Пошёл ты в баню!
Русская баня была главным ужасом моего детства. Познакомилась я с ней в городе Ярославле, ещё точнее, в районе, называемом Заволжье. Дома там тогда были сплошь деревянные, а мыться ходили в баню. Для городского ребёнка это был настоящий шок. Шок вызывали не столь чужие голые тела, хотя и они часто тоже, сколько необходимость раздеваться и находиться среди этих тел. Определённо, родители мои не были людьми разнузданными, по квартире голышом не бегали, да и насквозь пуританское советское воспитание давало себя знать.
Ужас соседствовал с любопытством, потому что в бане было много незнакомых интересных вещий: шайки, волокнистые вонючие мочалки, даже мыло, кажется, было каким-то особым. Но насладиться новым миром никак не удавалось: появлялась какая-нибудь костлявая бабка или наоборот пышная тётка, и мне хотелось забиться под лавку от ужаса.
Повторно баня возникла в моей жизни, когда мы с моей институтской подругой Светиком отправились отдыхать в Саулкрасты. Мы снимали комнатку у хозяев, а мыться нужно было ехать в Ригу. В баню.
Нельзя сказать, что по жизни мне везло на людей малохольных. Обычно я стараюсь их избегать, но со Светиком вышел прокол. Барышня была младше на два года и воспринимала меня как свою вторую еврейскую маму, стало быть я должна была заботиться о том, чтобы ребёнок вовремя поел, попил и пописал. А также не болел (стоило мне отвернуться, Светик залез в холодное море, а потом несколько дней умирал у меня на руках). А также был помыт.
В бане выяснилось, что Светик не взял мочалку (и, кажется, мыло), потому что не знал, что надо. Я почувствовала себя аксакалом, сделала морду кирпичом и двинула в женское отделение. Светик, стыдливо прикрываясь полотенцем, поскакал следом.
Рижская баня оказалась чистым, светлым и приятным местом. Женщины, как на подбор, были статны, старушки бодры, так что даже подобие ужаса меня не накрыло. Зато Светик был не в себе: бедняга пряталась за мою спину, а когда не удавалось, забивалась в душ. Там и произошёл исторический диалог, который окончательно излечил меня от нелюбви к бане.
Надо сказать, Светик не отличался богатырским сложением и спину имел согбенную.
И вот моюсь я под душем и слышу голос с боку:
- Девушка, девушка, а чего это ты такая худенькая?
- Телесложение у меня такое, - придушенно пищит Светик.
- У моей соседки дочка была. Тоже худенькая. Была-была, да и померла.
Восторг, чистый восторг, амброзия.
Вообще шансы полюбить баню у меня были гораздо раньше, но вот беда: попариться любил мой папенька. А всё что русскому хорошо, немцу смерть.
Приучила же меня к бане подруга моя Елена (в быту Лысая Женщина), которая ходила в рижские бани, но уже в Москве. Видимо, сказалась магия имени (в смысле "рижские", а не "Елена"), и я не устояла. Место оказалось настолько славным, что я даже подругу мою Риммочку уговорила туда сходить. После этого баня окончательно стала восприниматься, как нечто приятное и весёлое. Но довольно абстрактное, потому что вместо того, чтобы ходить туда регулярно, я перестала ходить туда вообще.
Следующим этапом просветления стала настоящая финская сауна. Её мы с подругой моей Никой Игоревной попробовали в самых разных вариантах: в Наантали на артистической даче, на обычной даче у друзей наших Клауса и Лены, при настоящем деревенском доме у наших знакомых Нины и Майи (тут шустрая Ника меня опередила: я попала только к Нине, а она попарилась ещё и с Майей) и даже на Аландских островах в роскошном аквапарке. Там, благодаря подруге нашей Ульрике, мы приобщились ещё и к хамаму, но позорно оттуда сбежали: знойные финские парни так осаждали Ульрику, что мы и впрямь чувствовали себя в Турции.
В итоге даже в столице нашей родины Москве мы предпочли жалкую пародию на настоящую финскую сауну настоящей русской бане. Верхом нашего падения было двоекратное посещение ресторана «Шайка-лейка» без захода в сами Варшавские бани.