Союз идишских полицейских
Это очень милая книжка, в которой кое-что было мне понятно благодаря нынешней близости к национальному колориту.
Аляска географически - это не только кулак с оттопыренным мизинцем. Это ещё и ручка сковороды, прицепленная к манжету кулака-Канаде, куда заселилась кодла изгнанных в 1948-ом году евреев из Палестины в альтернативной истории Майкла Шейбона. Столица царской Аляски Ситка, находящаяся относительно неподалёку от нынешней столицы Джуно, стала после массового их переселения столицей еврейской Аляски, которую в книге один раз шутливо называют Jewlaska. Основа сюжета (во всяком случае, так это кажется в начале) - убийство необычайно одарённого Менделя Шпильмана, которого за эти способности прочат в праведники своего времени, צדיקי הדור.
Мои наблюдения (в основном на околоязыковые темы).
Эрув (עירוב) - это шкаф, на который разрешается залезть правоверному еврею, чтобы подглядеть, что происходит в женской бане. Вся придуманная еврейская Аляска таким образом уподобляется искусственно созданному гетто из столбов электропередачи.
Горький пьяница Меир Ландсман, который в конце книги воссоединяется с женой Биной - по всей видимости, еврей-соотечественник (landsman; thefreedictionary.com, к примеру, считает, что только евреев-земляков этим словом следует называть), к которому вернулась способность рационально мыслить (Бина, בינה - разум на иврите). Бина ещё ко всему прочему в девичестве Гельбфиш (напрашиваются параллели с золотой рыбкой).
Любой израильтянин может солидаризоваться с Ландсманом в его чувствах после подслушанного разговора жалкой (в этой альтернативной реальности) кучки упёртых евреев, говорящих на иврите. Только с разницей наоборот. Говорящие на идиш теперь такие же оригиналы, как и шейбоновские проигравшие в «войне за независимость» (видимо, эта война не стала бы известна повсеместно как война за независимость, если бы в ней победили арабы). Ну, и несомненно, идиш и в этой книге - синоним рассеяния, отсутствия государственности, не зря автономность еврейской Аляске дали сроком на 60 лет. Что, кстати, в свою очередь перекликается с возрастом всамделишного государства Израиль и наталкивает на мысль о схожести временного статуса шейбоновского округа Аляска и нынешнего третьего Храма (который господин Даян в 1973-ем уже имел неосторожность похоронить).
Отель «Заменхоф» с эсперантистскими названиями вроде elevatoro, кстати, тоже указывает через жалкость одного искусственного языка, годного лишь на то, чтобы описывать его словами один-единственный отель, на жалкость другого (искусственно) воссозданного, было, языка. Отель - ещё одно гетто, в котором гибнет почти-Мессия Шпильман. Шпильман ко всем его талантам ещё и шахматист от Б-га, так что излишне говорить, что и его фамилия говорящая. К сожалению, он не только spielt сам по себе, но и wurde gespielt остальными (да простится мне незнание немецкого).
Переходящие с родного идиш на английский ради того, чтобы матюгнуться, герои - очень, по-моему, точное наблюдение. Матюг на неродном языке матюгом не является; неродной язык становится родным, когда чувствуешь, что принимаешь матюги на неродном языке близко к сердцу. Шейбон очень точно воспроизводит по-английски и ругательства на идиш, все эти насылания чего-нибудь чёрного на чью-нибудь голову (на курсе идиш в Технионе последний урок у нас был специально отведён под ругательства, благодаря чему я примерно представляю себе, что может вербально обрушиться на идише копф, יידישע קאפף).
Ещё один лингвистический казус с геополитическим душком. Меховая куртка с капюшоном, которую носят в дикие морозы, зовётся в повести словом ненецкого происхождения «парка», как она, видимо, на Аляске и называлась до 1867-го года. В «Намедни» за 1981-ой год указано, что, дескать, в Союзе начала распространяться куртка японского дизайна по мотивам инуитского национального костюма, именуемая инуитским же словом «анорак». По иронии судьбы (или по идеологическим соображениям; хотя чего уж там идеологического в народном названии пусть даже царского времени) куртку в Союзе стали называть не «паркой», а «аляской».
Чернокафтанники у Шейбона открытым текстом повязаны с криминалом. Похоже, даже в вымышленных мирах, вроде шейбоновского, чернокафтанникам не отводится места незаметных и невлиятельных членов общества. Видимо, если какой-то автор в придуманной вселенной их выведет таковыми, ему это зачтётся как комический эффект. Комическим эффектом зачитываются уже Шейбону пистолет, именуемый шолемом, и мобильник, именуемый шофаром.
