«Байрон: Баллада для демона» / «Байрон: Притча об одержимом»
Byron, balada gia ena daimona / Byron: Ballad for a Daemon. Греция - Россия, 1992. Авторы сценария - Фотис Константинидис, Никос Кундурос. Режиссер - Никос Кундурос. Композитор - Яннис Маркопулос. В ролях: Манос Вакусис (Джордж Г. Байрон), Вера Сотникова (Августа Байрон), Игорь Ясулович (Майер), Армен Джигарханян (президент Греции), Василис Лагос, Манолис Сорманн, Фархад Махмудов, Александр Курилов, Андрей Астраханцев, Дмитрий Писаренко, Виктор Ванин, Сергей Сазонтьев, Владимир Мащенко, Елена Бушуева. 131 мин.
Я не видел фильма Джулиана Фарино о Байроне (2003). Но после греческо-российского hommage’а сказал бы, что в кино властителю дум XIX века определенно не повезло. Был пасквильный образ, сыгранный Р. Чемберленом в «Леди Каролине Лэм» (1972), где все уважаемые персонажи пренебрежительно отзываются о его стихах («В одной строчке А. Поупа больше поэзии, чем во всем “Чайльд-Гарольде”» и т. п.), а сам поэт представлен самовлюбленным петухом. Был довольно гротескный Джулиан Сэндз в «Готике» Кена Расселла (1986). Манос Вакусис в «Балладе для демона» - с залысинами и мешками под глазами (явно старше 36 лет) - местами прямо напоминает безумного короля Лира, заклинателя бурь, или какого-нибудь из одержимых персонажей Клауса Кински.
5 января 1824 года Байрон приплыл на корабле в Миссолунги, привезя с собой 100 тысяч фунтов стерлингов, которые был намерен потратить на помощь греческим революционерам, восставшим против турок. Его спутниками были граф Пьетро Гамба, доктор Бруно, слуга Флетчер и 15-летний юноша Лукас Халандрицанос с Итаки, семье которого Байрон помогал.
Греческий финал жизни поэта и составляет сюжет фильма. Но, честно говоря, трудно применить к этому произведению слово «баллада». Если же говорить о «притче», то мораль ее весьма странненькая…
Всё кино выдержано в аскетичной монохромной серо-зеленой гамме и представляет собой почти непрерывный более чем двухчасовой монолог невротика, истязающего сомнениями себя и всех вокруг. По мысли авторов, Байрона загнал в Грецию кризис идентичности - поэт пытается убедить себя и мир, что наконец-то нашел настоящее дело, но обмануть никого не получается - ни мир, ни себя.
- Греки! Наконец-то я здесь! Это наша земля - ваша и моя… Может быть, когда-то я уже был греком. А теперь я останусь здесь, на этом клочке земли, пропитанном кровью и славой! (В сторону) Какого черта я здесь делаю?
И т. п.
Помимо спутников и греков он постоянно мистически общается с сестрой-любовницей Августой (Вера Сотникова), б@@дищей с начерненными глазами и веками, как у Клеопатры или цыганки.
- Добрый старый Байрон! Дьявол - и ангел!..
- Голая ты моя, шлюха, милая, губительная сестренка…
- Ты по-прежнему меня хочешь?
- С тех пор как мне стукнуло восемь… Я хотел тебя с начала времен…
Своими колдовскими глазами Августа видит его насквозь:
- Ты обожаешь мучиться! Боль - твоя сила! (Получает от брата хук в челюсть и потом ходит с царапиной на подбородке).
Простые греки приходят посмотреть на прославленного Байрона и остаются разочарованными. Некий калека приковыливает на костылях и речёт грубую истину:
- Чего тебе здесь надо? Поезжай домой, англичанин!
- Мое место здесь.
- Здесь твоя смерть, англичанин.
(Калеку непонятно кто и непонятно зачем пристреливает).
В подобном же духе ведет дискуссии европейское окружение героя - итальянец Гамба, швейцарец Майер (его играет Игорь Ясулович) и англичанин Стенхоуп, печатающие газету «Элленика кроника»:
Стенхоуп: Байрон - торопыга.
Гамба: Как и я. Как и мы все. Не так ли?
Стенхоуп: Нет, Пьетро! Война - это не игра. А ваш Байрон любит игры. И сам он клоун! Да, вот кто ваш Байрон - клоун! Признайтесь, Пьетро, вы способны всей душой поверить клоуну?
Гамба: Да, Байрону я верю. Поверьте и вы ему. Ему это нужно, а вам нужен Байрон.
Стенхоуп: Байрон безумен, Майер. Безумен!
Гамба: Вы тоже, Стенхоуп! И вы, Майер! И я! Иначе нас бы вообще здесь не было!
Майер (махая гаечным ключом): Революция - воистину безумие безумий!
Стенхоуп: Может быть. Но имейте в виду, Байрона никто не поддержит.
