Августовский путч
Проведя большую часть летних каникул в Крыму, 18 августа 91-го года я приехал в Киев из Севастополя, проведать родителей перед началом нового учебного года. Конечно же, ехал я поездом №28. Ровно через неделю, 25-го, я должен был уезжать в Москву. Билет был куплен заранее, еще в июле. В другие годы я мог спокойно приезжать прямо к началу занятий, 1 сентября, а то и опоздать на несколько дней. Но в тот год надо было поселяться в общагу Зюзино, и я считал, что лучше приехать заранее, во избежание всяких неожиданностей.
Утром 19-го я проснулся очень рано - еще до 8 утра - из-за того, что в соседней комнате работал телевизор. Смотреть телевизор по утрам для моих родителей было соврешенно нехарактерно. Сквозь остатки сна я расслышал обрывки вещаемых напряженным официальным голосом фраз вроде "в связи с невозможностью по состоянию здоровья испонять обязанности президента СССР", "необходимость принятия самых решительных мер по предотвращению", "ввести чрезвычайное положение", "решительно вести борьбу", "проведение демонстраций и также забастовок не допускается".
Прежде, чем я окончательно проснулся, телевизор выключили и хлопнула входная дверь - родители ушли.
Через некоторое время я выполз из кровати, пошел в большую комнату, снова включил телевизор, убедился что по всем трем каналам - двум общесоюзном и одному украинскому - передают одно и то же, и ознакомился с текущим безрадостным политическим моментом. Свое ощущение от героических потуг ГКЧП я хорошо помню, и описать его можно было бы так: "вот идиоты!". В том, что у товарищей Янаева и компании ничего не выйдет, я почему-то был уверен с первого же часа. Но иметь "план Б" все-таки было желательно. Мы с моим другом Алексеем обсуждали как раз в начале лета, что "если что" - жить при коммунистах не будем, рванем на Запад, вплоть до "пешком по горам через границу". Я попытался позвонить Алексею в Ставрополь - обсудить, стоит ли вообще ехать в Москву, или пора отправляться на польскую границу? Алексей, как бывалый турист, утверждал, что "знает тропинку в Карпатах". Но дозвониться не получилось: то ли все звонили, и линии были перегружены, то ли междугороднюю связь просто отрубили.
Тем временем, советское телевидение, утомившись по многу раз пересказывать оформленные в "постановления ГКЧП" высеры сбрендивших коммуняк, перешло к показу "Лебединого Озера".
Чем я еще занимался в то утро и середину дня, я не помню. Кажется, просто читал книжку. Телевизор я оставил включенным без звука, и периодически проверял, что по-прежнему все три канала показывают одну и ту же картинку. Но в какой-то момент ситуация поменялась: на украинском канале сменилась картинка, республиканское телевидение включилось! Врубив звук, я узнал, что вскоре будет выступление Кравчука, в то время председателя Верховного Совета Украины.
Махровый партаппаратчик Кравчук говорил достаточно осторожно, прямо ГКЧП не осуждал. Но главное он сказал: на Украину введенное гэкачепистами "чрезвычайное положение" не распространяется. Мол, в Москве происходит какая-то непонятная хрень, но мы будем по-прежнему жить по законом и конституции, и ваще главное - закончить уборочный сезон, подготовиться к зиме и чтобы усе были здоровы. Но что именно говорит Кравчук - было вообще не так важно. Уже сам факт включения республиканского телевидения вопреки объявленному с утра запрету на любое телевещание, кроме центрального, ясно показывал: у путчистов что-то пошло наперекосяк. Переворот провалился.
Два дня спустя, глядя по телевизору на вернувшегося из Фороса Горбачева, я в первый и в последний раз в жизни испытал к этому человеку некую симпатию.
