Резюме на одну книженцию - 2
Продолжение. См. начало.
Стр. 253. Нервные размышления Прайса по поводу взятия Петропавловска просто смешны. Любой военный человек скажет: будет информация - будет и решение, а пока что незачем морочить себе голову. Имеемая на тот момент информация не давала Прайсу повода психовать. Да и на предыдущих страницах автор рьяно описывал бахвальство союзников, типа «захватим город в полчаса». С чего бы это вдруг Прайс так резко засомневался в успехе? С его-то опытом и с его-то смелостью, о которых уже говорилось… логика где? Понятно, что автор подводит к общепринятой (до 2005 года) точке зрения: Прайсом владели нерешительность и, хуже того, страх поражения. Ниже автор слегка разбавит эту сентенцию нежеланием Прайса положить в бою своих воинов. Странно. Можно подумать, что бывает бой, в котором вероятность своих потерь равна нулю. Страх именно больших потерь также не должен был появиться у Прайса, поскольку он был уверен, что Камчатка практически не защищена. И карты Авачинской губы у него были, причём карты отличные - даже у русских своих таких не было. Другое дело, что во время рекогносцировки на борту «Virago» он увидел то, чего не ожидал, но ведь это было позже… а пока нервничать рановато.
nbsp; Стр. 255. Автору, прежде чем описывать, что увидел Прайс во время рекогносцировки и в каком порядке, нелишне было бы хотя бы поверхностно изучить карту Авачинской губы и нарисовать на ней путь «Virago», хотя бы приблизительно. Тогда бы он не допустил всех этих ошибок. К схеме, которую автор приводит в качестве иллюстрации, предстоит обратиться чуть ниже, когда дойдёт её очередь.
Стр. 254. «Дэвиду Прайсу важно было иметь хотя бы общее представление о Петропавловске. Он его получил, чем и остался доволен».
Ещё один ляпсус. Общее представление о Петропавловске Прайс имел, и неплохое, поскольку имел и карты, составленные капитаном Фредериком Бичи и его первым лейтенантом Эдуардом Белчером, и описание рельефа местности, и описание городских построек. Хоть и подустаревшие, но вполне актуальные, особенно в отношении рельефа местности и береговой черты. Другое дело - сам город и его система обороны. Вот как раз тут Прайс остаться довольным, конечно, никак не мог. Во-первых, «Аврора» и «Двина», во-вторых - батареи береговой обороны. Бона, которым был закрыт вход в Петропавловскую гавань, Прайс, конечно, не видел - как его увидишь? Так что Прайс из рекогносцировки вернулся не довольным, а весьма удручённым - в полчаса такой форт не взять. Но поскольку ему было не привыкать, он отправился на «La Fort» к де Пуанту - советоваться - и, как мы знаем, решения атаковать Петропавловск не отменил.
Стр. 258. «Будем считать, что «Авроре» повезло. - И уже шутливо добавил: - С сего часа у неё два командира».
Такую чушь Изыльметьев не мог сказать Арбузову даже в шутку. Автор не понимает, что такое командир корабля.
Стр. 260. Арбузов с Изыльметьевым у автора рассуждают о возможностях стрельбы с нижней артиллерийской палубы и верхней через косу. Автор, естественно, не знает о действительной высоте этой косы над уровнем моря и забывает о том, что ядра из пушек летят не по прямой линии, а по хитрой дуге, которая называется баллистической траекторией, и о том, что пушкам при стрельбе всегда придаётся угол возвышения - исключая редкие случаи стрельбы прямой наводкой. Через косу нормально могли стрелять все орудия «Авроры» и «Двины», кроме носовых и кормовых, и то лишь потому, что были направлены не туда. Эта коса всего полметра над уровнем моря была… А у автора с физикой дела обстоят примерно так же, как с географией и морской практикой.
Стр. 261. «Иностранцы со страхом ждут, чем всё это кончится…»
Экипажи судов «Noble» и «St. Magdalene» были фактически на стороне защищающихся, помогали устанавливать батареи, а кое-кто из них даже принял участие в битве, конкретно - в рукопашной схватке. Об этом уверенно пишет старший офицер фрегата «President» лейтенант Джордж Палмер в своём письме домой. И ничего они со страхом не ждали.
Стр. 262. Начиная новую главу, автор пишет, что какие-то чужеземные корабли стояли на некоем «южном рейде» (это где же такой в Авачинском заливе?) без флагов; и что это, несомненно, враг; и что определил это именно фельдфебель Спылихин. А вот и нет. На наблюдательном посту Дальнего маяка (ныне мыс Маячный) находился расчёт, в составе которого были и авроровцы. Они-то сразу распознали корабли, которые уже видели в Кальяо - и фрегаты, и корвет с бригом, и, уж конечно, пароход «Virago», который прошёл в горло Авачинской губы буквально у них под ногами.
Стр. 264-265. Диалог Завойко с проститутками просто ошарашивает. Откуда это? Вольная фантазия автора? Проститутки в Петропавловске... рехнуться. А одна из них даже имеет наглость обращаться к губернатору: «красавчик». Это вообще из ряда вон… это что ещё за плевки такие?
Стр. 269. «…«Коль противник приблизится к фрегату и транспорту на ружейный выстрел с намерением покуситься на них, и поймёте, что отбить врага уже не в силах, и ввиду безысходного положения, на этот случай приказываю - в минуты прорубить отверстия в подводных частях корабля ниже ватерлинии, открыть кингстоны». Василий Степанович вспомнил, что глубина гавани не позволит кораблям полностью погрузиться в воду, зачеркнул последние строки и продолжил: «Орудия сбросить за борт, корабли предать огню - поджечь просмолённые кранцы, заранее подведённые к крюйт-камерам».
Нет, скорее всего, Завойко вспомнил, что ни на «Авроре», ни на «Двине» никаких кингстонов нет. А если бы были, то зачем тогда днище рубить? Его, кстати, в два счёта и не прорубишь… Короче - ни то, ни сё. А поджиганием подведённых к крюйт-камерам просмолённых кранцев корабли огню не предашь: будет взрыв, а не пожар. Завойко, по автору, уверен, что моряки-авроровцы без его уточнений не смогут и корабль нормально поджечь...
Стр. 271. Рассуждения матросов о медведе и о возможности подстрелить его ночью из кремнёвого ружья просто смешны. И с чего это унтер-офицер Яблоков сказал про медведя: «До утра далеко не уйдёт». Авроровец - большой знаток повадок камчатских медведей? И что, вообще один медведь на всю округу? Потом он (Яблоков) размышляет, что это могла просто лошадь забрести на Дальний маяк. Или заблудшая корова. Автор представляет себе, сколько этой корове надо плестись-блукать от Петропавловска до маяка? Опять же, зачем? Туда, кстати, даже в нынешнее время на автомобиле туда минут сорок ехать надо, давая большой крюк вокруг всей Раковой бухты.
Стр. 272-273. Автор всё перепутал. Бабушкин мыс - это не тот мыс, на котором нынче стоит маяк, и который сейчас называется Маячным. Бабушкин мыс - это нынешний мыс Угловой, две мили к норд-весту от наблюдательного поста, возле него торчит из воды большая скала - Бабушкин камень. Бухта Тарьинская на самом деле находится за девять миль к зюйд-весту от Петропавловска, и автор зачем-то путает её с бухтой Раковой, которая, кстати, как и Тарьинская - идеальное место для стоянки кораблей, вопреки сентенциям автора. И не такая уж она и глубокая, поскольку самая большая глубина Авачинской губы с учётом всех бухт и бухточек - всего двадцать девять метров. Потом, это что ещё за «высокий Раковый перешеек»? Где он такой вообще? Автор пишет про «самодельный кирпичный завод». А что, в то время были также кирпичные заводы промышленного изготовления? Что за чушь?
