Четверг, стихотворение: Галина Баталова
Тень
К твоему смятенью,
К твоему стыду,
Я хотя бы тенью
По стене пройду.
Стану зимним небом,
Ветром за спиной -
Думай же, что не был
Никогда со мной!
Память не прогонишь,
Тень мою гоня.
Лист на ветке тронешь -
Тронешь ты меня.
Тронешь ты перила -
В них моя ладонь.
Я ведь говорила:
Ничего не тронь,
Потому что город,
Каждый дом и сад,
И жара, и холод
За меня стоят.
Галина Баталова -- одна из самых необычных литературных мистификаций Советского Союза. Можно сказать, Черубина де Габриак семидесятых годов, с той лишь разницей, что в роли "таинственной маски" выступала совершенно реальная молодая женщина. Она пережила тяжёлый развод, возвратилась в Ленинград с Дальнего Востока. И подруга, предложила попробовать себя в новом качестве -- участницы литературных семинаров, начинающей поэтессы. Сама она как раз была поэтессой и переводчицей, только уже не начинающей, а признанной. Сейчас имя Нонны Слепаковой активно популяризирует Дмитрий Быков, называющий её своей наставницей. А Милна в её переводе, наверное, вся страна читала, плюс смотрела детскую пьесу про "Кошку, которая гуляла сама по себе". Кстати, в мистификации участвовал и муж Нонны Слепаковой, поэт и литературный критик Лев Мочалов, подсказывавший актуальные темы. Наверное, специфическое чувство: читать стихи о своей судьбе, написанные от первого лица другим человеком. Но так было. В молодёжных творческих объединениях поэзия Баталовой была принята с энтузиазмом, ей даже удалось неоднократно опубликоваться. А через какое-то время поэтический маскарад исчерпал себя. Через двадцать пять лет стихи, выходившие под именем Галины Баталовой (фамилия несколько изменена), попали в антологию "Поэты, которых не было", составленную Ильёй Фоняковым [Санкт-Петербургское добровольное общество любителей книги, 2000].
К твоему смятенью,
К твоему стыду,
Я хотя бы тенью
По стене пройду.
Стану зимним небом,
Ветром за спиной -
Думай же, что не был
Никогда со мной!
Память не прогонишь,
Тень мою гоня.
Лист на ветке тронешь -
Тронешь ты меня.
Тронешь ты перила -
В них моя ладонь.
Я ведь говорила:
Ничего не тронь,
Потому что город,
Каждый дом и сад,
И жара, и холод
За меня стоят.
Галина Баталова -- одна из самых необычных литературных мистификаций Советского Союза. Можно сказать, Черубина де Габриак семидесятых годов, с той лишь разницей, что в роли "таинственной маски" выступала совершенно реальная молодая женщина. Она пережила тяжёлый развод, возвратилась в Ленинград с Дальнего Востока. И подруга, предложила попробовать себя в новом качестве -- участницы литературных семинаров, начинающей поэтессы. Сама она как раз была поэтессой и переводчицей, только уже не начинающей, а признанной. Сейчас имя Нонны Слепаковой активно популяризирует Дмитрий Быков, называющий её своей наставницей. А Милна в её переводе, наверное, вся страна читала, плюс смотрела детскую пьесу про "Кошку, которая гуляла сама по себе". Кстати, в мистификации участвовал и муж Нонны Слепаковой, поэт и литературный критик Лев Мочалов, подсказывавший актуальные темы. Наверное, специфическое чувство: читать стихи о своей судьбе, написанные от первого лица другим человеком. Но так было. В молодёжных творческих объединениях поэзия Баталовой была принята с энтузиазмом, ей даже удалось неоднократно опубликоваться. А через какое-то время поэтический маскарад исчерпал себя. Через двадцать пять лет стихи, выходившие под именем Галины Баталовой (фамилия несколько изменена), попали в антологию "Поэты, которых не было", составленную Ильёй Фоняковым [Санкт-Петербургское добровольное общество любителей книги, 2000].