Великий старец Клеопа Илие, Румынский чудотворец. Поступление в монастырь. (ч.2)
Продолжение...
начало тут:http://filin-dimitry.livejournal.com/104871.html
Митрополит Антоний Плэмэдялэ[4]
Поступление в монастырь
Настоятель мой по монастырю Слатина, Клеопа, часто рассказывал нам, как он был принят в монастырь настоятелем Сихастрии Иоаникием[5].
_______________
[4] - В 1950-1954 гг. митрополит Антоний был насельником монастыря Слатина, когда настоятелем его был отец Клеопа. В 1954г. монах антоний был арестован и заключен в (тюрьму) Жилаву по обвинению в антикоммунистической деятельности. Лишь в 1968г. он смог продолжить служение Церкви. Удостоен звания доктора наук в Оксфорде и в Бухаресте. В 1970 г. был рукоположен во епископа, а в 1982 г. избран митрополитом Ардяльским. Был очень близок к отцу Клеопе, о котором оставил воспоминания, в том числе в своей книге «Традиции и свобода в румынской духовности», откуда мы и приводим по благословению Его Высокопреосвященства, страницы, освещающие жизнь старца Клеопы.
(митрополит Антоний Плэмэдялэ)
[5]- Протосингел Иоаникий Морой (1859-1944) - почитаемый в Румынии подвижник благочестия, в 1890-100 гг. полагал начало на Святой Афонской Горе, затем подвизался в монастыре Нямц, а с 1909 г. в течение 35 лет, до самый смерти, нес послушание настоятеля и старца скита Сихастрия.
Протосингел - монашеский сан, промежуточный между санами иеромонаха и архимандрита, соответствующий сану игумена в Русской Церкви. Игуменом в Румынской Церкви называется настоятель монастыря.
_______________
Совсем юным, едва вошедшим в возраст совершеннолетия (отцу Клеопе тогда исполнилось 17 лет), явился он в Сихастрию, но вместо настоятеля его встретил эконом, суровый монах с густыми рыжимы волосами, как у молодого, крепкого льва, который сказал ему только это:
- Ты пришел, чтобы остаться у нас?
- Да, преподобный, - отвечал ему отец Клеопа, тогда еще Константин.
- Хорошо, пойду, спрошу настоятеля. Стой тут.
- Скажи преподобному, что у меня тут есть еще два брата, монахи,- сказал ему Клеопа.
Спросив, как его зовут, эконом ушел. Вернулся он быстро и с палкой в руках. Возле ворот валялось высохшее бревно, забытое там с давнишних времен. Этоном взял Клеопу за руку, подвел к бревну, вручил ему палку и сказал только:
- Бей это бревно! Бей!
И он начал его бить, держа еще на плече котомку, в которой нес свое имущество: несколько книг и сменное белье. Эконом развернулся к нему спиной и ушел по своим делам.
Мимо него проходили монахи, братия, богомольцы. Никто не замечал его. Отзвонил колокол к обеду, потом к ужину, а о нем не вспомнил никто. Поздно вечером пришел эконом, взял его за руку и отвел в архондарик - домик для гостей, в комнату с топчаном, сколоченным из досок, без матраса, покрытым одним только конопляным ковриком, с краю на нем лежала подушка, набитая соломой. Молча провел его в эту комнату, закрыл за ним дверь и ушел.
Не успел он заснуть, как услышал стук била и вслед за тем звон колокола. Открылась дверь, и эконом с порога подал ему знак следовать за ним. Было 11 часов, и начиналась полунощница с утренней. Эконом привел его в церковь и поставил в углу в притворе, у самых дверей.
Была ночь, церковь по тем временам освещалась лишь несколькими свечами, так что никто не заметил его. В час по полуночи служба закончилась, после чего все монахи покинули церковь, эконом, остававшийся последним, снова подал ему знак следовать за ним и все так же без слов отвел его в комнату в архондарике.
