С точки зрения чахотки: Ульрике Мозер и другая история Германии
Серия «Культура повседневности» издательства НЛО иногда умеет напугать. Фтизис, он же туберкулёз, он же чахотка, этот бич, разрушающий жизни и здоровье людей -- да минуй нас пуще всех печалей такая повседневность! И тем не менее книга Ульрики Мозер [Ulrike Moser] «Чахотка: другая история немецкого общества» [Schwindsucht: Eine andere deutsche Gesellschaftsgeschichte], несмотря на свой устрашающий и далеко не возвышенный предмет, интригует, как хороший детектив, и волнует, как лирическая поэзия. Ни один другой недуг не изображался в искусстве так широко и разнообразно, -- подчёркивает Мозер и устраивает растревоженным читательницам целую экскурсию по различным воззрениям на коварную палочку Коха и её дела в организме человеческом: от Древнего Египта, где её жертвами становились даже фараоны, и учения Гиппократа до наших дней.
Разумеется, при такой широте охвата чисто германской истории чахотки не получилось. Немецкие воззрения на свойства и происхождение фтизиса были частью представлений общеевропейских, хотя честь открытия пресловутой палочки принадлежит немцу, великому Роберту Коху. Где ему золотые памятники в каждом городе, задаюсь я вопросом. Скольких людей он спас! Ведь до Коха туберкулёз приписывался... проще ответить, чему он не приписывался. В Италии и Испании, вообще в романском мире придерживались теории миазма, то есть заражения, тогда как во Франции считалось, что чахотка не заразна, это просто у болящих конституция такая. Фтизическая. Этим вызваны конфликты между Жорж Санд, привезшей смертельно больного Шопена в тёплую Испанию лечиться, и местными жителями. Романистка считала, что их отовсюду гонят из предрассудка, конституцией же нельзя заразиться, а испанцы спасали себя, как им завещали великие медики Ренессанса, например, Фракасторо (а где ему золотые памятники?). Правы оказались оба. Туберкулёз заразен, в этом нет сомнения, но был ли заразен Шопен? Есть мнение, что он, как и его несчастная сестра Эмилия, страдал от наследственного заболевания лёгких: муковисцидоза.
Специфическая подверженность «грудной болести» постулировалась у поэтов, художников и артистов, а также -- у женщин, особенно молодых и красивых. Пруссия, 1890 год. Средний возраст смерти женщины в чахотке: двадцать+ лет. Девочки! Существовал тип туберкулёзной красоты: фам фражиль, противоположность полнокровной хищницы фам фаталь. Помните, у Пушкина об осени:
Как это объяснить? Мне нравится она,
Как, вероятно, вам чахоточная дева
Порою нравится. На смерть осуждена,
Бедняжка клонится без ропота, без гнева.
Улыбка на устах увянувших видна;
Могильной пропасти она не слышит зева;
Играет на лице ещё багровый цвет.
Она жива ещё сегодня, завтра нет.
И этих осыпающихся, вянущих дев лечили кровопусканиями, пиявками и горчичниками. Появление санаториев, воспетых Манном в "Волшебной горе", оказалось настоящим прорывом. А где золотые памятники чудаку Герману Брёмеру, который уверовал в целительность горного воздуха и открыл первый санаторий-курорт? Его же высмеивали за сам тезис, что чахотка излечима! Но люди начали выздоравливать. На долгое время фтизис превратился в утончённый жупел аристократок и деятелей искусства, а Давос стал прибежищем не только больных, но и возвышенных душ в поисках отдохновения. Тем временем палочка Коха, будь она неладна, победно шествовала среди рабочего класса. Теснота, антисанитария, тяжёлый труд во вредных условиях и недоедание были её союзницами. Квартирой человека можно так же убить, как и топором, писал художник Генрих Цилле, летописец пролетариата и его спутницы чахотки. Средство, предложенное Кохом, туберкулин, как мы помним из истории медицины, не оправдало себя. Шницлер, Клабунд, Эдвард Мунк и Кокошка изобращали словесно и живописно новый лик фтизиса: не романтически-нежный, а жестокий, искажённый агонией.
