Персия при шахе Насреддине (1)
Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-шахе с 1882 по 1888 г. - СПб., 1897.
(Мисль-Рустем - псевдоним Меняева, одного из инструкторов Персидской казачьей бригады).Предисловие
Да простит мне читатель, как прощает Аллах своего верного раба, за неполноту моих очерков, которые я писал по заметкам в моих записных книжках, сделанным много лет тому назад, вследствие чего очень понятно, что многое забылось мною. Написать эти очерки воодушевили меня две причины: во-первых, то, что в нынешнем году, блаженной памяти Наср-Эдин, Шахиншах (т. е. царь царей), под сенью которого я шесть лет сидел на ковре его милостей и счастья, должен бы был праздновать, если бы не был убит злодеем, со своим правоверным народом, благополучное пятидесятилетие своего царствования, и во-вторых, расспросы о Персии любопытных, из которых я убедился, что о Персии всюду имеют очень смутное понятие. Поэтому я и рискую в предлагаемых очерках познакомить читателя с Персией, за время моего там пребывания, с 1882 по 1888 год. Благодаря милостям Шаха (да будет душа его в раю с Магометом), я уже награжден его звездами и наградою, почему мне нет уже цели льстить Персии в моих очерках, как делали многие для получения звезд, и я постараюсь только изложить читателю всю сущую правду о том, что я видел и слышал за шесть лет в Персии. - В этих очерках говорится о Наср-Эдин-шахе как о живом, так как они были еще написаны до его смерти.
Мисль-Рустем.
ОЧЕРК I-й
Дорога от Каспийского моря до Тегерана
Путешествие на пароходе. - Первое знакомство с персами. - Мешедесер. - Дорога от Мешедесера до Тегерана. - Демовент. - Шахская дорога от Решта на Тегеран. - Город Казвин. - Станции. - Черводары. - Перевозочные средства. - Случай с моим семейством и вещами. - Общее о персидских дорогах.
Кадхуда, деревенский староста.
Здесь и далее фото А. Севрюгина.
В 1882 году мне пришлось ехать в столицу Персии, Тегеран; со мной ехало еще человек 8. Дорогу мы избрали из Баку пароходом до персидского порта Энзели, а там караваном через гор. Решт до Тегерана. Но - «человек предполагает, а Бог располагает»: так вышло и с нами. На пароходе нас захватило сильное волнение, так что капитан парохода «В. К. Константин» не мог пересадить нас в кирджимы (туземные лодки) для переправы до берега Энзели, а, продержавшись всего несколько минут против Энзели, далеко в море, пошел дальше и высадил нас у следующего местечка, Мешедесер, куда мы и не думали попасть.
Это путешествие доставило нам удовольствие в первый раз познакомиться с персами, но не совсем в их пользу. Нужно сказать, что я ехал в 1-м классе, а мой слуга во 2-м; у его койки стояли мои хуржины (кавказские переметные сумы), в которых у меня было все нужное для дороги. Во 2-м; же классе ехало двое персов, на вид довольно приличных. Утром, на второй день, как мы сели на пароход, мой слуга заявил, что из моих хуржин во время его сна уворовано кем-то 4 бутылки кахетинского вина, 4 бутылки лимонаду, одна банка пикулей и одно мое мохнатое полотенце с меткой. Я, конечно, заявил об этом капитану парохода и он хотел уже обыскать всех пассажиров, как один из них, старичок Дижовани, заявил, что ночью он видел, как вышеупомянутые персы разглядывали какие-то бутылки, а потому капитан и предложил старшему из персов открыть свои вещи. Сперва перс вломился в амбицию, как его, сергенка (полковника), могут подозревать в воровстве; но затем по настоянию нашему все-таки вскрыли его вещи и нашли в них все пропавшее у меня. Тогда персидский сергенк, полковник, стал унижаться и просить у меня извинения; однако мой слуга, который не хотел видеть в нем чиновное лицо, а смотрел на него как на вора, угостил его в должной мере своими увесистыми кулаками, на что тот, по-видимому, мало был в претензии: он только просил, чтобы в Тегеране мы ничего не рассказывали о нем. Что это факт, а не вымысел, свидетельствует находящийся у меня акт капитана парохода «В. К. Константин» от 26 сентября 1882 г., в котором значится, что похитителем был - Сергенк Мир-Абдул-Касим-Хан-Хаджи-Мир-Садых-Оглы, т. е. полковник персидской службы.
Но продолжаю мой рассказ о путешествии. Полюбовавшись издали на дворец шаха в Энзели, куда нам по воле судеб, однако, не суждено было на этот раз высадиться, мы продолжали наш путь на пароходе к следующему порту или, вернее, прямо к местечку Мешедесер, где останавливаются пароходы и где нас обещался высадить капитан. Наконец часа в 3 дня мы увидели Мешедесер и сердца наши возликовали, в надежде скоро избавиться от морской болезни. Пароход остановился напротив местечка, версты за две от берега, и нас переправили на берег в кирджимах (род больших местных лодок).
Местечко Мешедесер лежит в плодородной провинции Персии Мазандеран, которая тянется по берегу Каспийского моря верст на 250, а в глубину верст на 50. Провинция эта богата: из нее вывозят рис, сушеные фрукты, хлопчатую бумагу, сахарный тростник, орехи и т. д., и даже, говорят, там есть минеральные и нефтяные залежи и источники, но они не разрабатываются. Главный город этой провинции Сари. От Мешедесера до Тегерана нет даже колесного пути; эту дорогу можно пройти только верхом, а потому на другой день мы наняли червадаров (погонщиков) с мулами и лошадьми до Тегерана за 2 тумана, т. е. за 6 р. 64 к. по тогдашнему курсу. Дорогу можно пройти в 6-8 дней, но иногда, по случаю снега у подножия Демовента, она совсем непроходима. В Мешедесере мы остановились у очень обходительного торгового агента, который нас принял крайне любезно. В Мешедесер есть таможенный чиновник, взыскивающий пошлину по своему усмотрению, так как таможня сдается правительством на откуп; но он нас не побеспокоил. Через день мы выехали караваном по направлению к Тегерану с очень неспокойным духом, так как еще в России нас предупреждали, что дорога до Тегерана по Персии опасна от разбойников, советовали нам вооружиться чуть ли не пушками и говорили, что будто от опасности нас будут эскортировать солдаты. К нашему разочарованию, в Мешедесере не имели, видно, о таковом эскорте и понятия, напротив, уверяли, что до Тегерана мы не встретим войск. И действительно, во всю семидневную дорогу мы видели всего одного сарбаза (солдата), да и то с палочкой, идущего домой, как видно, на побывку. Наш караван состоял более чем из 20 лошадей, верховых и вьючных, с пешими червадарами, т. е. погонщиками, на каждые три лошади. К нам присоединился один чиновник английской миссии, с женой, обладавшей очень несимпатичной физиономией, и горничной, которая страдала всю дорогу головокружением, почему ее и прозвали «comtesse».
Мазандаран. Крытые соломой постройки «станции»
Первый наш переход был до города Бальферуш, где оказался русский агент Юсуф-бек, живший по-европейски и принявший в нас большое участие. Город оказался грязным, мизерным, хотя в каждом почти дворе росли лимонные и апельсинные деревья. Остальную дорогу нам, за неимением станций на этом пути, пришлось останавливаться по указанию червадаров. Ездивши впоследствии несколько раз по этой дороге, смею рекомендовать моим соотечественникам, кому придется там ехать, останавливаться в следующих селениях: Амарате, Сангильды, Рейне и Ахе, но никак не в селении Катапуше, принадлежащем одному приближенному шаха, Сейф-эль-Мульку, ненавидящему все европейское, а потому и не дающему в своем селении даже ночлега европейцу. Мне пришлось испытать это на себе, когда, с женой и двумя детьми, благодаря такому гостеприимству, мы должны были ночевать под открытым небом и слушать завывание вокруг нас шакалов, так как жители прямо заявили, что хан не велел принимать френги (европейцев), и даже кидали в нас камни, чтобы мы не остановились в селении.
Дорога наша от моря сперва шла кустарниками и тростниками, затем через рисовые топкие поля, а на третий день мы пошли уже чудными лесами, в которых вы найдете огромные кусты диких гранат, диких наринжей (горьких апельсин), орехов и других фруктов. По этому лесу вы идете все в гору, достигающую 7000′ над поверхностью моря, откуда уже начинается спуск по склону Демовента, снежная вершина которого красуется недалеко в стороне и достигает до 21500′ высоты.
Дамаванд
Демовент всегда восхитителен со своею снежною вершиной, особенно при закате и восходе солнца: картина тогда бывает поразительна. Невозможно, мне кажется, изобразить красками все получающиеся оттенки: - наверху снег, внизу зелень и речка. Я сам не поднимался никогда на вершину Демовента, но мой сослуживец был, с целью полюбоваться оттуда видами; но, к сожалению, за густым туманом ему ничего не пришлось видеть, и, по его словам, наверху пахнет серою, воздух весьма редок и подъем очень затруднителен.
