ТАМИЗДАТ ПОЛТОРА ВЕКА НАЗАД: ВЫПУСК № 10
Предыдущий выпуск - тут.
Знакомясь по статьям и заметкам, публиковавшимся в газете «Колокол», с жизнью Российской империи в середине XIX столетия, мы с вами, любі друзі, всё больше исследуем ситуацию в её коренных губерниях - великороссийских, малороссийских, даже пару раз в Казань наведались.
Пожалуй, это неправильно. Империя была огромной и разношёрстной, а потому сегодня давайте бросим взгляд на её западную часть, на Остзейскую витрину - всамделишную Европу под скипетром московского царя. Конкретно - поговорим о ситуации в Эстляндской губернии. Тем более, что географическая и культурная принадлежность данного края Европе ни в коем случае не означает наличия там европейского же преклонения перед законом, увы.
Ревель, 1899 год.
Итак - слово Александру Ивановичу Герцену и его изданию (пунктуация и орфография - мои) [«Колокол»: Газета А.И. Герцена и Н.П. Огарёва. Вольная русская типография, 1857 - 1867. Лондон - Женева. Факсимильное издание. Выпуск первый: 1857 - 1858, Лондон. - М.: Издательство Академии Наук СССР, 1962. - с. 235 - 236]:
«ГЕРМАНСКИЕ РЫЦАРИ XIX СТОЛЕТИЯ В ЭСТЛЯНДИИ.
Мы получили на днях письмо, в котором рассказано следующее:
“В 30 верстах от Ревеля находится имение АННИО, называемое тоже ГАННИИОГГИ и принадлежащее потомку известных на острове Даго баронов УНГЕРН-СТЕРНБЕРГ. Июля 20 нынешнего года УНГЕРН потребовал поголовной сход крестьян для уборки господского хлеба. Крестьяне просили помещика выслать только часть работников на барщину, а другой дозволить убрать свою рожь, которая совсем была зрела. Помещик не согласился. Крестьяне явились на работу все (Здесь и далее выделено мной. - Пан Гридь), но с тем вместе предупредили его в намерении жаловаться в городе и просить защиты. УНГЕРН, не противясь исполнению этого намерения, отправился сам в Ревель, чтобы происками своими парализовать жалобу крестьян.
Крестьяне, пришедшие в Ревель в количестве 61 человека, отправились к жандармскому генералы ГРЕССЕРУ, к нему они обратились, собственно, за советом, как к человеку, пользующемуся в том краю хорошей репутацией. ГРЕССЕР заметил им, что они дурно сделали, явившись в город в таком числе, посоветовал им избрать трёх поверенных и поручить им просьбу к губернскому начальству. Крестьяне так и сделали, и трое из них явились за отсутствием эстляндского губернатора ГРЮНЕВАЛДТА к исполнявшему его должность дряхлому старику барону РОЗЕНУ (Барон Роман Романович Розен занимал пост вице-губернатора Эстляндской губернии в период с 20.07.1852 года по 12.12.1858 года. - Пан Гридь).
Йо́ханн Кри́стоф Э́нгельбрехт фон Грю́невальдт (Johann Christoph Engelbrecht von Grünewaldt) или, на русский манер, Иван Егорович Грюневальдт (1796 - 1862). Портрет кисти художника Ау́густа Гео́рга Ви́льгельма Пе́цольда (August Georg Wilhelm Pezold). Капитан эстонского рыцарства (1830 - 1836 годы), член Комиссии по уравнению крестьянского устава (1832), член ландрата в Эстляндии (1833 - 1841), член Консорциума по учреждению учительской семинарии для педагогов начальной школы (1835), Эстляндский губернатор (02.01.1842 - 21.12.1858).
