«Модильяни»
Modigliani. США - Франция - Италия - Германия - Румыния - Великобритания, 2004. Автор сценария и режиссер - Мик Дэвис. В ролях: Энди Гарсиа (Амедео Модильяни), Эльза Зильберштейн (Жанна Эбютерн), Сюзи Эми (Беатрис Гастингс), Луи Ильер (Леопольд Зборовский), Омид Джалили (Пабло Пикассо), Ипполит Жирардо (Морис Утрилло), Ева Герцигова (Ольга Хохлова), Дан Астилеану (Диего Ривера), Стивен Римкус (Хаим Сутин), Георге Иваску (Моис Кислинг), Теодор Данетти (Огюст Ренуар), Мириам Марголис (Гертруда Стайн), Петер Капальди (Жан Кокто), Удо Кир (Макс Жакоб), Мишель Ньюэлл (Эдокси Эбютерн), Мария Ротару (Берти Вейль). 128 мин.
Тяжеловесная и претенциозная мифологизация эпохи «парижской школы». Модильяни, Пикассо и иже с ними с трудом выдерживают сознание своей гениальности, а непонятно из кого состоящая массовка только успевает благоговейно выдыхать «это Модильяни, ах!», «это Пикассо, ох!».
Тему соперничества Пикассо и Модильяни автор целиком высосал из пальца, чтобы, изрядно нагадив на коммерчески успешного испанца, приподнять своего героя - бессребреника-итальянца. Испанец, мол, кичится тем, что хорошо продается, а гордый итальянец не умеет себя твердо поставить.
Пикассо подает ресторатору за минуту сделанный рисунок: Плачу за всех! - Тот огорчен: А почему же нет подписи? - Я сказал: плачу за обед, а не за весь ресторан! - это безобразно фальшиво. Даже не потому в 1920 году Пикассо далеко еще не был гвоздевой фигурой на рынке картин, а потому что такое хамство было не принято в той среде.
Збо - Леопольд Зборовский, друг Моди, бескорыстно и, увы, почти безрезультатно посвятивший себя продаже его картин, - уверяет, что мол, «весь Париж мечтает увидеть твой [творческий] поединок с Пикассо». Чистая проекция! Что за платонический интерес к художнику, которого никто не покупает?
А уж когда два бога-соперника приезжают поклониться Очень Старому Богу (Ренуар, ооооо!!!!), фальшь зашкаливает за облака:
- Модильяни… Амедео Модильяни… Ты сумасшедший?
Тот показывает пальчиками: чуть-чуть
- Я так и знал.
(Зрители кончают).
Выставка картин Модильяни у мадемуазель Вейль. Тут «весь Париж». Петушок Кокто, гулкая тумба Гертруда Стайн. Вдруг заявляется полицейский и требует убрать обнаженную натуру, потому как это запрещено. С каких пор? С чего бы? Кем?
Между тем, как описывает Франсис Карко, вся история была чисто бытовой. Большие ню, видные через стеклянные витрины, привлекли внимание зевак со всей улицы и народ повалил к магазину. Агент, явившийся наводить порядок, заявил, что это скандал и потребовал ликвидировать очаг безобразия.
В финале пять художников - Сутин, Ривера, Кислинг, Пикассо и Модильяни таки вступают в творческий поединок. За сутки каждый должен написать картину. Кто победит? А у кого есть сомнения? Но чтобы вызвать побольше сострадания к заглавному герою, сценарист одновременно придумывает для него такое…
Просто показать как художник умирает от беспросветной нищеты и болезни - это некиношно. («Кашель терзал его до того, что он целые часы вынужден был лежать без сил. Он стал избегать людей. В январе он слег совсем. Зборовский нашел его в лихорадке, метавшимся в бреду, на убогом диване. Он не хотел, чтобы позвали доктора, но Зборовский все-таки позвал, и доктор распорядился немедленно перевезти художника в больницу. <…> По дороге он потерял сознание, но снова пришел в себя в палате больницы де-ля-Шаритэ на улице Жакоб. Лихорадка усилилась, он бредил, говорил громко, декламировал стихи всю ночь. На другой день, к вечеру, он умер». Ф. Карко «От Монмартра до Латинского квартала»). В исполнении Энди Гарсиа Модильяни какой-то даже неприлично здоровенький, не кашляет ни разу - хотя бы для поддержания образа чахоточного южанина в промозглом Париже; только голословно на приеме доктор и выговаривает ему за неизлеченный туберкулез.