От Демовента до Тегерана дорога идет каменистая и почти без всякой растительности. Сбоку дороги, до с. Рейне, тянется речка, а далее и этого нет, - дикий вид вполне. Недалеко от Рейне, в скале на самой дороге, мы заметили огромный выбитый барельеф, изображающий шаха, окруженного свитой. Вся эта дорога по склону Демовента никем не поддерживается, так что нередко опасные места приходится идти пешком, а вещи развьючивать и переносить на руках. Не доезжая Тегерана, верстах в 12-ти, расположен дворец шаха «Сурхосар», и от него уже по песчаной дороге можно ехать до Тегерана в экипаже, но мы продолжали путь верхами.
Барельеф в честь восстановления Наср-эд-Дин-шахом
старой дороги в Мазандаран
Дорога прошла без приключений и вообще была для нас довольно интересна. Ночевать нам приходилось в селениях, в караван-сараях, т. е. постоялых дворах, в которых не только что мебели, но даже окон и зачастую дверей не было: голые стены с потолком, земляным полом и массою блох от навоза - как хотите, так и располагайтесь. Приходилось оконные и дверные отверстия завешивать коврами, а спать на вещах или на полу; а раз - так пришлось мне с семейством спать прямо в нише, стены которой я завесил коврами, а рядом слышны были зловонья лошаков и лошадей. Вообще, комфорта было мало. Питались мы консервами, яйцами, курицами и кислым молоком, которое можно почти всюду достать.
Дорогою нам не было скучно: нас много развлекала ехавшая с нами англичанка с горничной. Последняя все время кричала и причитала, а ее барыня все злилась на нее и в то же время улучала каждую минутку, чтобы попудриться и порумяниться, а также покрикивала на своего мужа, находившегося у нее, как видно, под башмаком. Это была прелюбопытная парочка: она - непозволительно злая особа, с непозволительной фигурой; он же - тихий, премилый англичанин, не делавший ничего без позволения своей жены.
На 8-й день мы прибыли наконец в Тегеран, столицу царя царей - шахиншаха, которую мы уже наблюдали со склона гор, верст за 18, и которая расположена на равнине. Остановились мы в Тегеране у нашего соотечественника, от которого узнали, что он не получил нашей телеграммы из Мешедесера, посланной 9 дней тому назад. Когда, часа чрез полтора, закусывая у него, мы увидели вошедшего нашего же червадара и подавшего ему нашу же телеграмму о приезде чрез 8 дней, - мы, конечно, были поражены. Оказалось, что так как телеграф из Мешедесера до Тегерана был попорчен, а телеграфный чиновник не надеялся на скорое его исправление, то, не понимая телеграммы, писанной французскими буквами, но по-русски, он послал ее с червадаром, который сопровождал нас к нашему соотечественнику. Не правда ли, замечательно скорое телеграфное сообщение и замечательные порядки обнаружились с первого нашего шага в Персии?
Прежде чем коснуться подробностей относительно перевозочных средств по персидским дорогам вообще и описания червадаров, я позволю себе описать еще другой путь, от моря до Тегерана, чрез город Решт, по так называемой Шахской дороге, по которой мне тоже приходилось потом ездить и которая теперь, говорят, приспособляется для колесного пути, а в мое время была очень плоха и годилась только для проезда с вьюками на лошаках или верхом на лошадях, несмотря на то, что шах сам обыкновенно ездил по ней в Россию. Эта дорога, будучи в полтора раза длиннее первой, предпочитается многими потому, во-первых, что там есть «мамзель», т. е. станция, и во-вторых, что от Тегерана до Казвина почти полдороги можно сделать в экипаже, в течение 12-14 часов.
Энзели
Но приступаю к самому описанию. Пароход с моря тоже не подходит к самому местечку Энзели, а останавливается далеко, и вас с него везут до берега через целый заливчик на кирджимах или паровой шкуне. Еще с парохода вы замечаете высокое здание на берегу и земляные валы. Это дворец шаха и пограничное укрепление с гарнизоном человек в 20-30 и четырьмя пушками. Но что это за гарнизон, о Боже! Увидав его, я ужаснулся. Сарбазы, т. е. солдаты, были одеты в синие, вылинявшие австрийского покроя мундиры с красными погонами, расстегнутые и совсем не но мерке пригнанные. Штаны коротенькие, и щиколки выказывались голыми над башмаками. На головах были одеты разных форм персидские «кола» (шапки). Вооружены они пистонными ружьями, а их офицер шашкой в металлических ножнах, и сам тоже весьма непрезентабельный. Когда мы входили для осмотра укрепления, солдаты, по команде, взяли кое-как на караул, но физиономии были у них до того несчастны и смешны, что мы невольно улыбнулись. Из четырех пушек две, без лафетов, лежали прямо на земле, на бруствере, должно быть, только для устрашения неприятеля, и, конечно, все самого старого образца.
Павильон шаха Наср-эд-Дина в Энзели
В шахском дворце мебели почти совсем не оказалось, и он, как видно, в большом запущении. От Энзели до Пир-Базара вас опять везут на лодке часа полтора, то парусом через залив, то по речке, шириною в 3-4 сажени, лямкой. Залив изобилует камышами, из которых картинно выглядывают цапли и в которых порхают малюсенькие ярко окрашенные птички вроде колибри. Речка же изобилует змеями и черепахами, из которых последние, не стесняясь вас, греются на бережку или плывут за вашей лодкой. Наконец вы добираетесь до Пир-Базара, - это вы уже в Гилянской провинции (гилян значит болотистый), и она тянется по длине берега верст на 170, а в глубину верст до 60. Дорога от Пир-Базара пойдет сперва, прямо на юг, а от города Менджиля на юго-восток до Тегерана.
Пири-Базар
Пир-Базар - не город, и его нельзя назвать даже местечком: это, вернее сказать, торговое агентство со складами. Тут полная сутолока; лодки сотнями нагружаются и разгружаются для перевозки риса, сушеных фруктов и т. д. на пароходы. Путь от Пир-Базара до Тегерана вы можете сделать, по вашему желанию, от 4 до 12 дней. В первом случае вам придется ехать верхом, на переменных клячах «чапари», т. е. по-курьерски, а во втором случае с черводарами - караваном. Первым способом ездят только курьеры из миссий да молодые чиновники, так как, во-первых, это весьма утомительно, а во-вторых, очень неудобно и даже иногда опасно. Лошади на станциях всегда заморенные, еле двигающие своими разбитыми ногами, отчего вы рискуете разбить себе нос; я знаю случаи, что таким наездникам приходилось прямо, посреди станции, кидать лошадей и нести седло на себе до следующей станции, так как лошади прямо падали и не могли двинуться далее. Но об устройстве станций и содержании их скажу дальше.
Решт. Мост через реку Пири-Базар
Выехав из Пир-Базара караваном, вы сделаете только 2 часа пути до города Решта, где обязательно ночуете, ибо там русский любезный консул, у которого вас примут и накормят, хотя бы его самого не было дома. Черводары знают его дом и, не спрашивая вас, хотя там есть и английский консул, прямо подвезут вас к дому русского консула.
Решт. Соборная мечеть
Гор. Решт, как и все азиатские города, - с узкими грязными улицами, массою лавчонок и базаров, которые кишат грязным людом, смотрящим с любопытством на проезжающих френги, т. е. европейцев. Торговля, видно, кипит и, с тех пор, как у нас закрыт транзит, товары большею частью русские. Город горел несколько раз, но, видно, пожары немало способствовали его украшению, уничтожив огнем много нечистот и гнилых построек.
Базар Решта
Решт. Лавка пряностей
На другой день вы стремитесь выступить пораньше, но не беспокойтесь: ранее 9-10 часов утра червадары не приведут вам животных, - они ленивы выступать из города. Не успели вы выехать за ворота, как вас окружают нищие и дервиши, просящие подачки: вас поразит их количество. Дальше за городом, по краю дороги, длинным рядом, версты на две, сидят все прокаженные, не имеющие права входа в город; они - без носов и со страшными лицами - провожают вас гнусавым голосом, прося подаяния и протягивая руки с чашками для милостыни: они там же ночуют в маленьких сбоку дороги устроенных шалашах. Картина настолько тяжелая, что вы спешите скорее проехать. Первый день пути, от Решта до станции Кудум, дорога идет ровная, обсаженная тутовыми деревьями, и вдоль направления реки Сефид-Руд, т. е. Белой реки, которая довольно широка и течет быстро. К 5 часам вы на станции и дальше червадары не пойдут, т. е. вы сделали всего 4 фарсака (фарсак - 6-7 верст).
Постройки на берегу Сефид-Руда близ Решта
На другое утро сами червадары поднимают вас рано, потому что предстоит переход в 5 фарсаков, и большею частью в гору, т. е. пойдете черепашьим шагом. Дорога живописна: сбоку Сефид-Руд, по другую сторону которой видна огромная гора Дарфек-Кух, покрытая лесом. Ваша дорога тоже идет лесом. В одном месте вам укажут усыпальницу святого Имам-Гашима.
