Климент 10: Днесь, Начало и Конец
Попробую продолжить. Цитата (сначала говорит автор книги, а потом сам Климент, в «Педагоге», 1.28.3-5, 29.1-3):
Это «происхождение свыше» Климент понимает не только протологически - в терминах «Дня единого», настающего «Днесь», но и эсхатологически - как открывшееся в «Последний (eschatē) День»:
Ведь завершение (telos) заложено в воскресении верующих. - [Да,] но это не какое-то иное получение (to metalabein), чем получение (tychein) обещанного ранее в исповедании. Мы же не говорим, что и достижение предела, и предвосхищение достижения, состоятся вместе, в одно и то же время), - ибо не одно и то же вечность и время, стремление и [его] цель [и завершение] (telos), нет-нет, - но [мы говорим, что] оба об одном, и в обоих занят один. В самом деле, вера есть, можно сказать, рождающееся во времени стремление; исполнение же обетования - [цель стремления и его] завершение, утверждаемое в вечности. И Сам Господь яснейшим образом открыл [нам наше] равенство в спасении, сказав: «Ибо такова воля Отца Моего, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день» (Ин. 6:40). Итак, насколько это возможно в этом мире, о котором Он загадочно выразился как о «Последнем Дне», сохраняемом до времени, когда он {или: Он} упокоится, мы веруем, что стали совершенными. Ибо вера есть завершенность (teleiotēs) обучения; поэтому Он говорит: «Верующий в Сына имеет жизнь вечную» (Ин. 3:36). … И даже по отшествии отсюда для [нас], уверовавших [и] без какого-либо различия получивших здесь залог, не остается иного; но, [поскольку] мы [это] уже, в силу того, что уверовали, получили загодя, [постольку] после [нашего] воскресения мы получаем будущее [как уже] произошедшее, чтобы могло исполниться реченное: «По вере вашей да будет вам» (Мф. 9:29). Но где вера, там [и] обетование, а [наше] упокоение это исполнение (teleiōsis) обетования. Так что гнозис - в просветлении, а предел гнозиса - упокоение; этот [предел], конечно, мыслится как последний предмет [нашего] стремления.
Итак, довременное Начало творит мир и человека ВМЕСТЕ СО ВРЕМЕНЕМ. ВО ВРЕМЕНИ же, через Крещение, соучастие с Иорданской парадигме, полнота исполнения которого растягивается на весь жизненный путь человека, исполняется обещанное в творении - для верующих в обещанное и эту веру исповедующих. Тогда Свет творения, соседствующий с тьмою (и разворачивающийся во время как чередование дня и ночи, света и тьмы-тени) сменяется нескончаемым и беспредельным "Светом Невечерним", светом-без-теней...
Климент различает веру "человеческую", предваряющую крещение, и веру-гнозис, обретаемую в крещальном просветлении.
"Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день" (Ин. 6:40). "Последний день", по Клименту, есть и день упокоения почивших, сошедшим во Ад Господом, и этот мир, где мы по вере воскрешаемся посредством крещения, соучаствуя в вечномРождении Логоса-Дня...
Повторю процитированное в предыдущей записи:
крещаясь - просветляемся, просветляясь - усыновляемся, усыновляясь - совершенствуемся, совершенствуясь - становимся бессмертными...
"Присносущее Днесь", "неложное имя Вечности" (Филон) - это "когда" (как осторожно выражается Климент) творения и исполнения, начала и конца.
