Аделина Адалис
Аделина Адалис родилась в 1900 году. В первые годы жизни она носила фамилию Висковатова. Потом, когда родители её погибли (причина смерти мне неизвестна) её удочерили родители матери и дали свою фамилию - Ефрон. Первые стихи Аля написала в 13 лет, а уже в 18 состояла в одесском литературном объединении "Зелёная лампа", откуда вышли такие поэты и писатели, как Багрицкий, Катаев, Зинаида Шишова.
В 1920 году Адалис уехала из Одессы в Москву, где с нею познакомился знаменитый поэт и критик Валерий Брюсов. И влюбился без памяти. Свидетельствует Ольга Мочалова: она встретилась с Валерием Яковлевичем у общих знакомых на вечере. Брюсов сидел мрачный, вялый. Он говорил, что нездоров, плохо себя чувствует. Адалис приняла живое участие в его заболевании желудочно-кишечного характера, дала ряд советов, как справляться с неполадками обмена веществ. Брюсов был удивлен, что молодая женщина так просто, по-домашнему, говорит с ним, знаменитым поэтом, о низших проявлениях организма. Это задело его внимание. А затем был роман. Адалис сопротивлялась, но, по словам насмешников, «уступила под давлением президиума». Ходили и такие шуточки: «Адалис, Адалис, кому Вы отдались? Бр-р-р… Брюсову…»
С одной стороны, быть фавориткой мэтра считалось почётным и хорошим для карьеры. На всех постах, который занимал Брюсов, он находил место и для Адалис. Организовав же Высший литературно-художественный институт, поставил её на ректорскую должность плюс преподавать стиховедение. Первую лекцию Адалис, не имевшая высшего образования, прочитала блистательно, а дальше дело пошло хуже и хуже. Переполнило чашу терпения студентов то, что при разборе строчек Хлебникова:
Ходят двое чудаков
И стреляют судаков
Адалис принялась уверять их, что судаков действительно стреляют. Возмущённый курс пошёл к Брюсову и пригрозил отчислиться в полном составе, если им не найдут другого лектора. Что было делать? Ко всеобщему удовольствию, Аделина Ефимовна уволилась, и на её место взяли Георгия Шенгели, который был прекрасным стиховедом и эрудитом.
Какого свойства были отношения Адалис и Брюсова? Свидетельствует Марина Цветаева:
Товарищу Адалис в тот вечер, точнее в тот месяц ее жизни, выступать совсем не следовало, и выступление ее, как всякое пренебрежение возможными, неминуемыми усмешками - героизм. Усмешки были, были и, явственно, смешки. Но голос, как всегда (а есть он не всегда), сделал свое: зал втянулся, вслушался. [...]...вошла проведать тотчас же по выступлении исчезнувшую Адалис. Когда я вошла, товарищ Адалис лежала на скамейке, с вострия лакированной туфельки по вострие подбородка укутанная в подобие шубы. Вид был дроглый и невеселый. "Ну, как"? - "Все читают". - "А В. Я.? - "Слушает". - "А зал?" - "Смотрит". -"Позор?" - "Смотрины".
Закурили. Зубы тов. Адалис лязгали. И внезапно, сбрасывая шубу: "Вы знаете, Цв-а, мне кажется, что у меня начинается". - "Воображение". - "Говорю вам, что у меня начинается". - "А я говорю, что кажется". - "Откуда вы знаете"? - "Слишком эффектно- вечер поэтесс - и... Вроде папессы Жанны. Это бывает в истории, в жизни так не бывает". - Смеемся. И через минуту Адалис певуче: "Цв-а, я не знаю, начинается или нет, но можете вы мне оказать большую услугу?" - Я, что-то чуя: "Да!" - "Так подите скажите В. Я., что я его зову - срочно". - "Прервав чтение"? - "Это уж - как хотите" - "Адалис, он рассвирепеет". - "Не посмеет, он вас боится, особенно после сегодняшнего" - "Это ваше серьезное желание"? - "Serieux comme la morte" [Серьёзное, как смерть (фр.)]
