Китайский континент (часть 1)
16 мая завершился первый международный саммит «Нового шелкового пути» - инфраструктурного проекта, продвигаемого Китаем. Поскольку «Новый шелковый путь» (НШП) является крупнейшим глобальным инвестиционным проектом, имеет смысл порассуждать как об итогах саммита, так и о перспективах самой инициативы.
Инициатива не просто крупнейшая - на сегодня ничего даже близкого НШП по масштабам не существует. С китайской стороны назывались оценки в 1 триллион долларов. С одной стороны, это пока далекая от практической реализации цифра. С другой, это триллион выглядит несколько более реальным, чем обещания Трампа.
Проект появился не так давно, осенью 2013. «Новый шелковый путь» стремится охватить бОльшую часть евразийского континента. Китай намеревается сотрудничать с 64 странами. В общей сложности инициатива объединяет 2/3 населения нашей планеты. В первую очередь НШП нацелен на создание транспортной инфраструктуры - железнодорожной, автомобильной и портовой. Также в приоритетах объекты энергетики и совместные промышленные производства. При этом надо понимать, что речь идет не о какой-то определенной транспортном магистрали, а скорее о точечных инвестициях в отдельные объекты, которые сольются в сеть транспортных коридоров.
Многие страны региона, в котором проявляет активность Китай, чрезвычайно бедны. Без внешней помощи они никогда не смогут реализовать подобные проекты. А ведь именно такие инвестиции способны значительно ускорить их экономическое развитие и поднять уровень жизни населения. Сам же Китай в этих условиях выступает лидером и центром экономической интеграции Азии.
Политические интересы? Порой их сложно отделить от экономических. Но Китай в данном проекте усиленно дистанцируется от политики. Провозглашен «принцип трёх нет»: отказ от вмешательства во внутренние дела других наций, отказ от увеличения так называемой «сферы влияния», и отказ от притязаний на гегемонию. Всё должно держаться исключительно на взаимовыгодном экономическом сотрудничестве. По крайней мере, в теории.
Список гостей саммита, приехавших искать «взаимную выгоду», получился внушительным. Участие в мероприятии приняли делегации из 100 стран, в том числе 28 возглавляли главы государств. В пестром составе делегатов были замечены турецкий диктатор президент Р. Эрдоган, итальянский премьер-министр П. Джентилони, глава ООН А. Гутерреш и директриса МВФ К. Лагард. Свадебным генералом, по общему мнению СМИ, стал наш дорогой и любимый Владимир Владимирович.
Поскольку одной из центральных тем саммита была экономическая открытость, защита свободной торговли и всяческая инклюзивность, г-ну Путину пришлось подстраиваться под общий тон. В своём выступлении он посетовал на то, что «протекционизм становится нормой, а его скрытой формой являются односторонние нелегитимные ограничения». Внезапно, да. Жаль, большинство делегатов, не знакомых с реалиями пармезанного эмбарго, не оценило иронию...
Что еще было в активе Путина по прилёту из Китая, кроме глобализационных пустых разговоров и фортепианного концерта на публику? Да в общем, практически ничего, достойного упоминания. После двустороннего обсуждения насущных проблем не было объявлено ни о конкретных инвестиционных решениях, ни о новых значительных проектах.
Единственным исключением стало создание российско-китайского инвестиционного фонда по развитию регионального сотрудничества. Настораживает то, что даже этот результат не удостоился ни комментариев с российской стороны, ни сколь-нибудь подробного описания. Все ограничивается несколькими строчками в пространном итоговом документе китайского МИДа.
Как бы там ни было, фонд будет заниматься совместными проектами на российском Дальнем Востоке и северо-востоке Китая. Его объем планируется весьма значительным: 100 млрд. юаней (14,5 млрд. долл. США). Первая фаза проекта составит 10% от этой суммы. Даже эти 10% означали бы огромные финансовые вливания в регион. Для сравнения, государственная программа развития Дальнего Востока предусматривает бюджетное финансирование в 2017-2019 в общей сложности на 1 миллиард долларов.
