Вердикт по делу Рамона
в. ПРОТИВОРЕЧИВОСТЬ ПОВЕДЕНИЯ ПОТЕРПЕВШЕЙ
11. Подсудимый в своих показаниях и защитник подсудимого высказались относительно противоречивого, по их мнению, поведения потерпевшей в двух случаях:
а. На третьем снимке потерпевшая выглядит улыбающейся и радостной, что, по словам подсудимого, противоречит заявлениям о том, что она была потрясена и шокирована.
б. После третьего снимка потерпевшая написала на листе бумаги номер своего телефона с именем и дала его подсудимому - поведение, не соответствующее утверждению о том, что он совершил по отношению к ней развратное действие.
Трудно определить, каково рациональное или нерациональное поведение после травматического переживания. У каждого своя реакция, у каждого своя культура. Сколько было травматических случаев, столько было и разных, порой необычных, реакций.
12. а. Пострадавшая объяснила, что, как уже говорилось, во время третьего снимка она была словно заморожена, в шоке и со слезами на глазах. Утверждалось, что на снимке слез не видно, и поэтому потерпевшая говорит неправду. Эти утверждения несущественны. Выражение «слезы на глазах» описывает определенное душевное состояние, а не обязательно льющиеся слезы.
б. Относительно номера телефона, пострадавшая утверждает, что действовала как робот, не думая, в состоянии стресса.
В обоих случаях мы пришли ко мнению, что объяснение пострадавшей логично и убедительно, и не нам ее судить, даже если на посторонний взгляд ее поведение выглядит нерациональным.
Две фразы: «я не могу перед вами устоять» и «министр, может, поедете со мной в Коста-Рику» вырваны из контекста. По совокупности разговора мы не нашли, что этих оборотов достаточно для намека на попытку заигрывания потерпевшей с подсудимым. Никто из присутствовавших в комнате, включая подсудимого, не принял всерьез предложение о «поездке в Коста-Рику».
Во время разговора потерпевшая обращалась к подсудимому, называя его министром, а не по имени, что обязательно было бы в случае флирта. Сам факт официального обращения по должности исключает всякий элемент заигрывания. А если этого недостаточно, на том этапе подсудимый не знал имени пострадавшей - факт, абсолютно противоречащий атмосфере флирта.
_____________________________________________________________________________________________
а. Предисловие
1. Подсудимый привлечен к суду по обвинению в развратном действии без согласия по статье 348 гимел УК от 1977 года.
2. Подсудимый, будучи депутатом Кнессета и министром юстиции, обвиняется в том, что 12/7/06 около 20:00 в канцелярии премьер-министра, поцеловал и засунул язык в рот потерпевшей, офицерше АОИ, занимавшей должность в армейском секретариате.
3. В описываемый день на севере были похищены два солдата, и вследствие этого было решено провести заседание правительства в канцелярии премьер-министра (далее: канцелярия ПМ) в Тель-Авиве в 20:00. Перед этим в канцелярии ПМ состоялось совещание по оборонным вопросам.
4. а. Обсуждаемые события произошли на протяжении короткого отрезка времени, между оборонным совещанием и началом заседания правительства. Нет разногласий относительно того, что день был насыщенным, напряженным, и в канцелярию ПМ входило и выходило множество людей.
б. Канцелярия ПМ состоит из трех помещений: среднее помещение, где сидела секретарша Сима Галили (далее: прихожая), по одну сторону от прихожей кабинет Йорама Торбовича (далее: Торбович), по другую сторону кабинет премьер-министра, где и проходило совещание по вопросам обороны.
5. На первый взгляд, после признания подсудимого в факте поцелуя, места для разногласий практически не оставалось, но в действительности между версиями подсудимого и потерпевшей разверзлась пропасть.
По версии потерпевшей, поцелуй произошел абсолютно неожиданно, без ее согласия, сразу же после того, как она сфотографировалась с подсудимым.
В отличие от этого, как утверждает подсудимый, после двух снимков они покинули комнату, в которой фотографировались, потерпевшая «листала» фотоаппарат в присутствии секретарш и хвалилась снимками, затем они вернулись в кабинет Торбовича, потерпевшая приблизилась к нему и инициировала поцелуй, последовавший прямо «за словесным флиртом», а он лишь отреагировал и ответил ей.
Таким образом, разногласия касаются базисных фактов; когда, где и как состоялся поцелуй, а также имелось или нет согласие пострадавшей.
6. Весь инцидент, от начала и до конца, длился не более нескольких минут, разделившись на следующие этапы:
а. Предварительный разговор.
б. Снимки.
в. Поцелуй.
д. Передача телефона. (В смысле, она дала ему номер своего телефона - А. Х.)
7. (ПРОПУСКАЕМ - НЕИНТЕРЕСНО, ВСЯКАЯ БЮРОКРАТИЯ НАСЧЕТ СРОКОВ РАССМОТРЕНИЯ ДЕЛА)
б. СУТЬ ИСКА
8. Потерпевшая, как уже сказано, была офицером АОИ в звании лейтенанта, служила секретаршей генерал-майора Шамани, после того, как получила высокий секретный допуск, и находилась на пороге демобилизации. По общему мнению, включая ее начальников, генерал-майора Гади Шамани (далее: Шамани) и майора Лиад Оз, начальницы канцелярии Шамани (далее: Лиад), речь идет о ценимом офицере, отличнице службы, выдающихся качеств, амбициозной, улыбчивой, сердечной и приветливой.
9. Краткое изложение версии потерпевший:
а. В тот вечер она сидела в прихожей у стола Симы и болтала с ней. Подсудимый, с которым она была знакома крайне поверхностно, зашел в прихожую и начал с ней разговаривать. Она встала и предложила ему сесть. Он отклонил это предложение шутливой фразой о том, что молод и сидеть ему не требуется. Она не помнит, что говорила ему «я не могу перед вами устоять/стоять», но и не отрицает, что могла это сказать в ответ на его высказывание.