Я не отрицаю, что в романтической поэтике в целом и персонально у Байрона есть чувствительно выраженные невротические черты, но данный греко-российский приступ антиромантического критицизма вызывает у меня большие сумления. С одной стороны, можно было ожидать, что наши ребята вкупе с греками сварганят как раз идеализированно романтическую открытку («Баллада для демона», каково!). Нет, авторы решили показать «психологизм» - и избежав одной туфты впали в другую, еще, пожалуй, похуже.
Факт, что Байрон был во многом разочарован своей греческой миссией, и это наверняка усугубило его лихорадку и смерть. И тем не менее, Байрон - романтик, а не декадент. Как бы глубоко он не переживал свой разлад с временем и миром, туман в мозгах и в духе ему совершенно чужды. Можно не верить стихам Байрона и обратиться к его дневникам и к многочисленным воспоминаниям о нем, в том числе о греческом периоде - везде мы видим сильную личность, яркого харизматика и вполне аутентичного и ответственного человека.
Герой этого фильма - законченный маргинал, уже вначале глубоко изъеденный изнутри и по ходу все сильнее впадающий в релятивизм и безумие. Я вначале сравнил его с королем Лиром - это только внешнее сходство. Умирает он без всякого прозрения и просветления, и почему весь мир воспринял эту смерть как героическую, непонятно.
P. S. Зашел в IMDb, чтобы уточнить фильмографическую справку и обнаружил, что как раз фильмографической информации там совсем мало, зато подробная рецензия Peter’a Cochran’a (Кембридж, Англия) в некоторых моментах почти текстуально совпадает с моей - вплоть до сравнения Байрона-Вакусиса с Агирре Клауса Кински, а Августы-Веры Сотниковой - с Клеопатрой Лиз Тейлор!!! Кокрэн удивляется, что греки и русские, для которых Байрон - объект национального культа («величайший страдалец за национальное освобождение, с одной стороны, и вдохновитель Пушкина и Лермонтова, с другой»), представляют дело так, будто Байрона встречают без какой-либо приветливости, без единой улыбки. Отмечено много моментов, к которым я посчитал придираться излишним (полковник Стенхоуп почему-то разжалован в майоры и т. д.). «Периодически является толпа греческих крестьян (почему-то у многих славянские черты лица) - многозначительно пялится на Байрона - и удаляется, не продвинув сюжет ни на дюйм. Для чего они все в Миссолунгах - кто они такие - что вообще за отношения между ними - какова там политическая и военная ситуация - это вопросы, на которые фильм предпочитает не отвечать. Через час или около того вы перестаете надеяться, что что-нибудь произойдет, и таким образом не остаетесь разочарованными, когда ничего и не случается». Общее суждение Кокрэна о фильме: “Very confused dull and misleading account of Byron's death” («Крайне бестолковое, вялое и превратное изображение смерти Байрона»).
Я не видел фильма Джулиана Фарино о Байроне (2003). Но после греческо-российского hommage’а сказал бы, что в кино властителю дум XIX века определенно не повезло. Был пасквильный образ, сыгранный Р. Чемберленом в «Леди Каролине Лэм» (1972), где все уважаемые персонажи пренебрежительно отзываются о его стихах («В одной строчке А. Поупа больше поэзии, чем во всем “Чайльд-Гарольде”» и т. п.), а сам поэт представлен самовлюбленным петухом. Был довольно гротескный Джулиан Сэндз в «Готике» Кена Расселла (1986). Манос Вакусис в «Балладе для демона» - с залысинами и мешками под глазами (явно старше 36 лет) - местами прямо напоминает безумного короля Лира, заклинателя бурь, или какого-нибудь из одержимых персонажей Клауса Кински.
5 января 1824 года Байрон приплыл на корабле в Миссолунги, привезя с собой 100 тысяч фунтов стерлингов, которые был намерен потратить на помощь греческим революционерам, восставшим против турок. Его спутниками были граф Пьетро Гамба, доктор Бруно, слуга Флетчер и 15-летний юноша Лукас Халандрицанос с Итаки, семье которого Байрон помогал.
Греческий финал жизни поэта и составляет сюжет фильма. Но, честно говоря, трудно применить к этому произведению слово «баллада». Если же говорить о «притче», то мораль ее весьма странненькая…
Всё кино выдержано в аскетичной монохромной серо-зеленой гамме и представляет собой почти непрерывный более чем двухчасовой монолог невротика, истязающего сомнениями себя и всех вокруг. По мысли авторов, Байрона загнал в Грецию кризис идентичности - поэт пытается убедить себя и мир, что наконец-то нашел настоящее дело, но обмануть никого не получается - ни мир, ни себя.
- Греки! Наконец-то я здесь! Это наша земля - ваша и моя… Может быть, когда-то я уже был греком. А теперь я останусь здесь, на этом клочке земли, пропитанном кровью и славой! (В сторону) Какого черта я здесь делаю?