Утром, очень рано, когда сквозь мглу, мало-помалу, но бесследно рассеивающуюся, забрезжил свет нового дня, под пение птиц он снова привел его к воротам, снова вручил ему палку и сказал, как накануне:
- Бей его!
Он бил бревно целый день до самого вечера, не евши, позабытый всеми на свете. Все были заняты своими делами, входили и выходили, спеша по послушаниям. Ночью повторилась та же история. По-прежнему прошел и третий день до захода солнца. Когда погасло дневное светило, закатившись за Подножие Креста - западную гору, поднимавшуюся прямо у ограды монастыря, эконом пришел, все такой же молчаливый, но веселый, что легко можно было понять по его глазам, большим и чистым, как у дикой птицы.
- Пойдем, тебя зовет старец. Оставь палку здесь.
«Старец» - это был настоятель Иоаникий, его называли так еще с тех пор, когда ему исполнилось всего сорок лет. Тогда, вернувшись с Афонской Горы, он нашел монастырь опустошенным после пожара и сам начал восстанавливать в нем монашескую жизнь и постройки. Так он со временем собрал до сотни братий, которые теперь уже были по большей части монахами, все его ученики. Ему было лет шестьдесят.
(протосингел Иоаникий Морой. Настоятель монастыря Сихастрия в 1909-1944 гг.)
Старец ждал его в настоятельских покоях - простой комнате, в которой стояла деревянная лавка, застланная ковриком, стол, два стула и аналой, на котором лежали епитрахиль и молитвенник.
- Стань на колени. Ты будешь исповедоваться. Говори мне все, что ты сделал и о чем думаешь. А бревно у ворот что сказало?
- Не сказало ничего, преподобный.
- Таким же будь и ты. Оно не сказало, что у него болит голова? Не сказало, что хочет есть?
- Не сказало ничего, преподобный.
- Хорошо. Таким же быть и ты.
Затем последовала ктаркая исповедь и чтение разрешительной молитвы.
***
Дойдя до этого места, отец Клеопа рассказывал:
«О бревне я не знал заранее, потому что старец не повторял «искусов», но я давно знал, кто-то говорил мне, что момент после исповеди - ключевой. Если старец попросит у тебя документы, значит, ты прошел испытание, а если нет, на второй день эконом покажет тебе на дорогу, по которой ты пришел.
- Дай мне твои документы, - коротко повелел старец. - Говоришь, Илие твои братья? Нехорошо вам поначалу быть вместе. С завтрашнего утра ты пойдешь к овцам, на овчарню у Подножия Креста, помогать Антонию Олару. Он старший чабан. Слушайся его. В субботу вечером приходи на исповедь. А теперь иди!
На улице ждал эконом.
- Ну что, попросил у тебя документы? (Все знали о документах!)
- Попросил.
- Хорошо, тогда пойдем поедим.
Мы пошли в трапезную, - рассказывал отец Клеопа, - поели вместе, потому что эконом тоже постился, ожидая прояснения вопроса с моим призванием, и, проведя меня в другую келию, рядом с братскими, на прощание спросил меня:
- А что еще сказал старец?
- Сказал, чтобы я завтра пошел к Подножию Креста, на овчарню.
- Так сказал? -удивился эконом, но потом добавил:- Если он так сказал, так и делай».
И с того вечера, кроме еще одного вечера спустя семь лет, когда он был отправлен на ночную службу и наречен Клеопой, юного Константина-Клеопу не видел никто, кроме тех, кто время от времени проходил мимо овчарни, и случалось, что овцы были тогда не в лесу. В монастыре его не видел никто годы и годы, лет около пятнадцати[6]. Он был забыт там, возле овец!
_______________
[6] - Отец Клеопа поступил в Сихастрию в декабря 1929г., монашеский постриг принял 2 августа 1937 г., заместителем игумена был избран в 1942 г., в Петров пост.