Между ними двумя завязался шутливый разговор, сопровождавшийся смешками, возможно, несколько выходивший за общепринятые рамки, но то была не более чем светская беседа о том о сем. В ходе разговора она рассказала ему, что скоро демобилизуется и поедет с подругой за границу. Между ней и обвиняемым завязался диалог, связанный с поездкой, во время которого она сказала ему: «Министр, может поедете со мной в Коста-Рику?», причем обоим было понятно, что речь идет о шутке, а не о предложении, сделанном всерьез. На каком-то этапе разговора подсудимый взял ее за щеку и сказал ей: «Ух, какая сладкая», но она не придала этому никакого значения.
Пострадавшая отклоняет утверждение о том, что этот разговор носил характер заигрывания. По ее версии, кроме того разговора, она никогда не вела с ним бесед, а в описываемом разговоре не было ничего, что могло бы намекать на желание интимной связи.
б. Еще во время пребывания в прихожей она обратилась к подсудимому: «Министр, можно с вами сфотографироваться?», и это в рамках снимков на память - в преддверии освобождения она фотографировалась с посетителями канцелярии. Подсудимый выразил согласие и она пошла в свой кабинет в военном секретариате, чтобы принести фотоаппарат, а когда вернулась, подсудимый был уже не в прихожей, а в кабинете Торбовича. Она попросила его сфотографироваться в прихожей, но он попросил, чтобы снимок делали в кабинете Торбовича, и хотя это показалось ей странным, так как кабинет мал и плохо освещен, она согласилась и тоже зашла в кабинет Торбовича.
г. Она не помнит, как и откуда появился Янив Коби, персональный шофер Шамани (далее: Янив), но она дала ему фотоаппарат, Янив встал в дверях кабинета, она с подсудимым стояла в незаметном снаружи месте, в мертвой зоне, подсудимый крепко прижал ее к себе рукой, а она обвила обе своих руки вокруг его тела, Янив сделал два снимка с промежутком в семь секунд и сразу по окончании съемки вышел из помещения, она отстранилась от подсудимого, и в ту же секунду, неожиданно, без предварительной подготовки и без ее согласия подсудимый взял ее рукой за подбородок, поцеловал в губы и засунул ей в рот язык. Она была ошарашена, она подалась назад, изумленно посмотрела ему в глаза и вышла из комнаты, не сказав ни слова. Она была в шоке и дрожала всем телом.
Ее снимок с потерпевшим ничем не отличается от прочих снимков, сделанных с другими людьми, то объятие было «позой перед фотоаппаратом, вот и все».
д. На выходе из комнаты Сима увидела их обоих и захотела их сфотографировать. Она все еще пребывала в шоке, не знала, как реагировать и что делать, не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о случившемся, и поэтому согласилась сняться, улыбаясь вынужденной улыбкой, со слезами на глазах.
е. После съемки она подошла к столу Симы забрать фотоаппарат, подсудимый встал позади нее и спросил: «Так я тебя больше не увижу?» А она ответила сухо, не глядя на него: «В воскресенье на заседании правительства». Подсудимый отреагировал: «Неужели мне придется ждать до тех пор?», и попросил у нее телефон. Она не ответила, пошла в свой кабинет в армейском секретариате и ждала там несколько минут, надеясь, что когда вернется, подсудимого в прихожей уже не будет. Когда она вернулась, подсудимый снова попросил у нее телефон, она была растеряна, мысли в ее голове прыгали, и она не знала, как реагировать, она действовала не думая, она взяла со стола Симы лист бумаги и написала на нем телефон и свое имя.
Задним числом она поняла, что сделала ошибку, устыдилась этого и никому не рассказывала до самого полицейского следствия.
ж. Сразу после этого, в том же промежутке между совещанием по вопросам безопасности и заседанием правительства, она увидела стенографистку Ронит Лугаси и попросила поговорить, нервно восклицая: «Прямо сейчас! Прямо сейчас!» Она с волнением, дрожа, рассказала Ронит суть происшедшего. Затем она поговорила с главой отдела (должно быть, имеется в виду Шамани - А. Х.), хотя тот был сильно занят и озабочен другими вещами, и ему тоже все рассказала, волнуясь и нервничая. Впоследствии она поделилась этой историей и с Лиад.
Как выяснилось впоследствии, потерпевшая рассказала о происшедшем тринадцати разным людям, она, словно одержимая, стремилась излить душу, изгоняя из сердца все накопившееся.
з. Всех, с кем говорила, она просила сохранить рассказ в тайне и стояла на том, что не собирается подавать заявление в полицию. Она объясняла свое сопротивление страхом перед шумихой в прессе, что ей сделают то же самое, что сделали женщине, пожаловавшейся на президента Кацава; страхом перед подсудимым, министром юстиции, влиятельным человеком, близком к верхам и к прессе; боязнью того, что ей не поверят; нежеланием оказаться в неприятном положении допрашиваемой в полиции и свидетельницы в суде. Она объясняла, что не хочет становится главным врагом подсудимого, и, с другой стороны, не хочет «ввязываться в это дело» в преддверии заграничного путешествия. В конечном итоге все, чего она боялась, осуществилось, и даже более того.
Решив не подавать заявления в полицию, она избегала встреч с Шамани и даже отменила заранее назначенную встречу, зная, что он силой своей личности может заставить ее изменить решение, что впоследствии и случилось.
