Едрово - Александр Радищев "Путешествие..." (Перевод на современный русский язык)
Александр Радищев "Путешествие из Петербурга в Москву" (Перевод на современный русский язык)
Оглавление
Едрово
Дойдя до жилья, я вышел из кибитки. Неподалеку от дороги, у воды, стояло много женщин и девушек. Страсть, которая всю жизнь владела мною, но уже угасла, по своему обычному желанию направила мои шаги к толпе этих сельских красавиц. Толпа эта состояла более чем из тридцати женщин. Все они были в праздничных одеждах, голые шеи, босые ноги, локти наружу, платья заправлены спереди за пояс, белые рубашки, веселые взгляды, здоровье написано на щеках. Приятности, хотя и огрубевшие от жары и холода, но очаровательные без покрова лукавства; красота юности в полном блеске, улыбка или сердечный смех на губах; и из нее показался ряд зубов, белее самой чистой слоновой кости. Зубы, которые свели бы с ума щеголей. Подойдите сюда, наши милые московские и петербургские бояре, посмотрите на их зубы, поучитесь у них, как их содержать в чистоте. У них нет зубного врача. Они не соскребают блеск с зубов своих каждый день ни щетками, ни порошками. Стойте рот к рту с кем хотите из них; дыхание ни одной из них не заразит ваши легкие. А ваше, ваше, может быть, породит в них... болезнь... боюсь сказать какую; хотя вы и не покраснеете, но рассердитесь. Разве я говорю неправду? Муж одной из вас таскается со всеми скверными девками; заболев, он пьет, ест и спит с вами; а другая сама изволит иметь ежегодных, ежемесячных, еженедельных или, упаси Бог, ежедневных любовников. Сегодня встретившись и исполнив свое желание, завтра она его не узнает; а иногда и не знает, что уже заразилась одним его поцелуем. А вы, моя милая, пятнадцатилетняя девчонка, вы еще, может быть, невинны; но я вижу на вашем челе, что вся ваша кровь отравлена. Ваш блаженной памяти отец никогда не выхаживал вас из рук врача; а твоя государыня-мать, направляя тебя на свой благочестивый путь, уже нашла тебе жениха, знатного старого генерала, и торопится тебя выдать замуж только для того, чтобы не наведываться с тобой в воспитательный дом. И жить со стариком не худо, своя воля; лишь бы замужем, так дети все его. Он будет ревновать, тем лучше: больше удовольствия в краденых удовольствиях; с первой же ночи его можно приучить не следовать глупой старой моде спать вместе с женой. И я не заметил, как вы, мои милые городские свахи, тетки, сестры, племянницы и т. д., так долго меня задерживали. Вы, право, того не стоите. У вас румяна на щеках, румяна на сердце, румяна на совести, сажа на искренности. Все равно, румяна или сажа. Я убегу от тебя во весь опор к моим деревенским красавицам. Правда, есть среди них и такие, которые на тебя похожи, но есть и такие, которых в городах не слыхали и не видали... Посмотри, какие у моих красавиц все члены круглые, высокие, не кривые, не избалованные. Тебе смешно, что у них ступни в пять дюймов, а может, и в шесть. Ну, моя дорогая племянница, с твоей трехдюймовой ногой, встань рядом с ними и посоревнуйся: кто первый добежит до высокой березы, что стоит на краю луга? а... а... это не твое дело. А ты, моя дорогая сестрица, с твоей талией в три четверти в обхвате, изволишь насмехаться над тем, что моя деревенская русалочка на воле отрастила живот. Погоди, моя дорогая, я тоже посмеюсь над тобой. Ты замужем десять месяцев, а уже три четверти талии изуродовано. А когда дело дойдет до родов, ты запоешь другим голосом. Но дай Бог, чтобы все кончилось смехом. Мой дорогой зять ходит с опущенным носом. Он уже бросил в огонь все ваши шнуровки. Он вытащил кости из всех ваших платьев, но слишком поздно. Он не выправит ваши кривые суставы. Плачь, мой милый зять, плачь. Наша мать, следуя плачевной моде, отмеченной смертью женщин, освобождающихся от бремени, приготовила вам горе на многие годы, болезни для дочери и слабое телосложение для ваших детей. Она теперь поднимает над своей головой смертоносное острие; и если оно не коснется дней вашего супруга, благодарите случай; и если вы верите, что промысел Божий позаботился об этом, то благодарите и его, если хотите. Но я все еще с городскими боярами. Так делает привычка; я не хочу от них избавляться. И, право, я бы не рассталась с вами, если бы могла довести вас до того, чтобы вы не покраснели лицом и искренностью. Теперь прощайте.
