когда меня разоблачат и поведут на стыд,
и Стыд меня приговорит к сгоранью от стыда,
с небес январский мой отец прольётся, и слетит
с карниза матушка моя
и, сев на провода,
мне колыбельную начнёт, забытую гурчать.
отец похлопает меня дождинкой по плечу.
я буду слушать и сгорать.
и слушать и сгорать,
и вспоминать, как я в себя играл -
" кручу верчу,
хочу ( Read more... )

во времена любви пришла чума.
потом война, потом потоки соли.
потом всё то, что служит рифмой к "боли"
засеяло в суглинок семена.
потом сам-три,
потом сам-пять, сам-шесть,
сам-десять, сам-пятнадцать, сам- не счесть...
Ирусалима пасмурные дети -
мы собираем горькие снопы.
о, Суламифь...
о, как прекрасна ты.
как мы давно живём на этом свете.

потемнело, почернело, пролилось.
вот так дело, через тело прорвалось.
через губы кучевые у Него.
через всякие другие у Него.
о которых неприлично говорить.
я ведь раньше думал, что с лица не пить.
под лицо, под кучевое, подглядишь,
и пожалуйста, захлёбывайся.
ишь
ты, как брызжет кучевого из лица.
значит врали от начала до конца.
и буянят на помойке кошаки.
и ( Read more... )

тот, кто един в трёх лицах -
един в пятидесяти.
един в пятистах,
в тысяче,
в тысяче тысяч,
в миллиарде тысяч миллионов лицах,
в квинтиллионе миллиардов тысяч триллионов лицах един.
впрочем нет числа для описания его единства.
в конечном итоге количество звёзд, муравьёв,
пчёл, дождевых капель, ворсинок шерсти всех,
кто имеет шерсть,
морщинок кожи всех, кто ( Read more... )

...и ласточка с раздвоенным хвостом.
и с языком таким же аспид узкий.
она над нами.
под ногами он.
из моря молчаливые моллюски,
раздвинув створки, как язык и хвост
змея и ласточка,
глядят в недоуменьи
на пляжных юношей,
на их античный торс,
на пляжных девушек, чьи круглые колени,
как зёрна кукурузные...
земля
не выжжена ещё до основанья,
ещё целЫ пророков ( Read more... )

на Иудейских хОлмах свет,
леса в зеленоватых латах.
и дождь в бесчисленных каратах.
на Иудейских хОлмах свет.
так жили мы среди примет,
так Иоганову токкату
вдыхали, как полынь и мяту.
так жили мы среди примет.
солдат проходит с автоматом,
я сочиняю триолет.
на хОлмах Иудейских свет.
солдат проходит с автоматом.
и белой розы мокрый куст
стоит - важнейший из ( Read more... )

область не знакома.
в каком краю мы?
тучи на закате краснее лона.
сами мы не местные, из Фаюма...
далеко ль отседа до Вавилона?
небо на закате в кровавой вате.
обронив ключи на суглинок, Петя
бродит нацепив кучевой гиматий,
словно этот...как там... - перипатетик.
мы не знаем, где мы.
у нас верблюды,
умирая шепчут: " аста ла виста",
прикрывая паром морозным ( Read more... )

был вечер.
зимний ветер ворожил.
камлал слова на языке акаций
неловких и растерянных...
я жил.
я жил во времена инициаций
январских потемневших облаков,
упругих, приготовившихся к ливню,
в краю мужчин, читающих стихов
из "Невиим"*.
настенные, заклинив,
не двигались.
средь анкерных плечей,
пружин и шестерён
им было  тесно.
и синий вол, исполненный очей,
и лев, и ( Read more... )

час даю тебе, чтобы...
чтобы узнать строку.
ну, как раз.
целый час, с работы когда - домой,
продираясь сквозь плотную, клаксонящую труху.
эта строка и будет вот той строкой.
"продираясь сквозь плотную, клаксонящую труху,
в сумерках начинающую светить
ализарином в засахаренный лукум
Тeль-Авивских высоток,
смотрю, как ко мне летит
птица.
ну кто ж
сюда её запихал?
( Read more... )

гули-гули, голуби гурчат.
пули-пули, мёртвые горчат.
во саду ли, выводок крольчат
возится под деревцем зелёным.
сад тенями тёплыми залит.
в нём инжир с инжиром говорит.
солнышко скуластое стоит,
третий день стоит над Гаваоном.