_______________
Продолжение следует…
тут: http://filin-dimitry.livejournal.com/108646.html
начало тут:http://filin-dimitry.livejournal.com/104871.html
Митрополит Антоний Плэмэдялэ[4]
Поступление в монастырь
Настоятель мой по монастырю Слатина, Клеопа, часто рассказывал нам, как он был принят в монастырь настоятелем Сихастрии Иоаникием[5].
_______________
[4] - В 1950-1954 гг. митрополит Антоний был насельником монастыря Слатина, когда настоятелем его был отец Клеопа. В 1954г. монах антоний был арестован и заключен в (тюрьму) Жилаву по обвинению в антикоммунистической деятельности. Лишь в 1968г. он смог продолжить служение Церкви. Удостоен звания доктора наук в Оксфорде и в Бухаресте. В 1970 г. был рукоположен во епископа, а в 1982 г. избран митрополитом Ардяльским. Был очень близок к отцу Клеопе, о котором оставил воспоминания, в том числе в своей книге «Традиции и свобода в румынской духовности», откуда мы и приводим по благословению Его Высокопреосвященства, страницы, освещающие жизнь старца Клеопы.
(митрополит Антоний Плэмэдялэ)
[5]- Протосингел Иоаникий Морой (1859-1944) - почитаемый в Румынии подвижник благочестия, в 1890-100 гг. полагал начало на Святой Афонской Горе, затем подвизался в монастыре Нямц, а с 1909 г. в течение 35 лет, до самый смерти, нес послушание настоятеля и старца скита Сихастрия.
Протосингел - монашеский сан, промежуточный между санами иеромонаха и архимандрита, соответствующий сану игумена в Русской Церкви. Игуменом в Румынской Церкви называется настоятель монастыря.
_______________
Совсем юным, едва вошедшим в возраст совершеннолетия (отцу Клеопе тогда исполнилось 17 лет), явился он в Сихастрию, но вместо настоятеля его встретил эконом, суровый монах с густыми рыжимы волосами, как у молодого, крепкого льва, который сказал ему только это:
- Ты пришел, чтобы остаться у нас?
- Да, преподобный, - отвечал ему отец Клеопа, тогда еще Константин.
- Хорошо, пойду, спрошу настоятеля. Стой тут.
- Скажи преподобному, что у меня тут есть еще два брата, монахи,- сказал ему Клеопа.
Спросив, как его зовут, эконом ушел. Вернулся он быстро и с палкой в руках. Возле ворот валялось высохшее бревно, забытое там с давнишних времен. Этоном взял Клеопу за руку, подвел к бревну, вручил ему палку и сказал только:
- Бей это бревно! Бей!
И он начал его бить, держа еще на плече котомку, в которой нес свое имущество: несколько книг и сменное белье. Эконом развернулся к нему спиной и ушел по своим делам.
Мимо него проходили монахи, братия, богомольцы. Никто не замечал его. Отзвонил колокол к обеду, потом к ужину, а о нем не вспомнил никто. Поздно вечером пришел эконом, взял его за руку и отвел в архондарик - домик для гостей, в комнату с топчаном, сколоченным из досок, без матраса, покрытым одним только конопляным ковриком, с краю на нем лежала подушка, набитая соломой. Молча провел его в эту комнату, закрыл за ним дверь и ушел.
Не успел он заснуть, как услышал стук била и вслед за тем звон колокола. Открылась дверь, и эконом с порога подал ему знак следовать за ним. Было 11 часов, и начиналась полунощница с утренней. Эконом привел его в церковь и поставил в углу в притворе, у самых дверей.
Была ночь, церковь по тем временам освещалась лишь несколькими свечами, так что никто не заметил его. В час по полуночи служба закончилась, после чего все монахи покинули церковь, эконом, остававшийся последним, снова подал ему знак следовать за ним и все так же без слов отвел его в комнату в архондарике.