Пока я смотрела на деревенских нимф, стирающих свое белье, моя кибитка покинула меня. Я намеревался последовать за ней, как одна девушка, на вид лет двадцати, но никак не больше семнадцати, положила мокрое платье на коромысло и пошла в ту же сторону, что и я. Поравнявшись с ней, я завел с ней разговор.
- Тебе не трудно нести такую тяжелую ношу, моя дорогая, не знаю, как ее назвать?
- Меня зовут Анна, и ноша моя не тяжела. Если бы она была тяжела, я бы не просила тебя, барин, помочь мне.
- Зачем такая строгость, Аннушка, милая? Я тебе худого не желаю.
- Спасибо, спасибо; таких щелкунов, как ты, мы часто видим; пожалуй, ступай своей дорогой.
- Анютушка, я действительно не то, чем тебе кажусь, и не таков, о ком ты говоришь. Они, я думаю, не так начинают разговор с деревенскими девушками, а всегда поцелуем; но если я тебя поцеловал, то, конечно, как родную сестру.
- Не подходи, пожалуй; я слышала такие рассказы; а если ты не думаешь дурного, то чего ты от меня хочешь?
- Милая моя Аннушка, я хотел узнать, есть ли у тебя отец и мать, как вы живете, богаты вы или бедны, счастливы ли вы, есть ли у тебя жених?
- А на что тебе это, барин? Я в первый раз в жизни слышу такие разговоры.
- Из этого ты можешь судить, Анюта, что я не подлец, не хочу тебя ни ругать, ни позорить. Я люблю женщин за то, что у них есть строение, соответствующее моей нежности; а деревенских женщин или крестьянок я люблю больше за то, что они еще не знают притворства, не надевают на себя маску притворной любви, а когда любят, то любят всем сердцем и искренно...
Девушка в это время смотрела на меня, выпучив глаза от удивления. И так оно и должно быть; ибо кто не знает, с какой наглостью дерзкая рука дворянина лезет в неприличные и оскорбительные для целомудрия шутки с деревенскими девушками. В глазах дворян, старых и молодых, они существа, созданные для того, чтобы им нравиться. Так они и поступают; и особенно с несчастными, подчиненными их повелениям. В прежнем пугачевском бунте, когда все слуги вооружились против своих господ, некоторые крестьяне (этот рассказ не ложь), связав своего господина, вели его на неминуемую казнь. В чем была причина этого? Он был добрым и гуманным господином во всем, но муж не был в безопасности в своей жене, а отец в своей дочери. Каждую ночь его гонцы приводили к нему в качестве жертвы бесчестия ту, которую он назначил в тот день. В деревне было известно, что он осквернил 60 девушек, лишив их чистоты. Подъехавшая команда вызволила этого варвара из рук тех, кто был к нему недоброжелателен. Глупые крестьяне, вы искали справедливости в самозванце! Но почему вы не сказали этого вашим законным судьям? Они предали бы его гражданской смерти, а вы остались бы невиновны. Но теперь этот злодей спасен. Блажен он, если близкий взгляд смерти изменил его образ мыслей и дал его жизненным сокам иное течение. Но крестьянин в законе мертв, сказали мы... Нет, нет, он жив, он будет жить, если захочет...
«Если, барин, ты не шутишь, - сказала мне Анюта, - то вот что я тебе скажу: отца у меня нет, он умер два года назад, у меня есть мать и маленькая сестра. Отец оставил нам пять лошадей и три коровы. Есть еще довольно много мелкого скота и птицы; а работника в доме нет. Меня сватали в богатый дом за десятилетнего мальчика; но я не захотела. Что мне такое дитя? Я его не буду любить. А когда он вырастет, я состарюсь, и он будет якшаться с чужими людьми. А говорят, что сам свекор спит с молодыми невестками, пока его сыновья подрастают. Вот почему я не хотела идти в его семью. Мне нужен такой, как я. Я буду любить своего мужа, и он будет любить меня, в этом я не сомневаюсь. Я не люблю гулять с молодыми людьми, но хочу выйти замуж, сударь. А знаешь почему? - сказала Анюта, опустив глаза.