Советник правления ШВЕБС, назначенный 6 июля вице-президентом ЛИФЛЯНДСКОГО надворного суда (Hofgericht), был уже предупреждён УНГЕРНОМ, что крестьяне его, отказываясь от работы, пошли в город с пустою жалобой. ШВЕБС, назначенный в Лифляндию, разумеется, не имел права являться судьёй в деле такой важности, но, несмотря на это, он в присутствии вице-губернатора стал распоряжаться всем делом. Выслушав поверенных, он спросил: ‘не пришло ли ещё крестьян с ними в город’, и, узнав, что пришло, велел им всех привести в Правление под предлогом выслушания решения начальства. Крестьяне, ничего не подозревая, пришли по зову поверенных, но их остановили на Вышгородской площади, допрашивая не о жалобе, а о том, по собственному ли желанию они пришли, или кто их подбил. Крестьяне отвечали, что они пришли по собственному желанию. Цель ШВЕБСА состояла в том, чтобы вменить крестьянам в преступление их появление массой в город. Так как главного секретаря НОТТБЕКА не было на лице, ШВЕБС своей рукой написал протокол, который окончивался приговором: ‘Прогнать сквозь строй всех до одного крестьян, пришедших в город’.
Советники ВИНТЕР и ГИЛДЕНСТУББЕ возражали на эту противузаконную сентенцию, и, когда ШВЕБС упорно настаивал на своём, они встали и вышли из присутствия. Собственноручный свой протокол ШВЕБС представил на подписание барона РОЗЕНА. Старик, привыкнувший подписывать всё, что ему подавал ШВЕБС, утвердил приговор, в силу которого шестьдесят один невинных человек должны были получить ПО СТУ УДАРОВ.
Между тем комендант генерал-майор ЗАЛЦА (которого настоятельно просили УНГЕРН и другие помещики примерно наказать БУНТОВЩИКОВ) частным письмом уведомил вице-губернатора, что нужное войско для наказания готово. Генерал ГРЕССЕР, узнав о чудовищной сентенции, произнесённой беззаконно, без прокурорского просмотра, протестовал против исполнения приговора, грозя в противном случае довести до сведения государя; комендант отвечал ему: ‘Доводите, я всё беру на мою ответственность’.
Барон Алекса́ндер Во́льдемар фон За́льца (Alexander Woldemar von Saltza) или, на русский манер, Владимир Иванович Зальца (1801 - 1884). Флигель-адъютант императора Николая I (15.12.1825). Участвовал в русско-турецкой войне 1828 - 1829 годов. Получил ранение. Комендант в Санкт-Петербурге (1847 - 1856) и в Ревеле (1856 - 1863). Генерал-майор (с 08.09.1843), генерал-лейтенант (с 19.04.1853), генерал от инфантерии (с 01.01.1864). Награждён орденом Святого Георгия 4-ой степени (11.12.1840) и орденом Святой Анны 1-ой степени (06.12.1848).
Крестьян окружили солдатами, с музыкой провели по городу, и на рынке, за Нарвскими воротами, началась безобразная казнь.
Плац-адъютанту БРИНКМАННУ поручил ЗАЛЦА присутствовать при наказании, но БРИНКМАНН просил ЗАЛЦА его уволить, говоря, что он не может по совести считать всех этих несчастных людей виноватыми. Барон ЗАЛЦА послал благородного офицера под арест и отправился сам предводительствовать наказанием. Оно началось при огромном стечении народ в пять часов по полудни. Не станем передавать гнусные подробности, звериную жестокость главных палачей - мы, русские, знаем эти сцены, - довольно сказать, что чиновник особых поручений при гражданском губ. СТАКЕЛБЕРГ спрашивал мучимых крестьян: ‘Будешь теперь работать на барина?’. И если тот не отвечал просто ‘да’, СТАКЕЛБЕРГ обращался к солдатам с приказанием ‘бить его ещё’.
Семь человек не были сечены за болезнию”.
Что нам тут прибавлять, тут всё гнусно, всё преступно, всё отвратительно. Но что же сделал ГРЕССЕР с своей угрозой? Неужели правительству надобно ждать КОЛОКОЛА, чтоб узнать об этом и велеть произвести следствие?».