и. Несмотря на просьбу потерпевшей о секретности рассказа, Лиад сообщила о происшедшем генерал-майору полиции Йоханану Данино, начальнику следственного отдела полиции, и события стали развиваться в ускоренном темпе. Она чувствовала себя так, будто весь ее мир обрушился, что кто-то взял ее личную жизнь и выставил его напоказ прямо перед отлетом за границу, который был назначен на ночь с субботы на воскресенье.
В пятницу ночью ей позвонил Шамани и попросил встретиться с ним утром в субботу. И в субботу она встретилась с ним в кафе «Монтильо».
На этой встрече он использовал все аргументы и средства убеждения, имевшиеся в его распоряжении, в попытке склонить ее к подаче заявления, и после длительного разговора, когда казалось, что она поддается на уговоры, к разговору присоединилась бригадный генерал полиции Мири Голан (далее: Мири Голан). Она дала объяснения насчет следственной процедуры и тоже привела различные аргументы в пользу подачи заявления. На определенном этапе либо она либо Шамани сказали ей, что если она не подаст заявление, то подсудимый может сам подать против нее иск о клевете, поскольку ее рассказ уже был известен многим.
к. Перед тем, как согласиться подать заявление, она поговорила по телефону с отцом, потом ее отец приехал в кафе, и затем она отправилась в полицейский участок подавать заявление.
Через считанные часы после начала следствия она улетела за границу с тяжелым чувством.
л. Спустя несколько дней с ней связалась следственная бригада, она приехала в Гватемалу, где с нее еще раз сняли показания, а затем была проведена очная ставка между ней и подсудимым с помощью спутниковой связи.
б. ПРАВДИВОСТЬ ПОТЕРПЕВШЕЙ
10. а. Правдивость потерпевшей не вызывает у нас сомнений. Свидетельница давала показания в суде долгие часы, включая продолжительный перекрестный допрос, и все это время держалась заслуживающим уважения образом. Ее поведение на свидетельской трибуне излучало правдивость, честность и самостоятельность. Речь идет о молодой и несколько наивной девушке, умной, не допускавшей речевых ошибок, точно и четко описавшей все подробности, последовательно и упорно отстаивавшей свою версию, ничего не раздувая и не преувеличивая.
б. Версия потерпевшей связна, последовательна, логична и хорошо сочетается с имеющимися в изобилии свидетельствами и уликами. Например, относительно содержания предварительной беседы ее показания подкрепляются свидетельствами Симы и начальника отдела. Относительно входа в кабинет Торбовича имеется соответствие в показаниях Симы и Янива. Относительно выхода из кабинета и третьего снимка, показания потерпевшей подкреплены Симой.
Относительно крайнего волнения, в котором свидетельница пребывала сразу после описываемых событий, имеется бессчетное количество свидетельств, и поскольку это не вызывает разногласий, мы не будем их описывать.
в. Мы в качестве судей получили однозначное впечатление относительно правдивости потерпевшей. К этому следует добавить, что все свидетели, слышавшие ее рассказ, как-то: Ронит, начальник отдела, Таль Паар и пр., отнеслись к нему с полным доверием. Хотя суд не делает выводов насчет правдивости потерпевшей исходя из впечатлений посторонних людей, но в этом исключительном случае собралось много людей, занимающих высокие посты, которые сочли нужным отметить, что она честна и правдива. Здесь уместно упомянуть о выходящем из этого ряда свидетельстве полковника Якова Вилана, который сделал несколько удивительное заявление о том, что по его впечатлению, потерпевшая не вызывает доверия. Было очевидно, что он пришел к такому выводу в свете не сложившихся рабочих отношений. Так или иначе, его показания не поколебали доверие, с которым мы относимся к пострадавшей.
г. В материалах следствия не упоминается о том, что в разговоре в кафе «Монтильо» потерпевшей было сказано, что ей грозит иск о клевете, если она не подаст заявление. Этот факт впервые обнаружился в суде во время показаний потерпевшей. У этого обнаружения есть два аспекта: первый - лишнее доказательство правдивости потерпевшей и второй - ее желание быть как можно более точной в деталях.
д. Нет разногласий относительно того, что в предварительных разговорах она никому не рассказывала, что дала свой телефон подсудимому. Она рассказывала только о том, что он попросил у нее телефон. Она также не рассказывала о том, что в шутку попросила подсудимого поехать с ней за границу. В первый раз она рассказала об этом на следствии в полиции - яркий пример желания быть точной и придерживаться правды. Потерпевшая объясняла это тем, что решила не говорить об этом прежде, так как поняла, что ошиблась, и чувствовала стыд и неудобство перед самой собой. Мы находим, что это логичное и удовлетворительное объяснение, а посему на нем незачем подробно останавливаться.
Ведь разговоры с близкими совсем не то, что полицейское следствие. Излагая происшедшее друзьям, знакомым и командирам, она решила умолчать об истории с телефоном по своим соображениям, но оказавшись на следствии, она сообщила эту деталь по собственной инициативе. Не следует забывать, что рассказывая о случившемся своим близким, пострадавшая еще не собиралась подавать заявление в полицию, да и никто не ожидает, что она стала бы рассказывать знакомым все детали, как сделала это в полиции.
По нашему мнению, хотя сокрытие указанных фактов и вызывает некоторое удивление, его недостаточно для того, чтобы расшатать впечатление о правдивости потерпевшей.
По этому поводу см. дело номер 7217/05, Тель-авивский округ, Офер Гельзер против государства Израиль, где обсуждался подобный вопрос и было постановлено, что в случае расхождения версии, изложенной свидетелем на следствии и версии, ранее сообщенной свидетелем своим близким, это не указывает на отсутствие достоверности, буде тот даст логичное объяснение, объясняющее противоречия.
