10.pdf.
Full text of the article mentioned above is available upon request. Contact Chris J. Pfister at c.pfister@elsevier.com to obtain a copy or to schedule an interview.
About Biological Psychiatry
This international rapid-publication journal is the official journal of the Society of Biological Psychiatry. It covers a broad range of topics in psychiatric neuroscience and therapeutics. Both basic and clinical contributions are encouraged from all disciplines and research areas relevant to the pathophysiology and treatment of major neuropsychiatric disorders. Full-length and Brief Reports of novel results, Commentaries, Case Studies of unusual significance, and Correspondence and Comments judged to be of high impact to the field are published, particularly those addressing genetic and environmental risk factors, neural circuitry and neurochemistry, and important new therapeutic approaches. Concise Reviews and Editorials that focus on topics of current research and interest are also published rapidly.
Biological Psychiatry (External link www.sobp.org/journal) is ranked 4th out of 117 Psychiatry titles and 13th out of 230 Neurosciences titles in the 2009 ISI Journal Citations Reports® published by Thomson Reuters. The 2009 Impact Factor score for Biological Psychiatry has increased to 8.926.
About Elsevier
Elsevier is a world-leading publisher of scientific, technical and medical information products and services. The company works in partnership with the global science and health communities to publish more than 2,000 journals, including The Lancet (External link www.thelancet.com) and Cell (External link www.cell.com), and close to 20,000 book titles, including major reference works from Mosby and Saunders. Elsevier’s online solutions include ScienceDirect (External link www.sciencedirect.com), Scopus (External link www.scopus.com), Reaxys (External link www.reaxys.com), MD Consult (External link www.mdconsult.com) and Nursing Consult (External link www.nursingconsult.com), which enhance the productivity of science and health professionals, and the SciVal suite (External link www.scival.com) and MEDai’s Pinpoint Review (External link www.medai.com), which help research and health care institutions deliver better outcomes more cost-effectively.
A global business headquartered in Amsterdam, Elsevier (External link www.elsevier.com) employs 7,000 people worldwide. The company is part of Reed Elsevier Group PLC (External link www.reedelsevier.com), a world-leading publisher and information provider, which is jointly owned by Reed Elsevier PLC and Reed Elsevier NV. The ticker symbols are REN (Euronext Amsterdam), REL (London Stock Exchange), RUK and ENL (New York Stock Exchange).
http://gutta-honey.livejournal.com/235212.html
Я тут как-то писала, что был эксперимент, который показал, что может передаваться по мужской линии через метилированые гены в отцовских сперматозоидах. Особенно если там что-то серьезное было, типа посттравматического стрессового синдрома. Ну что-то народ раскритиковал эксперимент, в общем-то в конце я тоже согласилась, что как-то все мутно было поставлено. Но таки вот еще свидетельства. Было показано, что может быть такое. Есть такой белок - транскрипционный фактор -2. Он активируется определенными ферментами киназами, которые начинают работать во время экстремальных воздействий ( стресса). Транскрипционный фактор -2 разворачивает упакованные участи ДНК.Т.к. они упакованы, то гены в них молчат, не работают. А если вот стресс - начинают работать по приказу транскрипционного фактора. Так вот этот стиль активации может передаваться оп наследству. При этом структура ДНК не меняется, просто. Поэтому стрессов лучше всячески избегать ибо детям не досталось http://www.sciencedaily.com/releases/2011/06/110623130146.htm
http://www.abc-gid.ru/articles/show/1327/
Шизофрения в наследство
Рубрика «Комментарии», Автор: Наталья Ермакова
Очень многих людей интересует вопрос: как по наследству передается шизофрения. Вопрос это вовсе не праздный. Имея среди родни больных, многие опасаются, что несут в себе «генетическую бомбу», которая разрушит жизнь всем последующим поколениям. Да и собственная судьба людям небезразлична.
То, что психическая болезнь может передаваться потомкам, известно давно. Семьи, где имелись сумасшедшие родственники, были не в почете. Люди избегали, по возможности, брака с ними, чтобы оградить будущих отпрысков от психических недугов. В то время, конечно, о генетике слыхом не слыхивали, но полагали, что семья психически больного как-то особенно грешна, и в ней водится нечистая сила.
Понятно, что в таких случаях все становятся экспертами-генетиками и начинают давать прогнозы разной степени мрачности. Конечно, все читают Интернет, а также книги и знают о опытах Менделя на горохе, а поэтому такая «простая» задача, как расчет риска шизофрении, практически всем по зубам.
