Сапожное псто
Вспомнился такой вот пассаж латвийского националиста патриота egil_belshevic
Во время Северной войны Латвия потеряла около 40% населения в результате принесённой войсками чумы и применения одной из воюющих сторон тактики "выжжённой земли". (выделено мной).
На мои возражения о том, что "время было такое" и все так воевали последовала отповедь:
Нам тут как-то по, кто где разорял чужие земли, если это были не мы сами (да и тогда, если честно... :) ) Для нас есть вполне определённый виновник на нашей земле, и призывы некоторых восстановить ему памятник в Риге звучат примерно как идея поставить памятник Гитлеру в Саласпилсе...
Редкий случай безудержного стремления к объективности, да. Но вспомнил я об этом вот в какой связи. Читаю дневник шведского офицера Роберта Петре о повседневной жизни шведской армии в Курляндии.
Чем же там занималась другая из воюющих сторон?
В это время армия губернатора Курляндии генерал-лейтенанта Левенгаупта готовилась к походу на соединение с главной армией короля Карла XII, который предпринял поход на Москву для того, чтобы окончательно разрешить "русский вопрос", свергнуть царя Петра, поставить на его место... ну, хотя бы его сына Алексея, и навсегда обезопасить восточные границы своей державы.
nbsp;4 апреля 1708 года
Ко мне прибыл курьер с приказом подполковника Брюкнера, чтобы я принимал командование над прапорщиком Круком, который должен был принудить некоторых владельцев заплатить налоги за будущие месяцы. Они должны были привезти их или в полковой магазин или в комиссариат в Гольдингене (совр. Кулдига. Тут и далее примечания мои - grumblerr), потому что они предназначались не для всех рот. Вследствие того, что это было сделано прапорщиком с большой небрежностью, его должен был отправиться под арест в Гольдинген с 1 унтер-офицером и 2 рядовыми, что тут же было исполнено. Этот приказ я выполнил так образцово, что уже в 10 часов вечера я отправил курьера с письменным рапортом и подтверждающими копиями квитанций владельцев.
nbsp; 11 апреля
Я прибыл в роту и получил от капитана Шварца приказ подполковника о том, что мне следовало незамедлительно объехать 45 дворянских и княжеских поместий, перечисленных подполковником, и которые частично не относились к полку, а частично которые сами должны были доставить контрибуцию в полковой магазин, но ничего в роты не предоставили. Ибо полк не мог забрать больше того, что имелось, потому что было спрятано, а также потому что, что многие владельцы из-за бедности не могли заплатить контрибуцию, это надо было захватить. В этих 45 поместьях я должен был тщательно записать, сколько там находилось лошадей, рогатого скота, зерна и прочего, что было пригодно для пропитания армии, а также всех окрестных крестьян, чьи имена я должен был указать, и у кого, что было найдено, а также стоимость и цвет лошадей. Такой приказ генерала и губернатора Левенхаупта курьер доставил генерал-майору Стакельбергу. Этот приказ я исполнил таким образом:
nbsp; В ночь с 11 на 12 апреля я взял 8 унтер-офицеров и 64 рядовых и разделил всех по 1-2 человека на каждый двор, которые должны были еще раз тщательно досмотрены (потому, что хозяева еще не знали об этом), что и на каком дворе оказалось скрыто крестьянами. Поскольку они должны были находиться в готовности, я сам прибыл туда со своими людьми из третьей роты, для того, чтобы лично тщательно все просмотреть и отметить, а своих людей послал проследить, чтобы ничего под страхом тяжкого наказания не убиралось или утаивалось. При этом я продолжал ежедневно с 4 унтер-офицерами и 24 солдатами, которые были со мною, обходить дворы, от крестьянина к крестьянину и тщательно следить за исполнением своих приказаний и просматривать, что в каждом доме оставалось более или менее ценного из того, что по прибытии обнаружилось, и о чем они поклялись.
nbsp; 18 апреля
К вечеру 18-го чмсоа все было, наконец, доставлено. Не обращая внимания на разбитые дороги и труднопреодолимые ручьи и речки, я прибыл с ротой к себе на квартиру. Я тотчас сообщил своему дворянину, что он должен доставить лошадей и иметь их в готовности, отметив, чтобы он ничего не преуменьшал под угрозой строгой ответственности перед властями.
nbsp; 19 апреля
Я подготовил 2 экземпляра спецификации, о расположенных поблизости дворах с именами проживающих там крестьян, от первого до последнего, с суммой, причитающейся с каждого двора и крестьянина, а затем, в конце, суммарную ведомость, которую я подписал и направил в полковой комиссариат и к подполковнику.
