история вопроса
Сериал "Психоневрологический интернат N". Содержание предыдущих серий см. по тэгу "ПНИ" http://freken-bok.livejournal.com/tag/%D0%9F%D0%9D%D0%98 . Действие сериала временно происходит в ПКБ №1 им. Алексеева.
Предистория сериала если вдруг это кому-то интересно.
Жил-был мальчик. Мальчик был странный - настолько, что в далекие 80-е годы умудрился получить в 6 детской психиатрической больнице диагноз "Ранний детский аутизм" (кто в теме, понимает - тогда аутизм еще не был в моде). Мальчик ходил заниматься в Институт коррекционной педагогики (в лабораторию О.С. Никольской) и учился в интегративной школе "Ковчег". Еще (мальчик был музыкальный) учился музыке - на рояле и на флейте.
Фрагмент выписки из ИКП (в 15 лет): "Мальчик демонстрирует точность суждений, тонкость восприятия, ранимость; тактичность в оценке поведения и высказываний других; вместе с тем - гипертрофированное стремление к самостоятельности, к взрослой жизни (при этом он неосторожен, не учитывает реальных опасностей). ... В целом за время наблюдения можно говорить о безусловно положительной динамике развития: несмотря на сложности, связанные с подростковым возрастом, мальчик всё время прибавляет в эмоциональном, личностном развитии, однако нуждается в поддерживающей психотерапии".
Мальчик вырос. Школу так и не окончил (отношения со сверстниками не складывались). В реабилитационном центре "Солнечный мир" сначала занимался на старшей группе, а потом подрабатывал на конюшне.
У мальчика были любящие мама и бабушка. Жили они все вместе в 3-комнатной квартире почти в центре Москвы. У мамы мальчика была двоюродная сестра, с ее семьей поддерживались умеренно-родственные отношения.
Когда мальчику было 23 года, мама умерла. В этот момент в жизнь семьи активно внедрилась тетя (та самая двоюродная сестра мамы) - наняла сиделку для ухода за бабушкой (с проживанием - бабушка была уже старенькая) и сподвигла мальчика оформить инвалидность (поскольку взрослых аутистов в нашей стране не существует, то, сами понимаете, диагноз был уже другой). Мальчик продолжал работать, ходил в ИКП на группу общения, играл на компьютере, слушал музыку... в общем, жил обычной жизнью.
Когда мальчику было 26 лет, у него случился нервный срыв (причины были - рассказывать долго и слишком лично). Тетя не оставила его своей заботой - устроила в районную больницу "пролечиваться". После выхода из больницы вернуться на работу не удалось - мальчик сидел дома за компьютером, курил и, возможно, думал о том, что жизнь не удалась (точно не знаю - расспрашивать мне неловко, т.к. вспоминать этот период жизни он не любит). Потом (тетиными стараниями) была больница, еще больница (в какой-то момент мальчик пытался оттуда уйти - собрали консилиум и отказали), амбулаторная экспертиза в Институте Сербского (мальчик потом удивлялся: "они меня смотрели минут 15, а диагнозов понаписали на 2 страницы!"), суд по признанию недееспособности и - в конце концов - психоневрологический интернат. В 28 лет. По тетиным словам - "хороший интернат, прекрасные условия, очень ответственный директор...". Чтобы мальчик не артачился на суде, тетя обещала каждые выходные забирать его домой.
Первый раз придя навестить его в ПНИ в марте 2010 года, я не нашла ничего лучше, как глупо спросить: "Ну как ты тут?". Он ответил: "Нормально. Хотя, конечно, невесело каждый день просыпаться и понимать, что в этом месте проведешь остаток жизни".
Тетя честно навещала мальчика раз в неделю - приносила передачи, рассказывала ему, как он должен ценить предоставленные хорошие условия, и следила за порядком (например, заметив у мальчика неположенную правилами ПНИ зажигалку, поспешила "заложить" его персоналу). Забирать мальчика домой у тети "не было никакой возможности - дел много, а здоровье оставляет желать лучшего".
Я тоже приходила и приносила передачи. С тетей у меня установились телефонно-хорошие отношения - она благодарила меня за внимание к ее несчастному племяннику, попутно рассказывая о том, насколько в мирной жизни он был безответственен, неаккуратен и неблагодарен, а также о том, какой это хороший интернат и как жаль, что мальчику там плохо из-за его сложного характера. На все мои предложения как-то разнообразить его жизнь тетя отвечала примерно следующее: "Это не нужно. Не беспокойте его, сейчас ему важно адаптироваться в интернате. Там хорошие условия и много мероприятий, впечатлений ему достаточно. Ну что вы от меня хотите?? Я не могу взять его к себе, и Вы не можете!!"
После того, как я поняла, что я - могу, хорошие отношения с тетей кончились, и начались военные действия. Я начала выяснять, каким образом это возможно сделать (восстановление дееспособности? опека?), а тетя принялась настраивать против меня администрацию интерната (и весьма в этом преуспела).
Что происходит сейчас: мальчика из ПНИ положили "пролечиться" в Алексеевскую больницу; я пытаюсь собраться с документами для похода в опеку; тетя очень старалась, чтобы в Алексеевской мне запретили посещения, но потерпела неудачу. Воюем дальше.
Две подробности, важные для понимания общей картины:
1. После смерти мамы квартиру унаследовали мальчик и его бабушка. Валяясь в очередной больнице, мальчик подписал тете генеральную доверенность (тетя пришла к нему в больницу с нотариусом). Как вы думаете, что было дальше?