Например, бытует мнение, что передача заболевания по наследству практически обязательна. В частности, люди почему-то уверены, что шизофрения непременно передается через поколение. То есть, если больны дед или бабка, то внуки будут больны на 100%. Далее в прогнозах народное мнение расходится. Некоторые уверены, что могут заболеть только девочки-потомки, некоторые утверждают, что только мальчики.
На самом деле это совсем не так. Если считать, что риск у среднего человека, не обладающего «дурной наследственностью», составляет 1%, то у тех, у кого такая наследственность присутствует, риски выглядят следующим образом:
* больные двоюродные брат и сестра повышают риск заболеть до 2%
* те же 2% дают больные дядя и тетя;
* 4% для племянника или племянницы;
* 5% для внуков;
* 6% для сводных брата или сестры;
* 6%, если болен один из родителей;
* 9% для родных брата или сестры;
* 13%, если больны родитель (мать или отец) и один из родителей родителя (бабушка или дедушка);
* 17% для разнояйцевых близнецов;
* 46%, если больны бабушка и дедушка и один из родителей;
* 48%, если болен один из однояйцевых близнецов.
Если посмотреть на раскладку, то ситуация на самом деле гораздо более спокойная, чем, к примеру, с наследованием некоторых форм рака или сахарного диабета II типа.
Существует масса заболеваний с достаточно простым типом наследования: есть один «неправильный» ген, который может или передаться, или нет. Вы можете пойти в генетическую консультацию, и вам распишут риски, а также могут продиагностировать плод внутриутробно, несет ли ваш ребенок тот или иной дефект или не несет.
Но есть масса болезней, которые обуславливаются не одним, а двумя генами, пятью, десятью. И эти гены не столько обуславливают, сколько просто предрасполагают к развитию болезни. Таков, к примеру, ревматизм. Как вы думаете, ревматизм передается по наследству? Есть же «семейные случаи ревматизма».
Вообще, для того, чтобы им заболеть, мало только одних генов, нужен еще и гемолитический стрептококк группы А. Именно он, попав в организм, послужит толчком к развитию заболевания, заставив иммунную систему атаковать собственные ткани.
Фактически «наследственность по ревматизму» - это особенность иммунной системы, а не сама болезнь. Сейчас мы можем найти людей, которые имеют тот склад иммунной системы, которая легко обманывается стрептококком.
Однако по сей день неизвестно, что обуславливает шизофрению. Есть несколько теорий, среди которых, кстати, есть и иммунная. Около 2-х лет назад в одной из статей говорилось, что к развитию шизофрении могут быть причастны 74 гена.
С тех пор утекло немало времени, и часть «обвиняемых» оправдали, но при этом нашли массу других «подозреваемых». Это гены с дефектом, которые находят у больных с шизофренией. Основная сложность заключается в том, что не все больные имеют одинаковый набор дефектных генов.
Нельзя взять кровь и сказать: «У вас, товарищ, есть гены А, В, С, а значит, вы заболеете». Часть больных имеет А,В,С, часть имеет, к примеру, А и С, а некоторые - только В. Однако было установлено, что все дефектные гены имеют общие черты. Их функции касались процесса регуляции развития мозга.
Работа этих генов затрагивала некоторые ключевые моменты созревания, и, соответственно, нормальной работы мозга в дальнейшем. В целом можно сказать, чем больше вы «наберете» дефектных генов, тем больше вероятность заболеть.
Не все гены равнозначны в плане риска. Например, дефекты в одном из генов в 16-ой хромосоме могут увеличить риск болезни в 8 раз, а в 3-ей - в 16. Однако, несмотря на некоторые успехи генетики в этом направлении, невозможно однозначно определить генетический профиль больного шизофренией, чтобы заранее сделать тест и сказать, заболеет ли человек или нет.
Факторы внешней среды
Даже определив полный набор подозрительных генов с их всевозможными рисками, мы опять-таки остаемся на уровне определения риска, а не предсказания болезни. Так, здоровые люди тоже могут носить те или иные дефектные гены, и даже иметь их в очень большом количестве, но не заболеть.
Дело в том, что шизофрения, как и ревматизм, зависит от факторов внешней среды. Но мы пока достоверно не знаем - от каких именно. Например, мы имеем двух однояйцевых близнецов. У них идентичные гены. Один болен шизофренией, другой нет. Риск у второго заболеть максимальный из всей генетической раскладки риска, 46%. Но не 100%, как бы следовало ожидать, если бы определяющую роль играли гены.