Если всё пойдёт по плану с совместным фондом - это уже будет хорошее начало. Ведь до сих пор активность сотрудничества Китая с Россией в рамках «Нового шелкового пути» была на минимальном уровне. Казалось бы, даже с чисто географической точки зрения Россия является ключевой страной в реализации концепции НШП. В своё время китайская инициатива вызывала у нас большие надежды. Но эти надежды пока всё так же далеки от свершения, а вот пессимизма изрядно прибавилось.
За всё время существования проекта НШП в Россию были сделаны две инвестиции: 10% доля в проекте «Ямал СПГ» и выкуп 10% нефтяной компании «Сибур». Согласитесь, что оба эпизода даже не слишком увязываются с концепцией «Нового шелкового пути». Амбициознейший проект трансконтинентальной высокоскоростной ж/д магистрали «Москва-Пекин» сейчас тормозится китайской стороной.
По мнению А. Габуева, чья скептическая статья о НШП опубликована «Ведомостями», инвестиции Фонда Шелкового Пути в Россию были обусловлены скорее политическими мотивами, нежели общими целями проекта. Фонд стал ширмой, которой прикрывались для обхода международных санкций против Г. Тимченко - совладельца обоих активов.
Судя по всем, прогресса по ВСМ «Москва-Пекин» и другим возможным инфраструктурным проектам на саммите достигнуто не было. Тем не менее, организация совместного фонда и ряд стартовавших независимо инициатив (строительство автомобильного моста через Амур в районе Благовещенска и многострадальный ж/д мост через Амур в Нижнеленинском) сигнализируют о позитивных подвижках.
Нижнеленинское
С конкретными итогами саммита было туго не только у России. Так, одна из самых громких новостей, касающихся мероприятия, стала известна еще до его открытия. Это демарш Индии, которая решила бойкотировать саммит и выпустила достаточно резкое заявление по этому поводу. Причина? Планируемые в рамках НШП инвестиции Китая в пакистанскую часть Кашмира, который с момента раздела Британской Индии является яблоком раздора между двумя странами-наследницами.
Эту дипломатическую перепалку могли бы затмить какие-то серьезные двусторонние достижения, инвестиционные соглашения и прочие «бумажные победы», типичные для такого рода мероприятий. Но их калибр явно не дотягивал для тематического саммита такого масштаба. Bloomberg вообще в первую очередь напирал на пиар-составляющую встречи. Причем весь пиар был направлен на интересы одного человека: председателя КНР Си Цзиньпина.
Именно господин Си был инициатором объединенного проекта «Нового шелкового пути» тогда, в 2013 году. О чем, равно как и о своей центральной роли в реализации этой инициативы, он не уставал напоминать в различных выступлениях и интервью. Чем вызвал удивленную реакцию наблюдателей: в коллективистской китайской культуре такое поведение считается чуть ли не дурным тоном.
Выступление Си на саммите
Китайские СМИ (и раньше не отличавшиеся особой критичностью) вовсе превзошли самих себя в славословиях мудрейшему председателю. Поговаривают, что и прекрасная солнечная погода, которая установилась в Пекине на дни саммита вместо привычного смога - результат приостановки ТЭС и заводов по команде сверху.
Всё дело в том, что приближается очередная смена состава центрального комитета КПК. Достойно проведенное международное мероприятие, со «звездным» составом гостей, приправленное ни к чему не обязывающими речами «за всё хорошее и против всего плохого» - весьма выигрышный пункт в тамошних аппаратных играх. Г-н Си сейчас считается сильнейшим лидером Китая со времен Дэна Сяопина, и вполне может претендовать на второй срок.
