Киев. Аллея Небесной Сотни
Чтобы понять душу России, нужно сесть на поезд в Москве (а лучше в Калининграде), и проехать до Владивостока - едешь одни сутки, вторые, третьи, пятые - и за окном всё ещё одна и та же страна.
Когда доезжаешь до упора, то что-то вдруг необъяснимо отщелкивает, начинаешь понимать величие и проклятие этой безграничной русской логики, по которой чужой земли мы не хотим ни пяди, но свою возьмём чья бы она ни была.
Чтобы понять душу Беларуси, следует серьезно воспринять анекдот, про попеременно садящихся на гвоздь людей, все из которых вскакивают, а белорус после пожимает плечами, и со словами "та может так оно и надо" садится на гвоздь обратно.
Хочется найти какую-то простую формулу и для Украины, но пока ничего не приходит кроме сказанного еще почти четыре века назад: "Нет ни одного человека между ними, к какому бы полу, возрасту или состоянию он не принадлежал, который бы не старался превзойти друг друга в пьянстве и бражничестве, и нет в мире другого христианского народа, который бы усвоил так, как они, привычку не иметь заботы о завтрашнем дне.".
Гийом Левассер де Боплан, "Описание Украины", 1651 г.
Вот эта вот привычка не иметь заботы о завтрашнем дне, на фоне нередкого стремления превзойти друг друга в бражничестве - это очень об Украине.
Как и любое явление, оно не хорошее и не плохое. Есть в нем как минусы, извечная невеликовозрастность, так и плюсы - от этой беззаботности как беды, так и спасения. Не будь этой беззаботности, этого живительного, дурного абсурда - нечем было бы спасаться. Не была бы Украина такой привлекательной и влюбляющей в себя.
Украину не любит только тот, кто вообще не любит красоту молодости.
Киев в этом плане - очень показательная столица. Несмотря на натугу урбанизации, глобализм и новые, сетевые ценности, Киев остается очень беззаботным, забывчивым городом.
Киев и киевляне не знают, что такое смерть. Не умеют ее переосмысливать.
Смерть - это то, что будет в завтрашнем мире, а думать о завтрашнем дне привычки нет.
Поэтому смерть в Киеве всегда случается неожиданно, нелепо и обескураживающе - живые не знают, что с этим делать. Относятся к смерти с легким раздражением - она мешает им забываться в омуте сегодняшнего дня, заставляет подумать про завтра, а завтра - ну, смотри уже сказанное, не вызывает у киевлян тяги абстрактное завтра.
Кстати, равно как и прошлое, которое в Киеве забывается особенно быстро.
Есть в Киеве и в душе киевлян какая-то неуловимая, тонкая особенность - нелинейность времени.
События совершенно разных эпох, разных времен, разного заряда - очень легко смешиваются в душе киевлянина. Есть особая киевская доверчивость, легкость принятия сказок, баек, легенд, фантазий.
Киев - город чудаковатых базарных крикунов, которые, тем не менее, всегда имеют своего слушателя. И наоборот - слушатель обязательно найдет себе крикуна.
Все события мировой истории для киевлянина, с его сломанной линейкой времени, происходят здесь и сейчас. Одновременно, в один миг.
Сложно понять со стороны, как такие клубки разнородных вещей могут умещаться в одном человеке - а для киевлянина нет в этом смешении чего-то дикого, он давно так привык.
В этом плане я, умеющий в себе одновременно держать разнородные искры хаоса, тоже однозначно киевлянин, недаром говорят, что киевляне бывшими не бывают, как и другие носители энергетики особенных, предельно заряженных городов-полюсов.
В Украине по фактору заряженности Киеву равны только два города - Одесса и Львов.
Душа Киева очень хорошо постигается, когда выходишь с автостанции Подола, или где-нибудь о стороны Крестовоздвиженской церкви, и смотришь на Замковую гору.
Надо обладать всего-лишь небольшой толикой фантазии, чтобы убрать из взора современные дома, и посмотреть на эти холмовые кручи глазами человека, стоявшего здесь же тысячу лет назад - и, о удивительно, очень легко это сделать.
Исконный Киев, языческий, древний, с этими непричесанными, диковатыми холмами, никуда, оказывается, не делся - всё это время языческая земля капищ покойно держит на себе горстки домов, мало изменившись.
Тысяча лет прошло с Крещения Руси, когда махал князь Владимир крестом, принося лично выгодное ему по политическо-конъюктурным соображениям православие, да загонял ничего не понимающих людишек в Днепр.
Побросали тогда же сгоряча языческих идолов в воду - бежали за ними люди, да кричали "выдыбай, выдыбай!", то есть выныривай - идол и вынырнул, а место, где он вынырнул, так и называется по сей день Выдубичами.
Идол, кстати, и по сей день цел.
Вот это и есть душа Киева - хотели утопить язычество, а оно не утопилось. Вытащили его обратно, да так и живут.
Язычество в Киеве особое - красивое, жуткое, с чертовщиной. С ведьмами, и по сей день летающими на Лысую гору.