Знакомясь по статьям и заметкам, публиковавшимся в газете «Колокол», с жизнью Российской империи в середине XIX столетия, мы с вами, любі друзі, всё больше исследуем ситуацию в её коренных губерниях - великороссийских, малороссийских, даже пару раз в Казань наведались.
Пожалуй, это неправильно. Империя была огромной и разношёрстной, а потому сегодня давайте бросим взгляд на её западную часть, на Остзейскую витрину - всамделишную Европу под скипетром московского царя. Конкретно - поговорим о ситуации в Эстляндской губернии. Тем более, что географическая и культурная принадлежность данного края Европе ни в коем случае не означает наличия там европейского же преклонения перед законом, увы.
Ревель, 1899 год.
Итак - слово Александру Ивановичу Герцену и его изданию (пунктуация и орфография - мои) [«Колокол»: Газета А.И. Герцена и Н.П. Огарёва. Вольная русская типография, 1857 - 1867. Лондон - Женева. Факсимильное издание. Выпуск первый: 1857 - 1858, Лондон. - М.: Издательство Академии Наук СССР, 1962. - с. 235 - 236]:
«ГЕРМАНСКИЕ РЫЦАРИ XIX СТОЛЕТИЯ В ЭСТЛЯНДИИ.
Мы получили на днях письмо, в котором рассказано следующее:
“В 30 верстах от Ревеля находится имение АННИО, называемое тоже ГАННИИОГГИ и принадлежащее потомку известных на острове Даго баронов УНГЕРН-СТЕРНБЕРГ. Июля 20 нынешнего года УНГЕРН потребовал поголовной сход крестьян для уборки господского хлеба. Крестьяне просили помещика выслать только часть работников на барщину, а другой дозволить убрать свою рожь, которая совсем была зрела. Помещик не согласился. Крестьяне явились на работу все (Здесь и далее выделено мной. - Пан Гридь), но с тем вместе предупредили его в намерении жаловаться в городе и просить защиты. УНГЕРН, не противясь исполнению этого намерения, отправился сам в Ревель, чтобы происками своими парализовать жалобу крестьян.
Крестьяне, пришедшие в Ревель в количестве 61 человека, отправились к жандармскому генералы ГРЕССЕРУ, к нему они обратились, собственно, за советом, как к человеку, пользующемуся в том краю хорошей репутацией. ГРЕССЕР заметил им, что они дурно сделали, явившись в город в таком числе, посоветовал им избрать трёх поверенных и поручить им просьбу к губернскому начальству. Крестьяне так и сделали, и трое из них явились за отсутствием эстляндского губернатора ГРЮНЕВАЛДТА к исполнявшему его должность дряхлому старику барону РОЗЕНУ (Барон Роман Романович Розен занимал пост вице-губернатора Эстляндской губернии в период с 20.07.1852 года по 12.12.1858 года. - Пан Гридь).
Йо́ханн Кри́стоф Э́нгельбрехт фон Грю́невальдт (Johann Christoph Engelbrecht von Grünewaldt) или, на русский манер, Иван Егорович Грюневальдт (1796 - 1862). Портрет кисти художника Ау́густа Гео́рга Ви́льгельма Пе́цольда (August Georg Wilhelm Pezold). Капитан эстонского рыцарства (1830 - 1836 годы), член Комиссии по уравнению крестьянского устава (1832), член ландрата в Эстляндии (1833 - 1841), член Консорциума по учреждению учительской семинарии для педагогов начальной школы (1835), Эстляндский губернатор (02.01.1842 - 21.12.1858).