Было установлено, что в данном случае генетически близнецы отличались друг от друга тем, что часть генов у больного близнеца была закрыта от считывания. На гены был повешен «химический замочек», метильная группа, и они перестали работать.
Откуда там взялась метильная группа? Какие факторы способствовали ее появлению? До сих пор неизвестно. Некоторое время назад появилось мнение, что одним из таких агентов, закрывающих гены, может быть вирус гриппа.
Действительно, если женщина переболела гриппом во время беременности, то это повышает риск заболевания шизофренией у ребенка, по разным данным, в 1,5-7 раз. Разброс большой, но однозначно, что риск повышается. Предполагалось, что вирус как-то нарушает развитие мозга и заставляет одни гены работать, а другие молчать.
Но совсем недавно появились данные, что не сам вирус гриппа, а избыточная иммунная реакция матери с увеличением количества интерлейкина-8 виновата в развитии шизофрении у потомства. Но опять же, не все случаи гриппа во время беременности, сопровождаемые повышением уровня интерлейкина-8, даже у генетически предрасположенных лиц приводят к развитию шизофрении.
Таким образом, даже собрав все факты в кучу, мы можем лишь предполагать большую или меньшую вероятность заболевания шизофренией. И даже имея все «генетические минусы» и историю вредных воздействий человек может всю жизнь прожить спокойно и не заболеть.
Шизофрения без семейной истории
Более того, выяснилась совсем уж интересная вещь. Она будет особенно актуальна для тех людей, которые утверждают, что нужно просто искоренить все шизофренические гены различными кардинальными методами, и тогда наступит благоденствие. Сторонники этих мер уверены, что с ними-то никогда такого не случится, потому что в их семье нет «шизофренических» генов.
Сюрприз-сюрприз! Около 10% случаев шизофрении возникают спонтанно, без какого-либо генетического груза в семье. Что означает лишь одно - «дурные» гены не передались от родителей, а возникли в результате мутации.
Почему мутируют именно они? Существует ряд генов, которые природой созданы более изменчивыми и подверженными внешней среде. Возможно, что гены, отвечающие за развитие мозга, как раз относятся к таким чувствительным. И это неспроста. Не были бы они такими чувствительными, кто знает, смог ли наш мозг развиваться эволюционно. Но оставив эволюционный пафос в стороне, можно сказать, что предсказать рождение больного ребенка, у которого возникнут мутации именно в этих генах, вообще не представляется возможным.
Таким образом, в настоящее время, несмотря на все генетические находки, предсказание шизофрении у потомства остается лишь на уровне расчета возможных рисков. И даже если в вашем геноме обнаружен ужас-ужас, это еще ничего не значит.
Что же касательно возможности рождения больного ребенка... тут каждый должен решать за себя. Только не забывайте, что шизофрения - далеко не единственная болезнь на свете, которая может сделать человека несчастным. И если кропотливо высчитывать риски всех возможных болезней, то лучше и не рожать совсем. Лишь в этом случае гарантия будет 100%.
http://nature-wonder.livejournal.com/202541.html
а днях Александр Марков написал пост (http://macroevolution.livejournal.com/62817.html), который вызвал у читателей разногласия и множество взаимных упреков. Автор сделал следующее утверждение:
Все поведенческие признаки человека - наследственны, то есть хотя бы отчасти зависят от генов, а не только от среды. Так (примерно) звучит "первый закон генетики поведения", сформулированный еще в 2000 году.
На мой взгляд, в таком виде тезис нарочито провокативен, и нет ничего удивительного в том, что он у многих вызывает неприятие. Ниже - некоторые соображения, которые, как мне кажется, нужно учитывать, рассматривая генетическую компоненту поведения.
Прежде всего, желательно знать, что следует понимать под «поведенческим признаком». Потому что от этого в огромной степени зависит, с чем люди готовы согласиться, а с чем нет. Явного определения никто не привел, но фактически предлагается так называть любое достаточно регулярное действие человека [оставляю за скобками вопрос о поступках, которые человек совершает в своей жизни считанное число раз либо вообще лишь однажды - хотя они могут иметь решающее значение в его судьбе].