Стр. 275. «В недавнем прошлом моряк, командир экипажей малотакелажных судов».
Изо всех сил пытался представить себе «малотакелажное судно». Не получилось. Уверен, что больше нигде такой термин мне не встретится.
Стр. 276. Маячники, по автору, не смогли опознать пароход «Virago», а лишь скопировали буквы его названия, начертив их на земле, и только полицейский поручик Губарев сразу определил, что пароход английский. Удивляешься полёту авторской фантазии. Про то, в каком месте всегда писалось название корабля, уже говорилось. Кроме того, на Маячном посту находились моряки с «Авроры», которые легко опознали всю англо-французскую эскадру, едва она появилась в Авачинском заливе. И откуда именно полицейскому поручику знать, какой пароход английский, а какой американский? Он что, офицер-аналитик разведывательного управления, всё в голове держит, что касается вероятного противника? Пришёл и легко расставил всё по местам… Далее, про двух американцев. Во-первых, их было девять человек, а во-вторых, они во время описываемых событий находились на другой стороне Авачинской губы в Тарьинской бухте, валили лес по приказанию капитана брига «Noble». Впрочем, автор для выстраивания своей версии событий перенёс Тарьинскую бухту поближе к Петропавловску, ни много ни мало - на восемь с половиной миль… что тут скажешь, отличный сюжетный ход.
Стр. 279. «Теперь он шёл под английским флагом - голубым с белым крестом».
Ура! Теперь мы знаем, как на самом деле выглядел английский флаг!
Там же. «Губернатор рассмотрел среди ординарных вымпелов два адмиральских флага…»
А что это такое - «ординарные вымпела»?
Стр. 280. «Завойко знал, что у лейтенанта Александра Максутова орудийная прислуга собрана из рекрутов…»
На 3-й «Смертельной» батарее прислуга состояла из членов экипажа «Авроры» (хотя рекруты тоже были).
Стр. 263. «Он по недавно построенному бону пересёк гавань».
Боном являлись протянутые на вбитых сваях цепи, препятствующие проходу в гавань. Вот бы посмотреть, как Завойко шёл по ним в режиме канатоходца, порой по пояс в воде…
Стр. 264. «…сунул им пучок пакли, велел натолкать в уши и строго-настрого наказал никуда не выходить…»
А автор не пробовал натолкать паклю себе в уши? Пакля-то - не вата…
Стр. 285. «Рыгнув огнём и дымом, орудие откатилось назад. В ещё дымящее жерло тотчас же насыпали из картуза порох, засовали паклю, закатили ядро, а за ним - ещё пук пакли, утрамбованной прибойником. Дружно потянув на себя канаты, артиллеристы водворили орудие на место. В запальное отверстие насыпали порох. Унтер-офицер с рыжими усами на мгновение нагнулся к прицелу и, отпрянув, прокричал:
- Пали!
Факельщик метнул к запальному отверстию пальник…»
Автор неплохо представляет себе процесс подготовки и выстрела из пушки тех лет, но отдельные нюансы всё же доставляют.
Стр. 286. « - Из гаубичного орудия «подарок» выплюнули, - дополнил второй».
В то время не говорили «гаубичное орудие». Говорили «мортира» или «бомбическая пушка», «бомбическое орудие».
Стр. 290. «…загремели якорные цепи…»
Да не было якорных цепей! Якорные тросы были, то есть якорные канаты. Смычка якорь-цепи была только непосредственно у якоря.
Там же. «Вспенили воду снова спущенные якоря на английском флагманском фрегате. Минутами позже повторилось такое же на французском. Почто в одно и то же время спустили якоря и на других парусниках».
Новое выражение в морской практике: «спустить якоря». Интересно, приживётся или нет?
Там же. «Virago» действительно ненадолго ходила к выходу из Авачинской бухты, но было это не после того, как эскадра «спустила якоря», а перед этим, и это существенно.
Никакой артиллерийской перестрелки после инцидента с адмиралом Прайсом не было.
Стр. 292. «Выходя из Тарьинской бухты, обогнули Раковый перешеек…»
Это как? Впрочем, с учётом того, что автор перенёс Тарьинскую бухту в другое место… Тогда сходится. Ну, let it be.
Стр. 296. Доктор Вильчковский откуда-то знает, сколько можно сидеть в паратунской термальной воде при температуре двадцать пять градусов Цельсия. Оказывается, не больше четверти часа. «Свыше - губительно для любого организма». И доказывает: один побарахтался полчаса - и ноги подкосились… Говорю же^ автор на Камчатке не был. А зря. Приехал бы, попробовал бы сам искупаться, и не стал бы такое писать.
Чуть ниже. «…змеи, ящерицы, тритоны и даже лягушки на Камчатке не водятся. Нет на полуострове, в отличие от жарких стран, тарантулов, каракуртов, скорпионов, фаланг и прочих ядовитых пауков и им образных».
Тритоны на Камчатке есть и всегда были. Лягушек действительно завезли только в конце XX века. И пауки ядовитые (хоть и слабо ядовитые, но опасные) есть - например, паук-крестовик. Автор, как обычно, всё путает.
И ещё чуть ниже. Местные розовощёкие девушки собрались лечить двух гардемаринов от дизентерии отваром из сухой черёмухи и густым настоем дубовой коры. При этом не поясняют, где они возьмут в Петропавловске и то, и другое. А доктор Вильчковский в дополнение к этим лекарствам предлагает использовать ещё и медный купорос. Чудесная терапия, что и говорить.
Стр. 298-299. Гардемарины, лечась от дизентерии, развлекаются у автора стихосложением:
nbsp; «Правды пусть не знает мать.
Повторю с прононсом:
Лучше Syphilis поймать,
Чем болеть поносом…
Панихиду рано петь.
В схватке с чужестранцем
Рад мужчиной умереть,
Только - не засранцем».
Автор вообще-то не пренебрегает вложением в уста героев книги современных анекдотов. Понятно, что художественное повествование от этого только выигрывает, и очень-очень сильно.
Стр. 302. «Спроси любого жителя, как пройти к Култушному озеру, махнёт в нужном направлении: «Оно там, подальше порохового погреба».
Это всё равно что стоять у Петропавловской крепости и спрашивать, как пройти до Невы.
Стр. 306. И опять про Петропавловский публичный дом для офицеров, солдат и матросов. Читать противно. «Заведение госпожи Зигерман», «доставили их, глупеньких, непорочными то ли с Рязани, то ли с Калуги»… тьфу. А уж диалог гардемаринов с госпожой Зигерман на стр. 307-309 - это вообще шедевр.
Стр. 311. «Два десанта по шестьсот моряков и солдат морской пехоты высадятся одновременно южнее селения, против кладбища, и на полуострове».
Интересно, как два десанта одновременно высадятся в трёх разных местах? Далее: 600 + 600 = 1200. Всего в эскадре 2000 человек. А кто останется на кораблях? Там же и с парусами надо управляться, и из пушек стрелять… Какой-то тупой у автора неприятель получается.
Стр. 311-312. Автор показывает уверенность всей эскадры в предстоящем успехе, и лишь один человек терзается в сомнениях относительно предстоящей победы. Это главнокомандующий контр-адмирал Дэвид Пауэлл Прайс. Автор старательно, но плюнув на логику, подводит Прайса к самоубийству из-за страха поражения, то есть к версии, которая потом будет принята официальной. И автор вкладывает в мозг Прайса мысль, что единственным выходом будет пойти и тупо застрелиться. Мол, Джордж Байрон подсказал.
