случайное 3
Ну и последняя порция из тетрадки.
***
Все хочу портрет твой переставить,
Места все ему не нахожу.
И опять на грани сна и яви
Я на это имя ворожу.
И опять дверей я не закрыла
Жду опять, когда на мой порог
Мой взойдет жених сереброкрылый,
Светлоокий демон мой и бог.
Жду опять и столь же безнадежно.
Чем скрепить порвавшуюся нить?
Здесь - ничем. Лишь только смерти нежной
Нас с тобой дано соединить.
***
Я знаю: Вам нравился запах
Едва уловимый духов,
Моих появлений внезапность,
И словно навеки уход.
И тихое пение флейты
Над замершей гладью пруда...
- Укройтесь. Вы заболеете...
- Да полно Вам, ерунда...
Весенний тревожащий вечер...
Бесцельные, милые речи...
***
Не торопись меня оспорить,
Разубедить.
Того, что утонуло в море,
Не воротить.
Когда-то нас соединила
Златая нить.
Но чья-то воля поспешила
Разъединить.
Не нарушай воспоминанья
Святую грусть!
В глазах темнеет от страданья...
Что ж, ну и пусть!
***
К нам опять пришли холода.
Нам погоды не выбирать.
Где родились, там доживать.
Ну а ты?
Не вернешься?
Да?
У тебя там теплым-тепло.
Воздух сладок и густ, и прян.
Как лазоревое стекло,
Отражает свет океан.
(Диво, сколь воды натекло!)
Океан твой и вправду тих*.
И прибрежный песок сух.
А ты слышишь: в мой грустный стих
Пробивается сердца стук?
Ты не хмурься - не буду звать.
Что потеряно - не вернешь.
Буду крови озябшей дрожь
Аква-витой отогревать.
*Вот эта строчка, кажется, единственное, очень скудное указание на фактическое обстоятельство. Если понять ее как намек на Тихий океан, то адресат находится на побережье этого океана. В Америке? Или на Дальнем Востоке?
***
Забудь о том, что я еще жива.
Ждать перестань наутро возвращенья
И перестань подыскивать слова
Приветствия и просьбы о прощеньи.
Невозвратима жизни простота
И очевидность невосстановима:
Я тут - и нет меня, я та же и не та,
И взгляд проходит сквозь меня и мимо.
Так, в сговоре с правами естества
Ушедшие отбрасывают тени,
И вот потусторонняя братва
Царит на сценах наших сновидений.
Пусть тень моя безвидна и пуста,
Но ей приватизировать пустоты,
Оставленные тою, кто, устав,
Ушла на житие в иных широтах.
В чем суть того, что вынесло меня
За скобки вместе выносимой жизни?
Не в том ли, что не в силах поменять
Я ни черты на карте той отчизны,
Где ты еще прочерчиваешь след
От точки, где, прервав с тобой движенье,
Я, как в шаманском трансе самолет,
В четвертое рванула измеренье.
Забудь о том, что я еще жива.
Пускай воспоминанием живу я
В твоей душе. Ну а меня живую
Другую жизнь оставим доживать...
Мне вот это нравится:
***
Ах простуда - это чудо!
Стынут ноги. Лоб в огне.
Что за дерзкая причуда
Развести костер во мне?
Натереть мне шкуркой нёбо,
Глухо нос замуровать,
Словом, так скрутить хворобой,
Что лежать мне - не вставать,
Мучаясь одним вопросом:
А теперь я образ чей?*
Татуирует под носом
Кожу сопельный ручей.
* Аллюзия к Быт. 1:27?
***
Там, где мы подлинно живем,
В пределах всяк своей монады
Другому подчиняться надо
Закону. Там, входя в ограду,
Себя как будто в гроб кладем.
Мы воскресаем уходя.
Свое всегда потусторонне.
Будь шут у ног иль царь на троне
Одна лишь заповедь в законе:
Не озирайся уходя.
Я ухожу, не озираясь.
В просторах собственной судьбы
Я без тебя не потеряюсь.
Мораль: прости, что повторяюсь -
Чужие жизни - как гробы.
***
Прислушаюсь.
Не скрипнет ли калитка?
Не хрустнет ли ломающийся наст
предвестником судьбы морозноликой,
зимою этой посетившей нас.
Прислушаюсь.
Но ничего не слышу.
Точней: все звуки сгрудились внутри.
Той занавеской, что эфир колышет,
скорее слезы зеркалу утри.
Судьба? Но как? Ведь мы уже знакомы.
Я где-то слышал этот ломкий звук,
и Крысолова песнею влекомый
все гамельны с собою позову.
Я весь в тебе, пирующая гамма,
цветастый присвист мартовых ветров!
Мне снится ласковая Иокогама,
блудница желтолицых островов.
О, времени великолепный трепет,
когда в нем просыпается поэт
и заново все мирозданье лепит
свободной мысли нежный пируэт!
***
Казалось мне, что прошлое забыто,
Что быта ржа пожрала бытие,
Свеча потушена и зеркало разбито,
А с ним и отражение Твое.
Казалось мне, что сновиденью яви
Явь сновиденья проиграла бой,
Что я и звать видение не в праве,
Тем паче именем Твоим… Тобой…
Что омертвелое воображенье
Уже лишилось дара воскрешать…
Но зимнего луча прикосновенье
И утренней прохлады дуновенье
Напомнили те утра, те лучи…
Я снова жив, душа пришла в движенье,
Я помню все…
- Ты вспомнил и - молчи, -
В ответ я слышу тихое прещенье.
- Былое не выносит освещенья,
И свет полуденных сторон души
При встрече с ним ты скромно притуши.
Как сердцу примириться с приговором
К забвению. И вот полночным вором
В пещерах памяти свой освещает путь
Свечой ожившего воображенья…
***
Все хочу портрет твой переставить,
Места все ему не нахожу.