В полдень я отправил солдата в Гольдинген с выше упомянутыми спецификациями, равно как с точным рапортом, как я все начал и, наконец, выполнил, который я переслал генералитету.
Поместья, которые были определены ротам, проверялись офицером из той роты, которой должны были выплачиваться контрибуции.
21 апреля
Поступил приказ, чтобы хозяева поставили до конца апреля провиант на 3 месяца марша, кроме того, каждый по 3 мотыги, 2 хорошие лошади, от 10 до 15 колес, чтобы подготовить 15 хороших провиантских фургонов, со всем надлежащим и кожаной упряжью, столь больших, чтобы в каждый можно было загрузить 50-60 лисфунтов (450-550 кг) сухарей. И так для каждой роты. Хочет ли владелец это сам подготовить или достанет эти принадлежности для командира роты по своему усмотрению, решалось между ними. Для того чтобы подготовить все это, а также лошадей, предназначенных для перевозки груза в полковой магазин, я получил приказ быстро собрать подготовленное, а затем отправить его в Гольдинген.
14 мая
Я отправил в Гольдинген 35 фургонов, которые мне удалось подготовить, вместе с прочим имуществом, лошадьми, скребницами, запасными подковами, достаточными для двукратной подковки каждой лошади, запасными колесами, по 2 на каждый фургон, кадками с дегтем, хорошими кожаными сбруями, скребками, молотками, клещами, новыми кожаными недоуздками с вожжами и многим другим.
Приблизительно в это время вернулся из Королевской армии Его Превосходительство генерал Левенхаупт.
Вернулся мой откомандированный унтер-офицер, который был с фургонами в Гольдинге. Он привез мне приказ о дальнейших действиях вместе с письменной спецификацией всех товаров в Амботенском (совр. Эмбуте) Нойхусенском (совр. Валтайки) приходах, которые еще не отдали свои контрибуции. Я довел этот письменный приказ до всех рот, которые там размещались, чтобы мне дали столько людей, сколько мне могло потребоваться для проведения экзекуций. А также что мой приказ был таким строгим, чтобы ничего впредь не оставлялось, малое или большое, под страхом тяжелого наказания, которое за этим последует, так как я не должен пренебрегать службой Его Королевского Величества, ибо в подобных случаях я вынужден начать экзекуции.
Май 19
Я приказал объявить на сборе свой приказ, который затем должен был быть доведен до сведения всех землевладельцов тех двух церковных приходов, по которому следовало отметить день и час, когда они получили мое письмо, чтобы никто потом не мог сослаться на незнание. Я дал им 10 дней для того, чтобы заработать и привезти неуплаченные налоги и остатки. В течение этого времени их любимые дети показывали свои квитанции, которые я отмечал и копировал и затем освобождал от экзекуции, но прочих я подверг экзекуции.
1 июня
Я взял с собой из третьей роты, располагавшейся в Амботене, 75 человек капралов и рядовых с 6 унтер-офицерами, которым я дал известные вещи и людей, чтобы провести экзекуцию и приказал не уходить оттуда, покуда все не будет исполнено, и сам находился с ними и доставлял им их продовольствие.
3 июня
Всего в Нойхусене мною подверглось экзекуции 40 человек.
5 июня
Я отправился в Гольдинген, чтобы оценить лошадей, которых я привел, а также отрапортовать, как далеко я продвинулся с исполнением экзекуций. Тогда я получил приказ забрать назад лошадей, которых было 210 штук и содержать на пастбище под охраной в 1 или 2 табунах, чтобы никто не мог их использовать до особого приказа, пока армия будет еще находится здесь до конца июня. Поэтому округа должна будет заплатить месячную контрибуцию за август, который был последним месяцем, за который надо было получить контрибуцию, таков был приказ.
nbsp;
9 июня
Выполнив все в Гольдингене, я вернулся вечером назад
11 июня
Я прибыл к партии, проводящей экзекуции в Амботене. Тотчас же некоторые владельцы предъявили свои квитанции о ликвидации задолженностей, а некоторые - грамоты, освобождающие от налогов, получения которых они добивались у генералитета из-за своей беспомощности, с которых они должны были делать мне копии. Таким образом, большую часть землевладельцев, которые были в моем экзекуционном списке, я освободил для того, чтобы они произвели поставки в Августе месяце. Поэтому я по справедливости освободил их от экзекуции. Но человек 12-15 дворян, которые перечили и не соблаговолили получить себе соответствующее освобождение и прощение уплаты оставшейся контрибуции, а соблаговолили считать правильным платить меньше, я подверг сильной экзекуции, которую я продолжал до тех пор, пока не было найдено все необходимое для солдатского провианта, который уже начал истощаться. Поэтому я должен был захватить кое-какую кухонную утварь, чтобы продать ее в Литве и купить затем оптом пищу для солдат, составив письменный отчет о том, что я продал и сколько я вследствие того получил, что именно я купил и сколько это стоило, а также расписки унтер-офицеров о том, сколько они получили для своих солдат. Этим я продолжал заниматься до 15 июня, когда я отправил курьера с письмом к подполковнику, в котором я вопрошал, как я дальше должен действовать.