- Скажи мне, милая Анютушка, не стыдись; все слова в устах невинности чисты.
- Вот что я тебе скажу. Прошлым летом, год назад, сын соседки женился на моей подруге, с которой я всегда ходила на посиделки. Муж ее любит, а она его так любит, что на десятом месяце после свадьбы родила сына. Каждый вечер выходит за ворота его нянчить. Насмотреться на него не может. Кажется, парень уже любит свою мать. Как скажет ему: агу, агу, так и смеется. У меня каждый день слезы наворачиваются; я бы и сама хотела иметь такого мальчика... - Я не выдержал и, обняв Анюту, поцеловал ее от всего сердца. - Смотри, барин, какой ты обманщик, ты уже играешь со мной. Уйди от меня, барин, оставь бедную сиротку, - сказала Анюта, плача. - Если бы отец был жив и видел это, то, хоть ты и барин, он бы тебе шею нагрел.
- Не обижайся, милая Анютушка, не обижайся, мой поцелуй не осквернит твоего целомудрия. В моих глазах он свят. Мой поцелуй - знак моего уважения к тебе и вымучен восхищением глубоко тронутой души. Не бойся меня, милая Анюта, я не хищный зверь, как наши молодые господа, которые считают отнятие целомудрия ничем. Если бы я знал, что мой поцелуй тебя оскорбит, то клянусь тебе Богом, что не посмел бы его дать.
- Рассуди сам, барин, как не сердиться за поцелуй, когда они все уже обещаны другому. Они все уже даны заранее, и я не властна над ними.
- Ты восхищаешь меня. Ты уже умеешь любить. Ты нашла для своего сердца другого, соответствующего ему. Ты будешь благословенна. Ничто не испортит ваш союз. Тебя не будут окружать шпионы, стерегущие тебя в сетях погибели. Не ранит слух твоего милого друга соблазнительный голос, призывающий его нарушить тебе верность. Но почему, милая Анюта, ты лишена удовольствия наслаждаться счастьем в объятиях милого друга?
- Ах, сударь, потому что его не дают в наш дом. Просят сто рублей. А мне мать не дает; я у нее единственный работник.
- А он тебя любит?
- Как же не так. Он приходит к нам по вечерам, и мы вместе смотрим на паренька моей подруги... Он тоже хочет такого паренька. Мне будет грустно; но я должна это вытерпеть. Мой Ванюха хочет ехать на баржах в Петербург на заработки и не вернется, пока не заработает сто рублей выкупа.
- Не отпускай его, милая Анютушка, не отпускай его; он идет на погибель. Там он научится пить, транжирить, баловаться лакомствами, не любить пахотную землю, а главное, разлюбит тебя.
- Ах, барин, не пугай меня, - чуть не плача, сказала Анюта.
- И тем скорее, Анюта, если случится ему служить в дворянском доме. Пример барина заражает верхних слуг, низшие заражаются верхними, а от них язва разврата доходит до деревень. Пример - это настоящая чума; что все видят, то и делают.
- А что делать? Так я никогда за него замуж не выйду. Ему пора жениться; с чужими не ходит; в дом не отдадут; потом выдадут за другого, и я, бедная, умру с горя... - Она это говорила, обливаясь горькими слезами.
- Нет, милая Анютушка, завтра ты будешь у него. Отведи меня к матери.
- Вот наш двор, - сказала она, останавливаясь. - Пройди мимо, матушка увидит меня и подумает дурно. И хоть она меня не бьет, но одно ее слово для меня мучительнее всяких побоев.
- Нет, моя Анюта, я пойду с тобой... - и, не дожидаясь ее ответа, вошел в ворота и пошел прямо к лестнице в избу. Анюта крикнула мне вслед:
- Постой, сударь, постой. - Но я не обратил на нее внимания. В избе я застал мать Анюты, которая месила тесто; рядом с ней на лавке сидел ее будущий зять. Не мудрствуя лукаво, я сказал ей, что хочу выдать ее дочь за Ивана, и для того принес ей то, что нужно, чтобы отвести препятствие в этом деле.