2. Тетя мальчика - дефектолог, заслуженный работник образования, зам. глав. врача в детской психоневрологической больнице. Несложно догадаться, что к ее словам администрация ПНИ прислушивается с гораздо большим вниманием, чем к словам никому не известной ненормальной хозяйки данного журнала.
Предистория сериала если вдруг это кому-то интересно.
Жил-был мальчик. Мальчик был странный - настолько, что в далекие 80-е годы умудрился получить в 6 детской психиатрической больнице диагноз "Ранний детский аутизм" (кто в теме, понимает - тогда аутизм еще не был в моде). Мальчик ходил заниматься в Институт коррекционной педагогики (в лабораторию О.С. Никольской) и учился в интегративной школе "Ковчег". Еще (мальчик был музыкальный) учился музыке - на рояле и на флейте.
Фрагмент выписки из ИКП (в 15 лет): "Мальчик демонстрирует точность суждений, тонкость восприятия, ранимость; тактичность в оценке поведения и высказываний других; вместе с тем - гипертрофированное стремление к самостоятельности, к взрослой жизни (при этом он неосторожен, не учитывает реальных опасностей). ... В целом за время наблюдения можно говорить о безусловно положительной динамике развития: несмотря на сложности, связанные с подростковым возрастом, мальчик всё время прибавляет в эмоциональном, личностном развитии, однако нуждается в поддерживающей психотерапии".
Мальчик вырос. Школу так и не окончил (отношения со сверстниками не складывались). В реабилитационном центре "Солнечный мир" сначала занимался на старшей группе, а потом подрабатывал на конюшне.
У мальчика были любящие мама и бабушка. Жили они все вместе в 3-комнатной квартире почти в центре Москвы. У мамы мальчика была двоюродная сестра, с ее семьей поддерживались умеренно-родственные отношения.
Когда мальчику было 23 года, мама умерла. В этот момент в жизнь семьи активно внедрилась тетя (та самая двоюродная сестра мамы) - наняла сиделку для ухода за бабушкой (с проживанием - бабушка была уже старенькая) и сподвигла мальчика оформить инвалидность (поскольку взрослых аутистов в нашей стране не существует, то, сами понимаете, диагноз был уже другой). Мальчик продолжал работать, ходил в ИКП на группу общения, играл на компьютере, слушал музыку... в общем, жил обычной жизнью.
Когда мальчику было 26 лет, у него случился нервный срыв (причины были - рассказывать долго и слишком лично). Тетя не оставила его своей заботой - устроила в районную больницу "пролечиваться". После выхода из больницы вернуться на работу не удалось - мальчик сидел дома за компьютером, курил и, возможно, думал о том, что жизнь не удалась (точно не знаю - расспрашивать мне неловко, т.к. вспоминать этот период жизни он не любит). Потом (тетиными стараниями) была больница, еще больница (в какой-то момент мальчик пытался оттуда уйти - собрали консилиум и отказали), амбулаторная экспертиза в Институте Сербского (мальчик потом удивлялся: "они меня смотрели минут 15, а диагнозов понаписали на 2 страницы!"), суд по признанию недееспособности и - в конце концов - психоневрологический интернат. В 28 лет. По тетиным словам - "хороший интернат, прекрасные условия, очень ответственный директор...". Чтобы мальчик не артачился на суде, тетя обещала каждые выходные забирать его домой.
Первый раз придя навестить его в ПНИ в марте 2010 года, я не нашла ничего лучше, как глупо спросить: "Ну как ты тут?". Он ответил: "Нормально. Хотя, конечно, невесело каждый день просыпаться и понимать, что в этом месте проведешь остаток жизни".
Тетя честно навещала мальчика раз в неделю - приносила передачи, рассказывала ему, как он должен ценить предоставленные хорошие условия, и следила за порядком (например, заметив у мальчика неположенную правилами ПНИ зажигалку, поспешила "заложить" его персоналу). Забирать мальчика домой у тети "не было никакой возможности - дел много, а здоровье оставляет желать лучшего".
Я тоже приходила и приносила передачи. С тетей у меня установились телефонно-хорошие отношения - она благодарила меня за внимание к ее несчастному племяннику, попутно рассказывая о том, насколько в мирной жизни он был безответственен, неаккуратен и неблагодарен, а также о том, какой это хороший интернат и как жаль, что мальчику там плохо из-за его сложного характера. На все мои предложения как-то разнообразить его жизнь тетя отвечала примерно следующее: "Это не нужно. Не беспокойте его, сейчас ему важно адаптироваться в интернате. Там хорошие условия и много мероприятий, впечатлений ему достаточно. Ну что вы от меня хотите?? Я не могу взять его к себе, и Вы не можете!!"
После того, как я поняла, что я - могу, хорошие отношения с тетей кончились, и начались военные действия. Я начала выяснять, каким образом это возможно сделать (восстановление дееспособности? опека?), а тетя принялась настраивать против меня администрацию интерната (и весьма в этом преуспела).
Что происходит сейчас: мальчика из ПНИ положили "пролечиться" в Алексеевскую больницу; я пытаюсь собраться с документами для похода в опеку; тетя очень старалась, чтобы в Алексеевской мне запретили посещения, но потерпела неудачу. Воюем дальше.
Две подробности, важные для понимания общей картины:
1. После смерти мамы квартиру унаследовали мальчик и его бабушка. Валяясь в очередной больнице, мальчик подписал тете генеральную доверенность (тетя пришла к нему в больницу с нотариусом). Как вы думаете, что было дальше?
2. Тетя мальчика - дефектолог, заслуженный работник образования, зам. глав. врача в детской психоневрологической больнице. Несложно догадаться, что к ее словам администрация ПНИ прислушивается с гораздо большим вниманием, чем к словам никому не известной ненормальной хозяйки данного журнала.