Аляска географически - это не только кулак с оттопыренным мизинцем. Это ещё и ручка сковороды, прицепленная к манжету кулака-Канаде, куда заселилась кодла изгнанных в 1948-ом году евреев из Палестины в альтернативной истории Майкла Шейбона. Столица царской Аляски Ситка, находящаяся относительно неподалёку от нынешней столицы Джуно, стала после массового их переселения столицей еврейской Аляски, которую в книге один раз шутливо называют Jewlaska. Основа сюжета (во всяком случае, так это кажется в начале) - убийство необычайно одарённого Менделя Шпильмана, которого за эти способности прочат в праведники своего времени, צדיקי הדור.
Мои наблюдения (в основном на околоязыковые темы).
Эрув (עירוב) - это шкаф, на который разрешается залезть правоверному еврею, чтобы подглядеть, что происходит в женской бане. Вся придуманная еврейская Аляска таким образом уподобляется искусственно созданному гетто из столбов электропередачи.
Горький пьяница Меир Ландсман, который в конце книги воссоединяется с женой Биной - по всей видимости, еврей-соотечественник (landsman; thefreedictionary.com, к примеру, считает, что только евреев-земляков этим словом следует называть), к которому вернулась способность рационально мыслить (Бина, בינה - разум на иврите). Бина ещё ко всему прочему в девичестве Гельбфиш (напрашиваются параллели с золотой рыбкой).
Любой израильтянин может солидаризоваться с Ландсманом в его чувствах после подслушанного разговора жалкой (в этой альтернативной реальности) кучки упёртых евреев, говорящих на иврите. Только с разницей наоборот. Говорящие на идиш теперь такие же оригиналы, как и шейбоновские проигравшие в «войне за независимость» (видимо, эта война не стала бы известна повсеместно как война за независимость, если бы в ней победили арабы). Ну, и несомненно, идиш и в этой книге - синоним рассеяния, отсутствия государственности, не зря автономность еврейской Аляске дали сроком на 60 лет. Что, кстати, в свою очередь перекликается с возрастом всамделишного государства Израиль и наталкивает на мысль о схожести временного статуса шейбоновского округа Аляска и нынешнего третьего Храма (который господин Даян в 1973-ем уже имел неосторожность похоронить).
Отель «Заменхоф» с эсперантистскими названиями вроде elevatoro, кстати, тоже указывает через жалкость одного искусственного языка, годного лишь на то, чтобы описывать его словами один-единственный отель, на жалкость другого (искусственно) воссозданного, было, языка. Отель - ещё одно гетто, в котором гибнет почти-Мессия Шпильман. Шпильман ко всем его талантам ещё и шахматист от Б-га, так что излишне говорить, что и его фамилия говорящая. К сожалению, он не только spielt сам по себе, но и wurde gespielt остальными (да простится мне незнание немецкого).
Переходящие с родного идиш на английский ради того, чтобы матюгнуться, герои - очень, по-моему, точное наблюдение. Матюг на неродном языке матюгом не является; неродной язык становится родным, когда чувствуешь, что принимаешь матюги на неродном языке близко к сердцу. Шейбон очень точно воспроизводит по-английски и ругательства на идиш, все эти насылания чего-нибудь чёрного на чью-нибудь голову (на курсе идиш в Технионе последний урок у нас был специально отведён под ругательства, благодаря чему я примерно представляю себе, что может вербально обрушиться на идише копф, יידישע קאפף).
Ещё один лингвистический казус с геополитическим душком. Меховая куртка с капюшоном, которую носят в дикие морозы, зовётся в повести словом ненецкого происхождения «парка», как она, видимо, на Аляске и называлась до 1867-го года. В «Намедни» за 1981-ой год указано, что, дескать, в Союзе начала распространяться куртка японского дизайна по мотивам инуитского национального костюма, именуемая инуитским же словом «анорак». По иронии судьбы (или по идеологическим соображениям; хотя чего уж там идеологического в народном названии пусть даже царского времени) куртку в Союзе стали называть не «паркой», а «аляской».
Чернокафтанники у Шейбона открытым текстом повязаны с криминалом. Похоже, даже в вымышленных мирах, вроде шейбоновского, чернокафтанникам не отводится места незаметных и невлиятельных членов общества. Видимо, если какой-то автор в придуманной вселенной их выведет таковыми, ему это зачтётся как комический эффект. Комическим эффектом зачитываются уже Шейбону пистолет, именуемый шолемом, и мобильник, именуемый шофаром.