Когда всё внимание сосредоточено на пиаре, на серьезные вещи времени не остается. Один из участников дискуссионной сессии, пожелавший остаться неизвестным, пожаловался, что бoльшая часть сессии ушла на обсуждение роли великого кормчего Си. А собственно подискутировать по поводу инвестиционной политики толком не успели. Другие дипломаты сетовали на то, что коммюнике по итогам саммита создается в большой спешке.
Так что же, за пиар-блестками первого саммита «Нового шелкового пути» ничего нет? Ну, вообще-то дело обстоит не настолько плохо. Министерство иностранных дел КНР выдало на публику длиннющий документ, в котором перечисляется 270 пунктов, по которым были достигнуты решения. Одна беда - документ этот настолько неудачно структурирован, что при прочтении начинаешь клевать носом на втором-третьем десятке…
Этот документ хорошо иллюстрирует главную проблему проекта «Новый шелковый путь». Проекта, который сами китайцы предпочитают именовать не «стратегией», а «инициативой». Вся разница - в степени проработанности, в степени четкости, и, в конечном счете, степени результативности прилагаемых усилий.
НШП - весьма «рыхлый» проект. Проект со слишком общими целями и слишком общей сферой реализации. Проект, в котором отсутствуют конкретные планы и конкретные сроки. Проект, в котором отдельные части не интегрированы в одно целое. Проект, который очень и очень сильно страдает от недостатка системности.
Доходит до смешного: по словам А. Габуева, китайским СМИ настоятельно рекомендовано вообще не публиковать карты с конкретными транспортными коридорами, а все имеющиеся карты имеют неофициальный характер. «Новый шелковый путь» есть - и одновременно его нет: никто не может сказать, что же конкретно реализуется китайским правительством, и соответствуют ли пиар-достижения Си Цзиньпина реальному плану.
Одно дело - рассуждения о (цитирую Си) «духе мира и кооперации, открытости и инклюзивности, взаимного обучения и взаимной выгоды». И совсем другое - миллионы тонн стали и бетона и миллионы человеко-часов работы, которые должны давать экономический результат. Желаемое слишком часто отличается от действительного, и для «Нового шелкового пути» подобные разрывы довольно характерны.
Например, Китай утверждает, что подписал инвестиционные контракты на общую сумму 926 млрд. долларов. В то же время реальный объем инвестиций за три последних года был гораздо ниже. Вот график от «Файнэншл Таймс», где получается менее 50 млрд.:
Вообще, показательной является и тема финансирования проектов НШП. Для этого был создан и привлечен целый ряд финансовых институтов: уже упомянутый Фонд Шелкового Пути (ФШП), Китайский Банк Развития (КБР), Экспортно-импортный Банк Китая (ЭИБК), Азиатский Банк Инфраструктурных Инвестиций (АБИИ), Новый Банк Развития, а также «традиционные» государственные китайские банки, работающие на внутреннем рынке. Механизм распределения обязанностей среди этих банков не известен, что еще больше снижает прозрачность и понятность финансовой стороны программы.
Степень активности некоторых из этих институтов вызывает вопросы. Так, специально организованный Фонд Шелкового Пути со времени своего создания в 2014 профинансировал только 6 проектов, 2 из которых - в российском нефтегазе. Всё вместе обошлось в 4 млрд. долл. - хотя в закромах у ФШП находится 40 млрд. Ненамного богаче «послужной список» АБИИ: 9 проектов на общую сумму 1,7 млрд. долл. А ведь он располагает еще более крупным капиталом - 100 млрд. долл.
Тем не менее, именно финансирование Си Цзиньпин почему-то назвал «узким местом» программы. Хотя, казалось бы, в командной финансовой системе Китая все проблемы с выделением денег решаются одним звонком сверху. Как бы там ни было, по итогам саммит Си обещал выделить значительные суммы на докапитализацию институтов развития. ФШП получит еще 14,5 млрд. долл. Для КБР и ЭИБК откроют дополнительные кредитные линии на 36,3 млрд. и 18,9 млрд. долл. соответственно. Кроме того, в ближайшие три года еще 8,7 млрд. долл. будет выделено для помощи развивающимся странам НШП. Будем считать это тем самым «звонком сверху».