Утром, очень рано, когда сквозь мглу, мало-помалу, но бесследно рассеивающуюся, забрезжил свет нового дня, под пение птиц он снова привел его к воротам, снова вручил ему палку и сказал, как накануне:
- Бей его!
Он бил бревно целый день до самого вечера, не евши, позабытый всеми на свете. Все были заняты своими делами, входили и выходили, спеша по послушаниям. Ночью повторилась та же история. По-прежнему прошел и третий день до захода солнца. Когда погасло дневное светило, закатившись за Подножие Креста - западную гору, поднимавшуюся прямо у ограды монастыря, эконом пришел, все такой же молчаливый, но веселый, что легко можно было понять по его глазам, большим и чистым, как у дикой птицы.
- Пойдем, тебя зовет старец. Оставь палку здесь.
«Старец» - это был настоятель Иоаникий, его называли так еще с тех пор, когда ему исполнилось всего сорок лет. Тогда, вернувшись с Афонской Горы, он нашел монастырь опустошенным после пожара и сам начал восстанавливать в нем монашескую жизнь и постройки. Так он со временем собрал до сотни братий, которые теперь уже были по большей части монахами, все его ученики. Ему было лет шестьдесят.
(протосингел Иоаникий Морой. Настоятель монастыря Сихастрия в 1909-1944 гг.)
Старец ждал его в настоятельских покоях - простой комнате, в которой стояла деревянная лавка, застланная ковриком, стол, два стула и аналой, на котором лежали епитрахиль и молитвенник.
- Стань на колени. Ты будешь исповедоваться. Говори мне все, что ты сделал и о чем думаешь. А бревно у ворот что сказало?
- Не сказало ничего, преподобный.
- Таким же будь и ты. Оно не сказало, что у него болит голова? Не сказало, что хочет есть?
- Не сказало ничего, преподобный.
- Хорошо. Таким же быть и ты.
Затем последовала ктаркая исповедь и чтение разрешительной молитвы.
***
Дойдя до этого места, отец Клеопа рассказывал:
«О бревне я не знал заранее, потому что старец не повторял «искусов», но я давно знал, кто-то говорил мне, что момент после исповеди - ключевой. Если старец попросит у тебя документы, значит, ты прошел испытание, а если нет, на второй день эконом покажет тебе на дорогу, по которой ты пришел.
- Дай мне твои документы, - коротко повелел старец. - Говоришь, Илие твои братья? Нехорошо вам поначалу быть вместе. С завтрашнего утра ты пойдешь к овцам, на овчарню у Подножия Креста, помогать Антонию Олару. Он старший чабан. Слушайся его. В субботу вечером приходи на исповедь. А теперь иди!
На улице ждал эконом.
- Ну что, попросил у тебя документы? (Все знали о документах!)
- Попросил.
- Хорошо, тогда пойдем поедим.
Мы пошли в трапезную, - рассказывал отец Клеопа, - поели вместе, потому что эконом тоже постился, ожидая прояснения вопроса с моим призванием, и, проведя меня в другую келию, рядом с братскими, на прощание спросил меня:
- А что еще сказал старец?
- Сказал, чтобы я завтра пошел к Подножию Креста, на овчарню.
- Так сказал? -удивился эконом, но потом добавил:- Если он так сказал, так и делай».
И с того вечера, кроме еще одного вечера спустя семь лет, когда он был отправлен на ночную службу и наречен Клеопой, юного Константина-Клеопу не видел никто, кроме тех, кто время от времени проходил мимо овчарни, и случалось, что овцы были тогда не в лесу. В монастыре его не видел никто годы и годы, лет около пятнадцати[6]. Он был забыт там, возле овец!
_______________
[6] - Отец Клеопа поступил в Сихастрию в декабря 1929г., монашеский постриг принял 2 августа 1937 г., заместителем игумена был избран в 1942 г., в Петров пост.
_______________
Продолжение следует…
тут: http://filin-dimitry.livejournal.com/108646.html