Мадагаскар: Кларисса Рацифандриаманана
Кларисса Андриамампандри Рацифандриаманана [Clarisse Andriamampandry Ratsifandrihamanana] родилась в городе Фенериве, бывшей пиратской гавани, в 1926 году. Вышла замуж она в двадцать лет за Генри Рацифандриаманана, врача, принадлежавшего к местному аристократическому роду. В этом браке родила восьмерых детей.
Сочинять стихи и прозу Рацифандриаманана начала с самого детства, но серьёзно заняться литературой её заставило трагическое событие: младенцем умерла третья дочь. Тема материнства -- одна из основных в её произведениях; вторая и взаимосвязанная -- политика. Семья писательницы была близка к так называемым "мятежникам сорок седьмого года", борцам за независимость острова от Франции. Восстание захлебнулось в крови, выжившие попали в большинстве своём за решётку, а независимость всё равно пришла. Через каких-то тринадцать лет. От беспокойной колонии метрополия решила освободиться. Новелла "Открытое письмо" как раз и повествует о женщине и мужчине, после поражения восстания скрывающихся от полиции в лесу. На Мадагаскаре лес большой. В нём можно долго скрываться. А потом, много лет спустя, уже отсидев и реабилитировавшись, Лива ищет своего товарища, а он так и канул неизвестно куда. И я всё думала, что же мне это напоминает, что же напоминает...
Василя Быкова.
В компартии Рацифандриаманана не состояла, но по убеждениям была близка к социализму, неоднократно посещала Советский Союз и активно переводилась на русский язык. Мне удалось найти несколько рассказов; вот, например, "Кто я?" Написано под традиционную малагасийскую форму сказки-загадки, которая загадывается в весёлой компании и вызывает дискуссию. Но за комической манерой изложения таится важная, серьёзная подоплёка. В традиционном менталитете, где человек определяется местом, занимаемым в разветвлённой семье, герой вправе тревожно задумываться над вопросом "Кто я?". Старший или младший, дед или внук? Сможете ли вы помочь ему ответить на этот вопрос?
Кто я?
Как-то ночью я проснулся в холодном поту. Одна мысль не давала мне покоя. Прямо как запутанный клубок, где не видно конца нити и не знаешь, за что потянуть, как бы ни хотелось распутать. «Кто я?» - без конца спрашиваю я себя. Чей я сын? Чей муж? Кому свёкор? Зять? Отец? Внук? Дедушка? Может, я болен и потерял память? Вдруг я и впрямь болен? Да нет, конечно же, нет. Ведь я нормально разговариваю с людьми, верно отвечаю на их вопросы. Но порою мысль ускользает, её никак не удержишь, и я становлюсь просто сумасшедшим.
Начну с самого начала. Когда-то, я отлично помню, у меня была совершенно нормальная память, даже, можно сказать, превосходная. Например, события, происходившие со мной в детстве, я всегда помнил.
Я хорошо помню деревню, где родился. Помню источник на западной окраине. Я мог бы показать каждую дырку в заборе, с закрытыми глазами нарисовать деревья, на которые мы лазили мальчишками. В любой момент я могу представить себе своего отца, и если я задаю себе вопрос: «Чей я сын?» - тому есть причина.
Время шло. Я рос высоким, худым, но стройным и сильным парнем. Моим бицепсам могли позавидовать спортсмены. И, может быть, именно поэтому я женился на девушке очень хрупкой. Я горячо любил её и оберегал. Но судьба определила ей короткую жизнь...
Я сильно страдал после её смерти, но старался крепиться. И помогла мне в этом Сели. Вскоре я понял, что без Сели мне нет жизни. Многие осуждали меня, когда я решил на ней жениться. Родственники покойной жены злобно шипели: «Вот, не успели ещё у твоей жены остыть ноги, а ты уж нашёл ей замену!» Я вытерпел всё. Я женился на Сели. Отец не препятствовал. Он лишь бросил как-то мимоходом: «Ты ещё молод - тебе только двадцать пять. Жена твоя на пятнадцать лет старше. Смотри, сынок, недаром говорят: «семь раз отмерь, один отрежь».
Действительно, Сели была намного старше, но это не остановило меня. Она такая энергичная, жизнерадостная и приветливая! Я был счастлив, что моя жена такая свежая, полная жизни. Она как будто заключила союз с молодостью. Сели и вправду была молода - кожа гладкая, походка лёгкая, грудь пышная. Настоящая красавица. Натуральная, а не косметическая. Мне казалось, что время никогда не коснётся её. Никто бы не поверил, что дочери Сели уже восемнадцать лет. Зори была так же красива, как и мать.