Еще цитата - из "Увещевания к язычникам" (84.5-6):
Днесь растет с «каждым днем», пока именуется «днесь». Ибо и Днесь, и учение длится до завершения [времен]; и тогда истинное Днесь, Божий День без изъяна, растягивается до вечности. Так будем же всегда слушаться гласа Божественного Слова; ведь Днесь - присно, оно - образ вечности, а День - символ Света; Светом же людям является Слово, через которое озаряемся Богом
Попробую это схематизировать (как подарок любящему схемы Собеседнику):
Присносущее Днесь, Начало, Конец и Время
День Един
Начало (archē)
Urzeit
Время
Последний День
Конец (eschaton)
Endzeit
творение крещение-просветление-следование Христу воскресение первозданный Свет творения свет мира сего, время как день-ночь-день нескончаемый и беспредельный Свет вечности
В завершение я приведу еще примечание автора книги, перекидывающее, как я понял, мостик к теме, многих задевающей - теме предузнанности спасаемых, той, которая в крайних формах протестантизма вылилась в учение о предопределенности ко спасению. Бог знает нас в вечности, мы же свободно отвечаем ему верой во времени - таково решение Климента:
В "Увещевании" (6.4) Климент соединяет два представления о крещальном «возрождении» - с одной стороны, рождение свыше, с другой, новое создание (plasma; ср. Быт. 2:7, kai eplasen o theios ton anthrōpon … - и создал Бог человека…): но до сотворения мира были мы [=христиане], рожденные Богом прежде [этого], т.к. предстояло [нам] быть в Нем [т.е. - во Христе, как справедливо замечает Маркович]. Мы - словесное [=разумное] создание Бога-Слова, через которого обретаем архаичность {или: изначальность}, ибо «в начале [archēͅ] было Слово»). Ср. Евангелие Фомы, 19: «Иисус сказал: “Блажен тот, кто изначально возник прежде, чем возник”». Мейер (The Gospel of Thomas. Trans. and notes by M.Meyer. San Francisco: Harper, 1992. P. 77) приводит параллели к этому месту у других христианских авторов (Ин. 8:58; «Божественные установления» Лактанция, 4.8; «Доказательство апостольской проповеди» Иринея, 43), которые, однако, в отличие от Фомы и Климента, понимают состояние-«до» скорее как просто существование, чем как «возникновение» (т.е. приход в бытие), и все, кроме Евангелия от Филиппа 64.10-12, относят его, как отмечает Мейер, исключительно к Иисусу.
А Климент - к нам.
Мне в этой связи вспомнилось учение о Сошествии во Ад Евгения Шифферса, но это - для другой записи, за пределами Климентианы.
Это «происхождение свыше» Климент понимает не только протологически - в терминах «Дня единого», настающего «Днесь», но и эсхатологически - как открывшееся в «Последний (eschatē) День»:
Ведь завершение (telos) заложено в воскресении верующих. - [Да,] но это не какое-то иное получение (to metalabein), чем получение (tychein) обещанного ранее в исповедании. Мы же не говорим, что и достижение предела, и предвосхищение достижения, состоятся вместе, в одно и то же время), - ибо не одно и то же вечность и время, стремление и [его] цель [и завершение] (telos), нет-нет, - но [мы говорим, что] оба об одном, и в обоих занят один. В самом деле, вера есть, можно сказать, рождающееся во времени стремление; исполнение же обетования - [цель стремления и его] завершение, утверждаемое в вечности. И Сам Господь яснейшим образом открыл [нам наше] равенство в спасении, сказав: «Ибо такова воля Отца Моего, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день» (Ин. 6:40). Итак, насколько это возможно в этом мире, о котором Он загадочно выразился как о «Последнем Дне», сохраняемом до времени, когда он {или: Он} упокоится, мы веруем, что стали совершенными. Ибо вера есть завершенность (teleiotēs) обучения; поэтому Он говорит: «Верующий в Сына имеет жизнь вечную» (Ин. 3:36). … И даже по отшествии отсюда для [нас], уверовавших [и] без какого-либо различия получивших здесь залог, не остается иного; но, [поскольку] мы [это] уже, в силу того, что уверовали, получили загодя, [постольку] после [нашего] воскресения мы получаем будущее [как уже] произошедшее, чтобы могло исполниться реченное: «По вере вашей да будет вам» (Мф. 9:29). Но где вера, там [и] обетование, а [наше] упокоение это исполнение (teleiōsis) обетования. Так что гнозис - в просветлении, а предел гнозиса - упокоение; этот [предел], конечно, мыслится как последний предмет [нашего] стремления.