Усыпальница имамзаде Хашима и караван-сарай
Около 5 часов дня вы на станции Рутбар. Тут вы должны хорошенько выспаться, ибо на следующий день до гор. Менджиля дорога все пойдет в гору и вы будете тащиться чуть ли не с 6 часов утра до 6 вечера. Но при всем том, несмотря на утомление и страшно плохую дорогу, которая размывается здесь Сефид-Рудом, когда вам приходится перелезать пешком чрез скалы и промоины, а вещи развьючивать и переносить на руках, - вы все-таки залюбуетесь видами оливковых рощ и гранатных кустов, а также течением Сефид-Руда, который бежит тут шире и быстрее и чрез который вам приходится перебираться по очень длинному каменному вековому мосту. У устоев моста на самой воде положены бревна, как бы пловучая плотина, и по ней гонят ваши вьюки, не надеясь на крепость старого моста.
Окрестности Решта. Мост на старой караванной дороге
Пройдя мост, вы расстаетесь с Сефид-Руд и добираетесь до города Менджиля, где станция поудобнее и где можно достать даже вина. Эта станция мне очень хорошо памятна по следующему эпизоду: приехав, я занял в ней единственную комнату, и только что расположился с семейством, как явился персидский воин с ружьем и заявил, чтобы я выбирался из комнаты, так как она нужна едущему сюда гилянскому губернатору, тогда бывшему шахзаде (принцу). Я ответил ему, что губернатору легче достать помещение, чем мне, иностранцу, а потому пусть он ему и доложит, что я не уйду со станции. Затем, прогнав воина, я вышел сам на балкон, откуда раскланялся с проезжающим верхом шахзаде, который прелюбезно мне ответил и остановился в соседнем доме, где на дворе тут же и произвел суд над одним из провинившихся: он приказал палачу обрезать приговоренному оба уха за то, что тот позволил себе пробраться в чужой эндерун, т. е. на женскую половину. Я сам видел этого бедняка, валявшегося под стеной на улице без ушей, и убивавшихся над ним его родственниц, рвавших на себе одежду. Палач и фераши (слуги) в красных кафтанах, с палками, всегда сопутствуют губернатору для внушения власти и исполнения ее велений.
От Менджиля ваш путь повернет на другой день к юго-востоку на вершину Харзана (горы), достигающей 5200′, за которой находится и селение того же имени. Оно принадлежит министру искусств, армянину Джангир-хану, и все останавливаются тут у кетхуды, т. е. у старшины селения. Подъем до селения тяжел, и в этот день приходится идти часов 11, т. е. около 6 фарсаков; но добравшись туда, вы можете восторжествовать - завтра начнется спуск очень живописный, но уже без растительности: все скалы и скалы, с парящими над ними орлами, и если вы не послушаете червадаров, то завтра дойдете с караваном до города Казвина. Однако они станут вам предлагать остановиться в Ага-Бабе или дер. Мацре, знаменитой своими ядовитыми клопами, которые всюду ползают мириадами. Червадары уверяют, что если съесть щепотку земли в Мацре, то клопы не укусят, хотя бы и облепили вас во время сна. Относясь к этому с недоверием, как к предрассудку, хотя и убедился лично, что червадаров клопы не кусают, я советую всем не останавливаться в Мацре, так как знал пример на одном французе, который, подвергшись укусу мацринского клопа, проболел лихорадкой и был в жару целый год.
От станции Ага-Бабы можно достать экипаж и уже ехать в нем до города Казвина. Дорога хорошая, но обыкновенно, следуя с караваном до Казвина, оттуда отпускают черводаров одних с вьюками идти до Тегерана в течение пяти дней, а сами едут в экипажах. От Казвина до Тегерана дорога отличная, и вас промчат все шесть станций в 11-12 часов. От Казвина до Тегерана есть также нечто вроде почтового сообщения, как у нас на Военно-Грузинской дороге, на русских тройках, в перекладных экипажах и в огромных допотопных каретах с колокольчиками. При проезде по Военно-Грузинской дороге шаху так понравились наши тройки, что он выписал того же армянина, который содержал тройки на Военно-Грузинской дороге, и поручил ему в своем царстве, от столицы до гор. Казвина, устроить такое же сообщение. Вы невольно поражаетесь, увидав после такой дикой дороги чрез Харзан наши родные тарантасы с дугою и бубенцами. Но, к несчастию, все содержится грязно и неряшливо: лошади не выезжены, подхватывают от станций с места в карьер и мчат вас пока не устанут сами. При этом зачастую бывают несчастия. Меня самого с женой вывалили подобным образом, но, благодаря Аллаху, мы остались невредимы и отделались только испугом. Ямщики не жалеют лошадей и будут вас мчать со страшной быстротой, если вы пообещаете хороший «анам», т. е. подарок, - по-нашему, «на чай».
Казвин. Мавзолей имамзаде шахзаде Хусейна
Город Казвин собственно лежит на полпути между Тегераном и Рештом. Город Казвин - город областной, довольно обширный, чистый, где вы встретите крупные постройки, почтовую станцию и даже грязную, но на европейский лад устроенную гостиницу. Вокруг города плодородная местность, а потому торговля кипит. В нем есть старинная крепость, даже гарнизон; в мое время он был резиденцией даже 14-летнего губернатора, сына Мушира-Довле, проживающего постоянно в Тегеране, а за него управлял один пройдоха перс. Народонаселение - большое. Город Казвин в истории Персии знаменит тем, что через него не хотели пропустить ныне умершего в настоящем 1896 г. шаха Наср-Эдина, когда последний ехал после смерти своего отца на воцарение в Тегеран. В Казвине сходится и другая дорога, идущая от границы России в Тегеран через Джульфу и Тавриз, о которой здесь ничего не могу сказать, не ездивши по ней. Одно могу упомянуть, что она гораздо длиннее предыдущих, мною описанных, но удобнее для проезда, так как путь всюду годится для экипажа и совсем не надо ехать морем. Нужно сказать, что путь от Казвина до Тегерана однообразен, всюду голые равнины, и только изредка попадаются селения и гробницы святых, разных имамзаде, которых в Персии множество.
Описав дороги, ведущие от Каспийского моря до столицы Персии, я должен описать также имеющиеся на них станции и перевозочные средства, чтобы дать более точное понятие о них в целом, чем и закончу эту главу.
По дороге от Мешедесера, как я сказал выше, до Казвина нет станций. Ночуют где Бог послал: в селениях, развалинах, караван-сараях или прямо в поле, лишь бы нашелся корм для вьючных животных. По дороге же из Пир-Базара чрез Решт до Казвина устроены станции, по-персидски «мамзели», но что это за станции! Это скорее - большие дворы с конюшнями и яслями в дворе. Над воротами и конюшнями устроены 3-4 комнаты, но без признаков мебели, даже зачастую с выбитыми стеклами. Полы ординарные, и так хорошо сбиты, что вы насквозь видите, кто проходит под воротами; комнаты никогда не чистятся и полны насекомых. При такой станции состоит смотритель или, вернее, сторож, который по приезде вашем выражает знаки особенного к вам внимания; но советую гнать его от себя, потому что это вернее бродяга, который не преминет вас обворовать. Со мной был такой случай на станции Кудум. Подобный смотритель, улучив минутку, стибрил у моего слуги бумажник с деньгами и патронташ, спрятав все в конюшне: однако ему пришлось краденое отдать, потому что мой слуга, сообразив, что кроме него никого не было в комнате, так стал с ним расправляться, что он принужден был вещи выдать, скрывшись затем со станции, так что на другой день мы, при выезде с «мамзели», более уже не видели его. У этих сторожей-смотрителей вы можете найти грязный донельзя самовар, яйца, хлеб и больше ничего; изредка продадут и курицу, но за все возьмут непомерную цену. На каждой такой станции полагается известное число верховых лошадей для проезжающих «чапари», т. е. не караваном, а курьером; но так как почта эта на откупе и правительство о ней не заботится, то лошадей найдете всего 3-4, и то совсем захудалых и с побитыми в кровь спинами. Нужно удивляться, как они волочат еще ноги. Как я сказал выше, зачастую всаднику приходится кинуть подобную клячу и добираться до станции пешком, и на это никто не претендует; впрочем, на вашу претензию не обратят никакого внимания и все-таки получать с вас по крану (32 коп.) за фарсак (7-6 верст). Нередко на станциях совсем нет лошадей; и если не было проезжих, то и тогда вы можете ждать иногда целые сутки, покуда сторож достанет какую-либо клячу. За ночлег вы не должны платить, а даете только «анам» - подарок сторожу-смотрителю. - От города Казвина до Тегерана вы встречаете уже почти европейские станции; они гораздо чище содержатся, есть теплые комнатки с мебелью и мягкими кроватями и с неизбежными насекомыми. Как и на всех наших почтовых станциях, есть в маленькие буфеты с подозрительными продуктами и грязным самоваром, и уже не одни сторожа, но как будто настоящие смотрители-старосты, отпускающие вам экипажи, за которые дерут невероятные цены; так, например, с меня взяли за карету от Казвина до Тегерана, за 12 часов езды, - 32 тумана, что составляет около 100 рублей, а за перекладную за ту же дорогу 12 туманов, т. е. около 37 рублей.