Возможно, говоря о проблемах с финансированием, г-н Си подразумевал глухое нежелание коммерческих госбанков, пока несущих основную нагрузку, кредитовать проекты «Нового шелкового пути». «На самом деле коммерческие банки не слишком мотивированы», - цитирует Ройтерс одного из высокопоставленных банкиров. Отсутствие мотивации проистекает из низких ставок по таким кредитам, долгого их срока и внушительных рисков, которые, в случае их реализации, обернутся дырами в балансе самого банка.
И о рисках стоит поговорить подробнее. Вообще, процесс принятия решений по тем или иным проектам «Нового шелкового пути» далеко не всегда ориентируется на объективные рыночные условия, экономическую обоснованность и адекватные практики риск-менеджмента. Всё опять проистекает из размытости основополагающей концепции НШП. В ней есть «дух мира и кооперации» - но нет рентабельности, сроков окупаемости и риск-профиля.
В основном проекты НШП сейчас принимаются на уровне межправительственных переговоров. Что бы там ни было сказано в «принципе трёх нет», политическая составляющая всегда очень сильна и зачастую перевешивает экономическую. Да и последняя рассчитывается всё тем же правительством. Согласно журналу «Foreign Policy», над анализом и разработкой документации по проектам работают сотни и даже тысячи чиновников и партийных работников. Им необходимо разобраться во всех культурных, правовых и экономических аспектах десятков участвующих в НШП стран. А потом всю эту активность по отдельным проектам необходимо еще и координировать в рамках всей концепции. При том, что качество проработки самой концепции нисколько не способствует успешному решению этой задачи.
«Форин Полиси» очень скептически относится к способностям государственной машины качественно проделать эту работу, ссылаясь на недостаток практического опыта в подобных инвестициях. По данным журнала, часть полномочий по проектам передана на провинциальный уровень руководства - который качественно справиться с задачей принципиально не способен.
>> Продолжение >>
Инициатива не просто крупнейшая - на сегодня ничего даже близкого НШП по масштабам не существует. С китайской стороны назывались оценки в 1 триллион долларов. С одной стороны, это пока далекая от практической реализации цифра. С другой, это триллион выглядит несколько более реальным, чем обещания Трампа.
Проект появился не так давно, осенью 2013. «Новый шелковый путь» стремится охватить бОльшую часть евразийского континента. Китай намеревается сотрудничать с 64 странами. В общей сложности инициатива объединяет 2/3 населения нашей планеты. В первую очередь НШП нацелен на создание транспортной инфраструктуры - железнодорожной, автомобильной и портовой. Также в приоритетах объекты энергетики и совместные промышленные производства. При этом надо понимать, что речь идет не о какой-то определенной транспортном магистрали, а скорее о точечных инвестициях в отдельные объекты, которые сольются в сеть транспортных коридоров.
Многие страны региона, в котором проявляет активность Китай, чрезвычайно бедны. Без внешней помощи они никогда не смогут реализовать подобные проекты. А ведь именно такие инвестиции способны значительно ускорить их экономическое развитие и поднять уровень жизни населения. Сам же Китай в этих условиях выступает лидером и центром экономической интеграции Азии.
Политические интересы? Порой их сложно отделить от экономических. Но Китай в данном проекте усиленно дистанцируется от политики. Провозглашен «принцип трёх нет»: отказ от вмешательства во внутренние дела других наций, отказ от увеличения так называемой «сферы влияния», и отказ от притязаний на гегемонию. Всё должно держаться исключительно на взаимовыгодном экономическом сотрудничестве. По крайней мере, в теории.