е. Два первых снимка сделаны Янивом. Мы принимаем объяснение пострадавшей, согласно которому объятие на снимках было не более чем «позой перед объективом». Представляется совершенно невероятным, чтобы она обнимала министра на глазах у Янива, абсолютно чужого человека, из интимных соображений или желания пофлиртовать. От нашего внимания не ускользнуло свидетельство Янива, описывающего ту встречу как «нечто притворное со стороны их обоих» (משהו צבוע מצד שניהם). По нашему мнению, речь идет о субъективном впечатлении молодого солдата, наблюдавшего «сближение» («швират дистанс», армейский термин, когда солдаты после учебки меняют отношения с командирами на менее официальные - А. Х.) между министром и офицершей АОИ.
ж. На третьем снимке, рожденном после поцелуя (судьи-то с юмором - А. Х.), видно, что потерпевшая улыбается. Она объяснила, что была в шоке, у нее все внутри перевернулось, и она улыбалась вынужденной (вымученной?) улыбкой, со слезами на глазах. Мы принимаем это объяснение, и не нам устанавливать, как и каким образом должна вести себя жертва преступления на половой почве через мгновение после случившегося. Факт, что сразу после третьего снимка она была крайне взволнована и потрясена, о чем свидетельствуют несколько человек.
з. У потерпевшей не было мотива для нанесения вреда подсудимому. Напротив, вначале она отказывалась называть его имя, а впоследствии упорствовала в стремлении не подавать заявления «чтобы не стать его главным врагом». В разговоре потерпевшей с Шулой Закен, начальницей канцелярии ПМ, когда последняя предложила ей, что сама поговорит с подсудимым, потерпевшая «ухватилась за это предложение», считая, что если подсудимого предупредят, этого будет достаточно. Это желание потерпевшей - решающее доказательство того, что она хотела любым путем избежать нанесения вреда подсудимому.
и. Правдивость потерпевшей выдержала и испытание очной ставкой, когда она упорно стояла на своем, отражая непрерывные и несдержанные нападки подсудимого.
в. ПРОТИВОРЕЧИВОСТЬ ПОВЕДЕНИЯ ПОТЕРПЕВШЕЙ
11. Подсудимый в своих показаниях и защитник подсудимого высказались относительно противоречивого, по их мнению, поведения потерпевшей в двух случаях:
а. На третьем снимке потерпевшая выглядит улыбающейся и радостной, что, по словам подсудимого, противоречит заявлениям о том, что она была потрясена и шокирована.
б. После третьего снимка потерпевшая написала на листе бумаги номер своего телефона с именем и дала его подсудимому - поведение, не соответствующее утверждению о том, что он совершил по отношению к ней развратное действие.
Трудно определить, каково рациональное или нерациональное поведение после травматического переживания. У каждого своя реакция, у каждого своя культура. Сколько было травматических случаев, столько было и разных, порой необычных, реакций.
(Дальше пара прежних прецедентных заключений о возможной нелогичности поведения изнасилованных. Упоминается дело, где фигурировало изнасилование и последующее устроение изнасилованной вечеринки в своем доме с приглашением насильника. Изнасилованная вручила ему прощальный подарок и сфотографировалась с ним на память, широко улыбаясь. Все это, по мнению судей, разбиравших то дело, нисколько не влияет на достоверность версии об изнасиловании - А. Х.)
По словам изнасилованной, речь шла об улыбке от растерянности, как и в нашем случае.
12. а. Пострадавшая объяснила, что, как уже говорилось, во время третьего снимка она была словно заморожена, в шоке и со слезами на глазах.
Утверждалось, что на снимке слез не видно, и поэтому потерпевшая говорит неправду.
Эти утверждения несущественны. Выражение «слезы на глазах» описывает определенное душевное состояние, а не обязательно льющиеся слезы.
б. Относительно номера телефона, пострадавшая утверждает, что действовала как робот, не думая, в состоянии стресса.
В обоих случаях мы пришли ко мнению, что объяснение пострадавшей логично и убедительно, и не нам ее судить, даже если на посторонний взгляд ее поведение выглядит нерациональным.
г. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ РАЗГОВОР
13. В разговоре, который состоялся между подсудимым и потерпевшей, нет ни капли от интимного разговора или заигрывания - ни в форме, в которой велась беседа у всех на глазах, ни в содержании, ни в ее длительности. В крайнем случае это можно назвать шутливым разговором, безвкусным, выходящим за рамки рутинного разговора между офицером и министром, причем подсудимый был полноценным участником этой беседы - как ее формы, так и тона, а равно содержания.
Из совокупности показаний следует, что форма, в которой вела себя потерпевшая с подсудимым, вообще свойственна ей в повседневном общении. Это хорошо описал Янив: «Потерпевшая - открытая девушка, немного легкомысленная в плане того, как разговаривает с людьми… не в сексуальном смысле, но по-дружески, на мой взгляд, это что-то вроде наивности».
По впечатлению Анны, Симы и начальника отдела (опять этот загадочный начальник отдела), то была несерьезная шутливая беседа.
Две фразы: «я не могу перед вами устоять» и «министр, может, поедете со мной в Коста-Рику» вырваны из контекста. По совокупности разговора мы не нашли, что этих оборотов достаточно для намека на попытку заигрывания потерпевшей с подсудимым. Никто из присутствовавших в комнате, включая подсудимого, не принял всерьез предложение о «поездке в Коста-Рику».
Во время разговора потерпевшая обращалась к подсудимому, называя его министром, а не по имени, что обязательно было бы в случае флирта. Сам факт официального обращения по должности исключает всякий элемент заигрывания. А если этого недостаточно, на том этапе подсудимый не знал имени пострадавшей - факт, абсолютно противоречащий атмосфере флирта.