Черводары составляют как бы отдельную касту, но касту весьма и весьма честную. Раз вы поручите им что-либо из вещей, то едва ли они нарушат ваше доверие и наверное довезут их по вашему назначению. В больших городах есть - караван-баши, т. е. главы черводаров, которые содержат собственных вьючных животных и отвечают за всех своих погонщиков-черводаров. Они делают с вами условие относительно провоза, и даже, если большой караван, сами его сопровождают. При этом, однако, нужно помнить, что вы имеете дело с персом, т. е. человеком, который с вас, френги - европейца, имеет в виду содрать как можно больше: о ваших интересах и удобствах он нисколько не намерен заботиться. Во-первых, при найме от Тегерана через Решт до Пир-Базара они запросят с вас 50 кранов с каждого вьючного животного, т. е. около 16 руб., а потом, если заметят, что вы не сдаетесь, то поедут за 25-35 кранов, смотря по времени года, т. е. по состоянию дороги. Во-вторых, чем вас пытается обмануть караван-баша, - это предложит вам ехать на его лошадях, а не на катырах, т. е. мулах (помесь лошади с ослом). Но если вы опытны, то на это, конечно, не поддадитесь, потому что катыр много сильнее лошади. Он поднимает на себе грузу до 42 батманов, т. е. до шести с половиною пудов, а лошадь не понесет этой тяжести в горах, да и идет катыр скорее и сильнее лошади. Местные животные, как лошади, так и катыры, весьма выносливы и замечательно выбирают сами в горах тропинки и уступы; их не ведут, они идут друг за другом не привязанные, а черводары изредка лишь на них покрикивают да поправляют вьюки. Впереди такой цепи животных идет всегда более опытное животное, лошадь или катыр, - вожак, которое больше других разукрашено и всегда так умно, что слушается прямо слов черводара. У этих животных выработалась неудобная привычка всегда идти по самому краю обрыва, а не по середине тропы, вследствие того, вероятно, чтобы не стукаться вьюками о выступы скал. Для вашего глаза такое путешествие кажется очень опасно, но черводары не обращают на это внимания, хотя по дороге вы зачастую увидите под обрывами кости и трупы лошадей и катыров, которыми лакомятся дикие птицы. Седла черводары предлагают свои, но они весьма неудобны; называются «паланы». Они набиты соломой и очень широки. При путешествиях советую иметь свои седла.
Кеджаве
Для перевозки семейства караван-баши предложит вам тахтараван или кеджеве. Оба эти экипажа весьма неудобны для европейца, но персы ими очень довольны. Тахтараван - это огромный сундук, с дверцами, с окошечками по бокам, на двух толстых жердях с крючьями, на которые и вешается за седла катырам, так что два катыра несут, так сказать, весь тахтараван, как носилки. Для влезания в него приставляется лесенка, которая во время дороги убирается. Такой перевозочный инструмент неудобен тем, что в нем закачивает, да иногда, когда один из катыров спотыкнется и осями, т. е. жердями, ударит о землю, вы рискуете откусить себе язык или получить шишку на голове. Для такого тахтаравана полагается две пары катыров, которые в дороге и меняются по очереди. Иногда эти тахтараваны для красы увешиваются шалями. Другой инструмент для перевозки, кеджеве, бывает двух родов - открытый и закрытый сверху, и оба, по-моему, веcenterсьма неудобны и небезопасны. Чтобы понять, что это такое, - вообразите себе две большие собачьи будки, в которых нет передней стенки и верх из парусины, на деревянных ободах, и обе связанные таким образом будки перекинуты через палан, т. е. вьючное седло, - и вот вам кеджеве. В каждую такую будку садится одна женщина, а иногда и с ребенком, и непременно нужно, чтобы в обеих сидели, иначе не будет равновесия и седло сползает. Для равновесия же, в случае [когда] одна будка окажется легче другой, к ней черводары привязывают камень. Ехать в них, по-моему, очень неприятно: - во-первых, сидишь все время поджавши ноги, а во-вторых, - чувствуешь себя как будто на воздухе, особенно когда катыр несет вас в такой будке над краем пропасти.
Со мной был такой случай. Я ехал с семейством. С одной стороны в кеджеве сидела моя жена, а с другой - кормилица с ребенком. Приходилось переезжать размыв в скале, шириною сажени 4, через мостик без перил в два бревна. Я переехал вперед и остановился. Черводар за мною повел катыра с кеджеве, и вдруг я вижу, катыр поскользнулся на мокрых бревнах и упал на грудь, сев таким образом четырьмя ногами на бревно, а кеджеве очутилось висячим над размывом. Вообразите мой ужас… но черводары не растерялись, кинулись на катыра спереди и сзади и стали прижимать его к бревнам, чтобы он не барахтался, пока я успел, через его голову, вынуть из кеджеве и перенести мое семейство, а затем катыра, волоком, дотянули до земли, где и подняли. Не умей черводары этого сделать и начни катыр барахтаться, - мое семейство теперь бы не существовало. Ввиду могущих быть подобных несчастий, нужно при найме уговариваться с караван-баши, чтобы непременно на каждых два-три животных был один погонщик; если же вы не договоритесь, то, из своего расчета, он даст вам на 7-8 катыров одного проводника-погонщика, и тогда вы рискуете иметь много несчастий на дороге. Черводары - народ апатичный, ленивый, и потому будут с хладнокровием смотреть, если ваши вещи разбились или погибли, упав в воду, как равно они хладнокровно смотрят, если одно из животных сорвется в кручу; они только скажут: «Хода-мидунет», - «Бог знает, почему случилось». Чтобы черводары вас слушались и были внимательны, нужно обязательно научиться хорошенько ругаться по-персидски; тогда они смотрят на вас с большим уважением.
Дорога в Решт, идущая вдоль реки по горной долине
Со мной был такой случай. Раз я шел с семейством караваном из Тегерана. На дороге у реки Сефид-Руд мы с женой остановились закусить, а вьюки с вещами и кеджеве с дочкой послали вперед, надеясь их догнать. Но вот, во время нашей закуски, проходить один перс и говорит, что он видал, как из нашего каравана один катыр упал в реку Сефид-Руд и погиб. Я как сумасшедший кинулся пешком догонять караван (верхом нельзя было скакать, по случаю дурной дороги), испугавшись за дочку. Но вот, слава Богу, я увидел кеджеве с дочерью стоящим невредимым, а червадаров кричавших и ругавшихся. Они смотрели по течению Сефид-Руда, где я увидал плывущим с лошадью в сильном потоке один из моих самых дорогих вьюков, в котором было тысячи на две вещей. Лошадь хотя и билась в воде, но к берегу не могла пристать, - ее уносило. На мои настойчивые требования спасти вьюк, червадары отвечали, что ничего не могут сделать, потому что очень сильное течение. Я кинулся по берегу догонять плывущую лошадь. На мое счастье, это увидали два сидевших на каменьях у берега татарина, которые и предложили спасти мои вещи, если я им дам туман (3 руб. 32 коп.); я объявил, что дам и два, если они спасут. Тогда они, живо раздавшись, взяли ножи в рот и кинулись за лошадью. Я все бежал берегом. Они скоро настигли плывущую лошадь, отрезали от нее привязанный вьюк и притянули к берегу. Вещи оказались все промокшими и попортившимися. Лошадь же течением выкинуло живую на противуположный берег, унесло только один палан - соломенное седло. Но вообразите нахальство червадаров. Когда кончился путь, то они стали еще за собственный недосмотр требовать с меня уплаты за погибший палан. Каково нахальство? Оказалось, что лошадь упала в воду на самом ровном месте. Она захотела напиться и вьюк столкнул ее в воду, а черводары в это время зазевались.
В заключение этого очерка я должен сказать, что описанные дороги содержатся вообще очень плохо, по ним тяжело путешествовать, особенно весной, когда начинается грязь и таяние снегов, а также осенью. Говорят, что правительство отпускает на них большие суммы, но можно сомневаться, видя их. Насчет опасности, в смысле от разбоя и грабежа, вы можете быть спокойны: скорей вас обворуют на станции, чем ограбят на дороге, хотя никаких следов военной охраны или постов вы нигде не увидите. Не редкость встретить целый караван с маленькими вьюками и несколькими погонщиками, без всякого конвоя, и если спросите, что это везут, вам ответят: «Ногре», - слитки серебра на монетный двор. Такую безопасность я приписываю строгости кары, какой подвергают губернаторы разбойников без всякого суда, но своим коротким и быстрым решением.