Список гостей саммита, приехавших искать «взаимную выгоду», получился внушительным. Участие в мероприятии приняли делегации из 100 стран, в том числе 28 возглавляли главы государств. В пестром составе делегатов были замечены турецкий диктатор президент Р. Эрдоган, итальянский премьер-министр П. Джентилони, глава ООН А. Гутерреш и директриса МВФ К. Лагард. Свадебным генералом, по общему мнению СМИ, стал наш дорогой и любимый Владимир Владимирович.
Поскольку одной из центральных тем саммита была экономическая открытость, защита свободной торговли и всяческая инклюзивность, г-ну Путину пришлось подстраиваться под общий тон. В своём выступлении он посетовал на то, что «протекционизм становится нормой, а его скрытой формой являются односторонние нелегитимные ограничения». Внезапно, да. Жаль, большинство делегатов, не знакомых с реалиями пармезанного эмбарго, не оценило иронию...
Что еще было в активе Путина по прилёту из Китая, кроме глобализационных пустых разговоров и фортепианного концерта на публику? Да в общем, практически ничего, достойного упоминания. После двустороннего обсуждения насущных проблем не было объявлено ни о конкретных инвестиционных решениях, ни о новых значительных проектах.
Единственным исключением стало создание российско-китайского инвестиционного фонда по развитию регионального сотрудничества. Настораживает то, что даже этот результат не удостоился ни комментариев с российской стороны, ни сколь-нибудь подробного описания. Все ограничивается несколькими строчками в пространном итоговом документе китайского МИДа.
Как бы там ни было, фонд будет заниматься совместными проектами на российском Дальнем Востоке и северо-востоке Китая. Его объем планируется весьма значительным: 100 млрд. юаней (14,5 млрд. долл. США). Первая фаза проекта составит 10% от этой суммы. Даже эти 10% означали бы огромные финансовые вливания в регион. Для сравнения, государственная программа развития Дальнего Востока предусматривает бюджетное финансирование в 2017-2019 в общей сложности на 1 миллиард долларов.
Если всё пойдёт по плану с совместным фондом - это уже будет хорошее начало. Ведь до сих пор активность сотрудничества Китая с Россией в рамках «Нового шелкового пути» была на минимальном уровне. Казалось бы, даже с чисто географической точки зрения Россия является ключевой страной в реализации концепции НШП. В своё время китайская инициатива вызывала у нас большие надежды. Но эти надежды пока всё так же далеки от свершения, а вот пессимизма изрядно прибавилось.
За всё время существования проекта НШП в Россию были сделаны две инвестиции: 10% доля в проекте «Ямал СПГ» и выкуп 10% нефтяной компании «Сибур». Согласитесь, что оба эпизода даже не слишком увязываются с концепцией «Нового шелкового пути». Амбициознейший проект трансконтинентальной высокоскоростной ж/д магистрали «Москва-Пекин» сейчас тормозится китайской стороной.
По мнению А. Габуева, чья скептическая статья о НШП опубликована «Ведомостями», инвестиции Фонда Шелкового Пути в Россию были обусловлены скорее политическими мотивами, нежели общими целями проекта. Фонд стал ширмой, которой прикрывались для обхода международных санкций против Г. Тимченко - совладельца обоих активов.
Судя по всем, прогресса по ВСМ «Москва-Пекин» и другим возможным инфраструктурным проектам на саммите достигнуто не было. Тем не менее, организация совместного фонда и ряд стартовавших независимо инициатив (строительство автомобильного моста через Амур в районе Благовещенска и многострадальный ж/д мост через Амур в Нижнеленинском) сигнализируют о позитивных подвижках.
Нижнеленинское
С конкретными итогами саммита было туго не только у России. Так, одна из самых громких новостей, касающихся мероприятия, стала известна еще до его открытия. Это демарш Индии, которая решила бойкотировать саммит и выпустила достаточно резкое заявление по этому поводу. Причина? Планируемые в рамках НШП инвестиции Китая в пакистанскую часть Кашмира, который с момента раздела Британской Индии является яблоком раздора между двумя странами-наследницами.