Вы не верите в ведьм? Это вы просто на Лысой горе в шабаш не были.
Так-то понятно, проще простого не верить в ведьм, не походив по пещерам-лабиринтам Зеленого театра.
А вы походите сперва, и, если останетесь при своем рассудке, тогда уж и поговорим.
Эта привычка не иметь заботы о завтрашнем дне - это очень языческое, на самом-то деле. Язычник не знает смерти, для него смерть - лишь перерождение.
Но иногда смерть берет на себя слишком много, и тогда даже языческое забытье спадает как мираж, перед взором на плоды.
Не могу отделаться от всех этих дум, ходя по новообразованным мемориалам Киева, надгробным памятникам наступившего, упорно отрицаемого киевлянами завтра.
Но, впрочем, и не надо отделываться от этих дум. Кому-то ж надо хоть немного это переосмыслить. Почему бы и не мне?
Прошло три года с Майдана - малый срок в масштабах вечности, но большой в масштабе человека - что изменилось?
Не, впрочем, о чём это я - преждевременно это спрашивать. Преждевременно, потому что до сих пор непонятна отправная точка - а что это было?
Ясное дело, про Майдан мнения в большинстве своём короткие и рубленые топором, поделенные на черное и белое.
Многие живут в собственной мифологии, для них выгодно, чтобы Майдан оставался примитивным и тупым явлением.
И тут неважна позиция, важно само это мещанское стремление к черствой простоте.
Майдан был гораздо более сложным явлением, чем это можно огульно представить.
Майданов, по сути своей, было много и разных. И люди, которые приходили на Майдан, были разными.
В разное время Майдан выражал разные позиции.
В разное время на Майдане одновременно выступали люди, поддерживающие разные, часто несогласные взгляды.
Это киевляне, не забывайте, здесь, в Киеве, совершенно естественно быть одновременно в разных реальностях, и не видеть в этом ничего странного.
Киевляне имели успешный опыт Майдана 2004, примера удивительного единения, примера того, как радостные, безоружные и неагрессивные люди могут выйти на площадь, чтобы свободно и легко выразить свою волю против мутного, гадкого властного беспредела. Волю, которая без крови разом выщелкивают всю проворовавшуюся власть.
Нет сомнений, абсолютное большинство тех, кто добровольно пришел на Майдан 2014, были идеалистами.
Как выяснилось, страна за это время изменилась.
Если раньше не сажали неудобных политиков - начали сажать. Если раньше сторонились убийств как метода борьбы мнений - перестали сторониться.
И власть, и радикальное крыло протестующих, были готовы идти на кровь - и пошли.
Накопился клубок обид, злости, ярости - последние годы перед Майданом страна разрывалась в руках враждующих финансовых группировок, власть превратилась в проститутку - причем из валютной в рублевую, говоря как образами 90-х, так и политическими реалиями. Коррупция ушла на уровень воюющих стран Африки, всех и всё можно было покупать и продавать.
Страшный заряд неудовлетворенности накопился в душах, требовал выхода.
Цивилизованного выхода не получилось.
Как и в любой другой Гражданской войне - неизвестно, кто начал стрелять первым.
Как и в любой другой Гражданской войне - рыло было в пуху у всех сторон, как у власти, разгонявшей мирных людей немирными методами, и давших мирный город на откуп "титушкам" - гопникам, получившим лицензию на насилие, так и у радикального настроенного крыла протестующих, которые не хотели, по результатам видать, никаких переговоров, а хотели только брать реванш, переть до конца по трупам.
Как и в любой другой Гражданской войне - договоренности не выполняли обе стороны.
И, конечно, как и в любой другой Гражданской войне - задумываются они идеалистами, осуществляются фанатами, а плодами свершенного пользуются мерзавцы.
Свершилось проклятие первой крови - на улицах начали убивать.
Убивали силовики, стреляя по толпе.
Убивали протестующие, стреляя по силовикам.
Убивали случайно свои своих, не распознав в пылу боя.
Стреляли снайперы, по обеим сторонам конфликта, и до сих доподлинно неизвестно, кем они были.
Убивали, о чем многие как-то не знают, вдалеке от Майдана - чтобы заиметь неприятностей, совсем не обязательно было туда идти. Убивали прямо на улицах, убивали захватывая людей и увозя в лес, где потом находили их трупы.
Страна провалилась в кровавый хаос. Аlles gegen alle. Все против всех.
Сейчас любой встречный-поперечный в интернете вам легко истолкует, что это было, кто прав и кто виноват.
Не верьте словоблудам. Никто в полной мере не знает, что это и как было.
Многие стороны, наследившие в те дни, имеют все основания скрывать детали. Многие стороны воспользовались тогдашним горем исключительно чтобы нажить себя властный и материальный капитал, эксплуатируя людскую озлобленность и, чего уж играть словами, глупость.
Небесная Сотня - сборное имя для тех, кто погиб в первые дни Майдана.