И опять на грани сна и яви
Я на это имя ворожу.
И опять дверей я не закрыла
Жду опять, когда на мой порог
Мой взойдет жених сереброкрылый,
Светлоокий демон мой и бог.
Жду опять и столь же безнадежно.
Чем скрепить порвавшуюся нить?
Здесь - ничем. Лишь только смерти нежной
Нас с тобой дано соединить.
***
Я знаю: Вам нравился запах
Едва уловимый духов,
Моих появлений внезапность,
И словно навеки уход.
И тихое пение флейты
Над замершей гладью пруда...
- Укройтесь. Вы заболеете...
- Да полно Вам, ерунда...
Весенний тревожащий вечер...
Бесцельные, милые речи...
***
Не торопись меня оспорить,
Разубедить.
Того, что утонуло в море,
Не воротить.
Когда-то нас соединила
Златая нить.
Но чья-то воля поспешила
Разъединить.
Не нарушай воспоминанья
Святую грусть!
В глазах темнеет от страданья...
Что ж, ну и пусть!
***
К нам опять пришли холода.
Нам погоды не выбирать.
Где родились, там доживать.
Ну а ты?
Не вернешься?
Да?
У тебя там теплым-тепло.
Воздух сладок и густ, и прян.
Как лазоревое стекло,
Отражает свет океан.
(Диво, сколь воды натекло!)
Океан твой и вправду тих*.
И прибрежный песок сух.
А ты слышишь: в мой грустный стих
Пробивается сердца стук?
Ты не хмурься - не буду звать.
Что потеряно - не вернешь.
Буду крови озябшей дрожь
Аква-витой отогревать.
*Вот эта строчка, кажется, единственное, очень скудное указание на фактическое обстоятельство. Если понять ее как намек на Тихий океан, то адресат находится на побережье этого океана. В Америке? Или на Дальнем Востоке?
***
Забудь о том, что я еще жива.
Ждать перестань наутро возвращенья
И перестань подыскивать слова
Приветствия и просьбы о прощеньи.
Невозвратима жизни простота
И очевидность невосстановима:
Я тут - и нет меня, я та же и не та,
И взгляд проходит сквозь меня и мимо.
Так, в сговоре с правами естества
Ушедшие отбрасывают тени,
И вот потусторонняя братва
Царит на сценах наших сновидений.
Пусть тень моя безвидна и пуста,
Но ей приватизировать пустоты,
Оставленные тою, кто, устав,
Ушла на житие в иных широтах.
В чем суть того, что вынесло меня
За скобки вместе выносимой жизни?
Не в том ли, что не в силах поменять
Я ни черты на карте той отчизны,
Где ты еще прочерчиваешь след
От точки, где, прервав с тобой движенье,
Я, как в шаманском трансе самолет,
В четвертое рванула измеренье.
Забудь о том, что я еще жива.
Пускай воспоминанием живу я
В твоей душе. Ну а меня живую
Другую жизнь оставим доживать...
Мне вот это нравится:
***
Ах простуда - это чудо!
Стынут ноги. Лоб в огне.
Что за дерзкая причуда
Развести костер во мне?
Натереть мне шкуркой нёбо,
Глухо нос замуровать,
Словом, так скрутить хворобой,
Что лежать мне - не вставать,
Мучаясь одним вопросом:
А теперь я образ чей?*
Татуирует под носом
Кожу сопельный ручей.
* Аллюзия к Быт. 1:27?
***
Там, где мы подлинно живем,
В пределах всяк своей монады
Другому подчиняться надо
Закону. Там, входя в ограду,
Себя как будто в гроб кладем.
Мы воскресаем уходя.
Свое всегда потусторонне.
Будь шут у ног иль царь на троне
Одна лишь заповедь в законе:
Не озирайся уходя.
Я ухожу, не озираясь.
В просторах собственной судьбы
Я без тебя не потеряюсь.
Мораль: прости, что повторяюсь -
Чужие жизни - как гробы.
***
Прислушаюсь.
Не скрипнет ли калитка?
Не хрустнет ли ломающийся наст
предвестником судьбы морозноликой,
зимою этой посетившей нас.
Прислушаюсь.
Но ничего не слышу.
Точней: все звуки сгрудились внутри.
Той занавеской, что эфир колышет,
скорее слезы зеркалу утри.
Судьба? Но как? Ведь мы уже знакомы.
Я где-то слышал этот ломкий звук,
и Крысолова песнею влекомый
все гамельны с собою позову.
Я весь в тебе, пирующая гамма,
цветастый присвист мартовых ветров!
Мне снится ласковая Иокогама,
блудница желтолицых островов.
О, времени великолепный трепет,
когда в нем просыпается поэт
и заново все мирозданье лепит
свободной мысли нежный пируэт!
***
Казалось мне, что прошлое забыто,
Что быта ржа пожрала бытие,
Свеча потушена и зеркало разбито,
А с ним и отражение Твое.
Казалось мне, что сновиденью яви
Явь сновиденья проиграла бой,
Что я и звать видение не в праве,
Тем паче именем Твоим… Тобой…
Что омертвелое воображенье
Уже лишилось дара воскрешать…
Но зимнего луча прикосновенье
И утренней прохлады дуновенье
Напомнили те утра, те лучи…
Я снова жив, душа пришла в движенье,
Я помню все…
- Ты вспомнил и - молчи, -
В ответ я слышу тихое прещенье.
- Былое не выносит освещенья,
И свет полуденных сторон души
При встрече с ним ты скромно притуши.
Как сердцу примириться с приговором
К забвению. И вот полночным вором
В пещерах памяти свой освещает путь
Свечой ожившего воображенья…