Эту дипломатическую перепалку могли бы затмить какие-то серьезные двусторонние достижения, инвестиционные соглашения и прочие «бумажные победы», типичные для такого рода мероприятий. Но их калибр явно не дотягивал для тематического саммита такого масштаба. Bloomberg вообще в первую очередь напирал на пиар-составляющую встречи. Причем весь пиар был направлен на интересы одного человека: председателя КНР Си Цзиньпина.
Именно господин Си был инициатором объединенного проекта «Нового шелкового пути» тогда, в 2013 году. О чем, равно как и о своей центральной роли в реализации этой инициативы, он не уставал напоминать в различных выступлениях и интервью. Чем вызвал удивленную реакцию наблюдателей: в коллективистской китайской культуре такое поведение считается чуть ли не дурным тоном.
Выступление Си на саммите
Китайские СМИ (и раньше не отличавшиеся особой критичностью) вовсе превзошли самих себя в славословиях мудрейшему председателю. Поговаривают, что и прекрасная солнечная погода, которая установилась в Пекине на дни саммита вместо привычного смога - результат приостановки ТЭС и заводов по команде сверху.
Всё дело в том, что приближается очередная смена состава центрального комитета КПК. Достойно проведенное международное мероприятие, со «звездным» составом гостей, приправленное ни к чему не обязывающими речами «за всё хорошее и против всего плохого» - весьма выигрышный пункт в тамошних аппаратных играх. Г-н Си сейчас считается сильнейшим лидером Китая со времен Дэна Сяопина, и вполне может претендовать на второй срок.
Когда всё внимание сосредоточено на пиаре, на серьезные вещи времени не остается. Один из участников дискуссионной сессии, пожелавший остаться неизвестным, пожаловался, что бoльшая часть сессии ушла на обсуждение роли великого кормчего Си. А собственно подискутировать по поводу инвестиционной политики толком не успели. Другие дипломаты сетовали на то, что коммюнике по итогам саммита создается в большой спешке.
Так что же, за пиар-блестками первого саммита «Нового шелкового пути» ничего нет? Ну, вообще-то дело обстоит не настолько плохо. Министерство иностранных дел КНР выдало на публику длиннющий документ, в котором перечисляется 270 пунктов, по которым были достигнуты решения. Одна беда - документ этот настолько неудачно структурирован, что при прочтении начинаешь клевать носом на втором-третьем десятке…
Этот документ хорошо иллюстрирует главную проблему проекта «Новый шелковый путь». Проекта, который сами китайцы предпочитают именовать не «стратегией», а «инициативой». Вся разница - в степени проработанности, в степени четкости, и, в конечном счете, степени результативности прилагаемых усилий.
НШП - весьма «рыхлый» проект. Проект со слишком общими целями и слишком общей сферой реализации. Проект, в котором отсутствуют конкретные планы и конкретные сроки. Проект, в котором отдельные части не интегрированы в одно целое. Проект, который очень и очень сильно страдает от недостатка системности.
Доходит до смешного: по словам А. Габуева, китайским СМИ настоятельно рекомендовано вообще не публиковать карты с конкретными транспортными коридорами, а все имеющиеся карты имеют неофициальный характер. «Новый шелковый путь» есть - и одновременно его нет: никто не может сказать, что же конкретно реализуется китайским правительством, и соответствуют ли пиар-достижения Си Цзиньпина реальному плану.
Одно дело - рассуждения о (цитирую Си) «духе мира и кооперации, открытости и инклюзивности, взаимного обучения и взаимной выгоды». И совсем другое - миллионы тонн стали и бетона и миллионы человеко-часов работы, которые должны давать экономический результат. Желаемое слишком часто отличается от действительного, и для «Нового шелкового пути» подобные разрывы довольно характерны.