Стр. 313. «На вопрос, что заставило его покончить жизнь самоубийством, не ответил».
Неправда. Ответил. Все слышали. Правда, мало кто понял.
И дальше: как только адмирал застрелился, союзники напрочь потеряли свой боевой дух. Растерялись. Ну просто руки у них опустились. Так что бой был (по автору) проигран заранее - с момента, когда застрелился Прайс. Автору, кстати, стоит попробовать сымитировать поступок Прайса, взяв макет пистолета того времени. Интересно, попадёт он себе в сердце или нет?
Стр. 314. «Петропавловск переименуют в город Прайс…»
Да не было в те времена ещё такой моды - переименовывать города. Не нужно приписывать другим дурость, которой так прославились россияне в ХХ веке.
Стр. 314-315. Описание начала атаки повергнет в шок любого моряка. Ну да ладно…
Стр. 315. Автор направляет «La Fort» к Раковому перешейку, хотя на самом деле французский фрегат обстреливал батарею Сигнального мыса. Раковый перешеек, вообще-то говоря, существует, но находится весьма вдалеке о мест описываемых событий, и возле него ничего не происходило вообще. А батарею Красного Яра автор называет (ничтоже сумняшеся) Красноярской. Издевается над читателем, что ли? Тогда бы назвал 3-ю батарею Лаперузовской, батарею № 7 - Рыбноскладской, а шестую - Дефилевской (она ведь прикрывала дефиле от пляжа Озерновской косы до Петропавловска)… И почему Перешеечная (так у автора) батарея не могла стрелять по врагу? Как раз она-то и могла, и (надо же!) стреляла, и именно она со старинными пушками стоит на перешейке до сих пор. Единственная батарея, которая называлась по такому принципу - это Кошечная батарея, потому что находилась на косе, которую любовно называли Кошкой.
Стр. 316. «Первый залп по вражеским кораблям сделали с Кошечной косы».
Масло масляное. Коса - Кошка - Кошечная батарея. Но не Кошечная же коса! Либо коса, либо Кошка.
Чуть ниже. «В воздухе завизжали ядра, закряхтели бомбы».
Ага… «Инда взопрели озимые. Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по светушку. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и ажно заколдобился».
Ещё ниже. «…на «Президенте» и «Форте» рушились мелкие надстройки…»
Надстройки на фрегатах XIX века? Ух ты! Во как... Кроме того - рушились мелкие надстройки, а значит, были ещё и крупные, так? А что могло находиться в этих надстройках? Не иначе - орудия, дальномеры, радиометристы… ходовая рубка… главный командный пост, БИП (боевой информационный), зенитные ракетные установки… Кто ответит, а?
Стр. 317. О! А вот и карта! Но какая… дух захватывает. Очертания береговой черты искажены до неузнаваемости, откуда-то вылез «Раковый перешеек», которого здесь в природе не существовало и не существует. А за ним, к югу - ну да, «Тарьинская бухта», что ж ещё. А мы и представить себе не могли… «Цифрами обозначены русские батареи». Что интересно: в тексте они цифрами не называются, тогда какой же смысл? Расположение батарей опять же неправильное. И корабли - их места соответствуют первой атаке или второй? Если честно, то ни первой, ни второй. Вопрос: автор при написании книги и рисовании карты пользовался какими-нибудь источниками? Если да, то какими? Как фамилия того гада, который первым исказил события и обстановку до такой степени? Ведь это наша история, между прочим…
Стр. 318. Поручик Губарев не принимал батарею номер 1 (Сигнальный мыс) по приказу Завойко, когда ранило лейтенанта Гаврилова. Это неправда.
Там же. «Одновременно губернатор распорядился, чтобы крепостной флаг на вершине Сигнальной сопки спустили и водрузили над одиннадцатипушечной батареей лейтенанта Дмитрия Максутова».
Выдумки. Интересно, как защитники (да и атакующие) Петропавловска должны были среагировать на спускаемый флаг? Спуск флага равнозначен сигналу «Сдаюсь». Ничего этого не было в день первого сражения. Флаг висел (по причине штиля) на флагштоке, а возле него постоянно вышагивал часовой. Союзники сами свидетельствуют об этом. Перенос флага с Сигнальной сопки на батарею номер один - процесс не одного десятка минут. Завойко не могла прийти в голову такая чушь.
Стр. 320. Конгревова ракета - она вообще-то не осколочного, а зажигательного действия.
Стр. 321. «Реамбаркация - посадка на суда возвращающихся с берега десантников».
Кто об этом раньше не знал, тот может пополнить свой словарный запас.
Там же. «Гремели выстрелы, скрипели станины, орудийные цапфы вырывались из гнёзд».
Странно… почему вырывались? Не были рассчитаны на стрельбу? Или русские артиллеристы двойной заряд пороха клали?
Стр. 325. Высосанная из пальца фантазия автора, которую к тому же, удачной не назовёшь. И корабль при стрельбе ходуном не ходит. И вестовой по атаке - не вестовой, а где-нибудь у пушек расписан или ещё где.
Там же и дальше. Похороны Прайса. Выдумки пополам с враньём.
nbsp; «Траурную процессию возглавили Фебрие де Пуант и начальник группы английских кораблей Фредерик Никольсен».
Де Пуант и Николсон вообще не участвовали в похоронах.
«Пароход отправился в Тарьинскую бухту».
В Тарьинскую, конечно, но не в ту, которая нарисована на карте. Та, которая на карте, на самом деле называется Раковой.
«Матросы вырыли большую яму для братской могилы, рядом - маленькую, неглубокую (всё равно скоро придётся раскапывать) для Дэвида Прайса».
Убитых в первом бою нижних чинов были единицы (один на «La Forte» и, вероятно, несколько человек во время высадки на батарею Красного Яра). И откуда эта мысль о планировавшемся перезахоронении Прайса в Петропавловске? Для религиозного человека сама мысль об эксгумации - крамола.
«В несколько рядов, в пять ярусов уложили трупы нижних чинов. Моряки, морские пехотинцы, англичане, французы - вперемешку».
Про количество убитых в первом бою уже говорилось. Но почему же вперемешку? Англичане и французы принадлежали к разным нациям и различным религиозным конфессиям, и потому их хоронили раздельно - капеллан Томас Хьюм пишет про это совершенно однозначно. «В несколько рядов, в пять ярусов…» Поразительная точность! Пять, ни больше и не меньше. С чего бы это?
«Долго водил он эскадру по морям и океанам…»
Это про Прайса. Вот как раз и не долго. Меньше года, если говорить про Тихоокеанскую эскадру.
«Без гробов, но честь по чести…»
А кто сказал, что без гробов? На парусных кораблях что - ни плотников, ни досок?
«Установили два креста. Один, что поменьше, помечен латинскими буквами «D.P.»
Кресты ставили уже после второго боя и после вторых похорон - над братскими могилами англичан и французов. На крестах было написано «English» и «Francais», а также «Requiescant in pace». А Прайс был похоронен под берёзой, вот на её стволе и были вырезаны буквы «D.P.».
Стр. 336. Фраза унтер-офицера Яблокова, находящегося на маяке, что на Дальнем мысу:
«- Ты, Ксенофонт, оставайся тут, - сказал Яблоков, - а я побегу к Тарье, поглазею, что вороги собираются там делать. Из Петропавловска ведь ничего из-за Ракового перешейка не видно».