Мы полностью принимаем версию пострадавшей, согласно которой речь идет о шутливой светской беседе, безо всякого намека с ее стороны на романтическую связь с подсудимым.
11. Подсудимый в своих показаниях и защитник подсудимого высказались относительно противоречивого, по их мнению, поведения потерпевшей в двух случаях:
а. На третьем снимке потерпевшая выглядит улыбающейся и радостной, что, по словам подсудимого, противоречит заявлениям о том, что она была потрясена и шокирована.
б. После третьего снимка потерпевшая написала на листе бумаги номер своего телефона с именем и дала его подсудимому - поведение, не соответствующее утверждению о том, что он совершил по отношению к ней развратное действие.
Трудно определить, каково рациональное или нерациональное поведение после травматического переживания. У каждого своя реакция, у каждого своя культура. Сколько было травматических случаев, столько было и разных, порой необычных, реакций.
12. а. Пострадавшая объяснила, что, как уже говорилось, во время третьего снимка она была словно заморожена, в шоке и со слезами на глазах. Утверждалось, что на снимке слез не видно, и поэтому потерпевшая говорит неправду. Эти утверждения несущественны. Выражение «слезы на глазах» описывает определенное душевное состояние, а не обязательно льющиеся слезы.
б. Относительно номера телефона, пострадавшая утверждает, что действовала как робот, не думая, в состоянии стресса.
В обоих случаях мы пришли ко мнению, что объяснение пострадавшей логично и убедительно, и не нам ее судить, даже если на посторонний взгляд ее поведение выглядит нерациональным.
Две фразы: «я не могу перед вами устоять» и «министр, может, поедете со мной в Коста-Рику» вырваны из контекста. По совокупности разговора мы не нашли, что этих оборотов достаточно для намека на попытку заигрывания потерпевшей с подсудимым. Никто из присутствовавших в комнате, включая подсудимого, не принял всерьез предложение о «поездке в Коста-Рику».
Во время разговора потерпевшая обращалась к подсудимому, называя его министром, а не по имени, что обязательно было бы в случае флирта. Сам факт официального обращения по должности исключает всякий элемент заигрывания. А если этого недостаточно, на том этапе подсудимый не знал имени пострадавшей - факт, абсолютно противоречащий атмосфере флирта.
_____________________________________________________________________________________________
а. Предисловие
1. Подсудимый привлечен к суду по обвинению в развратном действии без согласия по статье 348 гимел УК от 1977 года.
2. Подсудимый, будучи депутатом Кнессета и министром юстиции, обвиняется в том, что 12/7/06 около 20:00 в канцелярии премьер-министра, поцеловал и засунул язык в рот потерпевшей, офицерше АОИ, занимавшей должность в армейском секретариате.
3. В описываемый день на севере были похищены два солдата, и вследствие этого было решено провести заседание правительства в канцелярии премьер-министра (далее: канцелярия ПМ) в Тель-Авиве в 20:00. Перед этим в канцелярии ПМ состоялось совещание по оборонным вопросам.
4. а. Обсуждаемые события произошли на протяжении короткого отрезка времени, между оборонным совещанием и началом заседания правительства. Нет разногласий относительно того, что день был насыщенным, напряженным, и в канцелярию ПМ входило и выходило множество людей.
б. Канцелярия ПМ состоит из трех помещений: среднее помещение, где сидела секретарша Сима Галили (далее: прихожая), по одну сторону от прихожей кабинет Йорама Торбовича (далее: Торбович), по другую сторону кабинет премьер-министра, где и проходило совещание по вопросам обороны.
5. На первый взгляд, после признания подсудимого в факте поцелуя, места для разногласий практически не оставалось, но в действительности между версиями подсудимого и потерпевшей разверзлась пропасть.
По версии потерпевшей, поцелуй произошел абсолютно неожиданно, без ее согласия, сразу же после того, как она сфотографировалась с подсудимым.
В отличие от этого, как утверждает подсудимый, после двух снимков они покинули комнату, в которой фотографировались, потерпевшая «листала» фотоаппарат в присутствии секретарш и хвалилась снимками, затем они вернулись в кабинет Торбовича, потерпевшая приблизилась к нему и инициировала поцелуй, последовавший прямо «за словесным флиртом», а он лишь отреагировал и ответил ей.
Таким образом, разногласия касаются базисных фактов; когда, где и как состоялся поцелуй, а также имелось или нет согласие пострадавшей.
6. Весь инцидент, от начала и до конца, длился не более нескольких минут, разделившись на следующие этапы:
а. Предварительный разговор.
б. Снимки.
в. Поцелуй.
д. Передача телефона. (В смысле, она дала ему номер своего телефона - А. Х.)
7. (ПРОПУСКАЕМ - НЕИНТЕРЕСНО, ВСЯКАЯ БЮРОКРАТИЯ НАСЧЕТ СРОКОВ РАССМОТРЕНИЯ ДЕЛА)
б. СУТЬ ИСКА
8. Потерпевшая, как уже сказано, была офицером АОИ в звании лейтенанта, служила секретаршей генерал-майора Шамани, после того, как получила высокий секретный допуск, и находилась на пороге демобилизации. По общему мнению, включая ее начальников, генерал-майора Гади Шамани (далее: Шамани) и майора Лиад Оз, начальницы канцелярии Шамани (далее: Лиад), речь идет о ценимом офицере, отличнице службы, выдающихся качеств, амбициозной, улыбчивой, сердечной и приветливой.
9. Краткое изложение версии потерпевший:
а. В тот вечер она сидела в прихожей у стола Симы и болтала с ней. Подсудимый, с которым она была знакома крайне поверхностно, зашел в прихожую и начал с ней разговаривать. Она встала и предложила ему сесть. Он отклонил это предложение шутливой фразой о том, что молод и сидеть ему не требуется. Она не помнит, что говорила ему «я не могу перед вами устоять/стоять», но и не отрицает, что могла это сказать в ответ на его высказывание.
