Рефлексия в ММК 2. О.Генисаретский. Хрустальные дворцы социологии
Напоминаю контекст. Общая тема - «Рефлексия в ММК», т.е. понятие рефлексии и само это средство организации мышления и деятельности, как они разрабатывались и применялись в Московском методологическом кружке. Первой из трех основных линий работы с рефлексией (Г.П.Щедровицкого, В.А.Лефевра и О.И.Генисаретского) я выбрал линию последнего как наиболее трудную для моего понимания. Она тем более интересна, что все время проводится в полемике с ГП. Первая порция материалов - это доклады ОГ 1960-х годов, посвященные социологической тематике. Здесь он еще лояльный и активный участник работы ММК, но - весьма жестко отстаивающий своё.
Вот что мне уже ясно в том, что отстаивает ОГ:
1) Внимание к человеку, индивиду. ГП не отрицал важности этой темы, но считал, что отправляться нужно от над-индивидуальных деятельности и мышления, а к индивиду можно будет подойти через «много шагов». Исходно же человек, деятель есть «место» в системе деятельности (ср. марксово: «Человек есть совокупность общественных отношений»). Напротив, для ОГ в рассмотрении социального очень важно то, что «своим существованием обязано самоочевидности человека».
2) Индивид участвует в функционировании и развитии социальной системы своим поведением, которое является не-деятельным, описывается иначе, чем деятельность. Различие между деятельностью (целеопределенной, осредствленной) и поведением - общее месть в ММК, но, если для ГП поведение как имеющее место за пределами «универсума деятельности» исследовательского интереса не представляло, то для ОГ социология не может пренебрегать поведением людей в социальных образованиях.
3) Методологически ОГ, хотя он и принимал самое активное участие в разработке теории деятельности, не ограничивается тем, что получило название «деятельностного подхода». Он пользуется и феноменологическим подходом, в частности, отправляясь в своей концепции социологии от феномена «общности».
4) Ну и совершенно иное, чем у ГП отношение к сознанию. Для ОГ это не просто «табло», на котором отражаются составляющие акта деятельности, а пространство со своим внутренним устройством. Из внимания к тому, что «внутри» сознания, вырастут работы ОГ о «схематизмах сознания» 1970-х годов.
Текст, который я начинаю публиковать - со своими комментариями и в расчете на обсуждение - это доклад, прочитанный на конференции в крымском Коктебеле в мае 1970 года. Когда готовился юбилейный сборник «Анналов ММК», посвященный 70-летию Генисаретского, у нас в распоряжении был дефектный скан машинописи, без начала. В публикации он получил красивое название «Хрустальные дворцы социологии» - с этих слов (обрывка реплики) начиналась сохранившаяся часть текста. А потом нашли полную версию. Ниже - этот текст.
Первый круг этих проблем может быть объединен общим названием: «Философско-методологические аспекты построения социологии в свете теории деятельности». Когда социолога спрашивают, в чем специфика его исследований, то первое и последнее, что он может сказать, не затрагивая специальных категорий и понятий своей науки, это следующее: его наука получается из рассмотрения тех проблем, которые связаны с фактом совместного существования многих людей; чаще всего, он говорит короче: социология - это наука, занятая изучением «общностей людей».
За тривиальной формой этого рассуждения, за ссылкой на множество людей стоит отнюдь не тривиальный факт подлинных оснований социологии. Это особая социологическая категория, которую так и можно обозначить: «общность». Соответственно этому основная проблема социологии может быть обозначена и обычно обозначается как проблема такой общности.