20 июня
С тем же курьером я получил ответ, что я должен, под мою строгую ответственность, забрать все, что есть в домах, как самих дворян, так и крестьян, чтобы в каждом дворе не было оставлено ничего и на пол-эре, а лошади и все налоги до конца месяца должны быть в Гольдингене.
21 июня
Я послал лошадей с надлежащей охраной солдат и крестьянами, которые перегнали их в Гольдинген, и затем стал собирать скот, лошадей и все, что ранее было найдено. Я столь рьяно добывал у крестьян провиант для полка, что у меня оказалось 1230 голов рогатого скота, 75 лошадей и стадо телят, и затем я направился в Гольдинген с 8 унтер-офицерами и 80 капралами и рядовыми.
Далее шведская армия выступает в поход, где Петре описывает свои дальнейшие подвиги по реквизициям, контрибуциям, экзекуциям и целым баталиям с местным населением, но уже на территории Литвы, в белорусских и русских землях. Характерно, что помимо добычи провианта и снабжения для армии, себя наш герой тоже не обижал. Поступив в армию волонтёром 6 лет назад без гроша в кармане и с долгами на родине, к тому времени он владел уже12 лошадями, из которых 6 были запряжены в 3 повозки с личным имуществом и 6 верховыми (он приводит стоимость трёх из них - 20, 25 и 30 рейхсталеров). Всё это достояние Петре потерял при Лесной 29 сентября.
Ну, и тут же уместно привести указ виновника в геноциде, недостойного памятнику на священной латвийской земле.
Рижский памятник Петру так пока и ждёт лучших времён на автостоянке. А вот памятник сапогу Карла XII установили именно в Курляндии.
Что ж, воистину, человек, кусающий руку, которая его кормит, обычно лижет сапог, который его пинает.
Во время Северной войны Латвия потеряла около 40% населения в результате принесённой войсками чумы и применения одной из воюющих сторон тактики "выжжённой земли". (выделено мной).
На мои возражения о том, что "время было такое" и все так воевали последовала отповедь:
Нам тут как-то по, кто где разорял чужие земли, если это были не мы сами (да и тогда, если честно... :) ) Для нас есть вполне определённый виновник на нашей земле, и призывы некоторых восстановить ему памятник в Риге звучат примерно как идея поставить памятник Гитлеру в Саласпилсе...
Редкий случай безудержного стремления к объективности, да. Но вспомнил я об этом вот в какой связи. Читаю дневник шведского офицера Роберта Петре о повседневной жизни шведской армии в Курляндии.
Чем же там занималась другая из воюющих сторон?
В это время армия губернатора Курляндии генерал-лейтенанта Левенгаупта готовилась к походу на соединение с главной армией короля Карла XII, который предпринял поход на Москву для того, чтобы окончательно разрешить "русский вопрос", свергнуть царя Петра, поставить на его место... ну, хотя бы его сына Алексея, и навсегда обезопасить восточные границы своей державы.
nbsp;4 апреля 1708 года
Ко мне прибыл курьер с приказом подполковника Брюкнера, чтобы я принимал командование над прапорщиком Круком, который должен был принудить некоторых владельцев заплатить налоги за будущие месяцы. Они должны были привезти их или в полковой магазин или в комиссариат в Гольдингене (совр. Кулдига. Тут и далее примечания мои - grumblerr), потому что они предназначались не для всех рот. Вследствие того, что это было сделано прапорщиком с большой небрежностью, его должен был отправиться под арест в Гольдинген с 1 унтер-офицером и 2 рядовыми, что тут же было исполнено. Этот приказ я выполнил так образцово, что уже в 10 часов вечера я отправил курьера с письменным рапортом и подтверждающими копиями квитанций владельцев.