25 августа, как и было заранее запланировано, я сел в поезд и отправился в Москву. Накануне Верховный Совет УССР принял Акт провозглашения независимости Украины, но я не помню, чтобы это событие как-то меня затронуло, и даже не уверен, услышал ли я эту новость вообще. В том, что СССР распадется, я был уверен с 89-го года, а конкретные подробности этого процесса меня в тот момент мало интересовали.
Поселение в Зюзино прошло благополучно: прибыв на Киевский вокзал Москвы около 7 утра, в 10 я уже держал ключ от комнаты-трешки и получал матрас и белье. По сравнению с нашей долгопской общагой - "единицей" условия в Зюзино были царские: на каждый блок из двух комнат, "двушки" и "трешки", был свой раздельный санузел. Совсем не то, что душевая в подвале "единицы", работающая по часам то как мужская, то как женская, а полдня закрытая совсем. По причине неудовлетворительных, на мой взгляд, условий в "единице", предыдущие два учебных года я в ней не жил, только числился (облегчая своей "мертвой душой" условия проживания троим моим сокамерникам). На втором курсе я снимал с товарищем комнату в частном доме в Шереметьевке, а на третьем - вообще шиковал, снимая на двоих однокомнатную квартиру в Лианозово, благо в начале этого курса получил большой гонорар за программу для "Микроши", написанную по заказу, полученному через центр НТТМ. Но к концу третьего курса и за время летних каникул гонорар был растрачен, на стипендию квартиру не снимешь, да и Зюзино - совсем другое дело, попробовать пожить можно :)
Мои соседи-одногруппники, Вова из Хабаровска и Серега из Воронежа, приехали чуть позже, так что честь первым завалиться в нашу новую комнату выпала мне. На дверях каждого блока были привинчены таблички "Ответственный по квартире тов...." с прорезью для вставления бумажки с фамилией. Все таблички на этаже были пустыми: видимо начинание коменданта, торжественно обозвавшего блоки "квартирами", не прижилось. И только на нашем блоке кто-то вставил в табличку картонку с "фамилией" Полтергейст. Я хотел было ее сорвать, но потом посчитал это забавным и оставил.
В качестве материального свидетельства того, что мой рассказ основан на реальных событиях, выкладываю фото своих билетов за август 91-го года: Севастополь-Киев и Киев-Москва. У меня все ходы записаны Коллекцию отъезженных билетов я бережно храню.
Утром 19-го я проснулся очень рано - еще до 8 утра - из-за того, что в соседней комнате работал телевизор. Смотреть телевизор по утрам для моих родителей было соврешенно нехарактерно. Сквозь остатки сна я расслышал обрывки вещаемых напряженным официальным голосом фраз вроде "в связи с невозможностью по состоянию здоровья испонять обязанности президента СССР", "необходимость принятия самых решительных мер по предотвращению", "ввести чрезвычайное положение", "решительно вести борьбу", "проведение демонстраций и также забастовок не допускается".
Прежде, чем я окончательно проснулся, телевизор выключили и хлопнула входная дверь - родители ушли.
Через некоторое время я выполз из кровати, пошел в большую комнату, снова включил телевизор, убедился что по всем трем каналам - двум общесоюзном и одному украинскому - передают одно и то же, и ознакомился с текущим безрадостным политическим моментом. Свое ощущение от героических потуг ГКЧП я хорошо помню, и описать его можно было бы так: "вот идиоты!". В том, что у товарищей Янаева и компании ничего не выйдет, я почему-то был уверен с первого же часа. Но иметь "план Б" все-таки было желательно. Мы с моим другом Алексеем обсуждали как раз в начале лета, что "если что" - жить при коммунистах не будем, рванем на Запад, вплоть до "пешком по горам через границу". Я попытался позвонить Алексею в Ставрополь - обсудить, стоит ли вообще ехать в Москву, или пора отправляться на польскую границу? Алексей, как бывалый турист, утверждал, что "знает тропинку в Карпатах". Но дозвониться не получилось: то ли все звонили, и линии были перегружены, то ли междугороднюю связь просто отрубили.
