Разоблачаем большевизм...
Уж разоблачаем так разоблачаем! И не абы как - а с глубоко так сказать научной - фактологической точки зрения. Вот тут, добрые люди выложили книжечку:
Germany and the revolution in Russia 1915-1918 - Oxford, 1958.
Книжечка, что явствует из названия, является сборником документов кайзеровского МИД, причем - заботливо переведенных на английский язык и стало быть - доступных для наших скромных лингвистических возможностей :) Многие заинтересованые господа неоднократно рвали на себе тельняшку утверждая то, что как раз в этом 170 страничном томике и лежит вся про этих самых большевиков правда... да, да - та самая что от нас так долго скрывалась...
Нда, сразу стоит сказать что сенсаций не будет и разоблачительский фитилек не разгорелся. В томике 136 документов - большей частью нам уже известных, но все выводы содержаться уже в предисловии г-на Земана. В общем это самое предисловие я перевел - можно составить так сказать представление:
В ноябре 1914 года для руководства Германии стал очевидным срыв плана молниеносной войны. Ликвидация одного из фронтов - Западного или Восточного, по мнению начальника ставки главнокомандующего ген. Фалькенгайна - являлась важнейшим условием достижения победы. [1] Эта цель могла быть достигнутой только путем сепаратного мира с каким-либо из ведущих членов Антанты.
Циммерман, помощник Государственного Секретаря МИД поддержал точку зрения Фалькенгайна в меморандуме от 27 ноября. [2] Он писал: «Задачей нашей политики в этой войне, требующей такой чрезвычайной степени самопожертвования, должно быть достижение не только почетного, но и длительного мира. В целях достижения этой задачи, представляется необходимым вбить клин между нашими врагами и таким образом добиться заключения сепаратного мира» В последовавшие годы войны, задача изоляции вражеских государств и заключение сепаратного мира, стала важнейшей для Германской внешней политики.
Осуществление этой программы привело к исключительному всплеску активности и одновременно - к крайнему разброду мыслей. Германский МИД, утративший свои нормальные функции мирного времени, сосредоточилось на координации усилий. Германские представительства в нейтральных государствах были завалены работой. Политики, журналисты, аристократы, университетские профессора, директора банков, промышленники, и разного сорта жулики были вовлечены в этот процесс. И разумеется на достижение этой цели правительством были потрачены огромные суммы денег. [3]
Франция и Россия наиболее подходили в кандидаты на сепаратное перемирие. Но в России, кроме возможности сговориться с правившим режимом, для Германии существовал и другой путь. Этим путем было оказание поддержки революционному движению - дабы ослабить царский режим не только путем военных поражений но и путем разлагающей революционной агитацией - будь то социалистической или националистической и в результате заключить мир с правительством всецело зависимым от доброй воли германцев.
Правительство Германии никогда не делало однозначного выбора между двумя путями доступной для него политики - с 1915 года в течении всей войны с Россией, оно следовало политике поддержки революционного, социалистического движения, особенно его крайне левой части, равно как и различного сорта сепаратистских, националистических группировок - подобных тем, что существовали на Украине и в Финляндии. В тоже время, германцы использовали все возможности для организации переговорного процесса с представителями того самого правительства, для ослабления которого они прилагали столько усилий. [4]
Доктор Гельфанд [5], известный так-же как Парвус, русский еврей и социал демократ, был тем, кто попытался подняться над большевистско-меньшевистскими разногласиями и кто сделал крайне много для привлечения внимания правительства Германии к возможности революции в России. С весны 1915 года и дол ноября 1917 года, Гельфанд играл наиболее значимую роль в Германских сношениях с революционным движением в России - несмотря на то, что некоторые социалисты не доверяли ему и на то, что некоторые германские структуры действовали в обход него - устанавливая свои собственные контакты. В ноябре 1917 года он разорвал свои контакты с Германским правительством и попытался проводить самостоятельную политику. [6]
И хотя, к концу войны руководящий центр германской политики сместился из Берлинских министерств в ставку главнокомандующего, именно МИД, а не военные, играл главную роль в политике поддержки революционного движения. Пользуясь при этом поддержкой и делясь информацией с высшим военным руководством страны и сотрудничая с Политическим отделом генерального штаба в Берлине. [4] Политический отдел во главе с Надольным и позднее - со сменившим его Хульзеном играл заметную роль в практическом воплощении этой политики. Но все же - большую часть времени инициатива исходила из МИД.