nbsp; 11 апреля
Я прибыл в роту и получил от капитана Шварца приказ подполковника о том, что мне следовало незамедлительно объехать 45 дворянских и княжеских поместий, перечисленных подполковником, и которые частично не относились к полку, а частично которые сами должны были доставить контрибуцию в полковой магазин, но ничего в роты не предоставили. Ибо полк не мог забрать больше того, что имелось, потому что было спрятано, а также потому что, что многие владельцы из-за бедности не могли заплатить контрибуцию, это надо было захватить. В этих 45 поместьях я должен был тщательно записать, сколько там находилось лошадей, рогатого скота, зерна и прочего, что было пригодно для пропитания армии, а также всех окрестных крестьян, чьи имена я должен был указать, и у кого, что было найдено, а также стоимость и цвет лошадей. Такой приказ генерала и губернатора Левенхаупта курьер доставил генерал-майору Стакельбергу. Этот приказ я исполнил таким образом:
nbsp; В ночь с 11 на 12 апреля я взял 8 унтер-офицеров и 64 рядовых и разделил всех по 1-2 человека на каждый двор, которые должны были еще раз тщательно досмотрены (потому, что хозяева еще не знали об этом), что и на каком дворе оказалось скрыто крестьянами. Поскольку они должны были находиться в готовности, я сам прибыл туда со своими людьми из третьей роты, для того, чтобы лично тщательно все просмотреть и отметить, а своих людей послал проследить, чтобы ничего под страхом тяжкого наказания не убиралось или утаивалось. При этом я продолжал ежедневно с 4 унтер-офицерами и 24 солдатами, которые были со мною, обходить дворы, от крестьянина к крестьянину и тщательно следить за исполнением своих приказаний и просматривать, что в каждом доме оставалось более или менее ценного из того, что по прибытии обнаружилось, и о чем они поклялись.
nbsp; 18 апреля
К вечеру 18-го чмсоа все было, наконец, доставлено. Не обращая внимания на разбитые дороги и труднопреодолимые ручьи и речки, я прибыл с ротой к себе на квартиру. Я тотчас сообщил своему дворянину, что он должен доставить лошадей и иметь их в готовности, отметив, чтобы он ничего не преуменьшал под угрозой строгой ответственности перед властями.
nbsp; 19 апреля
Я подготовил 2 экземпляра спецификации, о расположенных поблизости дворах с именами проживающих там крестьян, от первого до последнего, с суммой, причитающейся с каждого двора и крестьянина, а затем, в конце, суммарную ведомость, которую я подписал и направил в полковой комиссариат и к подполковнику.
В полдень я отправил солдата в Гольдинген с выше упомянутыми спецификациями, равно как с точным рапортом, как я все начал и, наконец, выполнил, который я переслал генералитету.
Поместья, которые были определены ротам, проверялись офицером из той роты, которой должны были выплачиваться контрибуции.
21 апреля
Поступил приказ, чтобы хозяева поставили до конца апреля провиант на 3 месяца марша, кроме того, каждый по 3 мотыги, 2 хорошие лошади, от 10 до 15 колес, чтобы подготовить 15 хороших провиантских фургонов, со всем надлежащим и кожаной упряжью, столь больших, чтобы в каждый можно было загрузить 50-60 лисфунтов (450-550 кг) сухарей. И так для каждой роты. Хочет ли владелец это сам подготовить или достанет эти принадлежности для командира роты по своему усмотрению, решалось между ними. Для того чтобы подготовить все это, а также лошадей, предназначенных для перевозки груза в полковой магазин, я получил приказ быстро собрать подготовленное, а затем отправить его в Гольдинген.
14 мая
Я отправил в Гольдинген 35 фургонов, которые мне удалось подготовить, вместе с прочим имуществом, лошадьми, скребницами, запасными подковами, достаточными для двукратной подковки каждой лошади, запасными колесами, по 2 на каждый фургон, кадками с дегтем, хорошими кожаными сбруями, скребками, молотками, клещами, новыми кожаными недоуздками с вожжами и многим другим.
Приблизительно в это время вернулся из Королевской армии Его Превосходительство генерал Левенхаупт.
Вернулся мой откомандированный унтер-офицер, который был с фургонами в Гольдинге. Он привез мне приказ о дальнейших действиях вместе с письменной спецификацией всех товаров в Амботенском (совр. Эмбуте) Нойхусенском (совр. Валтайки) приходах, которые еще не отдали свои контрибуции. Я довел этот письменный приказ до всех рот, которые там размещались, чтобы мне дали столько людей, сколько мне могло потребоваться для проведения экзекуций. А также что мой приказ был таким строгим, чтобы ничего впредь не оставлялось, малое или большое, под страхом тяжелого наказания, которое за этим последует, так как я не должен пренебрегать службой Его Королевского Величества, ибо в подобных случаях я вынужден начать экзекуции.