Вот так, бегом, быстренько смотаться с мыса Маячного в бухту Тарьинскую (сто двадцать километров в обход вокруг Авачинской губы). Автор по-своему раскидал местные названия, поэтому жителю Петропавловска его книгу читать сложновато. Яблоков, оказывается, подглядел, как хоронили Прайса. Надо же, глазастый какой. И быстрый.
Там же. «…в синем мундире и белых панталонах».
Панталоны?!
Стр. 337. Американцы здесь выставлены грабителями, хотя таковыми в действительности не являлись - во всяком случае, по отношению к русским.
Стр. 352-353. Перед второй атакой пароход никуда фрегат «Pique» не буксировал, а также французские бриг и корвет, и по местам их не расставлял. Фрегат «President» был поставлен им не возле пляжа Озерновской косы, а напротив Лаперузова перешейка, где 3-я «Смертельная» батарея. «La Forte» был поставлен не напротив Лаперузова перешейка, а у пляжа Озерновской косы, то есть всё наоборот. Эта странная путаница находит отражение почти во всех русских источниках и не соответствует действительности.
Стр. 357. Завойко говорит мичману Фесуну про 3-ю батарею:
«- …Если орудия к бою не пригодны, свалить их в воду…»
Интересно, каким это способом - свалить в воду? Свалить с батареи вниз на пляж и затащить в воду, да под пушечным огнём? Или как? Фесун должен был ответить «Есть», а, отойдя от Завойко, покрутить пальцем у лба.
Там же. «Группа моряков пробежала по бону».
Про устройство бона уже говорилось. Автор путает боны с понтонами или полагает, что бон - это что-то вроде мостков.
Стр. 358. «- Орудия - в воду! - распорядился мичман».
Опять это. В какую воду? Как? Обрыв метров двенадцать, внизу каменистый пляж - метров шесть-семь до воды. Или моряки раскачивали пушки и с размаху швыряли их в бухту? Непонятно.
Стр. 358-359. По автору, стоявшие в Петропавловской гавани иностранные суда «St. Magdalene» и «Noble» были брошены экипажами, потому что те «своими глазами увидели грозные корабли севернее Никольской сопки».
Вот как это? Севернее Никольской сопки, вообще-то, находится Култушное озеро. К тому же, на самом деле они не струсили, и в сопки, в лес не бежали. Американцы помогали русским возводить укрепления, а некоторые, повторюсь, даже приняли участие в бою.
Стр. 359. «Изыльметьев, оценив обстановку, приказал артиллеристам нижнего трека, бездействовавшего и 20 августа - стрелять мешала Кошечная коса, - перенести орудия на верхний трек невооружённого борта «Авроры».
Чтобы понять смысл предложен ия, надо знать, что такое «трек» на фрегате XIX века. Я, например, не знаю. Зато, несомненно, знает автор. Но сносочку дать поленился. Это из той же оперы, что и «реамбаркация».
Там же. «Изыльметьев надеялся, что «Ноубль» и «Магдалина», снятые с якорей, развернутся в дрейфе сами…»
Ага, развернутся. Ждите, Иван Николаевич. Течения в гавани - ноль, погода - полный штиль. К вечеру непременно развернутся. Между тем, на самом деле Изыльметьев вовсе не был идиотом, каким его представляет автор книги.
Стр. 360. «У порохового погреба молчаливое напряжение. Командиры много курят. Безжалостно сжигают махорку матросы…»
Ну где ж ещё покурить русскому моряку, как не у порохового погреба.
Стр. 361. «По шестой, Озёрной [батарее] корабли из орудий палить пока не могут - мешает тот же рыбный сарай».
Конечно, мешает. Он же огромный, многоэтажный, выполнен из высококачественного железобетона, армирован и бронирован. И заслоняет весь северный склон Никольской сопки от огня с моря...
Стр. 363. «…плюхнулась полуторапудовая конгрева ракета…»
Полуторапудовая - это двадцать два килограмма. Ничего ж себе ракеточка. Можно представить себе и пусковую установку для такой «ракеты», и размеры метательного заряда, который нужен для пуска… Или автор понимает под «конгревой ракетой» зажигательную бомбу, которая выстреливается из мортиры? От таких авторов можно ждать появления и крылатых торпед, и баллистических мин заграждения.
Стр. 366. А в этом месте штыковой бой не начинается потому, что на то нет приказа Завойко. Люди на сопке фактически дерутся врукопашную, но фельдфебель Спылихин всё же спрашивает «добро» губернатора на начало штыкового боя. До Завойко не сразу доходит, но потом он, наконец, разрешает. И тогда наши сразу победили. Вот ведь абсурд…
Стр. 367. «…гуськом вскарабкиваются французы со штуцерами и брандскугелями для поджога зданий».
Брандскугель - это вообще-то вид артиллерийского снаряда. Его конструкция подразумевает выстрел из пушки.
Там же. «Знаменосцы торжественно несут знамя - неприкосновенную святыню части, символ непоколебимости, мужества и доблести британских воинов».
Заметим: несколько знаменосцев несут одно знамя. Как бы себе это представить?
А знамя - да, святыня части. Какой части? Войсковой, что ли? Автор переписал строчки из нашего Устава Внутренней службы, добавил «британских», вот и вся «высокая литература».
Стр. 370-371. Француза звали Эдмон дю Айи (Edmond du Hailly), последняя буква имени по правилам французского языка не читается. И находился он не на бриге «L’Obligado», а на британском фрегате «President», где выполнял функции офицера связи.
Стр. 374. «Per Mare, Per Terram» - «По морю, по суше» (лат.). Автор даёт неправильный перевод, меняющий смысл девиза.
Стр. 379. Нет. В Петропавловске за всё это время не вспыхнуло ни одного сильного пожара.
Стр. 394. Описание вторых похорон не выдерживает никакой критики. Русские, оказывается, даже наблюдали за ними из кустов… держали всю похоронную партию на мушке… пароход ходил в Тарьинскую бухту три раза… за Раковый перешеек… хватит, уже надоело, не могу больше... но надо, надо дочитать до конца!
Стр. 395. «…по речушке Авача…»
Авача, конечно, не Дон и не Волга, но уж никак не «речушка».
Стр. 398. По автору, «Virago» ещё и в течение следующего дня всё ходила и ходила в Тарьинскую бухту - типа, всё хоронили и хоронили… По мере умирания раненых, что ли? Каждого? Или тройками? Пятёрками? Десятками? И это... она что, атомоход с нескончаемым запасом топлива? Сколько же врагов русские за этот день настреляли-накололи?
Стр. 399. Неправда. Пороху у защитников Петропавловска хватало с избытком, а вот чего не хватало, так это ядер и картечи.
Стр. 400. И опять «Virago» ходила в Тарьинскую бухту. Да сколько же можно? Теперь становится понятно, что Тарьинской бухтой автор всё же называет не Раковую бухту, а бухту Завойко, которая в те времена была безымянной. Уважаемый автор, перестаньте без толку гонять туда-сюда уставший пароход. У него никаких дров не хватит на все ваши манёвры.
Воздавая дань уважения автору за то, что он взялся раскрыть тему, которой посвящено в нашей литературе не так уж и много, да ещё ни разу не бывав в местах, где происходили события, всё же следует усомниться в исторической и художественной ценности книги. Пятьдесят тысяч экземпляров - это, как минимум, пятьдесят тысяч обманутых читателей. Эта ответственность целиком и полностью лежит на авторе, на тех, кто его консультировал и корректировал текст.
Резюме: не нужно читать эту книгу. Я с великим трудом сделал это за вас.
Впрочем, во многих местах от души повеселился, и это неплохая компенсация за всё остальное.