Как политическая так и финансовая поддержка леворадикального крыла Российского революционного движения - была частью политической активности МИД а течении всей войны. Она была начата при Ягове и его заместителе Циммермане и продолжена с еще большей интенсивностью самим Цимерманом после отставки Ягова и завершена Кюльманом на завершающем этапе войны.
Политика эта сталкивалась с многочисленными трудностями. Агенты германского правительства сталкивались с неприятной перспективой революции, с эмигрантским революционным полусветом, равно как и с тонкими различиями между различными революционными группами. Священник Диего Берген, доверенное лицо Вильгельмштрассе - штаб-квартиры германского МИД, после ПМВ в качестве посланника при Папском дворе успевшего послужить и Веймарской республике и Гитлеру - эффективно распоряжался этой политикой с 1915 года до конца 1917. Он постоянно контактировал с Гельфандом, но небыл целиком от него зависим. Он умел различать более и менее эффективные революционные группы и понимать их действительные качества - врагов царского режима и сторонников прекращения войны.
Исходя из приводимых нами документов - эта политика предполагала наивысший уровень секретности. Ее воплощение, осуществляемое многочисленными агентами мало-очевидно. Как правило, поиск в архивах МИД бывает малопродуктивен - фраза «вопрос был разрешен устно» всплывает слишком часто. Записей делалось настолько мало, насколько это было в принципе возможно и в этой связи поистине удивительно то насколько много этих документов сохранилось. Как правило это следствие крайней срочности необходимой для разрешения вопросов - количество документов за апрель-ноябрь 1917 года больше чем за любой другой период. Возвращение политических эмигрантов после Февральской революции и германская реакция на захват власти большевиками были особенно животрепещущими вопросами для обеих заинтересованных сторон. В более спокойные периоды, агенты могли быть непосредственно вызваны в Берлин для устных консультаций. Каких либо записей этих консультаций не сохранилось.
Некоторые из политиков вовлеченных в формулирование германской политики военного времени оставили воспоминания. Но мемуары Людендорфа, Кюльмана, Хоффмана и Эрцбергера [5] отнюдь не проясняют вопрос об официальном отношении к революционизированию России. Они могли быть не в курсе содержания политики проводимой Бергеном, возможно они считали желательным закопать упоминания о ней в архивах или, быть может они попросту об этом забыли. Кюльман безусловно был полностью информирован, но он счел излишним коснуться ее в своих мемуарах. Людендорф лишь сквозь зубы упоминает о проезде Ленина через Германию.
Комитет Рейхстага изучавший первые годы существования Веймарской республики и причины краха кайзеровского райха [6] - также мало чем способен нам помочь. Заинтересованный поиском виноватых в событиях ноября 1918 года комитет по-видимому счел интересующие нас события не входящими в сферу собственных интересов. Некоторые из социал-демократов, членов этого комитета, могли иметь собственные причины не касаться этого вопроса. Тем не менее в 1921 году известный социал-демократ Бернштейн написал статью в «Volksrecht» обсуждавшую. как раз эту сторону германской военной политики. [7]
Сами термины с помощью которых эта проблема обсуждалась непосредственно после окончания мировой войны способствовали запутыванию вопроса и искажению деталей. Германию, как правило упоминали в качестве «творца русской революции», большевистских лидеров в качестве «германских шпионов», а их деятельность считалась «направляемой кайзеровским правительством». В принципе, все это можно понять в контексте острого политического размежевания в Европе. Но сейчас, сорок лет спустя, можно констатировать то, что эта терминология совершенно устарела, собственно говоря - она совершенно не базируется на фактах. [8]
Цели и германского правительства и леворадикальных русских революционеров широким образом совпали. При этом, готовность кайзеровского правительства оказывать «услуги» очень часто превосходила степень готовности революционеров их принимать.
