Галковский о русских слабоумных губошлепах.
Из сериала «бесконечный тупичок Галковского»
Оригинал взят у aldanov в Галковский провещился в очередной раз... про русских.
"Русский человек привык к примитивному отвратительному губошлёпству. Он это называет "диалогами". Меня приятно удивила русская парикмахерская в Нью-Йорке. Русские там просто стригли клиентов. Молча. Вообще парикмахеру полагается ублажать клиента разговорами. Но представляю какими разговорами мог бы "ублажать" русский. "А вот, смотрите, ножницы то в одном сантиметре от сонной артерии. Хи-хи, промблема". "А хошь я те матерное слово на макушке выстригу? Промблема". "А ухо крутануть щипцами для завивки? Промблема". На Западе проблем не любят. "Промблематиста" бьют дрекельем и швыряют в грязь. Навсегда. Там слабоумный русский бомж ползает улиткой среди таких же прибабахнутых славян или турок и решает "промблемы" дальше".
Нью-йоркская парикмахерская мудрость. А про русского? Ну, обычный галковскоход. Обычный русский человек по ходу этого пассажа превращается в слабоумного русского бомжа.
Фраза в ряду других фраз Галковского, превращение неизбежное, потому что освоенное, как дважды два:
"Русский химик или физик, русский экономист, русский юрист, русский историк (не историософ, а фактограф) это, как правило, нечто невыносимое. Еврей учёный - какая весёлость, ироничность, лёгкость, свобода. И чем «учёнее», чем позитивнее и техничнее, тем легче, лучше. А русский - зуда. И зудит, зудит, зудит. Тупость чудовищная. Утилитарный абстрактный ум. Грубый, славянский.
Извилин мало, зато кора толстая. Русский экстраверт - вещь тяжёлая, тяжёленькая. И главное, всё тянет туда. Это не расовая аномалия, а некоторый русский тип, тип, очень часто встречающийся.
Конечно, тип догматика груб всегда. Но западный тип получил удивительное религиозное смягчение. Ведь западная наука возникла из богословия. Русская наука с самого начала развивается как нечто диаметрально противоположное. То есть прежде всего как нечто некрасивое. Русский учёный безобразен. И где вы видели в русской литературе образ учёного? Ну ка, поищите. В серебряном веке разве, в чертовщине стилизаций Белого. Нет, следовательно, самого НАЦИОНАЛЬНОГО ТИПА учёного. И существование русского в науке возможно только за счет серьёзного обеднения личности".
Ясно? Вернадский, Менделеев, Ключевский или, скажем, Колмогоров - типы несуществующие, личности обедненные.
Крестьяне. Тут уж просто поток слов.
"Работал крестьянин - в поле, в избе. В церкви, в присутственном месте или у барина - просил, винился. А в бане отдыхал. Парился. Пил водку, ебался со свиньёй под балалайку".
".... "фольклор", который и вообще есть вещь весьма и весьма сомнительная, а у русских в силу ряда причин отсутствует напрочь. Русские народные сказки - есть заимствования и переложения европейских лубков нового времени, так что все эти бесконечные "иваны-дураки" и "золотые рыбки", будто бы выражающие глубины народной психологии и самостийно порождённые народной утробой, являются кальками большей частью немецких сказок ("Ганс-простак", "Принц и камбала" и т.д.). Равно и так называемые "русские былины" есть продукт творчества скандинавских скальдов и наёмных греческих баянов, ублажавших братву в далёком домонголье. Потом распевки вышвырнули за ненадобностью, а народ подхватил и в опошленном и окарикатуренном виде донёс до фольклористов XIX века. Этот процесс точь в точь совпадает с процессом трансформации лакейской моды. Выбрасывать вышитые золотом камзолы было жалко, и дворяне в 18-19 веке обряжали в блестящее старьё своих слуг. Сидят господа в скромных сюртуках, а кофий им подносят талантливые представители народа, разодетые в пух и прах: тут и позументы, и золотые галуны, и парики напудренные. Очень они талантливые, холуи. Или "русская" одежда деревенских баб, все эти византийские сарафаны и кокошники, в своё время выброшенные высшими сословими на помойку и подобранные талантливым "народом". Вы себе представляете сочинение "народных песен", часто прекрасных? Один поселянин сказал слово, другой - другое, пастушок заиграл на свирели - вот и произведение искусства? Нет, конечно, просто имя автора забыли, а песню поют. Другое дело, ЧТО подхватили и ЧТО поют, в этом, пассивном смысле конечно можно говорить о природных склонностях того или иного народа. Но активного творчества здесь нет и быть не может по определению".