Альфред Гротиан, гигиенист, называл туберкулёз болезнью социально неполноценных людей. Биолог Фриц Ленц верил в благотворное действие фтизиса: эта болезнь селится в домах бедноты и необразованной черни и искореняет их телесные и душевные недостатки, ослабляющие экономику страны и распространяющие невежество. Август Форель утверждал: все индивиды, наследственно склонные к туберкулёзу, рахитичные, телесно неполноценные, страдающие гемофилией, испорченные, с наследственными заболеваниями или имеющие нездоровую конституцию, должны быть безболезненно и милосердно умерщвлены, чтобы не мешать жить здоровым. Врач-фтизиатр Аугштайн называл страдающих туберкулёзом социально непригодными и причислил их к группе общественно неполноценных, наряду с полными идиотами, слабоумными, тунеядцами, бродягами, нищими, бездомными, пьяницами, проститутками, душевнобольными, деклассированными элементами, преступниками. Причём можно было даже самим не болеть, а просто иметь среди близких жертву туберкулёза. И всё. Ты уже социально непригодна. После прихода к власти нацистов идеологически индоктринированные медики приступили к спасению чистого и здорового арийского народного тела от коварной палочки Коха, затаившейся в не менее коварных неполноценных телах.
Страницы, посвящённые больным туберкулёзом, взрослым и детям, в концлагерях, а также заражениям туберкулёзом для опытов, читать очень трудно, подчас невыносимо, но необходимо. За убийство двадцати подопытных детей в подвале школы Булленхузер-Дамм 20 апреля 1945 года (обратите внимание на дату!) были наказаны далеко не все палачи. Расследование приостановили в 1967 году по следующей причине: следствие не представило достаточных улик того, что дети чрезмерно страдали перед смертью. Напротив, есть признаки того, что большинство детей уже после первого укола морфина потеряли сознание и в этой связи уже не могли воспринимать того, что происходило с ними дальше. Таким образом, прерывание их жизни не принесло им никакого прочего ущерба, они не страдали душевно или телесно. Прерывание их жизни не принесло им никакого прочего ущерба, я не придумываю, я перепечатываю дословно. Вот так денацификация...
Когда-нибудь и о нашей эпохе будут судить в том числе и по тому, как она относится к больным и к болезни, подытоживает Ульрике Мозер. И она очень права.
Отрывки из книги: https://daily.afisha.ru/brain/18873-plata-za-vhod-5-bacill-kto-provodil-vecherinki-vo-vremya-epidemii-chahotki/
https://nplus1.ru/blog/2021/02/19/schwindsucht
https://arzamas.academy/mag/929-chahotka
Разумеется, при такой широте охвата чисто германской истории чахотки не получилось. Немецкие воззрения на свойства и происхождение фтизиса были частью представлений общеевропейских, хотя честь открытия пресловутой палочки принадлежит немцу, великому Роберту Коху. Где ему золотые памятники в каждом городе, задаюсь я вопросом. Скольких людей он спас! Ведь до Коха туберкулёз приписывался... проще ответить, чему он не приписывался. В Италии и Испании, вообще в романском мире придерживались теории миазма, то есть заражения, тогда как во Франции считалось, что чахотка не заразна, это просто у болящих конституция такая. Фтизическая. Этим вызваны конфликты между Жорж Санд, привезшей смертельно больного Шопена в тёплую Испанию лечиться, и местными жителями. Романистка считала, что их отовсюду гонят из предрассудка, конституцией же нельзя заразиться, а испанцы спасали себя, как им завещали великие медики Ренессанса, например, Фракасторо (а где ему золотые памятники?). Правы оказались оба. Туберкулёз заразен, в этом нет сомнения, но был ли заразен Шопен? Есть мнение, что он, как и его несчастная сестра Эмилия, страдал от наследственного заболевания лёгких: муковисцидоза.
Специфическая подверженность «грудной болести» постулировалась у поэтов, художников и артистов, а также -- у женщин, особенно молодых и красивых. Пруссия, 1890 год. Средний возраст смерти женщины в чахотке: двадцать+ лет. Девочки! Существовал тип туберкулёзной красоты: фам фражиль, противоположность полнокровной хищницы фам фаталь. Помните, у Пушкина об осени:
Как это объяснить? Мне нравится она,
Как, вероятно, вам чахоточная дева
Порою нравится. На смерть осуждена,
Бедняжка клонится без ропота, без гнева.