Советник правления ШВЕБС, назначенный 6 июля вице-президентом ЛИФЛЯНДСКОГО надворного суда (Hofgericht), был уже предупреждён УНГЕРНОМ, что крестьяне его, отказываясь от работы, пошли в город с пустою жалобой. ШВЕБС, назначенный в Лифляндию, разумеется, не имел права являться судьёй в деле такой важности, но, несмотря на это, он в присутствии вице-губернатора стал распоряжаться всем делом. Выслушав поверенных, он спросил: ‘не пришло ли ещё крестьян с ними в город’, и, узнав, что пришло, велел им всех привести в Правление под предлогом выслушания решения начальства. Крестьяне, ничего не подозревая, пришли по зову поверенных, но их остановили на Вышгородской площади, допрашивая не о жалобе, а о том, по собственному ли желанию они пришли, или кто их подбил. Крестьяне отвечали, что они пришли по собственному желанию. Цель ШВЕБСА состояла в том, чтобы вменить крестьянам в преступление их появление массой в город. Так как главного секретаря НОТТБЕКА не было на лице, ШВЕБС своей рукой написал протокол, который окончивался приговором: ‘Прогнать сквозь строй всех до одного крестьян, пришедших в город’.
Советники ВИНТЕР и ГИЛДЕНСТУББЕ возражали на эту противузаконную сентенцию, и, когда ШВЕБС упорно настаивал на своём, они встали и вышли из присутствия. Собственноручный свой протокол ШВЕБС представил на подписание барона РОЗЕНА. Старик, привыкнувший подписывать всё, что ему подавал ШВЕБС, утвердил приговор, в силу которого шестьдесят один невинных человек должны были получить ПО СТУ УДАРОВ.
Между тем комендант генерал-майор ЗАЛЦА (которого настоятельно просили УНГЕРН и другие помещики примерно наказать БУНТОВЩИКОВ) частным письмом уведомил вице-губернатора, что нужное войско для наказания готово. Генерал ГРЕССЕР, узнав о чудовищной сентенции, произнесённой беззаконно, без прокурорского просмотра, протестовал против исполнения приговора, грозя в противном случае довести до сведения государя; комендант отвечал ему: ‘Доводите, я всё беру на мою ответственность’.
Барон Алекса́ндер Во́льдемар фон За́льца (Alexander Woldemar von Saltza) или, на русский манер, Владимир Иванович Зальца (1801 - 1884). Флигель-адъютант императора Николая I (15.12.1825). Участвовал в русско-турецкой войне 1828 - 1829 годов. Получил ранение. Комендант в Санкт-Петербурге (1847 - 1856) и в Ревеле (1856 - 1863). Генерал-майор (с 08.09.1843), генерал-лейтенант (с 19.04.1853), генерал от инфантерии (с 01.01.1864). Награждён орденом Святого Георгия 4-ой степени (11.12.1840) и орденом Святой Анны 1-ой степени (06.12.1848).
Крестьян окружили солдатами, с музыкой провели по городу, и на рынке, за Нарвскими воротами, началась безобразная казнь.
Плац-адъютанту БРИНКМАННУ поручил ЗАЛЦА присутствовать при наказании, но БРИНКМАНН просил ЗАЛЦА его уволить, говоря, что он не может по совести считать всех этих несчастных людей виноватыми. Барон ЗАЛЦА послал благородного офицера под арест и отправился сам предводительствовать наказанием. Оно началось при огромном стечении народ в пять часов по полудни. Не станем передавать гнусные подробности, звериную жестокость главных палачей - мы, русские, знаем эти сцены, - довольно сказать, что чиновник особых поручений при гражданском губ. СТАКЕЛБЕРГ спрашивал мучимых крестьян: ‘Будешь теперь работать на барина?’. И если тот не отвечал просто ‘да’, СТАКЕЛБЕРГ обращался к солдатам с приказанием ‘бить его ещё’.
Семь человек не были сечены за болезнию”.
Что нам тут прибавлять, тут всё гнусно, всё преступно, всё отвратительно. Но что же сделал ГРЕССЕР с своей угрозой? Неужели правительству надобно ждать КОЛОКОЛА, чтоб узнать об этом и велеть произвести следствие?».