Май 19
Я приказал объявить на сборе свой приказ, который затем должен был быть доведен до сведения всех землевладельцов тех двух церковных приходов, по которому следовало отметить день и час, когда они получили мое письмо, чтобы никто потом не мог сослаться на незнание. Я дал им 10 дней для того, чтобы заработать и привезти неуплаченные налоги и остатки. В течение этого времени их любимые дети показывали свои квитанции, которые я отмечал и копировал и затем освобождал от экзекуции, но прочих я подверг экзекуции.
1 июня
Я взял с собой из третьей роты, располагавшейся в Амботене, 75 человек капралов и рядовых с 6 унтер-офицерами, которым я дал известные вещи и людей, чтобы провести экзекуцию и приказал не уходить оттуда, покуда все не будет исполнено, и сам находился с ними и доставлял им их продовольствие.
3 июня
Всего в Нойхусене мною подверглось экзекуции 40 человек.
5 июня
Я отправился в Гольдинген, чтобы оценить лошадей, которых я привел, а также отрапортовать, как далеко я продвинулся с исполнением экзекуций. Тогда я получил приказ забрать назад лошадей, которых было 210 штук и содержать на пастбище под охраной в 1 или 2 табунах, чтобы никто не мог их использовать до особого приказа, пока армия будет еще находится здесь до конца июня. Поэтому округа должна будет заплатить месячную контрибуцию за август, который был последним месяцем, за который надо было получить контрибуцию, таков был приказ.
nbsp;
9 июня
Выполнив все в Гольдингене, я вернулся вечером назад
11 июня
Я прибыл к партии, проводящей экзекуции в Амботене. Тотчас же некоторые владельцы предъявили свои квитанции о ликвидации задолженностей, а некоторые - грамоты, освобождающие от налогов, получения которых они добивались у генералитета из-за своей беспомощности, с которых они должны были делать мне копии. Таким образом, большую часть землевладельцев, которые были в моем экзекуционном списке, я освободил для того, чтобы они произвели поставки в Августе месяце. Поэтому я по справедливости освободил их от экзекуции. Но человек 12-15 дворян, которые перечили и не соблаговолили получить себе соответствующее освобождение и прощение уплаты оставшейся контрибуции, а соблаговолили считать правильным платить меньше, я подверг сильной экзекуции, которую я продолжал до тех пор, пока не было найдено все необходимое для солдатского провианта, который уже начал истощаться. Поэтому я должен был захватить кое-какую кухонную утварь, чтобы продать ее в Литве и купить затем оптом пищу для солдат, составив письменный отчет о том, что я продал и сколько я вследствие того получил, что именно я купил и сколько это стоило, а также расписки унтер-офицеров о том, сколько они получили для своих солдат. Этим я продолжал заниматься до 15 июня, когда я отправил курьера с письмом к подполковнику, в котором я вопрошал, как я дальше должен действовать.
20 июня
С тем же курьером я получил ответ, что я должен, под мою строгую ответственность, забрать все, что есть в домах, как самих дворян, так и крестьян, чтобы в каждом дворе не было оставлено ничего и на пол-эре, а лошади и все налоги до конца месяца должны быть в Гольдингене.
21 июня
Я послал лошадей с надлежащей охраной солдат и крестьянами, которые перегнали их в Гольдинген, и затем стал собирать скот, лошадей и все, что ранее было найдено. Я столь рьяно добывал у крестьян провиант для полка, что у меня оказалось 1230 голов рогатого скота, 75 лошадей и стадо телят, и затем я направился в Гольдинген с 8 унтер-офицерами и 80 капралами и рядовыми.
Далее шведская армия выступает в поход, где Петре описывает свои дальнейшие подвиги по реквизициям, контрибуциям, экзекуциям и целым баталиям с местным населением, но уже на территории Литвы, в белорусских и русских землях. Характерно, что помимо добычи провианта и снабжения для армии, себя наш герой тоже не обижал. Поступив в армию волонтёром 6 лет назад без гроша в кармане и с долгами на родине, к тому времени он владел уже12 лошадями, из которых 6 были запряжены в 3 повозки с личным имуществом и 6 верховыми (он приводит стоимость трёх из них - 20, 25 и 30 рейхсталеров). Всё это достояние Петре потерял при Лесной 29 сентября.
Ну, и тут же уместно привести указ виновника в геноциде, недостойного памятнику на священной латвийской земле.
Рижский памятник Петру так пока и ждёт лучших времён на автостоянке. А вот памятник сапогу Карла XII установили именно в Курляндии.
Что ж, воистину, человек, кусающий руку, которая его кормит, обычно лижет сапог, который его пинает.