В этот список входят как те, кто сгинул на Майдане и прилегавших улицах, так и те, кто пострадал за свои убеждения вне Майдана.
Это как граждане Украины, так и Беларуси и Грузии. Как украинцы, так и русские, белорусы, грузины, армяне.
Живущие как на западе Украины, так и на востоке. Как в центре, так и на юге.
Абсолютное большинство из них - люди мирных профессий. Многие попали на массовое мероприятие первый раз в жизни, и не имели опыта политической деятельности.
Известны их имена и биографии - я нарочно не упоминаю их здесь. Кому надо - тот найдет. А кто хочет поплясать на костях - здесь вам этого сделать не удастся.
Часть Институтской улицы, где погибло особенно много, переименовалась в Аллею Небесной Сотни.
И сегодня здесь скорбные самодельные памятники, производящие особенно сильное впечатление тем, что они живые, неофициальные. Сделанные не по указке властей, сделанные теми, кому не всё равно, кто знал погибших, теми, для кого здесь погибшие - не быдло, не наймиты запада, не фашисты и бездельники, а люди, которые хотели счастливых перемен в своей стране, с назревшим кризисом и маргинализацией общества. Люди, которые оказались смелее многих других, и погибли, для того чтобы... Для того чтобы что?
И это самый горький вопрос, потому что для него нет ответа. Или точнее не так, тот ответ который напрашивается слишком горький, чтобы переварить его единомоментно.
В Киев пришла смерть, и смешала все карты.
Нелинейная киевлянская матрица наткнулась на противоречие. Чтобы продолжить беззаботную жизнь, без заботы о завтрашнем дне - нужно забыть погибших.
А они не забываются. Слишком близко это было. Слишком знакомы и схожи наши биографии.
Большинство памятников Небесной Сотне - временные, самопальные.
Словно все ждут, кто победит. То ли какое-то трудное, но необходимое взросление - как общества, как страны. То ли провал в прежнее, в тысячелетнее, где смерть - всего-лишь временна, и быстро забываются погибшие. Можно снова петь, плясать и веселиться.
А самопальные, рукодельные, ненадежные памятники тем проще будет разобрать и вывезти мусорными машинами - под трусливые взоры горожан, делающих вид, что они ничего этого не видят, и их хата с краю.
Самый страшный из всех когда-либо виданных памятников мною надгробных памятников находится в Киеве же, в Бабьем Яру.
Это просто крест, в тихой, тенистой роще, а нем слова, от которым в горле застревает ком - "На этом месте в 1941 году убивали людей. Господи, упокой их души"
Очень страшно именно от простоты креста, и от того, что не сказано - кто убивал, кого, за что, зачем?
Когда начинается официоз, то он отвлекает от главного. Когда "не забудем, не простим" и "враги сожгли родную хату" - это всегда послание о том, что виновные назначены и кровь будет литься дальше.
А здесь вся эта человеческая труха убрана. И напоминание о самой главной сути - здесь убивали людей.
Кто бы они были, кем бы ни были убийцы - нет обвинений, нет объяснений, явлено главное - здесь убивали людей.
Предостережение тем, кто еще жив, но до сих пор ничего не понял.
Предостережение правым и виноватым. Предостережение всем, кто знает, как было надо.
Здесь убивали людей.
И это главное, о чем мы должны задуматься. Главное, на что мы должны обратить свое внимание.
Здесь убивали людей.
Что-то мы все сделали (и продолжаем делать) неправильно - и в том числе и от этого, от наших действий или нашего бездействия - здесь убивали людей.
И мы, как бы ни было плачевным наше положение, всё еще можем что-то с этим сделать.
Здесь убивали людей.
Господи, упокой их души.
P.S. Комментарии скрыты, открываются позже.
Пожалуйста, не пишите ничего объясняющего, обвиняющего, глупого и уж тем более не пишите правды - потому что ни вы, ни я, никто не знает никакой такой правды. Не надо свою истерику выдавать за правду.
Любой комментарий касаемый вашего рассуждения о том, кто есть автор, сколько ему заплатили и зачем он это все пишет - неинтересны.
Напоминаю, в этом ЖЖ действовал и продолжает действовать Конституция, местный кодекс поведения, обязательный к исполнению.
Любое неисполнение вышеизложенного ведет к бану и стиранию всех комментов на веки вечные.
Демократия? Ребята, демократия это исполнение законов, прежде всего. А стадо бабуинов, которое прибегает, срёт кучу и упоённо раскидывает говно - это нифига не демократия.
А как же Одесса, Донбасс и далее везде? Я уже говорил, и могу только повториться - все жертвы Одессы, Донбасса и, кстати сказать, Крыма, все достойны такой же скорби, как и жертвы Майдана, как люди, погибшие из-за войны мифологий, в гражданской войне, в которой, как и в любой гражданской войне, нет, никогда не было и не может быть победителей.
И война закончится тогда, когда все погибшие будут вызывать у всех сторон одинаковую степень скорби.
Везде, где убивали людей - Господи, упокой их души.