- Спасибо, сударь, - сказала старуха, - теперь в этом нет нужды. Сейчас пришел Ванюха и сказал, что отец уже отпускает его ко мне. А свадьбу мы собираемся сыграть в воскресенье. - Пусть то, что я обещал, будет приданым Анюты.
- И на том спасибо. Бояре даром не дают приданого девушкам. Если ты что-нибудь сделал моей Анюте и даешь за это приданое, то Бог тебя накажет за твой разврат; но денег я не возьму. А если ты будешь хорошим человеком и не будешь ругать бедных, то если я возьму у тебя деньги, кто знает, что подумают злые люди. - Я не переставал удивляться, насколько благородны мысли жителей села. Тем временем Анюта вошла в избу и похвалила меня своей матери. Я попытался дать им немного денег, отдав их Ивану для заведения дома; но он мне сказал:
- У меня две руки, государь, и я заведу с ними дом. - Заметив, что мое присутствие им не очень приятно, я оставил их и вернулся в свою кибитку.
По дороге из Едрова Анюта непрестанно была в моих мыслях. Ее невинная откровенность мне чрезвычайно нравилась. Благородный поступок ее матери пленил меня. Я сравнивал эту почтенную мать с засученными рукавами у квашни или с подойником у коровы с городскими матерями. Крестьянка не хотела брать у меня невинных, благонамеренных сто рублей, которые по мере состояния должны составлять пять, десять, пятнадцать тысяч и более для полковницы, советницы, майорши, генеральши; Если полковница, майорша, советница или генеральша (соразмерно обещанию едровского кучера), у которой дочь недурна собой, или просто непорочна, и этого уже довольно, знатная боярыня, семидесятого или, не дай Бог, семьдесят второго образца, пообещает пять, десять, пятнадцать тысяч или весьма знатное приданое, или найдет казенного жениха, или попросит себе в порядочные девицы, то я вас спрашиваю, городские матери, не забьются ли ваши сердца? Не захотите ли вы видеть свою дочь в золоченой карете, в бриллиантах, верхом на четверне, если пешком, или в паре, а не на двух изношенных клячах, которые ее волочат? Я с вами согласен, что вы должны соблюдать обряд и благопристойность и не сдаваться так легко, как театральные девицы. Нет, милые мои, я даю вам срок в месяц или два, но не больше. А если вы заставите первоклассного долго и бесплодно вздыхать, то он, будучи занят государственными делами, покинет вас, чтобы не терять с вами драгоценнейшего времени, которое он может лучше употребить на пользу обществу. - Против меня поднимается тысяча голосов; они проклинают меня всякими гнусными именами: мошенник, плут, может... демон... и т. д. Милые мои, успокойтесь, я не клевещу на вашу честь. Вы все такие? Посмотрите в это зеркало; кто из вас узнает в нем себя, то ругайте меня без всякой пощады. Я тоже не подам на нее жалобу, не буду говорить с ней официально. Анюта, Анюта, ты вскружила мне голову! Почему я не узнал тебя 15 лет назад? Твоя откровенная невинность, неприступная для любострастногоого дерзновения, научила бы меня ходить путями целомудрия. Почему мой первый поцелуй в жизни был не тем, который я прижал к твоей щеке в душевном восхищении. Отблеск твоей жизненной силы проник бы в глубины моего сердца, и я бы избежал скупости, наполнившей мою жизнь. Я бы удалился от смрадных наемников похоти, я бы чтил брачное ложе, я бы не разрывал союза родства своей плотской ненасытностью; девство было бы для меня святая святых, и я не смел бы прикоснуться к нему. О моя Анютушка! всегда сиди на окраине и давай наставления своей невозмутимой невинностью. Я уверен, что ты обратишь на путь добродетели того, кто начинает ею сбиваться, и укрепишь на нем склонного к развращению. Не пугайся, если тот, кто закоренел в разврате, поседел в объятиях бесстыдства, пройдет мимо тебя и побрезгует тобой; не пытайся помешать ему продвижением наслаждением своей беседы. Сердце его уже каменное; душа его покрыта алмазной коркой. Благотворное жало невинной добродетели не может наложить на него глубоких черт. Его конец скользнет по поверхности гладко закаленного порока. Берегись, чтобы твое острие не затупилось об него. Но не упусти юношу, облеченного в опасные прелести красоты; поймай его в свои сети. Он горд, надменен, порывист, нагл, дерзок, оскорбителен, раним, кажется. Но сердце его поддастся твоему впечатлению и откроется восприятию твоего благотворного примера. - Анюта, я не могу расстаться с тобой, хотя уже вижу двадцатый столп от тебя.