...отзываю в сторону Брюсова и, тихо и внятно, глаза в глаза: "Товарищ Брюсов, товарищ Адалис просит передать вам, что у нее, кажется, начинается". Брюсов, бровями: "?" - "Что - не знаю, передаю, как сказано, просит немедленно зайти: срочно". Брюсов отрывисто выходит, вслед не иду[...] Через четыре четверостишия явление Брюсова, на этот раз он - ко мне:
"Г-жа Цветаева, товарищ Адалис просит вас зайти..." - тоже тихо и внятно, тоже глаза в глаза. Вхожу Адалис перед зеркалом пудрит нос. "Это ужасный человек, ничему не верит". - Я: "Особенно, если каждый день "начинается". Адалис, капризно: "Почему я знаю? Ведь может же, ведь начнется же когда-нибудь!.. Я его посылаю за извозчиком - не идет: "Мое место на эстраде". А мое - над". - "Давайте, схожу"?" - "Цветаева, миленькая, но у меня ни копейки на извозчика, и мне, действительно, скверно". - "Взять у Брюсова?" Она испуганно: "Нет, нет, сохрани Бог!"
Ребёнок этот умер во время родов. Согласно мемуарам О. Мочаловой, написанным в крайне недоброжелательном тоне, оттого, что Адалис всю беременность принимала наркотики, которыми её снабжал всё тот же Брюсов.
Смерть Валерия Яковлевича Адалис пережила очень тяжело. Она стояла около гроба и читала умершему стихи шёпотом: некто уверил её, что слух у покойников сохраняется сорок дней. Попытки самоубийства были неудачны; впоследствии поэтесса с горьким смехом рассказывала, что не умела правильно завязать петлю, и скользящий узел не получался. Она осталась одна, без средств к существованию. Пришлось вернуться в Одессу, где с прежними друзьями по "Зелёной лампе" она участвовала в группе "Коллектив поэтов". Но однажды ей подвернулась возможность уехать корреспонденткой в Среднюю Азию.
Восток стал духовной родиной Адалис. Она, что называется, нашла себя. Перевод классического наследия и современной поэзии Узбекистана, Туркмении, Таджикистана, а также Китая и Индии стал делом её жизни. В этом путешествии она познакомилась с писателем Иваном Сергеевым, за которого вскоре вышла замуж. В соавторстве они написали фантастический роман "Абджед хевез хютти" о затерянной в горах Памира древней цивилизации. К сожалению, с 1927 года это новаторское произведение не переиздавалось.
И вот Адалис печатается, её переводы и путевые очерки очень востребованы, но, как говорят на Востоке, шайтан подостлал хвост. Советской таджикской литературе не хватало живого классика. На эту должность выдвинули Мирзо Турсун-заде, молодого поэта, который незадолго до того съездил в Индию. Свидетельствует М. Синельников: Турсун-заде появился в Москве, потрясенный всем увиденным в Дели и в Бомбее, и встретился с Аделиной Ефимовной. Сообщил, что стихов от него ждут, а впечатления от командировки ещё не уложились в голове. И Адалис, никогда не бывавшая в Индии, задав несколько вопросов о маршруте и достопримечательностях, сочинила знаменитые "Индийские баллады". Мирзо перепёр их на родной язык, и стихи всеоре были изданы как его произведения, переведённые Адалис, т.е. они, поэт и переводчик, поменялись местами.
"Индийские баллады" получили Сталинскую премию 1 степени. И Адалис в простосердечии своем решила побороться хотя бы за соавторство: ходила к Фадееву, носила черновики. Ничего не добилась, естественно. И это был не единственный случай "рокировки". Свидетельствует Михаил Гаспаров ("Записи и выписки"): Рассказывал Ю. Александров: Хрущев ехал в дружеский Афганистан, Александрову и Адалис велели: срочно антологию афганской поэзии! А подстрочники? Сами сочините. Сделали и издали за две недели, Хрущев вручил, китайцы спешно перевели на китайский, афганцы перевели с китайского, все были довольны.
Вас ещё удивляет, почему у нас так мало прославленных поэтесс? Меня - уже нет.
Последние десятилетия жизни у Аделины Адалис сложились благополучно. Сын Владимир стал популярным поэтом-песенником, дочь Юлия избрала стезю драматургии. У самой Адалис вышло три подряд сборника собственных стихов, переводы издавались и переиздавались (а одному Богу известно, сколько там было "рокировок"!) К этому периоду относятся и переводы Рабиндраната Тагора, из которых "Последняя поэма" стала известнейшей песней в кинофильме "Вам и не снилось". Умерла поэтесса в 1969 году, похоронена на Химкинском кладбище.