Например, Китай утверждает, что подписал инвестиционные контракты на общую сумму 926 млрд. долларов. В то же время реальный объем инвестиций за три последних года был гораздо ниже. Вот график от «Файнэншл Таймс», где получается менее 50 млрд.:
Вообще, показательной является и тема финансирования проектов НШП. Для этого был создан и привлечен целый ряд финансовых институтов: уже упомянутый Фонд Шелкового Пути (ФШП), Китайский Банк Развития (КБР), Экспортно-импортный Банк Китая (ЭИБК), Азиатский Банк Инфраструктурных Инвестиций (АБИИ), Новый Банк Развития, а также «традиционные» государственные китайские банки, работающие на внутреннем рынке. Механизм распределения обязанностей среди этих банков не известен, что еще больше снижает прозрачность и понятность финансовой стороны программы.
Степень активности некоторых из этих институтов вызывает вопросы. Так, специально организованный Фонд Шелкового Пути со времени своего создания в 2014 профинансировал только 6 проектов, 2 из которых - в российском нефтегазе. Всё вместе обошлось в 4 млрд. долл. - хотя в закромах у ФШП находится 40 млрд. Ненамного богаче «послужной список» АБИИ: 9 проектов на общую сумму 1,7 млрд. долл. А ведь он располагает еще более крупным капиталом - 100 млрд. долл.
Тем не менее, именно финансирование Си Цзиньпин почему-то назвал «узким местом» программы. Хотя, казалось бы, в командной финансовой системе Китая все проблемы с выделением денег решаются одним звонком сверху. Как бы там ни было, по итогам саммит Си обещал выделить значительные суммы на докапитализацию институтов развития. ФШП получит еще 14,5 млрд. долл. Для КБР и ЭИБК откроют дополнительные кредитные линии на 36,3 млрд. и 18,9 млрд. долл. соответственно. Кроме того, в ближайшие три года еще 8,7 млрд. долл. будет выделено для помощи развивающимся странам НШП. Будем считать это тем самым «звонком сверху».
Возможно, говоря о проблемах с финансированием, г-н Си подразумевал глухое нежелание коммерческих госбанков, пока несущих основную нагрузку, кредитовать проекты «Нового шелкового пути». «На самом деле коммерческие банки не слишком мотивированы», - цитирует Ройтерс одного из высокопоставленных банкиров. Отсутствие мотивации проистекает из низких ставок по таким кредитам, долгого их срока и внушительных рисков, которые, в случае их реализации, обернутся дырами в балансе самого банка.
И о рисках стоит поговорить подробнее. Вообще, процесс принятия решений по тем или иным проектам «Нового шелкового пути» далеко не всегда ориентируется на объективные рыночные условия, экономическую обоснованность и адекватные практики риск-менеджмента. Всё опять проистекает из размытости основополагающей концепции НШП. В ней есть «дух мира и кооперации» - но нет рентабельности, сроков окупаемости и риск-профиля.
В основном проекты НШП сейчас принимаются на уровне межправительственных переговоров. Что бы там ни было сказано в «принципе трёх нет», политическая составляющая всегда очень сильна и зачастую перевешивает экономическую. Да и последняя рассчитывается всё тем же правительством. Согласно журналу «Foreign Policy», над анализом и разработкой документации по проектам работают сотни и даже тысячи чиновников и партийных работников. Им необходимо разобраться во всех культурных, правовых и экономических аспектах десятков участвующих в НШП стран. А потом всю эту активность по отдельным проектам необходимо еще и координировать в рамках всей концепции. При том, что качество проработки самой концепции нисколько не способствует успешному решению этой задачи.
«Форин Полиси» очень скептически относится к способностям государственной машины качественно проделать эту работу, ссылаясь на недостаток практического опыта в подобных инвестициях. По данным журнала, часть полномочий по проектам передана на провинциальный уровень руководства - который качественно справиться с задачей принципиально не способен.
>> Продолжение >>