ОТЕЦ 108: 1943 (49)
Утренний скреб. шум лопат. Дворники, домохозяйки, сотрудники артелей и парикмахерских чистят тротуары и мостовые от снега. Взвод бородатых мобилизованных в стройколонны с деревянными лопатами для снега, как с хоругвями, шагает по мостовой.
Снежная погода доставила много хлопот.
Он принадлежал к командировочным-профессионалам и в это дело внес свою «ученость». У него была карта с нанесенными «изоценами» и путешествовал он только в направлениях, пересекающих «изоцены».
Сейчас все ищут теплые местечки. Слава богу, их много находится. Уж кажется, на что зверинец далек от «животных» (от «живота») мыслей людей, а как тепло устроились там несколько пожилых женщин. От свинины, предназначенной льву, кусочек, от крупы для каш медведям горстка, глядишь, и ежедневно хороший кулеш.
Главный конструктор жует американскую резину и пишет на [нрзб.] «good».
На третий день после переезда их в отдельную комнату (хозяева тоже татары) в гости пришли товарищи-узбеки. Зина рассказывала, как они по очереди из одной пиалы (полоскательницы, как она говорит) пили чай, каждый выплескивая остаток на пол, как они ловко тремя пальцами сгребали плов к краю миски и ловко отправляли в рот. Сама она не присутствовала в комнате, как полагается по узбекскому обычаю.
Он ей попробовал сказать:
- Русские книги не читай! (она читала «Василия Теркина»).
Дня 4 она после этого не уходила с работы. [Нрзб.] говорила, что это для того, чтобы он купил ей галоши. Но было видно, что возвращаться с работы в эту комнату, к нему ей очень и очень тягостно.
Ребята из бригады (мужчины) прохаживались между собой об опухших глазах и сонном виде ее, а девушки, соболезнуя, говорили: «А что она получила за это? Покамест одни ботинки поношенные ей купил».
На темно-сером фоне одежд покупателей и продавцов несколько ярких пятен - вязаные кофточки казанских мастериц и бросается в глаза необычная даже для базарного разнообразия вещь: белоснежный писсуар в руках пожилой женщины. М.б., если бы снег был не так затоптан и загрязнен, он бы не так бросался в глаза.
Снабженец. На хорошую шубу надет брезентовый плащ с капюшоном.
Снабженческий разговор в трамвае: «Вот снимем остатки, тогда это можно будет устроить».
А.И. сидит за чужой доской и пишет какую-то записку. Встречаются слова; «марксизм-ленинизм» и «техника».
Волосы у него, как говорил Лесков цвета перца с солью (уже много проседи среди его жестких, зачесанных назад волос) и блестящие темнокарие глаза.
А у его заместителя влажная, пухлая, с веснушка рука и землистые, впалые щеки. У него туберкулез, но он признает наличие только малярии.
42 год. От территориальных приобретений остались только названия джазоркестров, приписанных к различным среднеазиатским филармониям («Узбекская филармония» - Львовский джаз п/д Генриха Варса).
Зимой 42-43 года у свалки фабрики-кухни бой между рабочими и собаками. Палками и льдышками отгоняют собак от ящиков с костями и очистками.
Кухонный рабочий несет ведро с вываренными добела, уже сухими (как в поле найденная лошадиная кость) костями. У выхода его останавливают двое пожилых мужчин, нагибаются над ведром и набирают в карман по несколько костей.
Зимой 41-42 г. кормили в столовой раз в три дня (столовая не справлялась), но кормили в эти дни до отвала.
Гиене, лающей в зверинце около бывшего собора, отвечают казанские собаки, лающие из соседних подворотен.
Снежная погода доставила много хлопот.
Он принадлежал к командировочным-профессионалам и в это дело внес свою «ученость». У него была карта с нанесенными «изоценами» и путешествовал он только в направлениях, пересекающих «изоцены».
Сейчас все ищут теплые местечки. Слава богу, их много находится. Уж кажется, на что зверинец далек от «животных» (от «живота») мыслей людей, а как тепло устроились там несколько пожилых женщин. От свинины, предназначенной льву, кусочек, от крупы для каш медведям горстка, глядишь, и ежедневно хороший кулеш.
Главный конструктор жует американскую резину и пишет на [нрзб.] «good».
На третий день после переезда их в отдельную комнату (хозяева тоже татары) в гости пришли товарищи-узбеки. Зина рассказывала, как они по очереди из одной пиалы (полоскательницы, как она говорит) пили чай, каждый выплескивая остаток на пол, как они ловко тремя пальцами сгребали плов к краю миски и ловко отправляли в рот. Сама она не присутствовала в комнате, как полагается по узбекскому обычаю.
Он ей попробовал сказать:
- Русские книги не читай! (она читала «Василия Теркина»).
Дня 4 она после этого не уходила с работы. [Нрзб.] говорила, что это для того, чтобы он купил ей галоши. Но было видно, что возвращаться с работы в эту комнату, к нему ей очень и очень тягостно.
Ребята из бригады (мужчины) прохаживались между собой об опухших глазах и сонном виде ее, а девушки, соболезнуя, говорили: «А что она получила за это? Покамест одни ботинки поношенные ей купил».
На темно-сером фоне одежд покупателей и продавцов несколько ярких пятен - вязаные кофточки казанских мастериц и бросается в глаза необычная даже для базарного разнообразия вещь: белоснежный писсуар в руках пожилой женщины. М.б., если бы снег был не так затоптан и загрязнен, он бы не так бросался в глаза.
Снабженец. На хорошую шубу надет брезентовый плащ с капюшоном.
Снабженческий разговор в трамвае: «Вот снимем остатки, тогда это можно будет устроить».
А.И. сидит за чужой доской и пишет какую-то записку. Встречаются слова; «марксизм-ленинизм» и «техника».
Волосы у него, как говорил Лесков цвета перца с солью (уже много проседи среди его жестких, зачесанных назад волос) и блестящие темнокарие глаза.
А у его заместителя влажная, пухлая, с веснушка рука и землистые, впалые щеки. У него туберкулез, но он признает наличие только малярии.
42 год. От территориальных приобретений остались только названия джазоркестров, приписанных к различным среднеазиатским филармониям («Узбекская филармония» - Львовский джаз п/д Генриха Варса).
Зимой 42-43 года у свалки фабрики-кухни бой между рабочими и собаками. Палками и льдышками отгоняют собак от ящиков с костями и очистками.
Кухонный рабочий несет ведро с вываренными добела, уже сухими (как в поле найденная лошадиная кость) костями. У выхода его останавливают двое пожилых мужчин, нагибаются над ведром и набирают в карман по несколько костей.
Зимой 41-42 г. кормили в столовой раз в три дня (столовая не справлялась), но кормили в эти дни до отвала.
Гиене, лающей в зверинце около бывшего собора, отвечают казанские собаки, лающие из соседних подворотен.