Положительного характера
"Разоблачители", в т. ч. Солонин, в байках о "всеобщей ненависти к режиму" любят использовать (в том числе) и сообщения военной цензуры. Естественно, путем отбора "подходящих" цитат из писем, выдачи их за всеобщее настроение и игнорирования остальных. Примерно как описано тут.
Интересная статистика по проверенным цензурой письмам - тут.
Например, за первую половину апреля 1943 в Свердловской области проверено цензурой почти 900 тысяч писем на фронт, из них "отрицательные сообщения" обнаружены лишь в 5 % писем. Львиная доля жалоб - "о дороговизне и продзатруднениях", а вот "национальная рознь и вражда" обнаружена лишь в 41 письме.
Или - Нижний Тагил (не знаю, только город или вместе с районом), январь 1942. Просмотрено писем - 10 тысяч.
"Отмечено сообщений положительного характера - 5600.
Отмечено сообщений отрицательного характера - 1785"
Автор текста по ссылке - тоже явно "разоблачитель", и даже выдумал, что "положительные" сообщения (например, призыв к сыну или мужу, находящемуся на фронте, "бить проклятых гадов", или сообщение, что эвакуированных приняли хорошо и власти, и население) - так вот, что это, мол, писали агенты НКВД с целью, типа, приукрасить настроения населения (?!). Ни одного такого факта, естественно, нет, просто автор так думает. А если "антисоветских" писем было очень мало, так это-де только потому, что люди боялись....
Интересно выглядят письма от бывших польских граждан (по той же ссылке): одни вовсю проклинают "жидов" (?!), а другие, сами будучи евреями, хотят из ужасного СССР в свободную Польшу... Автор же, начав о поляках (в статье о военной цензуре времен ВОВ в Свердловской области), ни к селу ни к городу обильно цитирует записку Берии (1940 г.) о пленных польских офицерах, которых-де всех предлагается расстрелять, сообщение лондонского "польского правительства" о некоем ксендзе, которому-де во Львове кровавая гэбня зачем-то загоняла иглы под ногти (это, понятно, заведомая правда) и т. д.
"с жалобами на тяжелые условия жизни в тылу, материал не только анализировался, но по нему партийные органы области и города принимали конкретные решения для улучшения жизни семей фронтовиков, и такая помощь, после соответствующей проверки, была адресной.".
А одна женщина жаловалась мужу на фронт, что "якобы за активное разоблачение злоупотреблений она, жена фронтовика и мать двух детей, была посажена и подверглась истязаниям". О чем начальством цензуры было тут же доложено в обком и в управление НКВД.
А вот письма от военных (автор думает, что с фронта, но это вряд ли - письма фронтовиков там же и проходили цензуру). На 70 с лишним тысяч проверенных (апрель 1943) - лишь около 2-х тысяч "отрицательных". Да и те почти все о разных бытовых проблемах, а не антисоветские.
Интересная статистика по проверенным цензурой письмам - тут.
Например, за первую половину апреля 1943 в Свердловской области проверено цензурой почти 900 тысяч писем на фронт, из них "отрицательные сообщения" обнаружены лишь в 5 % писем. Львиная доля жалоб - "о дороговизне и продзатруднениях", а вот "национальная рознь и вражда" обнаружена лишь в 41 письме.
Или - Нижний Тагил (не знаю, только город или вместе с районом), январь 1942. Просмотрено писем - 10 тысяч.
"Отмечено сообщений положительного характера - 5600.
Отмечено сообщений отрицательного характера - 1785"
Автор текста по ссылке - тоже явно "разоблачитель", и даже выдумал, что "положительные" сообщения (например, призыв к сыну или мужу, находящемуся на фронте, "бить проклятых гадов", или сообщение, что эвакуированных приняли хорошо и власти, и население) - так вот, что это, мол, писали агенты НКВД с целью, типа, приукрасить настроения населения (?!). Ни одного такого факта, естественно, нет, просто автор так думает. А если "антисоветских" писем было очень мало, так это-де только потому, что люди боялись....
Интересно выглядят письма от бывших польских граждан (по той же ссылке): одни вовсю проклинают "жидов" (?!), а другие, сами будучи евреями, хотят из ужасного СССР в свободную Польшу... Автор же, начав о поляках (в статье о военной цензуре времен ВОВ в Свердловской области), ни к селу ни к городу обильно цитирует записку Берии (1940 г.) о пленных польских офицерах, которых-де всех предлагается расстрелять, сообщение лондонского "польского правительства" о некоем ксендзе, которому-де во Львове кровавая гэбня зачем-то загоняла иглы под ногти (это, понятно, заведомая правда) и т. д.
"с жалобами на тяжелые условия жизни в тылу, материал не только анализировался, но по нему партийные органы области и города принимали конкретные решения для улучшения жизни семей фронтовиков, и такая помощь, после соответствующей проверки, была адресной.".
А одна женщина жаловалась мужу на фронт, что "якобы за активное разоблачение злоупотреблений она, жена фронтовика и мать двух детей, была посажена и подверглась истязаниям". О чем начальством цензуры было тут же доложено в обком и в управление НКВД.
А вот письма от военных (автор думает, что с фронта, но это вряд ли - письма фронтовиков там же и проходили цензуру). На 70 с лишним тысяч проверенных (апрель 1943) - лишь около 2-х тысяч "отрицательных". Да и те почти все о разных бытовых проблемах, а не антисоветские.