Между ними двумя завязался шутливый разговор, сопровождавшийся смешками, возможно, несколько выходивший за общепринятые рамки, но то была не более чем светская беседа о том о сем. В ходе разговора она рассказала ему, что скоро демобилизуется и поедет с подругой за границу. Между ней и обвиняемым завязался диалог, связанный с поездкой, во время которого она сказала ему: «Министр, может поедете со мной в Коста-Рику?», причем обоим было понятно, что речь идет о шутке, а не о предложении, сделанном всерьез. На каком-то этапе разговора подсудимый взял ее за щеку и сказал ей: «Ух, какая сладкая», но она не придала этому никакого значения.
Пострадавшая отклоняет утверждение о том, что этот разговор носил характер заигрывания. По ее версии, кроме того разговора, она никогда не вела с ним бесед, а в описываемом разговоре не было ничего, что могло бы намекать на желание интимной связи.
б. Еще во время пребывания в прихожей она обратилась к подсудимому: «Министр, можно с вами сфотографироваться?», и это в рамках снимков на память - в преддверии освобождения она фотографировалась с посетителями канцелярии. Подсудимый выразил согласие и она пошла в свой кабинет в военном секретариате, чтобы принести фотоаппарат, а когда вернулась, подсудимый был уже не в прихожей, а в кабинете Торбовича. Она попросила его сфотографироваться в прихожей, но он попросил, чтобы снимок делали в кабинете Торбовича, и хотя это показалось ей странным, так как кабинет мал и плохо освещен, она согласилась и тоже зашла в кабинет Торбовича.
г. Она не помнит, как и откуда появился Янив Коби, персональный шофер Шамани (далее: Янив), но она дала ему фотоаппарат, Янив встал в дверях кабинета, она с подсудимым стояла в незаметном снаружи месте, в мертвой зоне, подсудимый крепко прижал ее к себе рукой, а она обвила обе своих руки вокруг его тела, Янив сделал два снимка с промежутком в семь секунд и сразу по окончании съемки вышел из помещения, она отстранилась от подсудимого, и в ту же секунду, неожиданно, без предварительной подготовки и без ее согласия подсудимый взял ее рукой за подбородок, поцеловал в губы и засунул ей в рот язык. Она была ошарашена, она подалась назад, изумленно посмотрела ему в глаза и вышла из комнаты, не сказав ни слова. Она была в шоке и дрожала всем телом.
Ее снимок с потерпевшим ничем не отличается от прочих снимков, сделанных с другими людьми, то объятие было «позой перед фотоаппаратом, вот и все».
д. На выходе из комнаты Сима увидела их обоих и захотела их сфотографировать. Она все еще пребывала в шоке, не знала, как реагировать и что делать, не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о случившемся, и поэтому согласилась сняться, улыбаясь вынужденной улыбкой, со слезами на глазах.
е. После съемки она подошла к столу Симы забрать фотоаппарат, подсудимый встал позади нее и спросил: «Так я тебя больше не увижу?» А она ответила сухо, не глядя на него: «В воскресенье на заседании правительства». Подсудимый отреагировал: «Неужели мне придется ждать до тех пор?», и попросил у нее телефон. Она не ответила, пошла в свой кабинет в армейском секретариате и ждала там несколько минут, надеясь, что когда вернется, подсудимого в прихожей уже не будет. Когда она вернулась, подсудимый снова попросил у нее телефон, она была растеряна, мысли в ее голове прыгали, и она не знала, как реагировать, она действовала не думая, она взяла со стола Симы лист бумаги и написала на нем телефон и свое имя.
Задним числом она поняла, что сделала ошибку, устыдилась этого и никому не рассказывала до самого полицейского следствия.
ж. Сразу после этого, в том же промежутке между совещанием по вопросам безопасности и заседанием правительства, она увидела стенографистку Ронит Лугаси и попросила поговорить, нервно восклицая: «Прямо сейчас! Прямо сейчас!» Она с волнением, дрожа, рассказала Ронит суть происшедшего. Затем она поговорила с главой отдела (должно быть, имеется в виду Шамани - А. Х.), хотя тот был сильно занят и озабочен другими вещами, и ему тоже все рассказала, волнуясь и нервничая. Впоследствии она поделилась этой историей и с Лиад.
Как выяснилось впоследствии, потерпевшая рассказала о происшедшем тринадцати разным людям, она, словно одержимая, стремилась излить душу, изгоняя из сердца все накопившееся.
з. Всех, с кем говорила, она просила сохранить рассказ в тайне и стояла на том, что не собирается подавать заявление в полицию. Она объясняла свое сопротивление страхом перед шумихой в прессе, что ей сделают то же самое, что сделали женщине, пожаловавшейся на президента Кацава; страхом перед подсудимым, министром юстиции, влиятельным человеком, близком к верхам и к прессе; боязнью того, что ей не поверят; нежеланием оказаться в неприятном положении допрашиваемой в полиции и свидетельницы в суде. Она объясняла, что не хочет становится главным врагом подсудимого, и, с другой стороны, не хочет «ввязываться в это дело» в преддверии заграничного путешествия. В конечном итоге все, чего она боялась, осуществилось, и даже более того.
Решив не подавать заявления в полицию, она избегала встреч с Шамани и даже отменила заранее назначенную встречу, зная, что он силой своей личности может заставить ее изменить решение, что впоследствии и случилось.
и. Несмотря на просьбу потерпевшей о секретности рассказа, Лиад сообщила о происшедшем генерал-майору полиции Йоханану Данино, начальнику следственного отдела полиции, и события стали развиваться в ускоренном темпе. Она чувствовала себя так, будто весь ее мир обрушился, что кто-то взял ее личную жизнь и выставил его напоказ прямо перед отлетом за границу, который был назначен на ночь с субботы на воскресенье.