Стр. 253. Нервные размышления Прайса по поводу взятия Петропавловска просто смешны. Любой военный человек скажет: будет информация - будет и решение, а пока что незачем морочить себе голову. Имеемая на тот момент информация не давала Прайсу повода психовать. Да и на предыдущих страницах автор рьяно описывал бахвальство союзников, типа «захватим город в полчаса». С чего бы это вдруг Прайс так резко засомневался в успехе? С его-то опытом и с его-то смелостью, о которых уже говорилось… логика где? Понятно, что автор подводит к общепринятой (до 2005 года) точке зрения: Прайсом владели нерешительность и, хуже того, страх поражения. Ниже автор слегка разбавит эту сентенцию нежеланием Прайса положить в бою своих воинов. Странно. Можно подумать, что бывает бой, в котором вероятность своих потерь равна нулю. Страх именно больших потерь также не должен был появиться у Прайса, поскольку он был уверен, что Камчатка практически не защищена. И карты Авачинской губы у него были, причём карты отличные - даже у русских своих таких не было. Другое дело, что во время рекогносцировки на борту «Virago» он увидел то, чего не ожидал, но ведь это было позже… а пока нервничать рановато.
nbsp; Стр. 255. Автору, прежде чем описывать, что увидел Прайс во время рекогносцировки и в каком порядке, нелишне было бы хотя бы поверхностно изучить карту Авачинской губы и нарисовать на ней путь «Virago», хотя бы приблизительно. Тогда бы он не допустил всех этих ошибок. К схеме, которую автор приводит в качестве иллюстрации, предстоит обратиться чуть ниже, когда дойдёт её очередь.
Стр. 254. «Дэвиду Прайсу важно было иметь хотя бы общее представление о Петропавловске. Он его получил, чем и остался доволен».
Ещё один ляпсус. Общее представление о Петропавловске Прайс имел, и неплохое, поскольку имел и карты, составленные капитаном Фредериком Бичи и его первым лейтенантом Эдуардом Белчером, и описание рельефа местности, и описание городских построек. Хоть и подустаревшие, но вполне актуальные, особенно в отношении рельефа местности и береговой черты. Другое дело - сам город и его система обороны. Вот как раз тут Прайс остаться довольным, конечно, никак не мог. Во-первых, «Аврора» и «Двина», во-вторых - батареи береговой обороны. Бона, которым был закрыт вход в Петропавловскую гавань, Прайс, конечно, не видел - как его увидишь? Так что Прайс из рекогносцировки вернулся не довольным, а весьма удручённым - в полчаса такой форт не взять. Но поскольку ему было не привыкать, он отправился на «La Fort» к де Пуанту - советоваться - и, как мы знаем, решения атаковать Петропавловск не отменил.
Стр. 258. «Будем считать, что «Авроре» повезло. - И уже шутливо добавил: - С сего часа у неё два командира».
Такую чушь Изыльметьев не мог сказать Арбузову даже в шутку. Автор не понимает, что такое командир корабля.
Стр. 260. Арбузов с Изыльметьевым у автора рассуждают о возможностях стрельбы с нижней артиллерийской палубы и верхней через косу. Автор, естественно, не знает о действительной высоте этой косы над уровнем моря и забывает о том, что ядра из пушек летят не по прямой линии, а по хитрой дуге, которая называется баллистической траекторией, и о том, что пушкам при стрельбе всегда придаётся угол возвышения - исключая редкие случаи стрельбы прямой наводкой. Через косу нормально могли стрелять все орудия «Авроры» и «Двины», кроме носовых и кормовых, и то лишь потому, что были направлены не туда. Эта коса всего полметра над уровнем моря была… А у автора с физикой дела обстоят примерно так же, как с географией и морской практикой.
Стр. 261. «Иностранцы со страхом ждут, чем всё это кончится…»
Экипажи судов «Noble» и «St. Magdalene» были фактически на стороне защищающихся, помогали устанавливать батареи, а кое-кто из них даже принял участие в битве, конкретно - в рукопашной схватке. Об этом уверенно пишет старший офицер фрегата «President» лейтенант Джордж Палмер в своём письме домой. И ничего они со страхом не ждали.
Стр. 262. Начиная новую главу, автор пишет, что какие-то чужеземные корабли стояли на некоем «южном рейде» (это где же такой в Авачинском заливе?) без флагов; и что это, несомненно, враг; и что определил это именно фельдфебель Спылихин. А вот и нет. На наблюдательном посту Дальнего маяка (ныне мыс Маячный) находился расчёт, в составе которого были и авроровцы. Они-то сразу распознали корабли, которые уже видели в Кальяо - и фрегаты, и корвет с бригом, и, уж конечно, пароход «Virago», который прошёл в горло Авачинской губы буквально у них под ногами.
Стр. 264-265. Диалог Завойко с проститутками просто ошарашивает. Откуда это? Вольная фантазия автора? Проститутки в Петропавловске... рехнуться. А одна из них даже имеет наглость обращаться к губернатору: «красавчик». Это вообще из ряда вон… это что ещё за плевки такие?
Стр. 269. «…«Коль противник приблизится к фрегату и транспорту на ружейный выстрел с намерением покуситься на них, и поймёте, что отбить врага уже не в силах, и ввиду безысходного положения, на этот случай приказываю - в минуты прорубить отверстия в подводных частях корабля ниже ватерлинии, открыть кингстоны». Василий Степанович вспомнил, что глубина гавани не позволит кораблям полностью погрузиться в воду, зачеркнул последние строки и продолжил: «Орудия сбросить за борт, корабли предать огню - поджечь просмолённые кранцы, заранее подведённые к крюйт-камерам».
Нет, скорее всего, Завойко вспомнил, что ни на «Авроре», ни на «Двине» никаких кингстонов нет. А если бы были, то зачем тогда днище рубить? Его, кстати, в два счёта и не прорубишь… Короче - ни то, ни сё. А поджиганием подведённых к крюйт-камерам просмолённых кранцев корабли огню не предашь: будет взрыв, а не пожар. Завойко, по автору, уверен, что моряки-авроровцы без его уточнений не смогут и корабль нормально поджечь...
Стр. 271. Рассуждения матросов о медведе и о возможности подстрелить его ночью из кремнёвого ружья просто смешны. И с чего это унтер-офицер Яблоков сказал про медведя: «До утра далеко не уйдёт». Авроровец - большой знаток повадок камчатских медведей? И что, вообще один медведь на всю округу? Потом он (Яблоков) размышляет, что это могла просто лошадь забрести на Дальний маяк. Или заблудшая корова. Автор представляет себе, сколько этой корове надо плестись-блукать от Петропавловска до маяка? Опять же, зачем? Туда, кстати, даже в нынешнее время на автомобиле туда минут сорок ехать надо, давая большой крюк вокруг всей Раковой бухты.
Стр. 272-273. Автор всё перепутал. Бабушкин мыс - это не тот мыс, на котором нынче стоит маяк, и который сейчас называется Маячным. Бабушкин мыс - это нынешний мыс Угловой, две мили к норд-весту от наблюдательного поста, возле него торчит из воды большая скала - Бабушкин камень. Бухта Тарьинская на самом деле находится за девять миль к зюйд-весту от Петропавловска, и автор зачем-то путает её с бухтой Раковой, которая, кстати, как и Тарьинская - идеальное место для стоянки кораблей, вопреки сентенциям автора. И не такая уж она и глубокая, поскольку самая большая глубина Авачинской губы с учётом всех бухт и бухточек - всего двадцать девять метров. Потом, это что ещё за «высокий Раковый перешеек»? Где он такой вообще? Автор пишет про «самодельный кирпичный завод». А что, в то время были также кирпичные заводы промышленного изготовления? Что за чушь?