Среди документов МИД Германии не существует никаких свидетельств того, что Ленин - человек крайне осмотрительный, непосредственно контактировал с правительственными органами Германии. В какой мере он был осведомлен о деятельности людей из своего окружения выяснить невозможно. Ганецкий-Фюрстенберг, Радек - оба формально Австро-Венгерские подданные, равно как и Гельфанд имели некоторые контакты с германцами. [9] Но даже применительно к Радеку и Фюрстенбергу, среди всех большевиков наиболее вовлеченным в контакты с германцами - невозможно утверждать то, что они разделяли цели германского правительства. Их целью была социалистическая революция. Для ее достижения и углубления они были готовы пользоваться любыми методами.
Целью данного сборника документов является ознакомление читателя с политикой кайзеровской германии по отношению к революции в России и с той информацией на которой эта политика основывалась.
Документы приводимые в данном томе разделены на три периода: январь 1915 - март 1917 года, то есть со времени первого упоминания о германской заинтересованности в революции до ее начала. Второй период - с марта 1917 года до взятия власти большевиками. Он включает проезд Русских революционеров по территории Германии - Ленин и его окружение путешествовали первым подобным поездом, позже было организованно еще несколько из Швейцарии и Бельгии. Германское правительство в данном вопросе использовало в качестве критерия пропуска через свою территорию отношение к продолжению войны.
Третий период включает ноябрь и декабрь 1917 года - начиная с реакции на взятие власти большевиками и заканчивая провалом плана Радека и Гельфанда организовать конференцию на нейтральной территории и началом мирных переговоров в Брест-Литовске. Документы касающиеся этих переговоров здесь не публикуются, коль скоро этот эпизод германо-российских отношений достаточно хорошо изучен. Документы МИД Германии касающиеся переговоров в Брест-Литовске были пересняты на пленку и доступны для изучения в Public Records Office Лондоне и Национальном архиве в Вашингтоне. Два письма за авторством Людендорфа и Мирбаха (№№134 и 136) являются достойной эпитафией германской политики в русской революции.
Germany and the revolution in Russia 1915-1918 - Oxford, 1958.
Книжечка, что явствует из названия, является сборником документов кайзеровского МИД, причем - заботливо переведенных на английский язык и стало быть - доступных для наших скромных лингвистических возможностей :) Многие заинтересованые господа неоднократно рвали на себе тельняшку утверждая то, что как раз в этом 170 страничном томике и лежит вся про этих самых большевиков правда... да, да - та самая что от нас так долго скрывалась...
Нда, сразу стоит сказать что сенсаций не будет и разоблачительский фитилек не разгорелся. В томике 136 документов - большей частью нам уже известных, но все выводы содержаться уже в предисловии г-на Земана. В общем это самое предисловие я перевел - можно составить так сказать представление:
В ноябре 1914 года для руководства Германии стал очевидным срыв плана молниеносной войны. Ликвидация одного из фронтов - Западного или Восточного, по мнению начальника ставки главнокомандующего ген. Фалькенгайна - являлась важнейшим условием достижения победы. [1] Эта цель могла быть достигнутой только путем сепаратного мира с каким-либо из ведущих членов Антанты.
Циммерман, помощник Государственного Секретаря МИД поддержал точку зрения Фалькенгайна в меморандуме от 27 ноября. [2] Он писал: «Задачей нашей политики в этой войне, требующей такой чрезвычайной степени самопожертвования, должно быть достижение не только почетного, но и длительного мира. В целях достижения этой задачи, представляется необходимым вбить клин между нашими врагами и таким образом добиться заключения сепаратного мира» В последовавшие годы войны, задача изоляции вражеских государств и заключение сепаратного мира, стала важнейшей для Германской внешней политики.