Конечно, из этого указания на феноменологическую категорию не следует еще никаких специальных выводов и представлений <…> и проблем социологии. Все они могут быть получены лишь путем дополнительной фиксации специальных предметов. В дальнейшем, перечисляя и разбирая различные принципы, я буду называть, по сути дела, те формообразующие факторы, которые превращают феноменологическую категорию общности в предметы для специального социологического мышления и среди них - в предметы специального социологического изучения. Но то обстоятельство, что форму социологической теории определяют последующие принципы, а не сама эта феноменологическая категория, нисколько не умаляет исключительно высокого значения этой категории. Она все равно выступает как методологический принцип, как то, на что постоянно должно ориентироваться социологическое изучение; другими словами, в любом социологическом изучении должна непременно присутствовать эта категория. Я говорю об этом потому, что отнюдь не всегда удается удержать вниманием эту исходную социологическую установку, в особенности при обсуждении специальных вопросов. Я говорю здесь об этом и обращаю на это ваше внимание, потому что и мне самому придется то и дело ссылаться на эту категорию.
Щедровицкий. Если я правильно понял, ты предполагаешь деятельность выводить из людей, а не людей из деятельности. Ты начинаешь с некоторой эмпирической констатации, а не с идеального объекта. Так ли это?
Генисаретский. Нет, это не так. Я не собираюсь выводить каких-нибудь обязательных социологических положений из указанной мной категории. Это не начало для систематической работы. Я указываю на общность людей именно как на феноменологическую категорию. Иначе говоря, это такое значение, которое, с одной стороны, очевидно, а с другой стороны, является именно значением, а не эмпирическим видением. Другими словами, это не эмпирический факт, а такая категория социологического мышления, которая существует в феноменологическом плане, т.е. прояснена и очевидна. Из нее непосредственно выводиться ничего не будет; если пользоваться аналогией, она задает определенное смысловое пространство, в котором путем применения разных специальных принципов, мы можем строить «стеклянные дворцы социологии».
[[ГП заподозрил ОГ в великом «методологическом грехе»: в том, что он отправляется от эмпирии и выводит деятельность из людей, а не людей из деятельности. ОГ уточняет свою позицию]].
Щедровицкий. Однажды я слышал такое замечание, что феноменологические представления и категории - это истина вчерашнего дня и предрассудки сегодняшнего.
Генисаретский. Я тоже слышал подобные замечания, но не принимаю их всерьез. Что же касается содержания, то я хочу еще раз в самой резкой форме повторить свое утверждение: там, где суждения не относятся к феноменологической действительности общности, там нет социологии; и наоборот, всякое суждение только тогда является социологическим, когда оно ориентировано на категорию общности; эта ориентированность может быть весьма опосредованной, но, в конечном счете, всякое социологическое утверждение должно быть к ней сведено.
Щедровицкий. Могу ли я сказать так, что ты полагаешь, что основанием при выделении всякого предмета является феноменологически данная действительность, а не идеальный объект?
Генисаретский. Нет, я так не утверждаю, и я так не считаю. Ведь ты сам постоянно говоришь, что оснований может быть много разных. Выбор основания зависит от того, какую мы выбираем форму для выражения и репрезентации наших знаний. Идеальный объект есть специальная методологическая единица, можно сказать - логическая единица, посредством которой мы организуем некоторые из наших исследовательских процессов. Когда ты указываешь на идеальный объект и с его помощью предлагаешь специфицировать предмет, то указания делаются не на некоторое социологической содержание, а на саму методологическую форму его, а именно на идеальность представления объекта. Поэтому, если ты просто говоришь, что основанием должен быть идеальный объект и никак не специфицируешь его, то ты ничего не схватываешь из социологии.
Когда я говорю об «общности людей», то я, напротив, имею в виду специфическую категорию социологического мышления. В какой форме должно быть организовано это содержание, чтобы быть более всего пригодным с методологической точки зрения к самому социологическому исследованию, - все это вопросы, которых я сейчас не касаюсь. Лишь позднее я буду применять к этому содержанию разные методологические средства и процедуры и таким образом переводить его в другую форму, буду превращать его в правильный вид, соответствующий методологическим нормам. Пока мое утверждение не имеет никакого методологического вида, кроме указания на то, что это феноменологическая категория.