Итак, довременное Начало творит мир и человека ВМЕСТЕ СО ВРЕМЕНЕМ. ВО ВРЕМЕНИ же, через Крещение, соучастие с Иорданской парадигме, полнота исполнения которого растягивается на весь жизненный путь человека, исполняется обещанное в творении - для верующих в обещанное и эту веру исповедующих. Тогда Свет творения, соседствующий с тьмою (и разворачивающийся во время как чередование дня и ночи, света и тьмы-тени) сменяется нескончаемым и беспредельным "Светом Невечерним", светом-без-теней...
Климент различает веру "человеческую", предваряющую крещение, и веру-гнозис, обретаемую в крещальном просветлении.
"Воля Пославшего Меня есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день" (Ин. 6:40). "Последний день", по Клименту, есть и день упокоения почивших, сошедшим во Ад Господом, и этот мир, где мы по вере воскрешаемся посредством крещения, соучаствуя в вечномРождении Логоса-Дня...
Повторю процитированное в предыдущей записи:
крещаясь - просветляемся, просветляясь - усыновляемся, усыновляясь - совершенствуемся, совершенствуясь - становимся бессмертными...
"Присносущее Днесь", "неложное имя Вечности" (Филон) - это "когда" (как осторожно выражается Климент) творения и исполнения, начала и конца.
Еще цитата - из "Увещевания к язычникам" (84.5-6):
Днесь растет с «каждым днем», пока именуется «днесь». Ибо и Днесь, и учение длится до завершения [времен]; и тогда истинное Днесь, Божий День без изъяна, растягивается до вечности. Так будем же всегда слушаться гласа Божественного Слова; ведь Днесь - присно, оно - образ вечности, а День - символ Света; Светом же людям является Слово, через которое озаряемся Богом
Попробую это схематизировать (как подарок любящему схемы Собеседнику):
Присносущее Днесь, Начало, Конец и Время
День Един
Начало (archē)
Urzeit
Время
Последний День
Конец (eschaton)
Endzeit
творение крещение-просветление-следование Христу воскресение первозданный Свет творения свет мира сего, время как день-ночь-день нескончаемый и беспредельный Свет вечности
В завершение я приведу еще примечание автора книги, перекидывающее, как я понял, мостик к теме, многих задевающей - теме предузнанности спасаемых, той, которая в крайних формах протестантизма вылилась в учение о предопределенности ко спасению. Бог знает нас в вечности, мы же свободно отвечаем ему верой во времени - таково решение Климента:
В "Увещевании" (6.4) Климент соединяет два представления о крещальном «возрождении» - с одной стороны, рождение свыше, с другой, новое создание (plasma; ср. Быт. 2:7, kai eplasen o theios ton anthrōpon … - и создал Бог человека…): но до сотворения мира были мы [=христиане], рожденные Богом прежде [этого], т.к. предстояло [нам] быть в Нем [т.е. - во Христе, как справедливо замечает Маркович]. Мы - словесное [=разумное] создание Бога-Слова, через которого обретаем архаичность {или: изначальность}, ибо «в начале [archēͅ] было Слово»). Ср. Евангелие Фомы, 19: «Иисус сказал: “Блажен тот, кто изначально возник прежде, чем возник”». Мейер (The Gospel of Thomas. Trans. and notes by M.Meyer. San Francisco: Harper, 1992. P. 77) приводит параллели к этому месту у других христианских авторов (Ин. 8:58; «Божественные установления» Лактанция, 4.8; «Доказательство апостольской проповеди» Иринея, 43), которые, однако, в отличие от Фомы и Климента, понимают состояние-«до» скорее как просто существование, чем как «возникновение» (т.е. приход в бытие), и все, кроме Евангелия от Филиппа 64.10-12, относят его, как отмечает Мейер, исключительно к Иисусу.
А Климент - к нам.
Мне в этой связи вспомнилось учение о Сошествии во Ад Евгения Шифферса, но это - для другой записи, за пределами Климентианы.