В 1920 году Адалис уехала из Одессы в Москву, где с нею познакомился знаменитый поэт и критик Валерий Брюсов. И влюбился без памяти. Свидетельствует Ольга Мочалова: она встретилась с Валерием Яковлевичем у общих знакомых на вечере. Брюсов сидел мрачный, вялый. Он говорил, что нездоров, плохо себя чувствует. Адалис приняла живое участие в его заболевании желудочно-кишечного характера, дала ряд советов, как справляться с неполадками обмена веществ. Брюсов был удивлен, что молодая женщина так просто, по-домашнему, говорит с ним, знаменитым поэтом, о низших проявлениях организма. Это задело его внимание. А затем был роман. Адалис сопротивлялась, но, по словам насмешников, «уступила под давлением президиума». Ходили и такие шуточки: «Адалис, Адалис, кому Вы отдались? Бр-р-р… Брюсову…»
С одной стороны, быть фавориткой мэтра считалось почётным и хорошим для карьеры. На всех постах, который занимал Брюсов, он находил место и для Адалис. Организовав же Высший литературно-художественный институт, поставил её на ректорскую должность плюс преподавать стиховедение. Первую лекцию Адалис, не имевшая высшего образования, прочитала блистательно, а дальше дело пошло хуже и хуже. Переполнило чашу терпения студентов то, что при разборе строчек Хлебникова:
Ходят двое чудаков
И стреляют судаков
Адалис принялась уверять их, что судаков действительно стреляют. Возмущённый курс пошёл к Брюсову и пригрозил отчислиться в полном составе, если им не найдут другого лектора. Что было делать? Ко всеобщему удовольствию, Аделина Ефимовна уволилась, и на её место взяли Георгия Шенгели, который был прекрасным стиховедом и эрудитом.
Какого свойства были отношения Адалис и Брюсова? Свидетельствует Марина Цветаева:
Товарищу Адалис в тот вечер, точнее в тот месяц ее жизни, выступать совсем не следовало, и выступление ее, как всякое пренебрежение возможными, неминуемыми усмешками - героизм. Усмешки были, были и, явственно, смешки. Но голос, как всегда (а есть он не всегда), сделал свое: зал втянулся, вслушался. [...]...вошла проведать тотчас же по выступлении исчезнувшую Адалис. Когда я вошла, товарищ Адалис лежала на скамейке, с вострия лакированной туфельки по вострие подбородка укутанная в подобие шубы. Вид был дроглый и невеселый. "Ну, как"? - "Все читают". - "А В. Я.? - "Слушает". - "А зал?" - "Смотрит". -"Позор?" - "Смотрины".
Закурили. Зубы тов. Адалис лязгали. И внезапно, сбрасывая шубу: "Вы знаете, Цв-а, мне кажется, что у меня начинается". - "Воображение". - "Говорю вам, что у меня начинается". - "А я говорю, что кажется". - "Откуда вы знаете"? - "Слишком эффектно- вечер поэтесс - и... Вроде папессы Жанны. Это бывает в истории, в жизни так не бывает". - Смеемся. И через минуту Адалис певуче: "Цв-а, я не знаю, начинается или нет, но можете вы мне оказать большую услугу?" - Я, что-то чуя: "Да!" - "Так подите скажите В. Я., что я его зову - срочно". - "Прервав чтение"? - "Это уж - как хотите" - "Адалис, он рассвирепеет". - "Не посмеет, он вас боится, особенно после сегодняшнего" - "Это ваше серьезное желание"? - "Serieux comme la morte" [Серьёзное, как смерть (фр.)]