(Продолжение следует)
(Мисль-Рустем - псевдоним Меняева, одного из инструкторов Персидской казачьей бригады).Предисловие
Да простит мне читатель, как прощает Аллах своего верного раба, за неполноту моих очерков, которые я писал по заметкам в моих записных книжках, сделанным много лет тому назад, вследствие чего очень понятно, что многое забылось мною. Написать эти очерки воодушевили меня две причины: во-первых, то, что в нынешнем году, блаженной памяти Наср-Эдин, Шахиншах (т. е. царь царей), под сенью которого я шесть лет сидел на ковре его милостей и счастья, должен бы был праздновать, если бы не был убит злодеем, со своим правоверным народом, благополучное пятидесятилетие своего царствования, и во-вторых, расспросы о Персии любопытных, из которых я убедился, что о Персии всюду имеют очень смутное понятие. Поэтому я и рискую в предлагаемых очерках познакомить читателя с Персией, за время моего там пребывания, с 1882 по 1888 год. Благодаря милостям Шаха (да будет душа его в раю с Магометом), я уже награжден его звездами и наградою, почему мне нет уже цели льстить Персии в моих очерках, как делали многие для получения звезд, и я постараюсь только изложить читателю всю сущую правду о том, что я видел и слышал за шесть лет в Персии. - В этих очерках говорится о Наср-Эдин-шахе как о живом, так как они были еще написаны до его смерти.
Мисль-Рустем.
ОЧЕРК I-й
Дорога от Каспийского моря до Тегерана
Путешествие на пароходе. - Первое знакомство с персами. - Мешедесер. - Дорога от Мешедесера до Тегерана. - Демовент. - Шахская дорога от Решта на Тегеран. - Город Казвин. - Станции. - Черводары. - Перевозочные средства. - Случай с моим семейством и вещами. - Общее о персидских дорогах.
Кадхуда, деревенский староста.
Здесь и далее фото А. Севрюгина.
В 1882 году мне пришлось ехать в столицу Персии, Тегеран; со мной ехало еще человек 8. Дорогу мы избрали из Баку пароходом до персидского порта Энзели, а там караваном через гор. Решт до Тегерана. Но - «человек предполагает, а Бог располагает»: так вышло и с нами. На пароходе нас захватило сильное волнение, так что капитан парохода «В. К. Константин» не мог пересадить нас в кирджимы (туземные лодки) для переправы до берега Энзели, а, продержавшись всего несколько минут против Энзели, далеко в море, пошел дальше и высадил нас у следующего местечка, Мешедесер, куда мы и не думали попасть.
Это путешествие доставило нам удовольствие в первый раз познакомиться с персами, но не совсем в их пользу. Нужно сказать, что я ехал в 1-м классе, а мой слуга во 2-м; у его койки стояли мои хуржины (кавказские переметные сумы), в которых у меня было все нужное для дороги. Во 2-м; же классе ехало двое персов, на вид довольно приличных. Утром, на второй день, как мы сели на пароход, мой слуга заявил, что из моих хуржин во время его сна уворовано кем-то 4 бутылки кахетинского вина, 4 бутылки лимонаду, одна банка пикулей и одно мое мохнатое полотенце с меткой. Я, конечно, заявил об этом капитану парохода и он хотел уже обыскать всех пассажиров, как один из них, старичок Дижовани, заявил, что ночью он видел, как вышеупомянутые персы разглядывали какие-то бутылки, а потому капитан и предложил старшему из персов открыть свои вещи. Сперва перс вломился в амбицию, как его, сергенка (полковника), могут подозревать в воровстве; но затем по настоянию нашему все-таки вскрыли его вещи и нашли в них все пропавшее у меня. Тогда персидский сергенк, полковник, стал унижаться и просить у меня извинения; однако мой слуга, который не хотел видеть в нем чиновное лицо, а смотрел на него как на вора, угостил его в должной мере своими увесистыми кулаками, на что тот, по-видимому, мало был в претензии: он только просил, чтобы в Тегеране мы ничего не рассказывали о нем. Что это факт, а не вымысел, свидетельствует находящийся у меня акт капитана парохода «В. К. Константин» от 26 сентября 1882 г., в котором значится, что похитителем был - Сергенк Мир-Абдул-Касим-Хан-Хаджи-Мир-Садых-Оглы, т. е. полковник персидской службы.
Но продолжаю мой рассказ о путешествии. Полюбовавшись издали на дворец шаха в Энзели, куда нам по воле судеб, однако, не суждено было на этот раз высадиться, мы продолжали наш путь на пароходе к следующему порту или, вернее, прямо к местечку Мешедесер, где останавливаются пароходы и где нас обещался высадить капитан. Наконец часа в 3 дня мы увидели Мешедесер и сердца наши возликовали, в надежде скоро избавиться от морской болезни. Пароход остановился напротив местечка, версты за две от берега, и нас переправили на берег в кирджимах (род больших местных лодок).
Местечко Мешедесер лежит в плодородной провинции Персии Мазандеран, которая тянется по берегу Каспийского моря верст на 250, а в глубину верст на 50. Провинция эта богата: из нее вывозят рис, сушеные фрукты, хлопчатую бумагу, сахарный тростник, орехи и т. д., и даже, говорят, там есть минеральные и нефтяные залежи и источники, но они не разрабатываются. Главный город этой провинции Сари. От Мешедесера до Тегерана нет даже колесного пути; эту дорогу можно пройти только верхом, а потому на другой день мы наняли червадаров (погонщиков) с мулами и лошадьми до Тегерана за 2 тумана, т. е. за 6 р. 64 к. по тогдашнему курсу. Дорогу можно пройти в 6-8 дней, но иногда, по случаю снега у подножия Демовента, она совсем непроходима. В Мешедесере мы остановились у очень обходительного торгового агента, который нас принял крайне любезно. В Мешедесер есть таможенный чиновник, взыскивающий пошлину по своему усмотрению, так как таможня сдается правительством на откуп; но он нас не побеспокоил. Через день мы выехали караваном по направлению к Тегерану с очень неспокойным духом, так как еще в России нас предупреждали, что дорога до Тегерана по Персии опасна от разбойников, советовали нам вооружиться чуть ли не пушками и говорили, что будто от опасности нас будут эскортировать солдаты. К нашему разочарованию, в Мешедесере не имели, видно, о таковом эскорте и понятия, напротив, уверяли, что до Тегерана мы не встретим войск. И действительно, во всю семидневную дорогу мы видели всего одного сарбаза (солдата), да и то с палочкой, идущего домой, как видно, на побывку. Наш караван состоял более чем из 20 лошадей, верховых и вьючных, с пешими червадарами, т. е. погонщиками, на каждые три лошади. К нам присоединился один чиновник английской миссии, с женой, обладавшей очень несимпатичной физиономией, и горничной, которая страдала всю дорогу головокружением, почему ее и прозвали «comtesse».
Мазандаран. Крытые соломой постройки «станции»
Первый наш переход был до города Бальферуш, где оказался русский агент Юсуф-бек, живший по-европейски и принявший в нас большое участие. Город оказался грязным, мизерным, хотя в каждом почти дворе росли лимонные и апельсинные деревья. Остальную дорогу нам, за неимением станций на этом пути, пришлось останавливаться по указанию червадаров. Ездивши впоследствии несколько раз по этой дороге, смею рекомендовать моим соотечественникам, кому придется там ехать, останавливаться в следующих селениях: Амарате, Сангильды, Рейне и Ахе, но никак не в селении Катапуше, принадлежащем одному приближенному шаха, Сейф-эль-Мульку, ненавидящему все европейское, а потому и не дающему в своем селении даже ночлега европейцу. Мне пришлось испытать это на себе, когда, с женой и двумя детьми, благодаря такому гостеприимству, мы должны были ночевать под открытым небом и слушать завывание вокруг нас шакалов, так как жители прямо заявили, что хан не велел принимать френги (европейцев), и даже кидали в нас камни, чтобы мы не остановились в селении.
Дорога наша от моря сперва шла кустарниками и тростниками, затем через рисовые топкие поля, а на третий день мы пошли уже чудными лесами, в которых вы найдете огромные кусты диких гранат, диких наринжей (горьких апельсин), орехов и других фруктов. По этому лесу вы идете все в гору, достигающую 7000′ над поверхностью моря, откуда уже начинается спуск по склону Демовента, снежная вершина которого красуется недалеко в стороне и достигает до 21500′ высоты.
Дамаванд
Демовент всегда восхитителен со своею снежною вершиной, особенно при закате и восходе солнца: картина тогда бывает поразительна. Невозможно, мне кажется, изобразить красками все получающиеся оттенки: - наверху снег, внизу зелень и речка. Я сам не поднимался никогда на вершину Демовента, но мой сослуживец был, с целью полюбоваться оттуда видами; но, к сожалению, за густым туманом ему ничего не пришлось видеть, и, по его словам, наверху пахнет серою, воздух весьма редок и подъем очень затруднителен.