И т. п.
Помимо спутников и греков он постоянно мистически общается с сестрой-любовницей Августой (Вера Сотникова), б@@дищей с начерненными глазами и веками, как у Клеопатры или цыганки.
- Добрый старый Байрон! Дьявол - и ангел!..
- Голая ты моя, шлюха, милая, губительная сестренка…
- Ты по-прежнему меня хочешь?
- С тех пор как мне стукнуло восемь… Я хотел тебя с начала времен…
Своими колдовскими глазами Августа видит его насквозь:
- Ты обожаешь мучиться! Боль - твоя сила! (Получает от брата хук в челюсть и потом ходит с царапиной на подбородке).
Простые греки приходят посмотреть на прославленного Байрона и остаются разочарованными. Некий калека приковыливает на костылях и речёт грубую истину:
- Чего тебе здесь надо? Поезжай домой, англичанин!
- Мое место здесь.
- Здесь твоя смерть, англичанин.
(Калеку непонятно кто и непонятно зачем пристреливает).
В подобном же духе ведет дискуссии европейское окружение героя - итальянец Гамба, швейцарец Майер (его играет Игорь Ясулович) и англичанин Стенхоуп, печатающие газету «Элленика кроника»:
Стенхоуп: Байрон - торопыга.
Гамба: Как и я. Как и мы все. Не так ли?
Стенхоуп: Нет, Пьетро! Война - это не игра. А ваш Байрон любит игры. И сам он клоун! Да, вот кто ваш Байрон - клоун! Признайтесь, Пьетро, вы способны всей душой поверить клоуну?
Гамба: Да, Байрону я верю. Поверьте и вы ему. Ему это нужно, а вам нужен Байрон.
Стенхоуп: Байрон безумен, Майер. Безумен!
Гамба: Вы тоже, Стенхоуп! И вы, Майер! И я! Иначе нас бы вообще здесь не было!
Майер (махая гаечным ключом): Революция - воистину безумие безумий!
Стенхоуп: Может быть. Но имейте в виду, Байрона никто не поддержит.
Я не отрицаю, что в романтической поэтике в целом и персонально у Байрона есть чувствительно выраженные невротические черты, но данный греко-российский приступ антиромантического критицизма вызывает у меня большие сумления. С одной стороны, можно было ожидать, что наши ребята вкупе с греками сварганят как раз идеализированно романтическую открытку («Баллада для демона», каково!). Нет, авторы решили показать «психологизм» - и избежав одной туфты впали в другую, еще, пожалуй, похуже.
Факт, что Байрон был во многом разочарован своей греческой миссией, и это наверняка усугубило его лихорадку и смерть. И тем не менее, Байрон - романтик, а не декадент. Как бы глубоко он не переживал свой разлад с временем и миром, туман в мозгах и в духе ему совершенно чужды. Можно не верить стихам Байрона и обратиться к его дневникам и к многочисленным воспоминаниям о нем, в том числе о греческом периоде - везде мы видим сильную личность, яркого харизматика и вполне аутентичного и ответственного человека.
Герой этого фильма - законченный маргинал, уже вначале глубоко изъеденный изнутри и по ходу все сильнее впадающий в релятивизм и безумие. Я вначале сравнил его с королем Лиром - это только внешнее сходство. Умирает он без всякого прозрения и просветления, и почему весь мир воспринял эту смерть как героическую, непонятно.
P. S. Зашел в IMDb, чтобы уточнить фильмографическую справку и обнаружил, что как раз фильмографической информации там совсем мало, зато подробная рецензия Peter’a Cochran’a (Кембридж, Англия) в некоторых моментах почти текстуально совпадает с моей - вплоть до сравнения Байрона-Вакусиса с Агирре Клауса Кински, а Августы-Веры Сотниковой - с Клеопатрой Лиз Тейлор!!! Кокрэн удивляется, что греки и русские, для которых Байрон - объект национального культа («величайший страдалец за национальное освобождение, с одной стороны, и вдохновитель Пушкина и Лермонтова, с другой»), представляют дело так, будто Байрона встречают без какой-либо приветливости, без единой улыбки. Отмечено много моментов, к которым я посчитал придираться излишним (полковник Стенхоуп почему-то разжалован в майоры и т. д.). «Периодически является толпа греческих крестьян (почему-то у многих славянские черты лица) - многозначительно пялится на Байрона - и удаляется, не продвинув сюжет ни на дюйм. Для чего они все в Миссолунгах - кто они такие - что вообще за отношения между ними - какова там политическая и военная ситуация - это вопросы, на которые фильм предпочитает не отвечать. Через час или около того вы перестаете надеяться, что что-нибудь произойдет, и таким образом не остаетесь разочарованными, когда ничего и не случается». Общее суждение Кокрэна о фильме: “Very confused dull and misleading account of Byron's death” («Крайне бестолковое, вялое и превратное изображение смерти Байрона»).