Осуществление этой программы привело к исключительному всплеску активности и одновременно - к крайнему разброду мыслей. Германский МИД, утративший свои нормальные функции мирного времени, сосредоточилось на координации усилий. Германские представительства в нейтральных государствах были завалены работой. Политики, журналисты, аристократы, университетские профессора, директора банков, промышленники, и разного сорта жулики были вовлечены в этот процесс. И разумеется на достижение этой цели правительством были потрачены огромные суммы денег. [3]
Франция и Россия наиболее подходили в кандидаты на сепаратное перемирие. Но в России, кроме возможности сговориться с правившим режимом, для Германии существовал и другой путь. Этим путем было оказание поддержки революционному движению - дабы ослабить царский режим не только путем военных поражений но и путем разлагающей революционной агитацией - будь то социалистической или националистической и в результате заключить мир с правительством всецело зависимым от доброй воли германцев.
Правительство Германии никогда не делало однозначного выбора между двумя путями доступной для него политики - с 1915 года в течении всей войны с Россией, оно следовало политике поддержки революционного, социалистического движения, особенно его крайне левой части, равно как и различного сорта сепаратистских, националистических группировок - подобных тем, что существовали на Украине и в Финляндии. В тоже время, германцы использовали все возможности для организации переговорного процесса с представителями того самого правительства, для ослабления которого они прилагали столько усилий. [4]
Доктор Гельфанд [5], известный так-же как Парвус, русский еврей и социал демократ, был тем, кто попытался подняться над большевистско-меньшевистскими разногласиями и кто сделал крайне много для привлечения внимания правительства Германии к возможности революции в России. С весны 1915 года и дол ноября 1917 года, Гельфанд играл наиболее значимую роль в Германских сношениях с революционным движением в России - несмотря на то, что некоторые социалисты не доверяли ему и на то, что некоторые германские структуры действовали в обход него - устанавливая свои собственные контакты. В ноябре 1917 года он разорвал свои контакты с Германским правительством и попытался проводить самостоятельную политику. [6]
И хотя, к концу войны руководящий центр германской политики сместился из Берлинских министерств в ставку главнокомандующего, именно МИД, а не военные, играл главную роль в политике поддержки революционного движения. Пользуясь при этом поддержкой и делясь информацией с высшим военным руководством страны и сотрудничая с Политическим отделом генерального штаба в Берлине. [4] Политический отдел во главе с Надольным и позднее - со сменившим его Хульзеном играл заметную роль в практическом воплощении этой политики. Но все же - большую часть времени инициатива исходила из МИД.
Как политическая так и финансовая поддержка леворадикального крыла Российского революционного движения - была частью политической активности МИД а течении всей войны. Она была начата при Ягове и его заместителе Циммермане и продолжена с еще большей интенсивностью самим Цимерманом после отставки Ягова и завершена Кюльманом на завершающем этапе войны.
Политика эта сталкивалась с многочисленными трудностями. Агенты германского правительства сталкивались с неприятной перспективой революции, с эмигрантским революционным полусветом, равно как и с тонкими различиями между различными революционными группами. Священник Диего Берген, доверенное лицо Вильгельмштрассе - штаб-квартиры германского МИД, после ПМВ в качестве посланника при Папском дворе успевшего послужить и Веймарской республике и Гитлеру - эффективно распоряжался этой политикой с 1915 года до конца 1917. Он постоянно контактировал с Гельфандом, но небыл целиком от него зависим. Он умел различать более и менее эффективные революционные группы и понимать их действительные качества - врагов царского режима и сторонников прекращения войны.
Исходя из приводимых нами документов - эта политика предполагала наивысший уровень секретности. Ее воплощение, осуществляемое многочисленными агентами мало-очевидно. Как правило, поиск в архивах МИД бывает малопродуктивен - фраза «вопрос был разрешен устно» всплывает слишком часто. Записей делалось настолько мало, насколько это было в принципе возможно и в этой связи поистине удивительно то насколько много этих документов сохранилось. Как правило это следствие крайней срочности необходимой для разрешения вопросов - количество документов за апрель-ноябрь 1917 года больше чем за любой другой период. Возвращение политических эмигрантов после Февральской революции и германская реакция на захват власти большевиками были особенно животрепещущими вопросами для обеих заинтересованных сторон. В более спокойные периоды, агенты могли быть непосредственно вызваны в Берлин для устных консультаций. Каких либо записей этих консультаций не сохранилось.
