Климент (как бы в связи с ним): о понимании и передаче мысли другого
Все-таки трудно бывает часто понять, что именно хотел сказать своими словами другой человек. Если он мыслит совсем иначе, чем ты. И причина мне, кажется, ясна. Понять, сделать для себя понятным - это ведь значит присвоить, сделать высказанную мысль такой, которую ты и сам мог подумать. А для этого услышанное или прочитанное переводишь - вольно или невольно, чаще невольно и не отдавая себе в этом отчета - на свой "язык", в свою логику. И, если стоит задача пересказать или перевести, излагаешь не мысль другого, а то, что он должен был бы сказать, если бы мыслил как ты...
В этом отношении крайне интересна ситуация, с которой я как переводчик имею дело, работая с книгой А.Шуфрина о Клименте. Климент понимал - ему это нужно было для работы - тексты Писания и тексты других авторов (которые в свою очередь понимали Писание и другие тексты). Шуфрин понимал Климента, но и другие тексты, которые он учитывал в своем исследовании - причем как сами по себе, так и в понимании их Климентом. А мне-то, чтобы не схалтурить (да и интересно!) надо все это тоже понимать, во всех опосредованиях. Если учесть языковые и культурные расстояния, всем участникам этих цепочек было, как можно догадаться, нелегко.
Но дело не только в трудностях, но и в различии задач. Главное различие здесь, на мой взгляд, между самостоятельным мыслителем - мыслящим и понимающим, чтобы прийти к истине, к тому, что имеет место на самом деле - и исследователем-интерпретатором-переводчиком. Для первого текст Другого - материал для своей работы (особь статья, пожалуй, тексты Св. Писания - в идеале, но по факту-то мы знаем, что всякий самостоятельный богослов читает их по-своему). Вот, что Шуфрин пишет об отношениях Климента с мыслью предшественников:
"Климент вынужден мыслить в идиомах своего окружения (он «зависит» от него). Но мышление - то, по крайней мере, которое заслуживает этого имени - определяется (как и всякая специфически человеческая деятельность) не столько своим материалом («источниками»), сколько своей целью: тем, ради чего мыслитель мыслит, даже если он сам (как Климент) не формулирует свои цели явно и однозначно".
Задача второго донести мысль Другого без искажений, стать прозрачным для нее, т.е. убить в себе на время работы самостоятельного мыслителя или, по меньшей мере, четко его отличать и при необходимости затыкать ему рот...
А он лезет и лезет...
В этом отношении крайне интересна ситуация, с которой я как переводчик имею дело, работая с книгой А.Шуфрина о Клименте. Климент понимал - ему это нужно было для работы - тексты Писания и тексты других авторов (которые в свою очередь понимали Писание и другие тексты). Шуфрин понимал Климента, но и другие тексты, которые он учитывал в своем исследовании - причем как сами по себе, так и в понимании их Климентом. А мне-то, чтобы не схалтурить (да и интересно!) надо все это тоже понимать, во всех опосредованиях. Если учесть языковые и культурные расстояния, всем участникам этих цепочек было, как можно догадаться, нелегко.
Но дело не только в трудностях, но и в различии задач. Главное различие здесь, на мой взгляд, между самостоятельным мыслителем - мыслящим и понимающим, чтобы прийти к истине, к тому, что имеет место на самом деле - и исследователем-интерпретатором-переводчиком. Для первого текст Другого - материал для своей работы (особь статья, пожалуй, тексты Св. Писания - в идеале, но по факту-то мы знаем, что всякий самостоятельный богослов читает их по-своему). Вот, что Шуфрин пишет об отношениях Климента с мыслью предшественников:
"Климент вынужден мыслить в идиомах своего окружения (он «зависит» от него). Но мышление - то, по крайней мере, которое заслуживает этого имени - определяется (как и всякая специфически человеческая деятельность) не столько своим материалом («источниками»), сколько своей целью: тем, ради чего мыслитель мыслит, даже если он сам (как Климент) не формулирует свои цели явно и однозначно".
Задача второго донести мысль Другого без искажений, стать прозрачным для нее, т.е. убить в себе на время работы самостоятельного мыслителя или, по меньшей мере, четко его отличать и при необходимости затыкать ему рот...
А он лезет и лезет...