Подчеркну, что высказанный Марковым тезис можно трактовать как минимум двумя способами. Это обстоятельство во многом служит источником многочисленных разногласий, поэтому имеет смысл отделить один от другого. Первый вариант понимания достаточно очевиден и не должен вызывать возражений даже у самой радикально настроенной публики. Поведение человека определенно зависит от генов в том смысле, что человек развивается как примат. У него две руки, две ноги, большой сложный мозг, посредственное обоняние и довольно острое зрение. В силу этого он, например, полагается в основном на зрительную информацию. Он не может питаться с помощью фотосинтеза, поэтому ест органическую пищу. Он не способен дышать воздухом под водой - его организм генетически не предназначен к этому - и он под водой не живет. Иными словами, деятельность человека, при всем ее разнообразии, возможна постольку, поскольку ей способствует специфическое устройство его организма, в т.ч. мозга. А это, разумеется, определяется генами в огромной степени. Не думаю, что в этом месте найдется почва для споров.
Вместе с тем автор, конечно, имел в виду другой уровень вопроса. Говоря о наследственности, он подразумевал, что различия типов поведения внутри человеческой популяции зависят от различий в генах. Это утверждение гораздо более неоднозначное, и здесь очень важно выбирать правильные формулировки. Согласно пониманию, которым пользуется Марков (ссылаясь на википедию), наследственность определяется как отношение вариабельности генотипа к вариабельности фенотипа среди некоей выборки людей.
Надо заметить, что в википедии речь идет о heritability (http://en.wikipedia.org/wiki/Heritability), и вернее это будет перевести как «наследуемость». В популяционной генетике этот термин означает вполне определенную вещь, не имеющую ничего общего со степенью зависимости фенотипа человека от его набора генов. Более того, значение наследуемости одного и того же признака - величина непостоянная и будет меняться по мере того, какие выборки и какие условия среды мы рассматриваем. Модель наследуемости не призвана отражать величину вклада генов в фенотип (и в тексте это специально в нескольких местах подчеркивается). Если в популяции все люди имеют один цвет волос, наследуемость этого признака стремится к нулю. Можно получать разнообразные цифры наследуемости в отношении признаков, не имеющих вообще никакого генетического вклада. И 25% наследуемость некоего признака А не означает, что у человека признак А зависит от его генов на 25%, а от среды на 75%. Одним словом, показатели наследуемости не имеют отношения к действительной оценке влияния генов на поведение, и ссылаться на это понятие в данном контексте, вообще говоря, довольно удивительно. В этой связи утверждение, вынесенное мной в цитату, не выглядит корректно сформулированным и многих сбивает с толку.
А что же насчет настоящей зависимости поведения от генов? Пользуясь случаем, отмечу несколько моментов.
Есть немало примеров деятельности человека, которая целиком зависит от установок социума, и не зависит от генов [исключаю генетические проблемы со здоровьем, т.к. в данном вопросе нас интересуют различия принципиально иного характера]. Например, каждое утро миллионы детей и подростков отправляются в школу. Их геномы разнообразны, но все они проявляют один и тот же поведенческий признак. Что важно, оказавшись в другом социуме в другое историческое время, все эти люди данного поведения демонстрировать не будут. Язык, на котором говорит человек, определяется исключительно внешними условиями. Среда налагает всевозможные рамки, создает поощрительные «коридоры» и формирует стереотипы поведения. С точки зрения генетики более уместно говорить о задатках. Но между задатками и непосредственным поведением связь далеко не прямая. Культурные нормы могут обходиться с генами так, что одни и те же предрасположенности выльются в прямо противоположное поведение (см. напр. здесь (http://nature-wonder.livejournal.com/191509.html)).
Еще надо учитывать, что генетика имеет значение только в ситуации выбора. Но альтернативы предоставляются социумом, и социум же определяет, почему данный выбор для человека вообще имеет смысл. Важно: одни и те же задатки могут быть условием совершенно разных типов поведения.
Человек с нормальными генами, но без влияния социума, представляет собой т.н. маугли. Этот образ полезно держать в уме, когда говорят, что в человеческом поведении много животного. Нет сомнений, что внутри каждого из нас сидит обезьяна. Иногда она вылезает на поверхность открыто, а иногда влияет на поведение опосредовано. Однако, если бы она определяла все поступки, наш образ жизни не отличался бы от такового у прочих человекообразных обезьян. Между тем, человек - единственный вид, демонстрирующий исключительное разнообразие поведения. Очевидно, что все поведенческие стереотипы, ритуалы, нормы, обычаи и т.п., имевшие место за всю историю человечества, не есть следствие предполагаемого разнообразия в генах. Новорожденный успешно адаптируется к любой культуре и его дальнейшее поведение не имеет связи с тем, в какой культуре жили его предки.