Мне безумно нравилось, что у меня такая взрослая дочь. Зори стала называть меня «папа». Сначала ей это давалось с трудом. Потом, правда, когда стали жить вместе, она привыкла. Счастье и радость вошли в наш дом. Мы с Сели любили друг друга. Зори была нашей радостью. Мне так хотелось больше зарабатывать денег - надо же заботиться о взрослой дочери. Вскоре Сели забеременела. Зори с нетерпением ждала появления маленького нового существа. Я всегда мечтал не отстать от наших предков. Но сколько бы у нас ни было детей, они всегда будут младшими братьями и сестрами Зори.
Но... Тут как раз и начинается путаница. Я как белка в колесе не могу выбраться из заколдованного круга... Отец женился. Я не осуждал его - мама умерла очень давно. Но для меня это было как удар грома, когда я узнал, что его женой станет... Зори. До сих пор не могу опомниться.
Отцу - под пятьдесят, но его нельзя назвать старым. Крепкий, ни одного седого волоса, ни одной морщинки, все зубы целы. Спина прямая, плечи широкие, прямые. В деревне шутя называли его «молодой человек преклонного возраста».
Отец влюбился, влюбился по уши в Зори. Она тоже полюбила его. Итак, у меня появилась мачеха. С этого момента и началось моё смятение.
Зори теперь уже не называла меня «папа». Да и верно, ведь я был её сын. Однако, каждый раз, как я подумаю, что я сын Зори, у меня начинается путаница в голове.
«Кто я?» - вот вопрос, о котором я не хотел думать, но он преследовал меня, как моя собственная тень. Я был отцом Зори. Но Зори, моя дочь, стала теперь моей матерью - ведь она заменила маму, она носила фамилию моего отца, она была его женой перед богом и людьми. Да, теперь она моя мать. И по правилам я должен звать её «мама», как зову отца «папа».
Дальше- больше. Отец, которого я звал папой с того момента, когда произнёс первое слово, стал теперь моим зятем - ведь он муж моей дочери.
Семья разрасталась. У нас с Сели родился сын. Мы его назвали Нири. Нири был вторым нашим ребёнком, первым была Зори. Да, Нири был моим сыном, младшим братом Зори. Младшим братом Зори? Значит, младшим братом жены моего отца, следовательно, шурином папы. И, значит, Нири мне не сын, а дядя - ведь он брат Зори, моей мачехи.
Я хватался за голову. Нет, нет, Нири - мой сын. Я собственными глазами видел, как Сели, моя жена, родила его. Но что значит - видеть собственными глазами? Папа зовёт его шурином. Шурин папы? Но тогда действительно Нири мой дядя.
У папы и мачехи тоже родился мальчик. У меня появился хорошенький пухленький братик. Его назвали Манга. Но нет, я не прав. Манга не мой младший брат - ведь он сын Зори. А Зори наша старшая дочь, значит, Манга - наш внук.
Я не могу больше об этом думать. Я совсем запутался. Пытаюсь выяснить родословную Нири. Зори - наша старшая дочь. Сын Зори Манга - наш внук. А так как Зори моя мать, то само собой разумеется, что Нири, наш сын, - её внук. Следовательно, Нири нам не сын. Раз он внук Зори, нашей дочери, выходит он нам правнук?
Но как согласиться с этим, хоть оно и похоже на правду? Истина же в том, что Нири не племянник Манги, а мой сын, и, следовательно, Манге приходится дедушкой, раз мы с женой родители Зори, его матери. Значит, Нири не кто иной, как дядя Манги.
Я не успокоюсь, пока не разберусь во всём этом. Буду искать помощи у Сели, моей любимой жены. Будем вместе доискиваться ответа, потому что это сводит меня с ума. А разве Сели моя жена? Отнюдь. Она же мать Зори, моей мачехи, и, значит, моя бабушка. Да, Сели - моя бабушка, и я внук Сели, если Зори, моя мачеха, её дочь.
Сели? Да, в самом деле она моя бабушка. И так как муж моей бабушки мой дедушка... Господи, спасите меня, скажите мне, кто я? Я муж Сели, Сели моя бабушка, значит, я сам себе дедушка? Боже, я схожу с ума: кто же я?