В пятницу ночью ей позвонил Шамани и попросил встретиться с ним утром в субботу. И в субботу она встретилась с ним в кафе «Монтильо».
На этой встрече он использовал все аргументы и средства убеждения, имевшиеся в его распоряжении, в попытке склонить ее к подаче заявления, и после длительного разговора, когда казалось, что она поддается на уговоры, к разговору присоединилась бригадный генерал полиции Мири Голан (далее: Мири Голан). Она дала объяснения насчет следственной процедуры и тоже привела различные аргументы в пользу подачи заявления. На определенном этапе либо она либо Шамани сказали ей, что если она не подаст заявление, то подсудимый может сам подать против нее иск о клевете, поскольку ее рассказ уже был известен многим.
к. Перед тем, как согласиться подать заявление, она поговорила по телефону с отцом, потом ее отец приехал в кафе, и затем она отправилась в полицейский участок подавать заявление.
Через считанные часы после начала следствия она улетела за границу с тяжелым чувством.
л. Спустя несколько дней с ней связалась следственная бригада, она приехала в Гватемалу, где с нее еще раз сняли показания, а затем была проведена очная ставка между ней и подсудимым с помощью спутниковой связи.
б. ПРАВДИВОСТЬ ПОТЕРПЕВШЕЙ
10. а. Правдивость потерпевшей не вызывает у нас сомнений. Свидетельница давала показания в суде долгие часы, включая продолжительный перекрестный допрос, и все это время держалась заслуживающим уважения образом. Ее поведение на свидетельской трибуне излучало правдивость, честность и самостоятельность. Речь идет о молодой и несколько наивной девушке, умной, не допускавшей речевых ошибок, точно и четко описавшей все подробности, последовательно и упорно отстаивавшей свою версию, ничего не раздувая и не преувеличивая.
б. Версия потерпевшей связна, последовательна, логична и хорошо сочетается с имеющимися в изобилии свидетельствами и уликами. Например, относительно содержания предварительной беседы ее показания подкрепляются свидетельствами Симы и начальника отдела. Относительно входа в кабинет Торбовича имеется соответствие в показаниях Симы и Янива. Относительно выхода из кабинета и третьего снимка, показания потерпевшей подкреплены Симой.
Относительно крайнего волнения, в котором свидетельница пребывала сразу после описываемых событий, имеется бессчетное количество свидетельств, и поскольку это не вызывает разногласий, мы не будем их описывать.
в. Мы в качестве судей получили однозначное впечатление относительно правдивости потерпевшей. К этому следует добавить, что все свидетели, слышавшие ее рассказ, как-то: Ронит, начальник отдела, Таль Паар и пр., отнеслись к нему с полным доверием. Хотя суд не делает выводов насчет правдивости потерпевшей исходя из впечатлений посторонних людей, но в этом исключительном случае собралось много людей, занимающих высокие посты, которые сочли нужным отметить, что она честна и правдива. Здесь уместно упомянуть о выходящем из этого ряда свидетельстве полковника Якова Вилана, который сделал несколько удивительное заявление о том, что по его впечатлению, потерпевшая не вызывает доверия. Было очевидно, что он пришел к такому выводу в свете не сложившихся рабочих отношений. Так или иначе, его показания не поколебали доверие, с которым мы относимся к пострадавшей.
г. В материалах следствия не упоминается о том, что в разговоре в кафе «Монтильо» потерпевшей было сказано, что ей грозит иск о клевете, если она не подаст заявление. Этот факт впервые обнаружился в суде во время показаний потерпевшей. У этого обнаружения есть два аспекта: первый - лишнее доказательство правдивости потерпевшей и второй - ее желание быть как можно более точной в деталях.
д. Нет разногласий относительно того, что в предварительных разговорах она никому не рассказывала, что дала свой телефон подсудимому. Она рассказывала только о том, что он попросил у нее телефон. Она также не рассказывала о том, что в шутку попросила подсудимого поехать с ней за границу. В первый раз она рассказала об этом на следствии в полиции - яркий пример желания быть точной и придерживаться правды. Потерпевшая объясняла это тем, что решила не говорить об этом прежде, так как поняла, что ошиблась, и чувствовала стыд и неудобство перед самой собой. Мы находим, что это логичное и удовлетворительное объяснение, а посему на нем незачем подробно останавливаться.
Ведь разговоры с близкими совсем не то, что полицейское следствие. Излагая происшедшее друзьям, знакомым и командирам, она решила умолчать об истории с телефоном по своим соображениям, но оказавшись на следствии, она сообщила эту деталь по собственной инициативе. Не следует забывать, что рассказывая о случившемся своим близким, пострадавшая еще не собиралась подавать заявление в полицию, да и никто не ожидает, что она стала бы рассказывать знакомым все детали, как сделала это в полиции.
По нашему мнению, хотя сокрытие указанных фактов и вызывает некоторое удивление, его недостаточно для того, чтобы расшатать впечатление о правдивости потерпевшей.
По этому поводу см. дело номер 7217/05, Тель-авивский округ, Офер Гельзер против государства Израиль, где обсуждался подобный вопрос и было постановлено, что в случае расхождения версии, изложенной свидетелем на следствии и версии, ранее сообщенной свидетелем своим близким, это не указывает на отсутствие достоверности, буде тот даст логичное объяснение, объясняющее противоречия.