От Демовента до Тегерана дорога идет каменистая и почти без всякой растительности. Сбоку дороги, до с. Рейне, тянется речка, а далее и этого нет, - дикий вид вполне. Недалеко от Рейне, в скале на самой дороге, мы заметили огромный выбитый барельеф, изображающий шаха, окруженного свитой. Вся эта дорога по склону Демовента никем не поддерживается, так что нередко опасные места приходится идти пешком, а вещи развьючивать и переносить на руках. Не доезжая Тегерана, верстах в 12-ти, расположен дворец шаха «Сурхосар», и от него уже по песчаной дороге можно ехать до Тегерана в экипаже, но мы продолжали путь верхами.
Барельеф в честь восстановления Наср-эд-Дин-шахом
старой дороги в Мазандаран
Дорога прошла без приключений и вообще была для нас довольно интересна. Ночевать нам приходилось в селениях, в караван-сараях, т. е. постоялых дворах, в которых не только что мебели, но даже окон и зачастую дверей не было: голые стены с потолком, земляным полом и массою блох от навоза - как хотите, так и располагайтесь. Приходилось оконные и дверные отверстия завешивать коврами, а спать на вещах или на полу; а раз - так пришлось мне с семейством спать прямо в нише, стены которой я завесил коврами, а рядом слышны были зловонья лошаков и лошадей. Вообще, комфорта было мало. Питались мы консервами, яйцами, курицами и кислым молоком, которое можно почти всюду достать.
Дорогою нам не было скучно: нас много развлекала ехавшая с нами англичанка с горничной. Последняя все время кричала и причитала, а ее барыня все злилась на нее и в то же время улучала каждую минутку, чтобы попудриться и порумяниться, а также покрикивала на своего мужа, находившегося у нее, как видно, под башмаком. Это была прелюбопытная парочка: она - непозволительно злая особа, с непозволительной фигурой; он же - тихий, премилый англичанин, не делавший ничего без позволения своей жены.
На 8-й день мы прибыли наконец в Тегеран, столицу царя царей - шахиншаха, которую мы уже наблюдали со склона гор, верст за 18, и которая расположена на равнине. Остановились мы в Тегеране у нашего соотечественника, от которого узнали, что он не получил нашей телеграммы из Мешедесера, посланной 9 дней тому назад. Когда, часа чрез полтора, закусывая у него, мы увидели вошедшего нашего же червадара и подавшего ему нашу же телеграмму о приезде чрез 8 дней, - мы, конечно, были поражены. Оказалось, что так как телеграф из Мешедесера до Тегерана был попорчен, а телеграфный чиновник не надеялся на скорое его исправление, то, не понимая телеграммы, писанной французскими буквами, но по-русски, он послал ее с червадаром, который сопровождал нас к нашему соотечественнику. Не правда ли, замечательно скорое телеграфное сообщение и замечательные порядки обнаружились с первого нашего шага в Персии?
Прежде чем коснуться подробностей относительно перевозочных средств по персидским дорогам вообще и описания червадаров, я позволю себе описать еще другой путь, от моря до Тегерана, чрез город Решт, по так называемой Шахской дороге, по которой мне тоже приходилось потом ездить и которая теперь, говорят, приспособляется для колесного пути, а в мое время была очень плоха и годилась только для проезда с вьюками на лошаках или верхом на лошадях, несмотря на то, что шах сам обыкновенно ездил по ней в Россию. Эта дорога, будучи в полтора раза длиннее первой, предпочитается многими потому, во-первых, что там есть «мамзель», т. е. станция, и во-вторых, что от Тегерана до Казвина почти полдороги можно сделать в экипаже, в течение 12-14 часов.
Энзели
Но приступаю к самому описанию. Пароход с моря тоже не подходит к самому местечку Энзели, а останавливается далеко, и вас с него везут до берега через целый заливчик на кирджимах или паровой шкуне. Еще с парохода вы замечаете высокое здание на берегу и земляные валы. Это дворец шаха и пограничное укрепление с гарнизоном человек в 20-30 и четырьмя пушками. Но что это за гарнизон, о Боже! Увидав его, я ужаснулся. Сарбазы, т. е. солдаты, были одеты в синие, вылинявшие австрийского покроя мундиры с красными погонами, расстегнутые и совсем не но мерке пригнанные. Штаны коротенькие, и щиколки выказывались голыми над башмаками. На головах были одеты разных форм персидские «кола» (шапки). Вооружены они пистонными ружьями, а их офицер шашкой в металлических ножнах, и сам тоже весьма непрезентабельный. Когда мы входили для осмотра укрепления, солдаты, по команде, взяли кое-как на караул, но физиономии были у них до того несчастны и смешны, что мы невольно улыбнулись. Из четырех пушек две, без лафетов, лежали прямо на земле, на бруствере, должно быть, только для устрашения неприятеля, и, конечно, все самого старого образца.
Павильон шаха Наср-эд-Дина в Энзели
В шахском дворце мебели почти совсем не оказалось, и он, как видно, в большом запущении. От Энзели до Пир-Базара вас опять везут на лодке часа полтора, то парусом через залив, то по речке, шириною в 3-4 сажени, лямкой. Залив изобилует камышами, из которых картинно выглядывают цапли и в которых порхают малюсенькие ярко окрашенные птички вроде колибри. Речка же изобилует змеями и черепахами, из которых последние, не стесняясь вас, греются на бережку или плывут за вашей лодкой. Наконец вы добираетесь до Пир-Базара, - это вы уже в Гилянской провинции (гилян значит болотистый), и она тянется по длине берега верст на 170, а в глубину верст до 60. Дорога от Пир-Базара пойдет сперва, прямо на юг, а от города Менджиля на юго-восток до Тегерана.
Пири-Базар
Пир-Базар - не город, и его нельзя назвать даже местечком: это, вернее сказать, торговое агентство со складами. Тут полная сутолока; лодки сотнями нагружаются и разгружаются для перевозки риса, сушеных фруктов и т. д. на пароходы. Путь от Пир-Базара до Тегерана вы можете сделать, по вашему желанию, от 4 до 12 дней. В первом случае вам придется ехать верхом, на переменных клячах «чапари», т. е. по-курьерски, а во втором случае с черводарами - караваном. Первым способом ездят только курьеры из миссий да молодые чиновники, так как, во-первых, это весьма утомительно, а во-вторых, очень неудобно и даже иногда опасно. Лошади на станциях всегда заморенные, еле двигающие своими разбитыми ногами, отчего вы рискуете разбить себе нос; я знаю случаи, что таким наездникам приходилось прямо, посреди станции, кидать лошадей и нести седло на себе до следующей станции, так как лошади прямо падали и не могли двинуться далее. Но об устройстве станций и содержании их скажу дальше.
Решт. Мост через реку Пири-Базар
Выехав из Пир-Базара караваном, вы сделаете только 2 часа пути до города Решта, где обязательно ночуете, ибо там русский любезный консул, у которого вас примут и накормят, хотя бы его самого не было дома. Черводары знают его дом и, не спрашивая вас, хотя там есть и английский консул, прямо подвезут вас к дому русского консула.
Решт. Соборная мечеть
Гор. Решт, как и все азиатские города, - с узкими грязными улицами, массою лавчонок и базаров, которые кишат грязным людом, смотрящим с любопытством на проезжающих френги, т. е. европейцев. Торговля, видно, кипит и, с тех пор, как у нас закрыт транзит, товары большею частью русские. Город горел несколько раз, но, видно, пожары немало способствовали его украшению, уничтожив огнем много нечистот и гнилых построек.
Базар Решта
Решт. Лавка пряностей
На другой день вы стремитесь выступить пораньше, но не беспокойтесь: ранее 9-10 часов утра червадары не приведут вам животных, - они ленивы выступать из города. Не успели вы выехать за ворота, как вас окружают нищие и дервиши, просящие подачки: вас поразит их количество. Дальше за городом, по краю дороги, длинным рядом, версты на две, сидят все прокаженные, не имеющие права входа в город; они - без носов и со страшными лицами - провожают вас гнусавым голосом, прося подаяния и протягивая руки с чашками для милостыни: они там же ночуют в маленьких сбоку дороги устроенных шалашах. Картина настолько тяжелая, что вы спешите скорее проехать. Первый день пути, от Решта до станции Кудум, дорога идет ровная, обсаженная тутовыми деревьями, и вдоль направления реки Сефид-Руд, т. е. Белой реки, которая довольно широка и течет быстро. К 5 часам вы на станции и дальше червадары не пойдут, т. е. вы сделали всего 4 фарсака (фарсак - 6-7 верст).
Постройки на берегу Сефид-Руда близ Решта
На другое утро сами червадары поднимают вас рано, потому что предстоит переход в 5 фарсаков, и большею частью в гору, т. е. пойдете черепашьим шагом. Дорога живописна: сбоку Сефид-Руд, по другую сторону которой видна огромная гора Дарфек-Кух, покрытая лесом. Ваша дорога тоже идет лесом. В одном месте вам укажут усыпальницу святого Имам-Гашима.