Но что это за обычай, о котором мне рассказала Анюта? Ее хотели выдать замуж за десятилетнего ребенка. Кто мог допустить такой союз? Почему рука, охраняющая законы, не поднимется, чтобы искоренить такое злоупотребление? В христианском праве брак есть таинство, в гражданском - договор или контракт. Какой священник может благословить неравный брак, или какой судья может занести его в свой дневник? Где нет пропорциональности в возрасте, там не может быть и брака. Правила природы запрещают это, как вещь бесполезную для человека, гражданский закон должен запрещать это, как вредную для общества. В обществе муж и жена - два гражданина, заключающие установленный законом договор, которым они обещают прежде всего взаимное чувственное наслаждение (пусть никто не смеет здесь оспаривать первичный закон сожительства и основу брачного союза, начало чистой любви и твердый краеугольный камень супружеского согласия), обещают жить вместе, иметь общее имущество, пожинать плоды своей страсти и, чтобы жить мирно, не причинять друг другу боли. При неравенстве лет могут ли быть соблюдены условия этого соглашения? Если мужу десять лет, а жене двадцать пять, как это часто бывает у крестьян; или если мужу пятьдесят, а жене пятнадцать или двадцать лет, как это часто бывает у дворян, могут ли быть взаимные чувственные наслаждения? Скажите мне, старые мужья, но скажите мне по совести, достойны ли вы звания мужа? Вы можете только разжечь огонь любви, но не в состоянии погасить его. Неравенство лет нарушает один из самых основных законов природы; может ли быть твердым положительный закон, если он не имеет основания в естественности? Скажем яснее: его нет. - Возвратить плоды взаимного пыла. - Но может ли быть взаимность здесь, где с одной стороны пламя, а с другой бесчувственность? Могут ли быть здесь плоды, если посаженное дерево лишено благотворного дождя и питательной росы? А если и будут плоды, то они будут скудными, некрасивыми и быстро подверженными гниению.
Не ранить друг друга. - Это вечное, верное правило; если чувства супругов одинаково услаждаются счастливым сочувствием, то супружеский союз будет благополучным; мелкие домашние неурядицы быстро утихают с наступлением радости. А когда мороз старости покроет чувственную радость непроницаемой коркой, то напоминание о прежних наслаждениях успокоит сварливую древность лет. - Одно условие брачного договора может быть выполнено даже в неравенстве: жить вместе. Но будет ли в этом взаимность? Один будет самодержавным вождем, имея в своих руках власть, другой - слабым подданным и совершенным рабом, способным лишь исполнять повеления своего господина. - Вот, Анюта, добрые мысли, которые ты мне внушила. Прости меня, милая моя Анютушка, твои поучения навсегда останутся запечатленными в моем сердце, и сыновья моих сыновей унаследуют их. Хотиловский карьер уже был виден, но я все думал о едровской девке и в упоении души громко закричал: О Анюта! Анюта! - Дорога была ухабистая, лошади шагали; ямщик мой слушал мою речь, оглядываясь на меня:
- Видно, сударь, - сказал он мне, улыбаясь и поправляя шляпу, - что ты на нашу Анютку нацелился. И какая девица! Не тебе одной нос утерла... Всех взяла... Много у нас в карьере красивых, а все перед ней плюются. Какая мастерица плясать! Всех переплюнет, кого бы то ни было... А как выйдет в поле жать... глядь. Ну... братец Ванька радуется.
- Иван - твой брат?
- Двоюродный брат. И молодец! Три молодца вдруг стали свататься к Анютке; но Иван всех прогнал. Они были везде, а тут нет. И Ванюха тут же зацепился... (Мы уже въезжали в предместье...) Вот именно-с! Всяк пляшет, да не как скоморох. - И он подъехал к почте.
«Всяк пляшет, да не как скоморохх», - повторил я, вылезая из кибитки... «Всяк пляшет, да не как скоморох», - повторил я, нагибаясь и, подхватывая, разворачивая...
Продолжение