Улыбка на устах увянувших видна;
Могильной пропасти она не слышит зева;
Играет на лице ещё багровый цвет.
Она жива ещё сегодня, завтра нет.
И этих осыпающихся, вянущих дев лечили кровопусканиями, пиявками и горчичниками. Появление санаториев, воспетых Манном в "Волшебной горе", оказалось настоящим прорывом. А где золотые памятники чудаку Герману Брёмеру, который уверовал в целительность горного воздуха и открыл первый санаторий-курорт? Его же высмеивали за сам тезис, что чахотка излечима! Но люди начали выздоравливать. На долгое время фтизис превратился в утончённый жупел аристократок и деятелей искусства, а Давос стал прибежищем не только больных, но и возвышенных душ в поисках отдохновения. Тем временем палочка Коха, будь она неладна, победно шествовала среди рабочего класса. Теснота, антисанитария, тяжёлый труд во вредных условиях и недоедание были её союзницами. Квартирой человека можно так же убить, как и топором, писал художник Генрих Цилле, летописец пролетариата и его спутницы чахотки. Средство, предложенное Кохом, туберкулин, как мы помним из истории медицины, не оправдало себя. Шницлер, Клабунд, Эдвард Мунк и Кокошка изобращали словесно и живописно новый лик фтизиса: не романтически-нежный, а жестокий, искажённый агонией.
Альфред Гротиан, гигиенист, называл туберкулёз болезнью социально неполноценных людей. Биолог Фриц Ленц верил в благотворное действие фтизиса: эта болезнь селится в домах бедноты и необразованной черни и искореняет их телесные и душевные недостатки, ослабляющие экономику страны и распространяющие невежество. Август Форель утверждал: все индивиды, наследственно склонные к туберкулёзу, рахитичные, телесно неполноценные, страдающие гемофилией, испорченные, с наследственными заболеваниями или имеющие нездоровую конституцию, должны быть безболезненно и милосердно умерщвлены, чтобы не мешать жить здоровым. Врач-фтизиатр Аугштайн называл страдающих туберкулёзом социально непригодными и причислил их к группе общественно неполноценных, наряду с полными идиотами, слабоумными, тунеядцами, бродягами, нищими, бездомными, пьяницами, проститутками, душевнобольными, деклассированными элементами, преступниками. Причём можно было даже самим не болеть, а просто иметь среди близких жертву туберкулёза. И всё. Ты уже социально непригодна. После прихода к власти нацистов идеологически индоктринированные медики приступили к спасению чистого и здорового арийского народного тела от коварной палочки Коха, затаившейся в не менее коварных неполноценных телах.
Страницы, посвящённые больным туберкулёзом, взрослым и детям, в концлагерях, а также заражениям туберкулёзом для опытов, читать очень трудно, подчас невыносимо, но необходимо. За убийство двадцати подопытных детей в подвале школы Булленхузер-Дамм 20 апреля 1945 года (обратите внимание на дату!) были наказаны далеко не все палачи. Расследование приостановили в 1967 году по следующей причине: следствие не представило достаточных улик того, что дети чрезмерно страдали перед смертью. Напротив, есть признаки того, что большинство детей уже после первого укола морфина потеряли сознание и в этой связи уже не могли воспринимать того, что происходило с ними дальше. Таким образом, прерывание их жизни не принесло им никакого прочего ущерба, они не страдали душевно или телесно. Прерывание их жизни не принесло им никакого прочего ущерба, я не придумываю, я перепечатываю дословно. Вот так денацификация...
Когда-нибудь и о нашей эпохе будут судить в том числе и по тому, как она относится к больным и к болезни, подытоживает Ульрике Мозер. И она очень права.
Отрывки из книги: https://daily.afisha.ru/brain/18873-plata-za-vhod-5-bacill-kto-provodil-vecherinki-vo-vremya-epidemii-chahotki/
https://nplus1.ru/blog/2021/02/19/schwindsucht
https://arzamas.academy/mag/929-chahotka