Кларисса Рацифандриаманана умерла в 1987 году. Шестая из её детей, Лила Ханитра Рацифандриаманана, занимает министерский пост в правительстве Мадагаскара, пишет стихи.
Сочинять стихи и прозу Рацифандриаманана начала с самого детства, но серьёзно заняться литературой её заставило трагическое событие: младенцем умерла третья дочь. Тема материнства -- одна из основных в её произведениях; вторая и взаимосвязанная -- политика. Семья писательницы была близка к так называемым "мятежникам сорок седьмого года", борцам за независимость острова от Франции. Восстание захлебнулось в крови, выжившие попали в большинстве своём за решётку, а независимость всё равно пришла. Через каких-то тринадцать лет. От беспокойной колонии метрополия решила освободиться. Новелла "Открытое письмо" как раз и повествует о женщине и мужчине, после поражения восстания скрывающихся от полиции в лесу. На Мадагаскаре лес большой. В нём можно долго скрываться. А потом, много лет спустя, уже отсидев и реабилитировавшись, Лива ищет своего товарища, а он так и канул неизвестно куда. И я всё думала, что же мне это напоминает, что же напоминает...
Василя Быкова.
В компартии Рацифандриаманана не состояла, но по убеждениям была близка к социализму, неоднократно посещала Советский Союз и активно переводилась на русский язык. Мне удалось найти несколько рассказов; вот, например, "Кто я?" Написано под традиционную малагасийскую форму сказки-загадки, которая загадывается в весёлой компании и вызывает дискуссию. Но за комической манерой изложения таится важная, серьёзная подоплёка. В традиционном менталитете, где человек определяется местом, занимаемым в разветвлённой семье, герой вправе тревожно задумываться над вопросом "Кто я?". Старший или младший, дед или внук? Сможете ли вы помочь ему ответить на этот вопрос?
Кто я?
Как-то ночью я проснулся в холодном поту. Одна мысль не давала мне покоя. Прямо как запутанный клубок, где не видно конца нити и не знаешь, за что потянуть, как бы ни хотелось распутать. «Кто я?» - без конца спрашиваю я себя. Чей я сын? Чей муж? Кому свёкор? Зять? Отец? Внук? Дедушка? Может, я болен и потерял память? Вдруг я и впрямь болен? Да нет, конечно же, нет. Ведь я нормально разговариваю с людьми, верно отвечаю на их вопросы. Но порою мысль ускользает, её никак не удержишь, и я становлюсь просто сумасшедшим.
Начну с самого начала. Когда-то, я отлично помню, у меня была совершенно нормальная память, даже, можно сказать, превосходная. Например, события, происходившие со мной в детстве, я всегда помнил.
Я хорошо помню деревню, где родился. Помню источник на западной окраине. Я мог бы показать каждую дырку в заборе, с закрытыми глазами нарисовать деревья, на которые мы лазили мальчишками. В любой момент я могу представить себе своего отца, и если я задаю себе вопрос: «Чей я сын?» - тому есть причина.
Время шло. Я рос высоким, худым, но стройным и сильным парнем. Моим бицепсам могли позавидовать спортсмены. И, может быть, именно поэтому я женился на девушке очень хрупкой. Я горячо любил её и оберегал. Но судьба определила ей короткую жизнь...
Я сильно страдал после её смерти, но старался крепиться. И помогла мне в этом Сели. Вскоре я понял, что без Сели мне нет жизни. Многие осуждали меня, когда я решил на ней жениться. Родственники покойной жены злобно шипели: «Вот, не успели ещё у твоей жены остыть ноги, а ты уж нашёл ей замену!» Я вытерпел всё. Я женился на Сели. Отец не препятствовал. Он лишь бросил как-то мимоходом: «Ты ещё молод - тебе только двадцать пять. Жена твоя на пятнадцать лет старше. Смотри, сынок, недаром говорят: «семь раз отмерь, один отрежь».
Действительно, Сели была намного старше, но это не остановило меня. Она такая энергичная, жизнерадостная и приветливая! Я был счастлив, что моя жена такая свежая, полная жизни. Она как будто заключила союз с молодостью. Сели и вправду была молода - кожа гладкая, походка лёгкая, грудь пышная. Настоящая красавица. Натуральная, а не косметическая. Мне казалось, что время никогда не коснётся её. Никто бы не поверил, что дочери Сели уже восемнадцать лет. Зори была так же красива, как и мать.