Стр. 275. «В недавнем прошлом моряк, командир экипажей малотакелажных судов».
Изо всех сил пытался представить себе «малотакелажное судно». Не получилось. Уверен, что больше нигде такой термин мне не встретится.
Стр. 276. Маячники, по автору, не смогли опознать пароход «Virago», а лишь скопировали буквы его названия, начертив их на земле, и только полицейский поручик Губарев сразу определил, что пароход английский. Удивляешься полёту авторской фантазии. Про то, в каком месте всегда писалось название корабля, уже говорилось. Кроме того, на Маячном посту находились моряки с «Авроры», которые легко опознали всю англо-французскую эскадру, едва она появилась в Авачинском заливе. И откуда именно полицейскому поручику знать, какой пароход английский, а какой американский? Он что, офицер-аналитик разведывательного управления, всё в голове держит, что касается вероятного противника? Пришёл и легко расставил всё по местам… Далее, про двух американцев. Во-первых, их было девять человек, а во-вторых, они во время описываемых событий находились на другой стороне Авачинской губы в Тарьинской бухте, валили лес по приказанию капитана брига «Noble». Впрочем, автор для выстраивания своей версии событий перенёс Тарьинскую бухту поближе к Петропавловску, ни много ни мало - на восемь с половиной миль… что тут скажешь, отличный сюжетный ход.
Стр. 279. «Теперь он шёл под английским флагом - голубым с белым крестом».
Ура! Теперь мы знаем, как на самом деле выглядел английский флаг!
Там же. «Губернатор рассмотрел среди ординарных вымпелов два адмиральских флага…»
А что это такое - «ординарные вымпела»?
Стр. 280. «Завойко знал, что у лейтенанта Александра Максутова орудийная прислуга собрана из рекрутов…»
На 3-й «Смертельной» батарее прислуга состояла из членов экипажа «Авроры» (хотя рекруты тоже были).
Стр. 263. «Он по недавно построенному бону пересёк гавань».
Боном являлись протянутые на вбитых сваях цепи, препятствующие проходу в гавань. Вот бы посмотреть, как Завойко шёл по ним в режиме канатоходца, порой по пояс в воде…
Стр. 264. «…сунул им пучок пакли, велел натолкать в уши и строго-настрого наказал никуда не выходить…»
А автор не пробовал натолкать паклю себе в уши? Пакля-то - не вата…
Стр. 285. «Рыгнув огнём и дымом, орудие откатилось назад. В ещё дымящее жерло тотчас же насыпали из картуза порох, засовали паклю, закатили ядро, а за ним - ещё пук пакли, утрамбованной прибойником. Дружно потянув на себя канаты, артиллеристы водворили орудие на место. В запальное отверстие насыпали порох. Унтер-офицер с рыжими усами на мгновение нагнулся к прицелу и, отпрянув, прокричал:
- Пали!
Факельщик метнул к запальному отверстию пальник…»
Автор неплохо представляет себе процесс подготовки и выстрела из пушки тех лет, но отдельные нюансы всё же доставляют.
Стр. 286. « - Из гаубичного орудия «подарок» выплюнули, - дополнил второй».
В то время не говорили «гаубичное орудие». Говорили «мортира» или «бомбическая пушка», «бомбическое орудие».
Стр. 290. «…загремели якорные цепи…»
Да не было якорных цепей! Якорные тросы были, то есть якорные канаты. Смычка якорь-цепи была только непосредственно у якоря.
Там же. «Вспенили воду снова спущенные якоря на английском флагманском фрегате. Минутами позже повторилось такое же на французском. Почто в одно и то же время спустили якоря и на других парусниках».
Новое выражение в морской практике: «спустить якоря». Интересно, приживётся или нет?
Там же. «Virago» действительно ненадолго ходила к выходу из Авачинской бухты, но было это не после того, как эскадра «спустила якоря», а перед этим, и это существенно.
Никакой артиллерийской перестрелки после инцидента с адмиралом Прайсом не было.
Стр. 292. «Выходя из Тарьинской бухты, обогнули Раковый перешеек…»
Это как? Впрочем, с учётом того, что автор перенёс Тарьинскую бухту в другое место… Тогда сходится. Ну, let it be.
Стр. 296. Доктор Вильчковский откуда-то знает, сколько можно сидеть в паратунской термальной воде при температуре двадцать пять градусов Цельсия. Оказывается, не больше четверти часа. «Свыше - губительно для любого организма». И доказывает: один побарахтался полчаса - и ноги подкосились… Говорю же^ автор на Камчатке не был. А зря. Приехал бы, попробовал бы сам искупаться, и не стал бы такое писать.
Чуть ниже. «…змеи, ящерицы, тритоны и даже лягушки на Камчатке не водятся. Нет на полуострове, в отличие от жарких стран, тарантулов, каракуртов, скорпионов, фаланг и прочих ядовитых пауков и им образных».
Тритоны на Камчатке есть и всегда были. Лягушек действительно завезли только в конце XX века. И пауки ядовитые (хоть и слабо ядовитые, но опасные) есть - например, паук-крестовик. Автор, как обычно, всё путает.
И ещё чуть ниже. Местные розовощёкие девушки собрались лечить двух гардемаринов от дизентерии отваром из сухой черёмухи и густым настоем дубовой коры. При этом не поясняют, где они возьмут в Петропавловске и то, и другое. А доктор Вильчковский в дополнение к этим лекарствам предлагает использовать ещё и медный купорос. Чудесная терапия, что и говорить.
Стр. 298-299. Гардемарины, лечась от дизентерии, развлекаются у автора стихосложением:
nbsp; «Правды пусть не знает мать.
Повторю с прононсом:
Лучше Syphilis поймать,
Чем болеть поносом…
Панихиду рано петь.
В схватке с чужестранцем
Рад мужчиной умереть,
Только - не засранцем».
Автор вообще-то не пренебрегает вложением в уста героев книги современных анекдотов. Понятно, что художественное повествование от этого только выигрывает, и очень-очень сильно.
Стр. 302. «Спроси любого жителя, как пройти к Култушному озеру, махнёт в нужном направлении: «Оно там, подальше порохового погреба».
Это всё равно что стоять у Петропавловской крепости и спрашивать, как пройти до Невы.
Стр. 306. И опять про Петропавловский публичный дом для офицеров, солдат и матросов. Читать противно. «Заведение госпожи Зигерман», «доставили их, глупеньких, непорочными то ли с Рязани, то ли с Калуги»… тьфу. А уж диалог гардемаринов с госпожой Зигерман на стр. 307-309 - это вообще шедевр.
Стр. 311. «Два десанта по шестьсот моряков и солдат морской пехоты высадятся одновременно южнее селения, против кладбища, и на полуострове».
Интересно, как два десанта одновременно высадятся в трёх разных местах? Далее: 600 + 600 = 1200. Всего в эскадре 2000 человек. А кто останется на кораблях? Там же и с парусами надо управляться, и из пушек стрелять… Какой-то тупой у автора неприятель получается.
Стр. 311-312. Автор показывает уверенность всей эскадры в предстоящем успехе, и лишь один человек терзается в сомнениях относительно предстоящей победы. Это главнокомандующий контр-адмирал Дэвид Пауэлл Прайс. Автор старательно, но плюнув на логику, подводит Прайса к самоубийству из-за страха поражения, то есть к версии, которая потом будет принята официальной. И автор вкладывает в мозг Прайса мысль, что единственным выходом будет пойти и тупо застрелиться. Мол, Джордж Байрон подсказал.