[[Для ГП любое исследование должно начинаться не с эмпирии, пусть даже феноменологически проясненной, а с полагаемого идеального объекта. Тут, правда, есть одна тонкость. Конечно, и ГП не стал бы возражать против того банального обстоятельства, что в индивидуальном размышлении идеальному полаганию может предшествовать много чего, в том числе и эмпирические наблюдения. Но все это - за пределами коллективной коммуникации, это держится при себе. Олег тоже не предполагает что-то выводить из феномена общности, но ему важно не упускать ее из виду («ориентироваться на нее» - любопытная характеристика способа работы) как задающую «смысловое пространство».]]
Щедровицкий. Из твоих разъяснений я понял, что ты не ограничиваешься одними лишь научными представлениями и способами работы, ты говоришь о вещах значительно более широких, чем социология в собственном смысле слова - о социологическом мышлении и социологической практике, - и предлагаешь на них постоянно ориентироваться в нашей работе. Именно поэтому ты вводишь категории действительности, которые значительно шире идеальных объектов, непосредственно определяющих тот или иной научный предмет.
Генисаретский. В нашей отечественной литературе только что описанная категория называется обычно категорией общественного бытия. То есть наша задача состоит в том, чтобы рассмотреть далее, как порождаются в мышлении основные структуры общественного бытия. Поэтому я перехожу сейчас к первому рабочему принципу, который уже непосредственно принадлежит, на мой взгляд, к рассматриваемой нами социологической проблематике. Я имею в виду так называемую «действительную точку зрения». Я сейчас кратко ее охарактеризую, а затем скажу, какие из нее вытекают следствия.
Категория действительности философски выражает тот методологический факт, что изучение ведется с точки зрения деятельности. Когда внимание сосредотачивается на деятельности и именно деятельность оказывается целым, то все, привходящее в нее извне, оказывается, естественно, организованным ею. В этом смысле можно выделить два элемента деятельности: объект и продукт. Они определены как материальная часть деятельности, но это не устраняет и того, что они входят еще и в другие целостности, часто более широкие и общие, нежели деятельность. Мы можем поэтому говорить о том, к чему принадлежит материал деятельности. С разных сторон можно по-разному характеризовать эти миры: например, как бытие, сущность, существование и т.д. Или еще как-то. Важно, однако, что деятельность заимствует из этих миров свои материальные элементы и организует их по своей собственной логике. Нужна особая категория, которая показывала бы, как заимствованное существует после заимствования в соответствии с деятельностью. Это - категория действительности.
Действительность суть все, представленное как деятельность. Когда мы говорим о чем-либо с «действительной точки зрения» (о человеке с действительной точки зрения, о сознании с действительной точки зрения, о природе с действительной точки зрения и т.д.), мы всегда имеем в виду это в его соответствии с деятельностью и в структуре, заданной деятельностью. И действительность не предполагает никаких дополнительных категориальных уточнений или ограничений. Не предполагается, что действительность - это организм или механизм, структура или континуум и так далее. Все такие категоризации вторичны по отношению к категории действительности.
Вполне понятно, что категория действительности не специфична для социологии, относится к последней извне, а именно - как философская и в некоторой степени методологическая категория.
[[Хорошо, ясно растолковал. Но, с учетом того, что у ОГ предметом рассмотрения является не только то, что связано с деятельностью, он действительностью ограничиваться не намерен]].
Коль скоро в своем рассмотрении мы отталкиваемся непосредственно от деятельности, то должно быть ясно, что действительные структуры и процессы исключают представления и понятия из теории сознания, теории личности и т.п. Действительная точка зрения не нуждается в самоочевидности человека. Это - негативная сторона дела, очень важная и принципиальная. Напротив, изучая какую-то качественно определенную действительность (социальную, например), мы должны явно указывать те операции, которые дают нам возможность вводить исключенные этой точкой зрения представления и понятия.