Усыпальница имамзаде Хашима и караван-сарай
Около 5 часов дня вы на станции Рутбар. Тут вы должны хорошенько выспаться, ибо на следующий день до гор. Менджиля дорога все пойдет в гору и вы будете тащиться чуть ли не с 6 часов утра до 6 вечера. Но при всем том, несмотря на утомление и страшно плохую дорогу, которая размывается здесь Сефид-Рудом, когда вам приходится перелезать пешком чрез скалы и промоины, а вещи развьючивать и переносить на руках, - вы все-таки залюбуетесь видами оливковых рощ и гранатных кустов, а также течением Сефид-Руда, который бежит тут шире и быстрее и чрез который вам приходится перебираться по очень длинному каменному вековому мосту. У устоев моста на самой воде положены бревна, как бы пловучая плотина, и по ней гонят ваши вьюки, не надеясь на крепость старого моста.
Окрестности Решта. Мост на старой караванной дороге
Пройдя мост, вы расстаетесь с Сефид-Руд и добираетесь до города Менджиля, где станция поудобнее и где можно достать даже вина. Эта станция мне очень хорошо памятна по следующему эпизоду: приехав, я занял в ней единственную комнату, и только что расположился с семейством, как явился персидский воин с ружьем и заявил, чтобы я выбирался из комнаты, так как она нужна едущему сюда гилянскому губернатору, тогда бывшему шахзаде (принцу). Я ответил ему, что губернатору легче достать помещение, чем мне, иностранцу, а потому пусть он ему и доложит, что я не уйду со станции. Затем, прогнав воина, я вышел сам на балкон, откуда раскланялся с проезжающим верхом шахзаде, который прелюбезно мне ответил и остановился в соседнем доме, где на дворе тут же и произвел суд над одним из провинившихся: он приказал палачу обрезать приговоренному оба уха за то, что тот позволил себе пробраться в чужой эндерун, т. е. на женскую половину. Я сам видел этого бедняка, валявшегося под стеной на улице без ушей, и убивавшихся над ним его родственниц, рвавших на себе одежду. Палач и фераши (слуги) в красных кафтанах, с палками, всегда сопутствуют губернатору для внушения власти и исполнения ее велений.
От Менджиля ваш путь повернет на другой день к юго-востоку на вершину Харзана (горы), достигающей 5200′, за которой находится и селение того же имени. Оно принадлежит министру искусств, армянину Джангир-хану, и все останавливаются тут у кетхуды, т. е. у старшины селения. Подъем до селения тяжел, и в этот день приходится идти часов 11, т. е. около 6 фарсаков; но добравшись туда, вы можете восторжествовать - завтра начнется спуск очень живописный, но уже без растительности: все скалы и скалы, с парящими над ними орлами, и если вы не послушаете червадаров, то завтра дойдете с караваном до города Казвина. Однако они станут вам предлагать остановиться в Ага-Бабе или дер. Мацре, знаменитой своими ядовитыми клопами, которые всюду ползают мириадами. Червадары уверяют, что если съесть щепотку земли в Мацре, то клопы не укусят, хотя бы и облепили вас во время сна. Относясь к этому с недоверием, как к предрассудку, хотя и убедился лично, что червадаров клопы не кусают, я советую всем не останавливаться в Мацре, так как знал пример на одном французе, который, подвергшись укусу мацринского клопа, проболел лихорадкой и был в жару целый год.
От станции Ага-Бабы можно достать экипаж и уже ехать в нем до города Казвина. Дорога хорошая, но обыкновенно, следуя с караваном до Казвина, оттуда отпускают черводаров одних с вьюками идти до Тегерана в течение пяти дней, а сами едут в экипажах. От Казвина до Тегерана дорога отличная, и вас промчат все шесть станций в 11-12 часов. От Казвина до Тегерана есть также нечто вроде почтового сообщения, как у нас на Военно-Грузинской дороге, на русских тройках, в перекладных экипажах и в огромных допотопных каретах с колокольчиками. При проезде по Военно-Грузинской дороге шаху так понравились наши тройки, что он выписал того же армянина, который содержал тройки на Военно-Грузинской дороге, и поручил ему в своем царстве, от столицы до гор. Казвина, устроить такое же сообщение. Вы невольно поражаетесь, увидав после такой дикой дороги чрез Харзан наши родные тарантасы с дугою и бубенцами. Но, к несчастию, все содержится грязно и неряшливо: лошади не выезжены, подхватывают от станций с места в карьер и мчат вас пока не устанут сами. При этом зачастую бывают несчастия. Меня самого с женой вывалили подобным образом, но, благодаря Аллаху, мы остались невредимы и отделались только испугом. Ямщики не жалеют лошадей и будут вас мчать со страшной быстротой, если вы пообещаете хороший «анам», т. е. подарок, - по-нашему, «на чай».
Казвин. Мавзолей имамзаде шахзаде Хусейна
Город Казвин собственно лежит на полпути между Тегераном и Рештом. Город Казвин - город областной, довольно обширный, чистый, где вы встретите крупные постройки, почтовую станцию и даже грязную, но на европейский лад устроенную гостиницу. Вокруг города плодородная местность, а потому торговля кипит. В нем есть старинная крепость, даже гарнизон; в мое время он был резиденцией даже 14-летнего губернатора, сына Мушира-Довле, проживающего постоянно в Тегеране, а за него управлял один пройдоха перс. Народонаселение - большое. Город Казвин в истории Персии знаменит тем, что через него не хотели пропустить ныне умершего в настоящем 1896 г. шаха Наср-Эдина, когда последний ехал после смерти своего отца на воцарение в Тегеран. В Казвине сходится и другая дорога, идущая от границы России в Тегеран через Джульфу и Тавриз, о которой здесь ничего не могу сказать, не ездивши по ней. Одно могу упомянуть, что она гораздо длиннее предыдущих, мною описанных, но удобнее для проезда, так как путь всюду годится для экипажа и совсем не надо ехать морем. Нужно сказать, что путь от Казвина до Тегерана однообразен, всюду голые равнины, и только изредка попадаются селения и гробницы святых, разных имамзаде, которых в Персии множество.
Описав дороги, ведущие от Каспийского моря до столицы Персии, я должен описать также имеющиеся на них станции и перевозочные средства, чтобы дать более точное понятие о них в целом, чем и закончу эту главу.
По дороге от Мешедесера, как я сказал выше, до Казвина нет станций. Ночуют где Бог послал: в селениях, развалинах, караван-сараях или прямо в поле, лишь бы нашелся корм для вьючных животных. По дороге же из Пир-Базара чрез Решт до Казвина устроены станции, по-персидски «мамзели», но что это за станции! Это скорее - большие дворы с конюшнями и яслями в дворе. Над воротами и конюшнями устроены 3-4 комнаты, но без признаков мебели, даже зачастую с выбитыми стеклами. Полы ординарные, и так хорошо сбиты, что вы насквозь видите, кто проходит под воротами; комнаты никогда не чистятся и полны насекомых. При такой станции состоит смотритель или, вернее, сторож, который по приезде вашем выражает знаки особенного к вам внимания; но советую гнать его от себя, потому что это вернее бродяга, который не преминет вас обворовать. Со мной был такой случай на станции Кудум. Подобный смотритель, улучив минутку, стибрил у моего слуги бумажник с деньгами и патронташ, спрятав все в конюшне: однако ему пришлось краденое отдать, потому что мой слуга, сообразив, что кроме него никого не было в комнате, так стал с ним расправляться, что он принужден был вещи выдать, скрывшись затем со станции, так что на другой день мы, при выезде с «мамзели», более уже не видели его. У этих сторожей-смотрителей вы можете найти грязный донельзя самовар, яйца, хлеб и больше ничего; изредка продадут и курицу, но за все возьмут непомерную цену. На каждой такой станции полагается известное число верховых лошадей для проезжающих «чапари», т. е. не караваном, а курьером; но так как почта эта на откупе и правительство о ней не заботится, то лошадей найдете всего 3-4, и то совсем захудалых и с побитыми в кровь спинами. Нужно удивляться, как они волочат еще ноги. Как я сказал выше, зачастую всаднику приходится кинуть подобную клячу и добираться до станции пешком, и на это никто не претендует; впрочем, на вашу претензию не обратят никакого внимания и все-таки получать с вас по крану (32 коп.) за фарсак (7-6 верст). Нередко на станциях совсем нет лошадей; и если не было проезжих, то и тогда вы можете ждать иногда целые сутки, покуда сторож достанет какую-либо клячу. За ночлег вы не должны платить, а даете только «анам» - подарок сторожу-смотрителю. - От города Казвина до Тегерана вы встречаете уже почти европейские станции; они гораздо чище содержатся, есть теплые комнатки с мебелью и мягкими кроватями и с неизбежными насекомыми. Как и на всех наших почтовых станциях, есть в маленькие буфеты с подозрительными продуктами и грязным самоваром, и уже не одни сторожа, но как будто настоящие смотрители-старосты, отпускающие вам экипажи, за которые дерут невероятные цены; так, например, с меня взяли за карету от Казвина до Тегерана, за 12 часов езды, - 32 тумана, что составляет около 100 рублей, а за перекладную за ту же дорогу 12 туманов, т. е. около 37 рублей.