Стр. 313. «На вопрос, что заставило его покончить жизнь самоубийством, не ответил».
Неправда. Ответил. Все слышали. Правда, мало кто понял.
И дальше: как только адмирал застрелился, союзники напрочь потеряли свой боевой дух. Растерялись. Ну просто руки у них опустились. Так что бой был (по автору) проигран заранее - с момента, когда застрелился Прайс. Автору, кстати, стоит попробовать сымитировать поступок Прайса, взяв макет пистолета того времени. Интересно, попадёт он себе в сердце или нет?
Стр. 314. «Петропавловск переименуют в город Прайс…»
Да не было в те времена ещё такой моды - переименовывать города. Не нужно приписывать другим дурость, которой так прославились россияне в ХХ веке.
Стр. 314-315. Описание начала атаки повергнет в шок любого моряка. Ну да ладно…
Стр. 315. Автор направляет «La Fort» к Раковому перешейку, хотя на самом деле французский фрегат обстреливал батарею Сигнального мыса. Раковый перешеек, вообще-то говоря, существует, но находится весьма вдалеке о мест описываемых событий, и возле него ничего не происходило вообще. А батарею Красного Яра автор называет (ничтоже сумняшеся) Красноярской. Издевается над читателем, что ли? Тогда бы назвал 3-ю батарею Лаперузовской, батарею № 7 - Рыбноскладской, а шестую - Дефилевской (она ведь прикрывала дефиле от пляжа Озерновской косы до Петропавловска)… И почему Перешеечная (так у автора) батарея не могла стрелять по врагу? Как раз она-то и могла, и (надо же!) стреляла, и именно она со старинными пушками стоит на перешейке до сих пор. Единственная батарея, которая называлась по такому принципу - это Кошечная батарея, потому что находилась на косе, которую любовно называли Кошкой.
Стр. 316. «Первый залп по вражеским кораблям сделали с Кошечной косы».
Масло масляное. Коса - Кошка - Кошечная батарея. Но не Кошечная же коса! Либо коса, либо Кошка.
Чуть ниже. «В воздухе завизжали ядра, закряхтели бомбы».
Ага… «Инда взопрели озимые. Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по светушку. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и ажно заколдобился».
Ещё ниже. «…на «Президенте» и «Форте» рушились мелкие надстройки…»
Надстройки на фрегатах XIX века? Ух ты! Во как... Кроме того - рушились мелкие надстройки, а значит, были ещё и крупные, так? А что могло находиться в этих надстройках? Не иначе - орудия, дальномеры, радиометристы… ходовая рубка… главный командный пост, БИП (боевой информационный), зенитные ракетные установки… Кто ответит, а?
Стр. 317. О! А вот и карта! Но какая… дух захватывает. Очертания береговой черты искажены до неузнаваемости, откуда-то вылез «Раковый перешеек», которого здесь в природе не существовало и не существует. А за ним, к югу - ну да, «Тарьинская бухта», что ж ещё. А мы и представить себе не могли… «Цифрами обозначены русские батареи». Что интересно: в тексте они цифрами не называются, тогда какой же смысл? Расположение батарей опять же неправильное. И корабли - их места соответствуют первой атаке или второй? Если честно, то ни первой, ни второй. Вопрос: автор при написании книги и рисовании карты пользовался какими-нибудь источниками? Если да, то какими? Как фамилия того гада, который первым исказил события и обстановку до такой степени? Ведь это наша история, между прочим…
Стр. 318. Поручик Губарев не принимал батарею номер 1 (Сигнальный мыс) по приказу Завойко, когда ранило лейтенанта Гаврилова. Это неправда.
Там же. «Одновременно губернатор распорядился, чтобы крепостной флаг на вершине Сигнальной сопки спустили и водрузили над одиннадцатипушечной батареей лейтенанта Дмитрия Максутова».
Выдумки. Интересно, как защитники (да и атакующие) Петропавловска должны были среагировать на спускаемый флаг? Спуск флага равнозначен сигналу «Сдаюсь». Ничего этого не было в день первого сражения. Флаг висел (по причине штиля) на флагштоке, а возле него постоянно вышагивал часовой. Союзники сами свидетельствуют об этом. Перенос флага с Сигнальной сопки на батарею номер один - процесс не одного десятка минут. Завойко не могла прийти в голову такая чушь.
Стр. 320. Конгревова ракета - она вообще-то не осколочного, а зажигательного действия.
Стр. 321. «Реамбаркация - посадка на суда возвращающихся с берега десантников».
Кто об этом раньше не знал, тот может пополнить свой словарный запас.
Там же. «Гремели выстрелы, скрипели станины, орудийные цапфы вырывались из гнёзд».
Странно… почему вырывались? Не были рассчитаны на стрельбу? Или русские артиллеристы двойной заряд пороха клали?
Стр. 325. Высосанная из пальца фантазия автора, которую к тому же, удачной не назовёшь. И корабль при стрельбе ходуном не ходит. И вестовой по атаке - не вестовой, а где-нибудь у пушек расписан или ещё где.
Там же и дальше. Похороны Прайса. Выдумки пополам с враньём.
nbsp; «Траурную процессию возглавили Фебрие де Пуант и начальник группы английских кораблей Фредерик Никольсен».
Де Пуант и Николсон вообще не участвовали в похоронах.
«Пароход отправился в Тарьинскую бухту».
В Тарьинскую, конечно, но не в ту, которая нарисована на карте. Та, которая на карте, на самом деле называется Раковой.
«Матросы вырыли большую яму для братской могилы, рядом - маленькую, неглубокую (всё равно скоро придётся раскапывать) для Дэвида Прайса».
Убитых в первом бою нижних чинов были единицы (один на «La Forte» и, вероятно, несколько человек во время высадки на батарею Красного Яра). И откуда эта мысль о планировавшемся перезахоронении Прайса в Петропавловске? Для религиозного человека сама мысль об эксгумации - крамола.
«В несколько рядов, в пять ярусов уложили трупы нижних чинов. Моряки, морские пехотинцы, англичане, французы - вперемешку».
Про количество убитых в первом бою уже говорилось. Но почему же вперемешку? Англичане и французы принадлежали к разным нациям и различным религиозным конфессиям, и потому их хоронили раздельно - капеллан Томас Хьюм пишет про это совершенно однозначно. «В несколько рядов, в пять ярусов…» Поразительная точность! Пять, ни больше и не меньше. С чего бы это?
«Долго водил он эскадру по морям и океанам…»
Это про Прайса. Вот как раз и не долго. Меньше года, если говорить про Тихоокеанскую эскадру.
«Без гробов, но честь по чести…»
А кто сказал, что без гробов? На парусных кораблях что - ни плотников, ни досок?
«Установили два креста. Один, что поменьше, помечен латинскими буквами «D.P.»
Кресты ставили уже после второго боя и после вторых похорон - над братскими могилами англичан и французов. На крестах было написано «English» и «Francais», а также «Requiescant in pace». А Прайс был похоронен под берёзой, вот на её стволе и были вырезаны буквы «D.P.».
Стр. 336. Фраза унтер-офицера Яблокова, находящегося на маяке, что на Дальнем мысу:
«- Ты, Ксенофонт, оставайся тут, - сказал Яблоков, - а я побегу к Тарье, поглазею, что вороги собираются там делать. Из Петропавловска ведь ничего из-за Ракового перешейка не видно».
