Израиль: Светлана Шенбрунн
Светлана Шенбрунн родилась в Москве в 1939 году. Её отец, Павел Шенбрунн (Шебунин), - известный военный корреспондент. Светлана Шенбрунн училась на Высших сценарных курсах, работала сценаристкой на телевидении. В 1975 году эмигрировала в Израиль, где вышла замуж, вырастила сына и дочь. Ныне живёт в поселении Гиват-Зеэв.
Если мы видим перевод с иврита, можно с уверенностью предположить, что переводила Светлана Шёнбрунн. От народных сказок до нобелевской прозы Агнона, от пьес Бар-Йосефа до повестей И. Кацир. Начитавшись как следует, я внезапно (тм) выяснила, что переводчица и сама пишет, изданы рассказы и два романа. Больше критики хвалят первый - "Розы и хризантемы", но я из чувства противоречия выбрала второй, под красочным названием "Пилюли счастья". Что сказать, чувство противоречия меня не обмануло.
Нина живёт в Швеции. С мужем Мартином, основательным и честным человеком, она воспитывает троих сыновей. Старший, от первого, неудачного брака, - уже взрослый, путешествует по Азии. Мещанское счастье, пуховое одеяло, журфиксы... дорогая, ты, кажется, забыла подать компот? Чёрт знает почему, принято здесь торт запивать компотом. По мере сил Нина помогает подруге Паулине, беспомощной в быту и наивной, пикируется с её мужем, диссидентом Пятиведерниковым, который сосредотачивает в себе все отвратительные качества советского мужчины: пустословие, агрессивность, пошлость, - но всё чаще возвращается мыслями к прежней жизни. К детству. К маленькой коммунальной комнатке в Ленинграде, где лежала больная мама, где бродил из угла в угол пьяный красавец отец и подглядывала в замочную скважину соседка - одна из тех, кого заселили на выморочные квартиры, на те постели и те простыни, где умирали ленинградцы.
Нина - дитя блокады. Я узнавала в ней собственную бабушку и двоюродного деда: остроумных, энергичных, бодрых, но чётко знающих, что на тебя и твоих близких в любой момент может упасть потолок. И когда он-таки падал, этот потолок, они испытывали какие угодно чувства, кроме удивления. Дети блокады исключительно редко удивляются. А может быть, не прочти Нина Тихвина в недобрый час мамины дневники да "Двойника" Достоевского, кто знает, в какое русло свернула бы её судьба? Ведь всем известно, что главные события в жизни интеллигентных людей - прочитанные книги.
Если мы видим перевод с иврита, можно с уверенностью предположить, что переводила Светлана Шёнбрунн. От народных сказок до нобелевской прозы Агнона, от пьес Бар-Йосефа до повестей И. Кацир. Начитавшись как следует, я внезапно (тм) выяснила, что переводчица и сама пишет, изданы рассказы и два романа. Больше критики хвалят первый - "Розы и хризантемы", но я из чувства противоречия выбрала второй, под красочным названием "Пилюли счастья". Что сказать, чувство противоречия меня не обмануло.
Нина живёт в Швеции. С мужем Мартином, основательным и честным человеком, она воспитывает троих сыновей. Старший, от первого, неудачного брака, - уже взрослый, путешествует по Азии. Мещанское счастье, пуховое одеяло, журфиксы... дорогая, ты, кажется, забыла подать компот? Чёрт знает почему, принято здесь торт запивать компотом. По мере сил Нина помогает подруге Паулине, беспомощной в быту и наивной, пикируется с её мужем, диссидентом Пятиведерниковым, который сосредотачивает в себе все отвратительные качества советского мужчины: пустословие, агрессивность, пошлость, - но всё чаще возвращается мыслями к прежней жизни. К детству. К маленькой коммунальной комнатке в Ленинграде, где лежала больная мама, где бродил из угла в угол пьяный красавец отец и подглядывала в замочную скважину соседка - одна из тех, кого заселили на выморочные квартиры, на те постели и те простыни, где умирали ленинградцы.
Нина - дитя блокады. Я узнавала в ней собственную бабушку и двоюродного деда: остроумных, энергичных, бодрых, но чётко знающих, что на тебя и твоих близких в любой момент может упасть потолок. И когда он-таки падал, этот потолок, они испытывали какие угодно чувства, кроме удивления. Дети блокады исключительно редко удивляются. А может быть, не прочти Нина Тихвина в недобрый час мамины дневники да "Двойника" Достоевского, кто знает, в какое русло свернула бы её судьба? Ведь всем известно, что главные события в жизни интеллигентных людей - прочитанные книги.