По отношению к социологии принцип действия выполняет ограничительную функцию: он вынуждает социолога воздерживаться от употребления представлений и понятий, связанных с самоочевидностью человека. Вместе с тем, он обязует всегда указывать в открытой и явной форме принципы, позволяющие перейти от категории социологической действительности к объектам специальных социологических теорий. Таким образом, точка зрения действительности разграничивает содержание предмета социологии на то, во-первых, что связано с деятельностью (ее структурам и процессами), и на то, во-вторых, что своим существованием обязано самоочевидности человека.
Вот что мне уже ясно в том, что отстаивает ОГ:
1) Внимание к человеку, индивиду. ГП не отрицал важности этой темы, но считал, что отправляться нужно от над-индивидуальных деятельности и мышления, а к индивиду можно будет подойти через «много шагов». Исходно же человек, деятель есть «место» в системе деятельности (ср. марксово: «Человек есть совокупность общественных отношений»). Напротив, для ОГ в рассмотрении социального очень важно то, что «своим существованием обязано самоочевидности человека».
2) Индивид участвует в функционировании и развитии социальной системы своим поведением, которое является не-деятельным, описывается иначе, чем деятельность. Различие между деятельностью (целеопределенной, осредствленной) и поведением - общее месть в ММК, но, если для ГП поведение как имеющее место за пределами «универсума деятельности» исследовательского интереса не представляло, то для ОГ социология не может пренебрегать поведением людей в социальных образованиях.
3) Методологически ОГ, хотя он и принимал самое активное участие в разработке теории деятельности, не ограничивается тем, что получило название «деятельностного подхода». Он пользуется и феноменологическим подходом, в частности, отправляясь в своей концепции социологии от феномена «общности».
4) Ну и совершенно иное, чем у ГП отношение к сознанию. Для ОГ это не просто «табло», на котором отражаются составляющие акта деятельности, а пространство со своим внутренним устройством. Из внимания к тому, что «внутри» сознания, вырастут работы ОГ о «схематизмах сознания» 1970-х годов.
Текст, который я начинаю публиковать - со своими комментариями и в расчете на обсуждение - это доклад, прочитанный на конференции в крымском Коктебеле в мае 1970 года. Когда готовился юбилейный сборник «Анналов ММК», посвященный 70-летию Генисаретского, у нас в распоряжении был дефектный скан машинописи, без начала. В публикации он получил красивое название «Хрустальные дворцы социологии» - с этих слов (обрывка реплики) начиналась сохранившаяся часть текста. А потом нашли полную версию. Ниже - этот текст.
Первый круг этих проблем может быть объединен общим названием: «Философско-методологические аспекты построения социологии в свете теории деятельности». Когда социолога спрашивают, в чем специфика его исследований, то первое и последнее, что он может сказать, не затрагивая специальных категорий и понятий своей науки, это следующее: его наука получается из рассмотрения тех проблем, которые связаны с фактом совместного существования многих людей; чаще всего, он говорит короче: социология - это наука, занятая изучением «общностей людей».
За тривиальной формой этого рассуждения, за ссылкой на множество людей стоит отнюдь не тривиальный факт подлинных оснований социологии. Это особая социологическая категория, которую так и можно обозначить: «общность». Соответственно этому основная проблема социологии может быть обозначена и обычно обозначается как проблема такой общности.
Конечно, из этого указания на феноменологическую категорию не следует еще никаких специальных выводов и представлений <…> и проблем социологии. Все они могут быть получены лишь путем дополнительной фиксации специальных предметов. В дальнейшем, перечисляя и разбирая различные принципы, я буду называть, по сути дела, те формообразующие факторы, которые превращают феноменологическую категорию общности в предметы для специального социологического мышления и среди них - в предметы специального социологического изучения. Но то обстоятельство, что форму социологической теории определяют последующие принципы, а не сама эта феноменологическая категория, нисколько не умаляет исключительно высокого значения этой категории. Она все равно выступает как методологический принцип, как то, на что постоянно должно ориентироваться социологическое изучение; другими словами, в любом социологическом изучении должна непременно присутствовать эта категория. Я говорю об этом потому, что отнюдь не всегда удается удержать вниманием эту исходную социологическую установку, в особенности при обсуждении специальных вопросов. Я говорю здесь об этом и обращаю на это ваше внимание, потому что и мне самому придется то и дело ссылаться на эту категорию.