Тем временем, советское телевидение, утомившись по многу раз пересказывать оформленные в "постановления ГКЧП" высеры сбрендивших коммуняк, перешло к показу "Лебединого Озера".
Чем я еще занимался в то утро и середину дня, я не помню. Кажется, просто читал книжку. Телевизор я оставил включенным без звука, и периодически проверял, что по-прежнему все три канала показывают одну и ту же картинку. Но в какой-то момент ситуация поменялась: на украинском канале сменилась картинка, республиканское телевидение включилось! Врубив звук, я узнал, что вскоре будет выступление Кравчука, в то время председателя Верховного Совета Украины.
Махровый партаппаратчик Кравчук говорил достаточно осторожно, прямо ГКЧП не осуждал. Но главное он сказал: на Украину введенное гэкачепистами "чрезвычайное положение" не распространяется. Мол, в Москве происходит какая-то непонятная хрень, но мы будем по-прежнему жить по законом и конституции, и ваще главное - закончить уборочный сезон, подготовиться к зиме и чтобы усе были здоровы. Но что именно говорит Кравчук - было вообще не так важно. Уже сам факт включения республиканского телевидения вопреки объявленному с утра запрету на любое телевещание, кроме центрального, ясно показывал: у путчистов что-то пошло наперекосяк. Переворот провалился.
Два дня спустя, глядя по телевизору на вернувшегося из Фороса Горбачева, я в первый и в последний раз в жизни испытал к этому человеку некую симпатию.
25 августа, как и было заранее запланировано, я сел в поезд и отправился в Москву. Накануне Верховный Совет УССР принял Акт провозглашения независимости Украины, но я не помню, чтобы это событие как-то меня затронуло, и даже не уверен, услышал ли я эту новость вообще. В том, что СССР распадется, я был уверен с 89-го года, а конкретные подробности этого процесса меня в тот момент мало интересовали.
Поселение в Зюзино прошло благополучно: прибыв на Киевский вокзал Москвы около 7 утра, в 10 я уже держал ключ от комнаты-трешки и получал матрас и белье. По сравнению с нашей долгопской общагой - "единицей" условия в Зюзино были царские: на каждый блок из двух комнат, "двушки" и "трешки", был свой раздельный санузел. Совсем не то, что душевая в подвале "единицы", работающая по часам то как мужская, то как женская, а полдня закрытая совсем. По причине неудовлетворительных, на мой взгляд, условий в "единице", предыдущие два учебных года я в ней не жил, только числился (облегчая своей "мертвой душой" условия проживания троим моим сокамерникам). На втором курсе я снимал с товарищем комнату в частном доме в Шереметьевке, а на третьем - вообще шиковал, снимая на двоих однокомнатную квартиру в Лианозово, благо в начале этого курса получил большой гонорар за программу для "Микроши", написанную по заказу, полученному через центр НТТМ. Но к концу третьего курса и за время летних каникул гонорар был растрачен, на стипендию квартиру не снимешь, да и Зюзино - совсем другое дело, попробовать пожить можно :)
Мои соседи-одногруппники, Вова из Хабаровска и Серега из Воронежа, приехали чуть позже, так что честь первым завалиться в нашу новую комнату выпала мне. На дверях каждого блока были привинчены таблички "Ответственный по квартире тов...." с прорезью для вставления бумажки с фамилией. Все таблички на этаже были пустыми: видимо начинание коменданта, торжественно обозвавшего блоки "квартирами", не прижилось. И только на нашем блоке кто-то вставил в табличку картонку с "фамилией" Полтергейст. Я хотел было ее сорвать, но потом посчитал это забавным и оставил.
В качестве материального свидетельства того, что мой рассказ основан на реальных событиях, выкладываю фото своих билетов за август 91-го года: Севастополь-Киев и Киев-Москва. У меня все ходы записаны Коллекцию отъезженных билетов я бережно храню.