Ferenc Karinthy, Épépé
И вот вклинивается сюда эта книжка - она выуживается из прошлого, как я и собиралась делать, чтобы хоть про какие-то пропущенные книжки рассказать.
Прочла я её в прошлом ноябре и в общем была не слишком довольна. Но время идёт, и ловлю себя на том, что очень часто её вспоминаю, и из-за этого даже подумываю об изменении оценки на Гудридзах.
Выудилась книжка из прошлого по двум причинам - сначала из-за превратившегося в сюрреалистическое и и всё больше ставшего напоминать происходящее в книге обсуждения повести Мийе на форуме, затем из-за некоторых параллелей с романом Келлермана «Чтиво».
« Эпепе» - роман венгерского автора Ференца Каринти (1921-1992) (не путать с Фридьешем Каринти, отцом Ференца). Даже если упомянутый в скобках Фридьеш Каринти назван в Википедии одним из известнейших венгерских писателей начала ХХ века, и даже есть недлинный список переведённых на русский книг, а сын его, Ференц, «тоже известным», вряд ли многие о них слышали (хотя некоторые рассказы Ференца переводились на русский и публиковались в журналах).
«Эпепе» был написан в 1970 году, французский перевод впервые опубликован в 1996 году, потом ещё дважды переиздавался, а в 2013 году вышло четвёртое переиздание. Кстати, переводчиками романа на французский указаны J. et P. Karinthy - вне всякого сомнения родственники, но кто именно, не знаю. Роман был переведён на 20 иностранных языков, но русский в их число не входит ( можно предположить почему).
В связи с этим новым изданием я впервые услышала о Ференце Каринти и не могла не заинтересоваться романом. Судите сами: главный герой - учёный-лингвист и полиглот, предисловие к изданию написано любимым Эмманюэлем Каррером, в котором он вспоминает W, ou le souvenir d’enfance и утверждает, что Перек был бы восхищён романом, в других критических статьях вспоминают Кено и гуингнмов Свифта, отмечают юмор повествования и предупреждают «Внимание, шедевр ! »... Какой у меня мог быть выход, какие сомнения? Кроме того, я хоть и мало знаю, но хорошо отношусь к венгерской литературе - как-то никогда она меня не разочаровывала.
Главный (и фактически единственный) герой книги, венгерский учёный-лингвист, эрудит и полиглот, отправляется в Хельсинки на конгресс по лингвистике, но непонятно каким образом вдруг оказывается... непонятно где. Он не может понять ни что это за страна, ни что за город. Большой, наверное, даже огромный мегаполис, не просто наполненный, а кишащий людьми, говорящими на неизвестном ему языке.
Он селится в гостинице (вроде никто его не принуждает, но и выбора нет), пытается связаться с посольством или полицией - безуспешно (ему не отказывают, но и не делают ничего), пытается уловить логику языка, чтобы хоть как-то общаться - это оказывается невозможным. Ему удаётся покупать еду, у неё странный сладковато-приторный вкус, и за всем нужно выстаивать в длинных, шумных и чужих очередях, а потом и деньги начинают таять.
Толпа, шум, невозможность проникнуть в язык, вообще невозможность всего, отсутствие выбора и выхода - автор создаёт мучительную и изнурительную атомсферу кошмара (При том, что "объективно" - "ничего такого"...). Антиутопия, контр-утопия, дистопия - сколько угодно можно спорить о терминах - но да, это тот же жанр, что 1984 Оруэлла или «Мы» Замятина. И если про Кафку вспомнили - тоже правильно. И аллегория здесь, увы, не одна-единственная.
Я дочитала роман (а он недлинный) в полном изнеможении. Это страшно, когда вдруг, ни с того ни с сего, оказываешься в такой ситуации, которая всю жизнь переворачивает, ищешь выхода, не находишь, потом понимаешь, что нет его, что будет только гонка по кругу - и больше ничего, и вернуться - нельзя и некуда.. Это и во сне страшно, а если страшный сон - навсегда? Случается это гораздо чаще, чем нам кажется.
Хорошо даже, что я не написала отзыв сразу - я была так измучена, выйдя из романа, что рассердилась и на автора и на критиков. Сейчас я понимаю, что это действительно очень талантливая книга - вспоминаю её и с ужасом вижу себя внутри шумной и говорящей на непонятном языке толпы, задыхаюсь, чувствую сладковато-приторный вкус во рту, начинает кружиться голова и охватывает паника.
И очень тяжёлая книга, хотя те, кто говорили о «юморе повествования» тоже никого не обманули.
В романе Келлермана этот жанр тоже в какой-то момент есть.
Пару слов о названии, «Эпепе». Оно ничего не значит - по крайней мере, для главного героя и читателя, объяснения ему нет. Герой постоянно слышит это сочетание в постоянно окружающей его, но так и не ставшей понятной речи толпы. И вообще звук «э» в этой речи очень частый (как и в венгерском?)
Наверняка «эпепе» - аллюзия на «эсперенте» (именно так, не «эсперанто», ошибки нет).
«Эсперенте» - это такая (популярная, говорят) языковая игра, псевдо-язык, придуманный отцом Ференца Каринти, Фридьешем. В нём используется один только гласный «э» (ну и как тут опять не вспомнить Перека, пусть и «наоборот»?)
Я про это никогда раньше не слышала (и в критике на роман не встречала ни объяснения названию, ни рассказов об «эсперенте»), набрела случайно, разыскивая хоть какую-то информацию о Каринти. На этот язык «переводятся» стихи и ли, например, пословицы, результат, как пишут, часто забавный, но судить об этом и вообще понять, что это за игра и насколько она «транслируема» в другие языки, я, не зная венгерского, не могу.
В википедии есть статья об эсперенте - как ни странно, как раз на русском, а на французском нет. Надо будет попробовать ещё что-то поискать, я заинтересовалась.