"КГБ это паразит чистой воды, паразит сорганизовавшийся в систему. Я думаю, это единственный в мировой истории КЛАСС ПАРАЗИТОВ. Возникший из его величества русского крестьянина. Конечно ИДЕЮ и стимул дали евреи. Но мясцо - русское. ... Русский крестьянин, оторвавшись от земли, лишь частично превратился в горожанина, волна пошла дальше, с перехлёстом и возник советский "аристократ" - социальный паразит, живущий за счёт города, угнетающего свою же деревню, в которой живут уже какие-то нелюди, создавшей в богатейшей стране мира паразитический спекулятивный капитализм….Русский крестьянин действительно превратился в еврея (мечты сбываются). И еврея очень плохого. Собственно ЖИДА".
«Мир создаваемый им, получался каким-то собранием ограниченных, безъюморных, безликих, отвлеченных драчунов, и чем больше он находил в их взаимных действиях ума, хитрости, предусмотрительности, тем становился этот мир глупее, пошлее и проще.» В. Набоков «Дар»
Вера в свое творение предполагает какие-то измерители творчества вообще. Один из них - традиция, другой - новизна.
Большая часть объектов ненависти Галковского в этом качестве и в этом обществе совершенно не нова - разве что крестьян и русскую баню так еще не третировали. Так что Галковский, можно сказать, глубоко традиционен и, одновременно, развивает новую тему внутри старой.
Не ново и то, что объекты его ненависти связаны через принадлежность к определенной тайной силе. Правда, это не просто масонство или иудаизм, как у предшественников - ранг ее выше. Это «восточность», которая может быть то масонской, то крестьянской, то иррациональной, то схоластической, и ей может быть пропитан и народ, и язык, и способ философии, и общественные перемены, и бытовые привычки. Следовательно, можно следовать ее движение, переличивание, перетекание, метаморфозы. Можно отовсюду ее выделить и ее движением документировать исторические и общественные процессы. Вот идея! Новая!
Это второй, наряду с автобиографией, центр «Бесконечного тупика». и всего, что после него. Звучит дико, конечно. Но уж такая получается космогония: двойное солнце мышиной норы.
Я бы попытался описать ее еще и так: первая компонента идеи - тотальная борьба двух начал: Запада и Востока, имеющая много образов, тысячи воплощений, не предполагающая иных «внепартийных» общественных явлений. Восток - это желтая раса, Азия, евреи, масоны и даже внутренние необразованные низы «белых» обществ. В абстрактном плане Восток - это схоластика, иррациональность, мистика, то есть воплощенное старинное зло, которые якобы абсолютно, субстанционально присуще Востоку и людям с «восточной кровью». Запад - это белая раса, не совпадающая с антропологическим понятием «кавкавзоиды», выделенная даже из нее - то есть это только белые Западной Европы без сомнительных белых окраин, это европейские элиты - основания европейской государственности, в абстрактном плане - это глубокая рациональность, философия, содержательное познание мира.
Две силы воюют - и борьба идет тайно. Отсюда так важны провокация, сговор, тайные организации, агенты, фигуры влияния. Мир поделен, позиции известны - по крайней мере, двум элитам противостоящих сторон.
Это важная вторая компонента идеи Галковского - элитарность обоих противостоящих миров, хотя, по его мнению, они и элитарны по-разному. Если восточный мир элитарен традиционно, обрядово, то западный элитарен по уровню мышления, по пониманию мира, рационально и плодотворно.
Наконец, третья часть идеи - специфика участия России в борьбе миров. Как промежуточный, не дошедший до высоких степеней посвящения в европейскую жизнь, не так четко дифференциированный мир, Россия становится второстепенной ареной столкновения противоборствующих сил, скорее жертвой, чем силой. Подготовка революции - сознательный процесс, который, в конце концов, отчасти вышел из-под контроля масонов и евреев, и которым овладели низы и второстепенные фигуры. Так думал наш Дима вначале в "Бесконечном тупике", где еще нет Прозрения. Потом пришло Оно и, он понял вдруг, что на деле вторая сила была куда умней и мощней - Англия! (Или эта идея оказалась плодотвореней, сколько всего можно было на эту тему написать! Возник дуализм - с одной стороны, у Димы все еще живет идея паразитизма России, с другой - она лишь пещка в больщой английской игре.
Сама история падения России, увиденная с этой точки зрения, позволяет Галковскому ворваться в историю и культуру России и начать раздачу оценок - разоблачения, пинки, затрещины так и сыплются. В самом деле, Чехов в «БТ» начинает выступать в качестве фигуры влияния, Владимир Соловьев - как претендент на желтую власть, Бердяев - как второстепенный предатель, Толстой - как безответственный писака - так далее, и в том же духе. Никто ничего не стоит. А это та Россия, в любви к которой Дима клянется. Что уж говорить о России советской, которую Дима отвергает.
А кто герой в таком русском мире? Только что немецко-русский чиновник, цивилизатлор этих диких русских. Или император Николай I, чиновник великий, но не преуспевший..
И, нет сомнений, что еще и сам Галковский-сан, некое новое воплощение духа канцелярии. Литературно-философское. А получилась почему-то всего лишь все та же русофобия.