...отзываю в сторону Брюсова и, тихо и внятно, глаза в глаза: "Товарищ Брюсов, товарищ Адалис просит передать вам, что у нее, кажется, начинается". Брюсов, бровями: "?" - "Что - не знаю, передаю, как сказано, просит немедленно зайти: срочно". Брюсов отрывисто выходит, вслед не иду[...] Через четыре четверостишия явление Брюсова, на этот раз он - ко мне:
"Г-жа Цветаева, товарищ Адалис просит вас зайти..." - тоже тихо и внятно, тоже глаза в глаза. Вхожу Адалис перед зеркалом пудрит нос. "Это ужасный человек, ничему не верит". - Я: "Особенно, если каждый день "начинается". Адалис, капризно: "Почему я знаю? Ведь может же, ведь начнется же когда-нибудь!.. Я его посылаю за извозчиком - не идет: "Мое место на эстраде". А мое - над". - "Давайте, схожу"?" - "Цветаева, миленькая, но у меня ни копейки на извозчика, и мне, действительно, скверно". - "Взять у Брюсова?" Она испуганно: "Нет, нет, сохрани Бог!"
Ребёнок этот умер во время родов. Согласно мемуарам О. Мочаловой, написанным в крайне недоброжелательном тоне, оттого, что Адалис всю беременность принимала наркотики, которыми её снабжал всё тот же Брюсов.
Смерть Валерия Яковлевича Адалис пережила очень тяжело. Она стояла около гроба и читала умершему стихи шёпотом: некто уверил её, что слух у покойников сохраняется сорок дней. Попытки самоубийства были неудачны; впоследствии поэтесса с горьким смехом рассказывала, что не умела правильно завязать петлю, и скользящий узел не получался. Она осталась одна, без средств к существованию. Пришлось вернуться в Одессу, где с прежними друзьями по "Зелёной лампе" она участвовала в группе "Коллектив поэтов". Но однажды ей подвернулась возможность уехать корреспонденткой в Среднюю Азию.
Восток стал духовной родиной Адалис. Она, что называется, нашла себя. Перевод классического наследия и современной поэзии Узбекистана, Туркмении, Таджикистана, а также Китая и Индии стал делом её жизни. В этом путешествии она познакомилась с писателем Иваном Сергеевым, за которого вскоре вышла замуж. В соавторстве они написали фантастический роман "Абджед хевез хютти" о затерянной в горах Памира древней цивилизации. К сожалению, с 1927 года это новаторское произведение не переиздавалось.
И вот Адалис печатается, её переводы и путевые очерки очень востребованы, но, как говорят на Востоке, шайтан подостлал хвост. Советской таджикской литературе не хватало живого классика. На эту должность выдвинули Мирзо Турсун-заде, молодого поэта, который незадолго до того съездил в Индию. Свидетельствует М. Синельников: Турсун-заде появился в Москве, потрясенный всем увиденным в Дели и в Бомбее, и встретился с Аделиной Ефимовной. Сообщил, что стихов от него ждут, а впечатления от командировки ещё не уложились в голове. И Адалис, никогда не бывавшая в Индии, задав несколько вопросов о маршруте и достопримечательностях, сочинила знаменитые "Индийские баллады". Мирзо перепёр их на родной язык, и стихи всеоре были изданы как его произведения, переведённые Адалис, т.е. они, поэт и переводчик, поменялись местами.
"Индийские баллады" получили Сталинскую премию 1 степени. И Адалис в простосердечии своем решила побороться хотя бы за соавторство: ходила к Фадееву, носила черновики. Ничего не добилась, естественно. И это был не единственный случай "рокировки". Свидетельствует Михаил Гаспаров ("Записи и выписки"): Рассказывал Ю. Александров: Хрущев ехал в дружеский Афганистан, Александрову и Адалис велели: срочно антологию афганской поэзии! А подстрочники? Сами сочините. Сделали и издали за две недели, Хрущев вручил, китайцы спешно перевели на китайский, афганцы перевели с китайского, все были довольны.
Вас ещё удивляет, почему у нас так мало прославленных поэтесс? Меня - уже нет.
Последние десятилетия жизни у Аделины Адалис сложились благополучно. Сын Владимир стал популярным поэтом-песенником, дочь Юлия избрала стезю драматургии. У самой Адалис вышло три подряд сборника собственных стихов, переводы издавались и переиздавались (а одному Богу известно, сколько там было "рокировок"!) К этому периоду относятся и переводы Рабиндраната Тагора, из которых "Последняя поэма" стала известнейшей песней в кинофильме "Вам и не снилось". Умерла поэтесса в 1969 году, похоронена на Химкинском кладбище.