(no subject)
Иногда вспоминаю свои детские мечты. Как расписывала жизнь наперёд. Отучусь в Ереване на врача, вернусь в Берд - работать в больнице. Выйду замуж за мальчика А., мою первую любовь. Рожу троих детей, заведу собаку, наловчусь готовить ореховое варенье и печь гату. Буду жить размеренной жизнью провинциального интеллигента - свой круг, хорошая домашняя библиотека, традиционные пикники на природе, поездки в горы - за фермерскими продуктами, где ещё можно купишь настоящую овечью брынзу, как не в горах? Научу детей тому, чему учили моих родителей их родители - чтить старших и помогать младшим, не таить обиду, не сдаваться.
Прошло четверть века. Я уехала на край мира, родила сына от другого мужчины, не стала врачом, долго себя искала, наконец, наверное, нашла. Ничего особенного, таких, как я, по нашим постсоветским пространствам миллионы.
И я вот думаю - что мы забираем с собой, когда уезжаем навсегда. Кроме любви родных, семейных фотографий и дорогих сердцу мелочей, кроме тоски. Что мы еще с собой забираем?
Маринка недавно рассказывала о своем брате. Он уже лет двадцать как живёт в Киржаче, мегрел, беженец. На улице работал экскаватор, наткнулся на большой камень. Маринкин брат попросил его отрыть, перетащил к себе во двор. Двигал по всему участку - то тут поставит, то там. Кое-как выбрал для камня подходящее место, ходит кругами, нарадоваться не может. Собрались соседи, глазели на него через забор, словно на сумасшедшего. И как им объяснить, что в его мегрельской семье было принято иметь во дворах огромные камни? У деда в деревне камень вообще выше человеческого роста был. Как им объяснить, что этот бессмысленный камень во дворе твоего дома и есть всё, что было и будет у тебя?
У моей знакомой дед был беженцем из Кировабада. Жил в нашем селе Мовсес, тосковал по городу своего детства. Кировабад славился огромными, в несколько обхватов, чинарами. И дед пытался вырастить такую чинару за окном своего нового дома. А она никак не приживалась - климат у нас влажный, щедрый на туманы, чинарам, видно, нужно больше солнца. Деревце плохо росло, часто болело. Дед возился с ним денно и нощно, раздражая семью своим упрямством. Умер спустя год. Прошло почти четверть века. Стоит чинара, подпирает макушкой небеса. Дед ушёл, но оставил внукам кусочек своего детства.
Самое мамино дорогое - серебряная ложка, которую подарил ей отец. В тяжёлые годы жена дяди вывезла эту ложку из Кировабада, хранила, как зеницу ока. Мама приехала к ним в гости, увидела её, расплакалась. Когда она уезжала, тётя Света незаметно положила ложку ей в сумку. Приезжает мама домой, открывает сумку - а там осколочек её детства. Лежит, греет сердце.
И я всё пытаюсь понять, что же такое мы забираем с собой, когда уезжаем навсегда. Свои несбывшиеся мечты? Образы любимых людей, на могилах которых нам уже не побывать? Привычный с детства вид из окна? Фантомные страхи и боли? Что же мы забираем, уезжая навсегда? Неужели ничего, кроме наших сирых душ, кроме крохотных и беззащитных себя?
Прошло четверть века. Я уехала на край мира, родила сына от другого мужчины, не стала врачом, долго себя искала, наконец, наверное, нашла. Ничего особенного, таких, как я, по нашим постсоветским пространствам миллионы.
И я вот думаю - что мы забираем с собой, когда уезжаем навсегда. Кроме любви родных, семейных фотографий и дорогих сердцу мелочей, кроме тоски. Что мы еще с собой забираем?
Маринка недавно рассказывала о своем брате. Он уже лет двадцать как живёт в Киржаче, мегрел, беженец. На улице работал экскаватор, наткнулся на большой камень. Маринкин брат попросил его отрыть, перетащил к себе во двор. Двигал по всему участку - то тут поставит, то там. Кое-как выбрал для камня подходящее место, ходит кругами, нарадоваться не может. Собрались соседи, глазели на него через забор, словно на сумасшедшего. И как им объяснить, что в его мегрельской семье было принято иметь во дворах огромные камни? У деда в деревне камень вообще выше человеческого роста был. Как им объяснить, что этот бессмысленный камень во дворе твоего дома и есть всё, что было и будет у тебя?
У моей знакомой дед был беженцем из Кировабада. Жил в нашем селе Мовсес, тосковал по городу своего детства. Кировабад славился огромными, в несколько обхватов, чинарами. И дед пытался вырастить такую чинару за окном своего нового дома. А она никак не приживалась - климат у нас влажный, щедрый на туманы, чинарам, видно, нужно больше солнца. Деревце плохо росло, часто болело. Дед возился с ним денно и нощно, раздражая семью своим упрямством. Умер спустя год. Прошло почти четверть века. Стоит чинара, подпирает макушкой небеса. Дед ушёл, но оставил внукам кусочек своего детства.
Самое мамино дорогое - серебряная ложка, которую подарил ей отец. В тяжёлые годы жена дяди вывезла эту ложку из Кировабада, хранила, как зеницу ока. Мама приехала к ним в гости, увидела её, расплакалась. Когда она уезжала, тётя Света незаметно положила ложку ей в сумку. Приезжает мама домой, открывает сумку - а там осколочек её детства. Лежит, греет сердце.
И я всё пытаюсь понять, что же такое мы забираем с собой, когда уезжаем навсегда. Свои несбывшиеся мечты? Образы любимых людей, на могилах которых нам уже не побывать? Привычный с детства вид из окна? Фантомные страхи и боли? Что же мы забираем, уезжая навсегда? Неужели ничего, кроме наших сирых душ, кроме крохотных и беззащитных себя?