Генетика влияет на формирование психики и интеллектуальный потенциал. Однако ни то, ни другое не определяют непосредственное содержание мыслей, от которых зависит поведение. В простейших случаях можно получить корреляцию между, допустим, вспыльчивостью (которая, безусловно, имеет генетический базис) и склонностью совершать некие действия. Но жизнь не состоит целиком из простейших случаев. И за вспыльчивостью могут стоять разные наборы генов. Более того, в условиях разных социумов и в зависимости от конкретной ситуации поведение носителя «генов вспыльчивости» может сильно варьировать. Тогда насколько корректно говорить о генетической основе поведения, которое - при одних и тех же генах - имеет место в одной культуре и не имеет в другой? Мне представляется, что есть все основания говорить о генетических предрасположенностях, но увязывать гены с конкретным поведением нужно с большей осторожностью. Потому что важные оговорки, о которых шла речь выше, при такой постановке вопроса опускаются. И это служит причиной ожесточенных споров.
http://nature-wonder.livejournal.com/191509.html
У тех, кто ищет молекулярные основы поведения человека, очень популярен в последнее время гормон окситоцин и связанные с ним гены. Это действительно интересный гормон, но следует правильно понимать его важность.
У разных людей ген окситоцинового рецептора (OXTR) может отличаться. Те, у кого в определенном месте гена присутствует «G» (гуанин), будут в целом более чувствительны к окружающим, социально и эмоционально менее одиноки, нежели в том случае, когда на этой позиции находится «А» (аденин).
Heejung Kim (http://www.psych.ucsb.edu/people/faculty/kim/) из Калифорнийского университета показала, что находящиеся в состоянии повышенной тревожности, обеспокоенности носители вариации «G» более склонны искать поддержки у друзей по сравнению с носителями вариации «А». Это очень понятный и логичный результат, позволяющий связать определенную последовательность гена OXTR с определенным типом поведения. На этом большинство исследований такого рода заканчиваются, и мы затем читаем про «гены поведения».
Для Heejung Kim это была лишь половина работы. Изложенный выше результат она получила, проанализировав специально разработанные анкеты 140 американцев. Затем тот же самый «опыт» она повторила с 134 корейцами. У тех дело обстояло ровно противоположным образом: носители вариации «G» были менее склонны обращаться за поддержкой к друзьям по сравнению с носителями вариации «А».
Перед нами отличный пример «работы» гена в условиях культурной среды. В обоих случаях G-индивидуумы более чувствительны к социальным установкам, принятым в обществе. Однако разница в этих установках приводит к разному поведению. Если в американской культуре искать помощи у друзей - нормальное решение, то для проживающих в Корее такой выбор социально неприемлем.
Чтобы убедиться, что данный эффект вызван влиянием культуры (а не, скажем, разницей «американских» и «корейских» днк), Heejung Kim дополнительно проверила 32 генетических корейцев, родившихся и выросших в США. Связь гена OXTR с эмоциональной поддержкой у этих добровольцев была похожа на ту, что наблюдалась у американцев, а не корейцев.
Culture, distress, and oxytocin receptor polymorphism (OXTR) interact to influence emotional support seeking -- PNAS, 2010 [Abstract http://www.pnas.org/content/107/36/15717]
Любой ген, связанный с поведением, проявляет себя не вообще, а в социально-культурном субстрате. Как поведет себя человек, есть результат как минимум трех составляющих: генов, усвоенных стереотипов и текущего эмоционального состояния. Иначе говоря, молекулярная основа всегда реализуется на заданном фоне, причем влияние последнего может изменять конфигурацию воздействия генов по множеству различных направлений.
http://science.compulenta.ru/641837/
Наша ДНК «помнит», какое у нас было детство, утверждают исследователи из Университета Макгилла (http://www.mcgill.ca/) (Канада). Социально-экономические условия, в которых жил малыш, могут аукаться ему всю жизнь благодаря особым химическим «зарубкам» на генах - метильным остаткам на ДНК.
Метилирование ДНК (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B5%D1%82%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%94%D0%9D%D0%9A") невероятно популярное среди учёных явление, оно является частью феномена эпигенетического наследования (http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AD%D0%BF%D0%B8%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D0%B5%D1%82%D0%B8%D0%BA%D0%B0") или эпигенетического кода. С помощью метилирования азотистых оснований, из которых составлена ДНК, можно менять активность генов.