е. Два первых снимка сделаны Янивом. Мы принимаем объяснение пострадавшей, согласно которому объятие на снимках было не более чем «позой перед объективом». Представляется совершенно невероятным, чтобы она обнимала министра на глазах у Янива, абсолютно чужого человека, из интимных соображений или желания пофлиртовать. От нашего внимания не ускользнуло свидетельство Янива, описывающего ту встречу как «нечто притворное со стороны их обоих» (משהו צבוע מצד שניהם). По нашему мнению, речь идет о субъективном впечатлении молодого солдата, наблюдавшего «сближение» («швират дистанс», армейский термин, когда солдаты после учебки меняют отношения с командирами на менее официальные - А. Х.) между министром и офицершей АОИ.
ж. На третьем снимке, рожденном после поцелуя (судьи-то с юмором - А. Х.), видно, что потерпевшая улыбается. Она объяснила, что была в шоке, у нее все внутри перевернулось, и она улыбалась вынужденной (вымученной?) улыбкой, со слезами на глазах. Мы принимаем это объяснение, и не нам устанавливать, как и каким образом должна вести себя жертва преступления на половой почве через мгновение после случившегося. Факт, что сразу после третьего снимка она была крайне взволнована и потрясена, о чем свидетельствуют несколько человек.
з. У потерпевшей не было мотива для нанесения вреда подсудимому. Напротив, вначале она отказывалась называть его имя, а впоследствии упорствовала в стремлении не подавать заявления «чтобы не стать его главным врагом». В разговоре потерпевшей с Шулой Закен, начальницей канцелярии ПМ, когда последняя предложила ей, что сама поговорит с подсудимым, потерпевшая «ухватилась за это предложение», считая, что если подсудимого предупредят, этого будет достаточно. Это желание потерпевшей - решающее доказательство того, что она хотела любым путем избежать нанесения вреда подсудимому.
и. Правдивость потерпевшей выдержала и испытание очной ставкой, когда она упорно стояла на своем, отражая непрерывные и несдержанные нападки подсудимого.
в. ПРОТИВОРЕЧИВОСТЬ ПОВЕДЕНИЯ ПОТЕРПЕВШЕЙ
11. Подсудимый в своих показаниях и защитник подсудимого высказались относительно противоречивого, по их мнению, поведения потерпевшей в двух случаях:
а. На третьем снимке потерпевшая выглядит улыбающейся и радостной, что, по словам подсудимого, противоречит заявлениям о том, что она была потрясена и шокирована.
б. После третьего снимка потерпевшая написала на листе бумаги номер своего телефона с именем и дала его подсудимому - поведение, не соответствующее утверждению о том, что он совершил по отношению к ней развратное действие.
Трудно определить, каково рациональное или нерациональное поведение после травматического переживания. У каждого своя реакция, у каждого своя культура. Сколько было травматических случаев, столько было и разных, порой необычных, реакций.
(Дальше пара прежних прецедентных заключений о возможной нелогичности поведения изнасилованных. Упоминается дело, где фигурировало изнасилование и последующее устроение изнасилованной вечеринки в своем доме с приглашением насильника. Изнасилованная вручила ему прощальный подарок и сфотографировалась с ним на память, широко улыбаясь. Все это, по мнению судей, разбиравших то дело, нисколько не влияет на достоверность версии об изнасиловании - А. Х.)
По словам изнасилованной, речь шла об улыбке от растерянности, как и в нашем случае.
12. а. Пострадавшая объяснила, что, как уже говорилось, во время третьего снимка она была словно заморожена, в шоке и со слезами на глазах.
Утверждалось, что на снимке слез не видно, и поэтому потерпевшая говорит неправду.
Эти утверждения несущественны. Выражение «слезы на глазах» описывает определенное душевное состояние, а не обязательно льющиеся слезы.
б. Относительно номера телефона, пострадавшая утверждает, что действовала как робот, не думая, в состоянии стресса.
В обоих случаях мы пришли ко мнению, что объяснение пострадавшей логично и убедительно, и не нам ее судить, даже если на посторонний взгляд ее поведение выглядит нерациональным.
г. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ РАЗГОВОР
13. В разговоре, который состоялся между подсудимым и потерпевшей, нет ни капли от интимного разговора или заигрывания - ни в форме, в которой велась беседа у всех на глазах, ни в содержании, ни в ее длительности. В крайнем случае это можно назвать шутливым разговором, безвкусным, выходящим за рамки рутинного разговора между офицером и министром, причем подсудимый был полноценным участником этой беседы - как ее формы, так и тона, а равно содержания.
Из совокупности показаний следует, что форма, в которой вела себя потерпевшая с подсудимым, вообще свойственна ей в повседневном общении. Это хорошо описал Янив: «Потерпевшая - открытая девушка, немного легкомысленная в плане того, как разговаривает с людьми… не в сексуальном смысле, но по-дружески, на мой взгляд, это что-то вроде наивности».
По впечатлению Анны, Симы и начальника отдела (опять этот загадочный начальник отдела), то была несерьезная шутливая беседа.
Две фразы: «я не могу перед вами устоять» и «министр, может, поедете со мной в Коста-Рику» вырваны из контекста. По совокупности разговора мы не нашли, что этих оборотов достаточно для намека на попытку заигрывания потерпевшей с подсудимым. Никто из присутствовавших в комнате, включая подсудимого, не принял всерьез предложение о «поездке в Коста-Рику».
Во время разговора потерпевшая обращалась к подсудимому, называя его министром, а не по имени, что обязательно было бы в случае флирта. Сам факт официального обращения по должности исключает всякий элемент заигрывания. А если этого недостаточно, на том этапе подсудимый не знал имени пострадавшей - факт, абсолютно противоречащий атмосфере флирта.
Мы полностью принимаем версию пострадавшей, согласно которой речь идет о шутливой светской беседе, безо всякого намека с ее стороны на романтическую связь с подсудимым.