Щедровицкий. Если я правильно понял, ты предполагаешь деятельность выводить из людей, а не людей из деятельности. Ты начинаешь с некоторой эмпирической констатации, а не с идеального объекта. Так ли это?
Генисаретский. Нет, это не так. Я не собираюсь выводить каких-нибудь обязательных социологических положений из указанной мной категории. Это не начало для систематической работы. Я указываю на общность людей именно как на феноменологическую категорию. Иначе говоря, это такое значение, которое, с одной стороны, очевидно, а с другой стороны, является именно значением, а не эмпирическим видением. Другими словами, это не эмпирический факт, а такая категория социологического мышления, которая существует в феноменологическом плане, т.е. прояснена и очевидна. Из нее непосредственно выводиться ничего не будет; если пользоваться аналогией, она задает определенное смысловое пространство, в котором путем применения разных специальных принципов, мы можем строить «стеклянные дворцы социологии».
[[ГП заподозрил ОГ в великом «методологическом грехе»: в том, что он отправляется от эмпирии и выводит деятельность из людей, а не людей из деятельности. ОГ уточняет свою позицию]].
Щедровицкий. Однажды я слышал такое замечание, что феноменологические представления и категории - это истина вчерашнего дня и предрассудки сегодняшнего.
Генисаретский. Я тоже слышал подобные замечания, но не принимаю их всерьез. Что же касается содержания, то я хочу еще раз в самой резкой форме повторить свое утверждение: там, где суждения не относятся к феноменологической действительности общности, там нет социологии; и наоборот, всякое суждение только тогда является социологическим, когда оно ориентировано на категорию общности; эта ориентированность может быть весьма опосредованной, но, в конечном счете, всякое социологическое утверждение должно быть к ней сведено.
Щедровицкий. Могу ли я сказать так, что ты полагаешь, что основанием при выделении всякого предмета является феноменологически данная действительность, а не идеальный объект?
Генисаретский. Нет, я так не утверждаю, и я так не считаю. Ведь ты сам постоянно говоришь, что оснований может быть много разных. Выбор основания зависит от того, какую мы выбираем форму для выражения и репрезентации наших знаний. Идеальный объект есть специальная методологическая единица, можно сказать - логическая единица, посредством которой мы организуем некоторые из наших исследовательских процессов. Когда ты указываешь на идеальный объект и с его помощью предлагаешь специфицировать предмет, то указания делаются не на некоторое социологической содержание, а на саму методологическую форму его, а именно на идеальность представления объекта. Поэтому, если ты просто говоришь, что основанием должен быть идеальный объект и никак не специфицируешь его, то ты ничего не схватываешь из социологии.
Когда я говорю об «общности людей», то я, напротив, имею в виду специфическую категорию социологического мышления. В какой форме должно быть организовано это содержание, чтобы быть более всего пригодным с методологической точки зрения к самому социологическому исследованию, - все это вопросы, которых я сейчас не касаюсь. Лишь позднее я буду применять к этому содержанию разные методологические средства и процедуры и таким образом переводить его в другую форму, буду превращать его в правильный вид, соответствующий методологическим нормам. Пока мое утверждение не имеет никакого методологического вида, кроме указания на то, что это феноменологическая категория.
[[Для ГП любое исследование должно начинаться не с эмпирии, пусть даже феноменологически проясненной, а с полагаемого идеального объекта. Тут, правда, есть одна тонкость. Конечно, и ГП не стал бы возражать против того банального обстоятельства, что в индивидуальном размышлении идеальному полаганию может предшествовать много чего, в том числе и эмпирические наблюдения. Но все это - за пределами коллективной коммуникации, это держится при себе. Олег тоже не предполагает что-то выводить из феномена общности, но ему важно не упускать ее из виду («ориентироваться на нее» - любопытная характеристика способа работы) как задающую «смысловое пространство».]]