Некоторые из политиков вовлеченных в формулирование германской политики военного времени оставили воспоминания. Но мемуары Людендорфа, Кюльмана, Хоффмана и Эрцбергера [5] отнюдь не проясняют вопрос об официальном отношении к революционизированию России. Они могли быть не в курсе содержания политики проводимой Бергеном, возможно они считали желательным закопать упоминания о ней в архивах или, быть может они попросту об этом забыли. Кюльман безусловно был полностью информирован, но он счел излишним коснуться ее в своих мемуарах. Людендорф лишь сквозь зубы упоминает о проезде Ленина через Германию.
Комитет Рейхстага изучавший первые годы существования Веймарской республики и причины краха кайзеровского райха [6] - также мало чем способен нам помочь. Заинтересованный поиском виноватых в событиях ноября 1918 года комитет по-видимому счел интересующие нас события не входящими в сферу собственных интересов. Некоторые из социал-демократов, членов этого комитета, могли иметь собственные причины не касаться этого вопроса. Тем не менее в 1921 году известный социал-демократ Бернштейн написал статью в «Volksrecht» обсуждавшую. как раз эту сторону германской военной политики. [7]
Сами термины с помощью которых эта проблема обсуждалась непосредственно после окончания мировой войны способствовали запутыванию вопроса и искажению деталей. Германию, как правило упоминали в качестве «творца русской революции», большевистских лидеров в качестве «германских шпионов», а их деятельность считалась «направляемой кайзеровским правительством». В принципе, все это можно понять в контексте острого политического размежевания в Европе. Но сейчас, сорок лет спустя, можно констатировать то, что эта терминология совершенно устарела, собственно говоря - она совершенно не базируется на фактах. [8]
Цели и германского правительства и леворадикальных русских революционеров широким образом совпали. При этом, готовность кайзеровского правительства оказывать «услуги» очень часто превосходила степень готовности революционеров их принимать.
Среди документов МИД Германии не существует никаких свидетельств того, что Ленин - человек крайне осмотрительный, непосредственно контактировал с правительственными органами Германии. В какой мере он был осведомлен о деятельности людей из своего окружения выяснить невозможно. Ганецкий-Фюрстенберг, Радек - оба формально Австро-Венгерские подданные, равно как и Гельфанд имели некоторые контакты с германцами. [9] Но даже применительно к Радеку и Фюрстенбергу, среди всех большевиков наиболее вовлеченным в контакты с германцами - невозможно утверждать то, что они разделяли цели германского правительства. Их целью была социалистическая революция. Для ее достижения и углубления они были готовы пользоваться любыми методами.
Целью данного сборника документов является ознакомление читателя с политикой кайзеровской германии по отношению к революции в России и с той информацией на которой эта политика основывалась.
Документы приводимые в данном томе разделены на три периода: январь 1915 - март 1917 года, то есть со времени первого упоминания о германской заинтересованности в революции до ее начала. Второй период - с марта 1917 года до взятия власти большевиками. Он включает проезд Русских революционеров по территории Германии - Ленин и его окружение путешествовали первым подобным поездом, позже было организованно еще несколько из Швейцарии и Бельгии. Германское правительство в данном вопросе использовало в качестве критерия пропуска через свою территорию отношение к продолжению войны.
Третий период включает ноябрь и декабрь 1917 года - начиная с реакции на взятие власти большевиками и заканчивая провалом плана Радека и Гельфанда организовать конференцию на нейтральной территории и началом мирных переговоров в Брест-Литовске. Документы касающиеся этих переговоров здесь не публикуются, коль скоро этот эпизод германо-российских отношений достаточно хорошо изучен. Документы МИД Германии касающиеся переговоров в Брест-Литовске были пересняты на пленку и доступны для изучения в Public Records Office Лондоне и Национальном архиве в Вашингтоне. Два письма за авторством Людендорфа и Мирбаха (№№134 и 136) являются достойной эпитафией германской политики в русской революции.