Черводары составляют как бы отдельную касту, но касту весьма и весьма честную. Раз вы поручите им что-либо из вещей, то едва ли они нарушат ваше доверие и наверное довезут их по вашему назначению. В больших городах есть - караван-баши, т. е. главы черводаров, которые содержат собственных вьючных животных и отвечают за всех своих погонщиков-черводаров. Они делают с вами условие относительно провоза, и даже, если большой караван, сами его сопровождают. При этом, однако, нужно помнить, что вы имеете дело с персом, т. е. человеком, который с вас, френги - европейца, имеет в виду содрать как можно больше: о ваших интересах и удобствах он нисколько не намерен заботиться. Во-первых, при найме от Тегерана через Решт до Пир-Базара они запросят с вас 50 кранов с каждого вьючного животного, т. е. около 16 руб., а потом, если заметят, что вы не сдаетесь, то поедут за 25-35 кранов, смотря по времени года, т. е. по состоянию дороги. Во-вторых, чем вас пытается обмануть караван-баша, - это предложит вам ехать на его лошадях, а не на катырах, т. е. мулах (помесь лошади с ослом). Но если вы опытны, то на это, конечно, не поддадитесь, потому что катыр много сильнее лошади. Он поднимает на себе грузу до 42 батманов, т. е. до шести с половиною пудов, а лошадь не понесет этой тяжести в горах, да и идет катыр скорее и сильнее лошади. Местные животные, как лошади, так и катыры, весьма выносливы и замечательно выбирают сами в горах тропинки и уступы; их не ведут, они идут друг за другом не привязанные, а черводары изредка лишь на них покрикивают да поправляют вьюки. Впереди такой цепи животных идет всегда более опытное животное, лошадь или катыр, - вожак, которое больше других разукрашено и всегда так умно, что слушается прямо слов черводара. У этих животных выработалась неудобная привычка всегда идти по самому краю обрыва, а не по середине тропы, вследствие того, вероятно, чтобы не стукаться вьюками о выступы скал. Для вашего глаза такое путешествие кажется очень опасно, но черводары не обращают на это внимания, хотя по дороге вы зачастую увидите под обрывами кости и трупы лошадей и катыров, которыми лакомятся дикие птицы. Седла черводары предлагают свои, но они весьма неудобны; называются «паланы». Они набиты соломой и очень широки. При путешествиях советую иметь свои седла.
Кеджаве
Для перевозки семейства караван-баши предложит вам тахтараван или кеджеве. Оба эти экипажа весьма неудобны для европейца, но персы ими очень довольны. Тахтараван - это огромный сундук, с дверцами, с окошечками по бокам, на двух толстых жердях с крючьями, на которые и вешается за седла катырам, так что два катыра несут, так сказать, весь тахтараван, как носилки. Для влезания в него приставляется лесенка, которая во время дороги убирается. Такой перевозочный инструмент неудобен тем, что в нем закачивает, да иногда, когда один из катыров спотыкнется и осями, т. е. жердями, ударит о землю, вы рискуете откусить себе язык или получить шишку на голове. Для такого тахтаравана полагается две пары катыров, которые в дороге и меняются по очереди. Иногда эти тахтараваны для красы увешиваются шалями. Другой инструмент для перевозки, кеджеве, бывает двух родов - открытый и закрытый сверху, и оба, по-моему, веcenterсьма неудобны и небезопасны. Чтобы понять, что это такое, - вообразите себе две большие собачьи будки, в которых нет передней стенки и верх из парусины, на деревянных ободах, и обе связанные таким образом будки перекинуты через палан, т. е. вьючное седло, - и вот вам кеджеве. В каждую такую будку садится одна женщина, а иногда и с ребенком, и непременно нужно, чтобы в обеих сидели, иначе не будет равновесия и седло сползает. Для равновесия же, в случае [когда] одна будка окажется легче другой, к ней черводары привязывают камень. Ехать в них, по-моему, очень неприятно: - во-первых, сидишь все время поджавши ноги, а во-вторых, - чувствуешь себя как будто на воздухе, особенно когда катыр несет вас в такой будке над краем пропасти.
Со мной был такой случай. Я ехал с семейством. С одной стороны в кеджеве сидела моя жена, а с другой - кормилица с ребенком. Приходилось переезжать размыв в скале, шириною сажени 4, через мостик без перил в два бревна. Я переехал вперед и остановился. Черводар за мною повел катыра с кеджеве, и вдруг я вижу, катыр поскользнулся на мокрых бревнах и упал на грудь, сев таким образом четырьмя ногами на бревно, а кеджеве очутилось висячим над размывом. Вообразите мой ужас… но черводары не растерялись, кинулись на катыра спереди и сзади и стали прижимать его к бревнам, чтобы он не барахтался, пока я успел, через его голову, вынуть из кеджеве и перенести мое семейство, а затем катыра, волоком, дотянули до земли, где и подняли. Не умей черводары этого сделать и начни катыр барахтаться, - мое семейство теперь бы не существовало. Ввиду могущих быть подобных несчастий, нужно при найме уговариваться с караван-баши, чтобы непременно на каждых два-три животных был один погонщик; если же вы не договоритесь, то, из своего расчета, он даст вам на 7-8 катыров одного проводника-погонщика, и тогда вы рискуете иметь много несчастий на дороге. Черводары - народ апатичный, ленивый, и потому будут с хладнокровием смотреть, если ваши вещи разбились или погибли, упав в воду, как равно они хладнокровно смотрят, если одно из животных сорвется в кручу; они только скажут: «Хода-мидунет», - «Бог знает, почему случилось». Чтобы черводары вас слушались и были внимательны, нужно обязательно научиться хорошенько ругаться по-персидски; тогда они смотрят на вас с большим уважением.
Дорога в Решт, идущая вдоль реки по горной долине
Со мной был такой случай. Раз я шел с семейством караваном из Тегерана. На дороге у реки Сефид-Руд мы с женой остановились закусить, а вьюки с вещами и кеджеве с дочкой послали вперед, надеясь их догнать. Но вот, во время нашей закуски, проходить один перс и говорит, что он видал, как из нашего каравана один катыр упал в реку Сефид-Руд и погиб. Я как сумасшедший кинулся пешком догонять караван (верхом нельзя было скакать, по случаю дурной дороги), испугавшись за дочку. Но вот, слава Богу, я увидел кеджеве с дочерью стоящим невредимым, а червадаров кричавших и ругавшихся. Они смотрели по течению Сефид-Руда, где я увидал плывущим с лошадью в сильном потоке один из моих самых дорогих вьюков, в котором было тысячи на две вещей. Лошадь хотя и билась в воде, но к берегу не могла пристать, - ее уносило. На мои настойчивые требования спасти вьюк, червадары отвечали, что ничего не могут сделать, потому что очень сильное течение. Я кинулся по берегу догонять плывущую лошадь. На мое счастье, это увидали два сидевших на каменьях у берега татарина, которые и предложили спасти мои вещи, если я им дам туман (3 руб. 32 коп.); я объявил, что дам и два, если они спасут. Тогда они, живо раздавшись, взяли ножи в рот и кинулись за лошадью. Я все бежал берегом. Они скоро настигли плывущую лошадь, отрезали от нее привязанный вьюк и притянули к берегу. Вещи оказались все промокшими и попортившимися. Лошадь же течением выкинуло живую на противуположный берег, унесло только один палан - соломенное седло. Но вообразите нахальство червадаров. Когда кончился путь, то они стали еще за собственный недосмотр требовать с меня уплаты за погибший палан. Каково нахальство? Оказалось, что лошадь упала в воду на самом ровном месте. Она захотела напиться и вьюк столкнул ее в воду, а черводары в это время зазевались.
В заключение этого очерка я должен сказать, что описанные дороги содержатся вообще очень плохо, по ним тяжело путешествовать, особенно весной, когда начинается грязь и таяние снегов, а также осенью. Говорят, что правительство отпускает на них большие суммы, но можно сомневаться, видя их. Насчет опасности, в смысле от разбоя и грабежа, вы можете быть спокойны: скорей вас обворуют на станции, чем ограбят на дороге, хотя никаких следов военной охраны или постов вы нигде не увидите. Не редкость встретить целый караван с маленькими вьюками и несколькими погонщиками, без всякого конвоя, и если спросите, что это везут, вам ответят: «Ногре», - слитки серебра на монетный двор. Такую безопасность я приписываю строгости кары, какой подвергают губернаторы разбойников без всякого суда, но своим коротким и быстрым решением.
(Продолжение следует)