В исследовании были задействованы 40 взрослых мужчин 45 лет от роду, которые наряду с несколькими тысячами других принимали участие в долговременном социально-медицинском эксперименте; качество жизни каждого отслеживалось с раннего детства. Для изучения химических модификаций ДНК отобрали тех, у кого в детстве всё было либо очень плохо, либо очень хорошо. Для анализа в самой ДНК брался участок, содержащий более 20 тысяч генов.
Как пишут авторы в издании International Journal of Epidemiology (http://ije.oxfordjournals.org/content/early/2011/10/18/ije.dyr147.abstract), им удалось найти 6 000 регуляторных участков в ДНК, которые по-разному были промодифицированы у разных людей. При этом учёным удалось определить метильные «узоры», сопутствовавшие хорошим или же плохим социоэкономическим условиям, которые были у человека в детстве. Более того, эти модификации, по утверждению исследователей, остались именно с детской поры. 1 252 регуляторные зоны несли модификации, появившиеся в детстве, тогда как «взрослое» метилирование покрывало всего 545 участков.
Любопытно, что модифицированные ДНК-отрезки, «помнившие» о детстве, были сгруппированы между собой в кластеры. Это ещё сильнее убедило исследователей, что те условия, в которых человек растёт и взрослеет, записываются эпигенетическим образом. Возможно, наша молекулярная машина делает некие выводы и пытается приспособить организм под те условия, в которых придётся существовать. Метилирование ДНК, таким образом, выглядит как чрезвычайно долговременная адаптация.
Есть несколько заболеваний, которые настигают человека в зрелом возрасте, но сильно зависят от того, в каких условиях он рос. Это и проблемы с коронарными сосудами, и диабет, и заболевания дыхательных путей. Но возникают ли эти болезни из-за «детского» метилирования ДНК? Выяснение этого - задача будущих исследований.
Авторы особо подчёркивают, что их результаты не отвечают на вопрос о благоприятности или зловредности разных способов метилирования, так же как и о возможности передачи схемы модификации ДНК по наследству. Целью учёных было узнать, влияют ли социоэкономические условия в раннем детстве на молекулярные «знаки препинания» в нашей ДНК. И ответ на этот вопрос был дан утвердительный.
Подготовлено по материалам Университета Макгилла (http://www.mcgill.ca/newsroom/news/item/?item_id=211064")
http://riftsh.livejournal.com/99255.html
Один из самых старых модельных организмов - желтая мышь агути. Эти мыши желтого цвета склонны к ожирению и диабету. В нормальных условиях цвет, избыточный вес и склонность к диабету у этих мышей всегда передаются по наследству. Однако, путем внешних воздействий, которые не вызывают мутаций в генах (включая, например, богатую фитоэстрогенами соевую диету) можно изменить фенотип потомства этих мышей на серый и худой.
(Morgan HD, et al. Epigenetic inheritance at the agouti locus in the mouse. Nat Genet. 1999;23(3):314, Dolinoy DC, et al. Maternal genistein alters coat color and protects Avy mouse offspring from obesity by modifying the fetal epigenome. Environ Health Perspect. 2006;114(4):567)
В другом примере, широко использующийся в сельском хозяйстве (особенно в виноградарстве) противогрибковый агент винклозолин не вызывает генных мутаций, но вызывает серьезные нарушения репродуктивной и других функций у четырех поколений потомков крыс, подвергнутых воздействию этого фунгицида (Anway MD, Rekow SS, Skinner MK. Transgenerational epigenetic programming of the embryonic testis transcriptome. Genomics. 2008;91(1):30).
Рис, обработанный метилирующим соединением передает карликовость 9 поколениям потомков без изменения в генах.
(Akimoto K, et al. Epigenetic inheritance in rice plants. Ann Bot. 2007;100(2):205)
Совсем недавно было показано, что передаваться по наследству могут признаки, приобретенные не только под воздействием химических веществ, но и в результате обучения. Мыши, которые в раннем возрасте (15 дней) были помещены в интеллектуально стимулирующую среду, не только сами выросли более умными чем их контрольные собратья, но и передали этот повышенный интеллект следующим поколениям. (Arai JA, Li S, Hartley DM, Feig LA., Transgenerational rescue of a genetic defect in long-term potentiation and memory formation by juvenile enrichment. J Neurosci. 2009;29(5):1496)
Кроме лабораторных есть и естественные примеры адаптивной эволюции, например этот.