Что касается истории любви, я на нее наезжать не буду. Тут все понятно. Сцену со скандалом покидает взбалмошная Беатрис Гастингс и занимает одухотворенная Жанна Эбютерн. Эльза Зильберштейн похожа не на фотографии настоящей Жанны, а на ее портреты кисти Модильяни с длинной шеей и вытянутым овалом лица (и, добавлю, напоминает молодую Натали Бай) - и это логично. Страшный конец истории всем известен.
(Весь фильм пытался сообразить, кто играет жену Пикассо Ольгу Хохлову - очень знакомое лицо! Только на титрах доехал, что это топ-модель Ева Герцигова).
Тяжеловесная и претенциозная мифологизация эпохи «парижской школы». Модильяни, Пикассо и иже с ними с трудом выдерживают сознание своей гениальности, а непонятно из кого состоящая массовка только успевает благоговейно выдыхать «это Модильяни, ах!», «это Пикассо, ох!».
Тему соперничества Пикассо и Модильяни автор целиком высосал из пальца, чтобы, изрядно нагадив на коммерчески успешного испанца, приподнять своего героя - бессребреника-итальянца. Испанец, мол, кичится тем, что хорошо продается, а гордый итальянец не умеет себя твердо поставить.
Пикассо подает ресторатору за минуту сделанный рисунок: Плачу за всех! - Тот огорчен: А почему же нет подписи? - Я сказал: плачу за обед, а не за весь ресторан! - это безобразно фальшиво. Даже не потому в 1920 году Пикассо далеко еще не был гвоздевой фигурой на рынке картин, а потому что такое хамство было не принято в той среде.
Збо - Леопольд Зборовский, друг Моди, бескорыстно и, увы, почти безрезультатно посвятивший себя продаже его картин, - уверяет, что мол, «весь Париж мечтает увидеть твой [творческий] поединок с Пикассо». Чистая проекция! Что за платонический интерес к художнику, которого никто не покупает?
А уж когда два бога-соперника приезжают поклониться Очень Старому Богу (Ренуар, ооооо!!!!), фальшь зашкаливает за облака:
- Модильяни… Амедео Модильяни… Ты сумасшедший?
Тот показывает пальчиками: чуть-чуть
- Я так и знал.
(Зрители кончают).
Выставка картин Модильяни у мадемуазель Вейль. Тут «весь Париж». Петушок Кокто, гулкая тумба Гертруда Стайн. Вдруг заявляется полицейский и требует убрать обнаженную натуру, потому как это запрещено. С каких пор? С чего бы? Кем?
Между тем, как описывает Франсис Карко, вся история была чисто бытовой. Большие ню, видные через стеклянные витрины, привлекли внимание зевак со всей улицы и народ повалил к магазину. Агент, явившийся наводить порядок, заявил, что это скандал и потребовал ликвидировать очаг безобразия.
В финале пять художников - Сутин, Ривера, Кислинг, Пикассо и Модильяни таки вступают в творческий поединок. За сутки каждый должен написать картину. Кто победит? А у кого есть сомнения? Но чтобы вызвать побольше сострадания к заглавному герою, сценарист одновременно придумывает для него такое…
Просто показать как художник умирает от беспросветной нищеты и болезни - это некиношно. («Кашель терзал его до того, что он целые часы вынужден был лежать без сил. Он стал избегать людей. В январе он слег совсем. Зборовский нашел его в лихорадке, метавшимся в бреду, на убогом диване. Он не хотел, чтобы позвали доктора, но Зборовский все-таки позвал, и доктор распорядился немедленно перевезти художника в больницу. <…> По дороге он потерял сознание, но снова пришел в себя в палате больницы де-ля-Шаритэ на улице Жакоб. Лихорадка усилилась, он бредил, говорил громко, декламировал стихи всю ночь. На другой день, к вечеру, он умер». Ф. Карко «От Монмартра до Латинского квартала»). В исполнении Энди Гарсиа Модильяни какой-то даже неприлично здоровенький, не кашляет ни разу - хотя бы для поддержания образа чахоточного южанина в промозглом Париже; только голословно на приеме доктор и выговаривает ему за неизлеченный туберкулез.
Что касается истории любви, я на нее наезжать не буду. Тут все понятно. Сцену со скандалом покидает взбалмошная Беатрис Гастингс и занимает одухотворенная Жанна Эбютерн. Эльза Зильберштейн похожа не на фотографии настоящей Жанны, а на ее портреты кисти Модильяни с длинной шеей и вытянутым овалом лица (и, добавлю, напоминает молодую Натали Бай) - и это логично. Страшный конец истории всем известен.
(Весь фильм пытался сообразить, кто играет жену Пикассо Ольгу Хохлову - очень знакомое лицо! Только на титрах доехал, что это топ-модель Ева Герцигова).