Вот так, бегом, быстренько смотаться с мыса Маячного в бухту Тарьинскую (сто двадцать километров в обход вокруг Авачинской губы). Автор по-своему раскидал местные названия, поэтому жителю Петропавловска его книгу читать сложновато. Яблоков, оказывается, подглядел, как хоронили Прайса. Надо же, глазастый какой. И быстрый.
Там же. «…в синем мундире и белых панталонах».
Панталоны?!
Стр. 337. Американцы здесь выставлены грабителями, хотя таковыми в действительности не являлись - во всяком случае, по отношению к русским.
Стр. 352-353. Перед второй атакой пароход никуда фрегат «Pique» не буксировал, а также французские бриг и корвет, и по местам их не расставлял. Фрегат «President» был поставлен им не возле пляжа Озерновской косы, а напротив Лаперузова перешейка, где 3-я «Смертельная» батарея. «La Forte» был поставлен не напротив Лаперузова перешейка, а у пляжа Озерновской косы, то есть всё наоборот. Эта странная путаница находит отражение почти во всех русских источниках и не соответствует действительности.
Стр. 357. Завойко говорит мичману Фесуну про 3-ю батарею:
«- …Если орудия к бою не пригодны, свалить их в воду…»
Интересно, каким это способом - свалить в воду? Свалить с батареи вниз на пляж и затащить в воду, да под пушечным огнём? Или как? Фесун должен был ответить «Есть», а, отойдя от Завойко, покрутить пальцем у лба.
Там же. «Группа моряков пробежала по бону».
Про устройство бона уже говорилось. Автор путает боны с понтонами или полагает, что бон - это что-то вроде мостков.
Стр. 358. «- Орудия - в воду! - распорядился мичман».
Опять это. В какую воду? Как? Обрыв метров двенадцать, внизу каменистый пляж - метров шесть-семь до воды. Или моряки раскачивали пушки и с размаху швыряли их в бухту? Непонятно.
Стр. 358-359. По автору, стоявшие в Петропавловской гавани иностранные суда «St. Magdalene» и «Noble» были брошены экипажами, потому что те «своими глазами увидели грозные корабли севернее Никольской сопки».
Вот как это? Севернее Никольской сопки, вообще-то, находится Култушное озеро. К тому же, на самом деле они не струсили, и в сопки, в лес не бежали. Американцы помогали русским возводить укрепления, а некоторые, повторюсь, даже приняли участие в бою.
Стр. 359. «Изыльметьев, оценив обстановку, приказал артиллеристам нижнего трека, бездействовавшего и 20 августа - стрелять мешала Кошечная коса, - перенести орудия на верхний трек невооружённого борта «Авроры».
Чтобы понять смысл предложен ия, надо знать, что такое «трек» на фрегате XIX века. Я, например, не знаю. Зато, несомненно, знает автор. Но сносочку дать поленился. Это из той же оперы, что и «реамбаркация».
Там же. «Изыльметьев надеялся, что «Ноубль» и «Магдалина», снятые с якорей, развернутся в дрейфе сами…»
Ага, развернутся. Ждите, Иван Николаевич. Течения в гавани - ноль, погода - полный штиль. К вечеру непременно развернутся. Между тем, на самом деле Изыльметьев вовсе не был идиотом, каким его представляет автор книги.
Стр. 360. «У порохового погреба молчаливое напряжение. Командиры много курят. Безжалостно сжигают махорку матросы…»
Ну где ж ещё покурить русскому моряку, как не у порохового погреба.
Стр. 361. «По шестой, Озёрной [батарее] корабли из орудий палить пока не могут - мешает тот же рыбный сарай».
Конечно, мешает. Он же огромный, многоэтажный, выполнен из высококачественного железобетона, армирован и бронирован. И заслоняет весь северный склон Никольской сопки от огня с моря...
Стр. 363. «…плюхнулась полуторапудовая конгрева ракета…»
Полуторапудовая - это двадцать два килограмма. Ничего ж себе ракеточка. Можно представить себе и пусковую установку для такой «ракеты», и размеры метательного заряда, который нужен для пуска… Или автор понимает под «конгревой ракетой» зажигательную бомбу, которая выстреливается из мортиры? От таких авторов можно ждать появления и крылатых торпед, и баллистических мин заграждения.
Стр. 366. А в этом месте штыковой бой не начинается потому, что на то нет приказа Завойко. Люди на сопке фактически дерутся врукопашную, но фельдфебель Спылихин всё же спрашивает «добро» губернатора на начало штыкового боя. До Завойко не сразу доходит, но потом он, наконец, разрешает. И тогда наши сразу победили. Вот ведь абсурд…
Стр. 367. «…гуськом вскарабкиваются французы со штуцерами и брандскугелями для поджога зданий».
Брандскугель - это вообще-то вид артиллерийского снаряда. Его конструкция подразумевает выстрел из пушки.
Там же. «Знаменосцы торжественно несут знамя - неприкосновенную святыню части, символ непоколебимости, мужества и доблести британских воинов».
Заметим: несколько знаменосцев несут одно знамя. Как бы себе это представить?
А знамя - да, святыня части. Какой части? Войсковой, что ли? Автор переписал строчки из нашего Устава Внутренней службы, добавил «британских», вот и вся «высокая литература».
Стр. 370-371. Француза звали Эдмон дю Айи (Edmond du Hailly), последняя буква имени по правилам французского языка не читается. И находился он не на бриге «L’Obligado», а на британском фрегате «President», где выполнял функции офицера связи.
Стр. 374. «Per Mare, Per Terram» - «По морю, по суше» (лат.). Автор даёт неправильный перевод, меняющий смысл девиза.
Стр. 379. Нет. В Петропавловске за всё это время не вспыхнуло ни одного сильного пожара.
Стр. 394. Описание вторых похорон не выдерживает никакой критики. Русские, оказывается, даже наблюдали за ними из кустов… держали всю похоронную партию на мушке… пароход ходил в Тарьинскую бухту три раза… за Раковый перешеек… хватит, уже надоело, не могу больше... но надо, надо дочитать до конца!
Стр. 395. «…по речушке Авача…»
Авача, конечно, не Дон и не Волга, но уж никак не «речушка».
Стр. 398. По автору, «Virago» ещё и в течение следующего дня всё ходила и ходила в Тарьинскую бухту - типа, всё хоронили и хоронили… По мере умирания раненых, что ли? Каждого? Или тройками? Пятёрками? Десятками? И это... она что, атомоход с нескончаемым запасом топлива? Сколько же врагов русские за этот день настреляли-накололи?
Стр. 399. Неправда. Пороху у защитников Петропавловска хватало с избытком, а вот чего не хватало, так это ядер и картечи.
Стр. 400. И опять «Virago» ходила в Тарьинскую бухту. Да сколько же можно? Теперь становится понятно, что Тарьинской бухтой автор всё же называет не Раковую бухту, а бухту Завойко, которая в те времена была безымянной. Уважаемый автор, перестаньте без толку гонять туда-сюда уставший пароход. У него никаких дров не хватит на все ваши манёвры.
Воздавая дань уважения автору за то, что он взялся раскрыть тему, которой посвящено в нашей литературе не так уж и много, да ещё ни разу не бывав в местах, где происходили события, всё же следует усомниться в исторической и художественной ценности книги. Пятьдесят тысяч экземпляров - это, как минимум, пятьдесят тысяч обманутых читателей. Эта ответственность целиком и полностью лежит на авторе, на тех, кто его консультировал и корректировал текст.
Резюме: не нужно читать эту книгу. Я с великим трудом сделал это за вас.
Впрочем, во многих местах от души повеселился, и это неплохая компенсация за всё остальное.