Щедровицкий. Из твоих разъяснений я понял, что ты не ограничиваешься одними лишь научными представлениями и способами работы, ты говоришь о вещах значительно более широких, чем социология в собственном смысле слова - о социологическом мышлении и социологической практике, - и предлагаешь на них постоянно ориентироваться в нашей работе. Именно поэтому ты вводишь категории действительности, которые значительно шире идеальных объектов, непосредственно определяющих тот или иной научный предмет.
Генисаретский. В нашей отечественной литературе только что описанная категория называется обычно категорией общественного бытия. То есть наша задача состоит в том, чтобы рассмотреть далее, как порождаются в мышлении основные структуры общественного бытия. Поэтому я перехожу сейчас к первому рабочему принципу, который уже непосредственно принадлежит, на мой взгляд, к рассматриваемой нами социологической проблематике. Я имею в виду так называемую «действительную точку зрения». Я сейчас кратко ее охарактеризую, а затем скажу, какие из нее вытекают следствия.
Категория действительности философски выражает тот методологический факт, что изучение ведется с точки зрения деятельности. Когда внимание сосредотачивается на деятельности и именно деятельность оказывается целым, то все, привходящее в нее извне, оказывается, естественно, организованным ею. В этом смысле можно выделить два элемента деятельности: объект и продукт. Они определены как материальная часть деятельности, но это не устраняет и того, что они входят еще и в другие целостности, часто более широкие и общие, нежели деятельность. Мы можем поэтому говорить о том, к чему принадлежит материал деятельности. С разных сторон можно по-разному характеризовать эти миры: например, как бытие, сущность, существование и т.д. Или еще как-то. Важно, однако, что деятельность заимствует из этих миров свои материальные элементы и организует их по своей собственной логике. Нужна особая категория, которая показывала бы, как заимствованное существует после заимствования в соответствии с деятельностью. Это - категория действительности.
Действительность суть все, представленное как деятельность. Когда мы говорим о чем-либо с «действительной точки зрения» (о человеке с действительной точки зрения, о сознании с действительной точки зрения, о природе с действительной точки зрения и т.д.), мы всегда имеем в виду это в его соответствии с деятельностью и в структуре, заданной деятельностью. И действительность не предполагает никаких дополнительных категориальных уточнений или ограничений. Не предполагается, что действительность - это организм или механизм, структура или континуум и так далее. Все такие категоризации вторичны по отношению к категории действительности.
Вполне понятно, что категория действительности не специфична для социологии, относится к последней извне, а именно - как философская и в некоторой степени методологическая категория.
[[Хорошо, ясно растолковал. Но, с учетом того, что у ОГ предметом рассмотрения является не только то, что связано с деятельностью, он действительностью ограничиваться не намерен]].
Коль скоро в своем рассмотрении мы отталкиваемся непосредственно от деятельности, то должно быть ясно, что действительные структуры и процессы исключают представления и понятия из теории сознания, теории личности и т.п. Действительная точка зрения не нуждается в самоочевидности человека. Это - негативная сторона дела, очень важная и принципиальная. Напротив, изучая какую-то качественно определенную действительность (социальную, например), мы должны явно указывать те операции, которые дают нам возможность вводить исключенные этой точкой зрения представления и понятия.
По отношению к социологии принцип действия выполняет ограничительную функцию: он вынуждает социолога воздерживаться от употребления представлений и понятий, связанных с самоочевидностью человека. Вместе с тем, он обязует всегда указывать в открытой и явной форме принципы, позволяющие перейти от категории социологической действительности к объектам специальных социологических теорий. Таким образом, точка зрения действительности разграничивает содержание предмета социологии на то, во-первых, что связано с деятельностью (ее структурам и процессами), и на то, во-вторых, что своим существованием обязано самоочевидности человека.