Мне безумно нравилось, что у меня такая взрослая дочь. Зори стала называть меня «папа». Сначала ей это давалось с трудом. Потом, правда, когда стали жить вместе, она привыкла. Счастье и радость вошли в наш дом. Мы с Сели любили друг друга. Зори была нашей радостью. Мне так хотелось больше зарабатывать денег - надо же заботиться о взрослой дочери. Вскоре Сели забеременела. Зори с нетерпением ждала появления маленького нового существа. Я всегда мечтал не отстать от наших предков. Но сколько бы у нас ни было детей, они всегда будут младшими братьями и сестрами Зори.
Но... Тут как раз и начинается путаница. Я как белка в колесе не могу выбраться из заколдованного круга... Отец женился. Я не осуждал его - мама умерла очень давно. Но для меня это было как удар грома, когда я узнал, что его женой станет... Зори. До сих пор не могу опомниться.
Отцу - под пятьдесят, но его нельзя назвать старым. Крепкий, ни одного седого волоса, ни одной морщинки, все зубы целы. Спина прямая, плечи широкие, прямые. В деревне шутя называли его «молодой человек преклонного возраста».
Отец влюбился, влюбился по уши в Зори. Она тоже полюбила его. Итак, у меня появилась мачеха. С этого момента и началось моё смятение.
Зори теперь уже не называла меня «папа». Да и верно, ведь я был её сын. Однако, каждый раз, как я подумаю, что я сын Зори, у меня начинается путаница в голове.
«Кто я?» - вот вопрос, о котором я не хотел думать, но он преследовал меня, как моя собственная тень. Я был отцом Зори. Но Зори, моя дочь, стала теперь моей матерью - ведь она заменила маму, она носила фамилию моего отца, она была его женой перед богом и людьми. Да, теперь она моя мать. И по правилам я должен звать её «мама», как зову отца «папа».
Дальше- больше. Отец, которого я звал папой с того момента, когда произнёс первое слово, стал теперь моим зятем - ведь он муж моей дочери.
Семья разрасталась. У нас с Сели родился сын. Мы его назвали Нири. Нири был вторым нашим ребёнком, первым была Зори. Да, Нири был моим сыном, младшим братом Зори. Младшим братом Зори? Значит, младшим братом жены моего отца, следовательно, шурином папы. И, значит, Нири мне не сын, а дядя - ведь он брат Зори, моей мачехи.
Я хватался за голову. Нет, нет, Нири - мой сын. Я собственными глазами видел, как Сели, моя жена, родила его. Но что значит - видеть собственными глазами? Папа зовёт его шурином. Шурин папы? Но тогда действительно Нири мой дядя.
У папы и мачехи тоже родился мальчик. У меня появился хорошенький пухленький братик. Его назвали Манга. Но нет, я не прав. Манга не мой младший брат - ведь он сын Зори. А Зори наша старшая дочь, значит, Манга - наш внук.
Я не могу больше об этом думать. Я совсем запутался. Пытаюсь выяснить родословную Нири. Зори - наша старшая дочь. Сын Зори Манга - наш внук. А так как Зори моя мать, то само собой разумеется, что Нири, наш сын, - её внук. Следовательно, Нири нам не сын. Раз он внук Зори, нашей дочери, выходит он нам правнук?
Но как согласиться с этим, хоть оно и похоже на правду? Истина же в том, что Нири не племянник Манги, а мой сын, и, следовательно, Манге приходится дедушкой, раз мы с женой родители Зори, его матери. Значит, Нири не кто иной, как дядя Манги.
Я не успокоюсь, пока не разберусь во всём этом. Буду искать помощи у Сели, моей любимой жены. Будем вместе доискиваться ответа, потому что это сводит меня с ума. А разве Сели моя жена? Отнюдь. Она же мать Зори, моей мачехи, и, значит, моя бабушка. Да, Сели - моя бабушка, и я внук Сели, если Зори, моя мачеха, её дочь.
Сели? Да, в самом деле она моя бабушка. И так как муж моей бабушки мой дедушка... Господи, спасите меня, скажите мне, кто я? Я муж Сели, Сели моя бабушка, значит, я сам себе дедушка? Боже, я схожу с ума: кто же я?
Кларисса Рацифандриаманана умерла в 1987 году. Шестая из её детей, Лила Ханитра Рацифандриаманана, занимает министерский пост в правительстве Мадагаскара, пишет стихи.