Два интервью о Б. Березовском
Дорогие друзья!
15-16 мая в "Московском комсомольце" и 30 мая на сайте "Собеседник.ру" были опубликованы два моих интервью о Б. Березовском. Надеюсь, вы найдете их интересными.
Интервью на сайте "Собеседник.ру" вы найдете по ссылке
Интервью МК о Б. Березовском, часть первая
1. Как вы познакомились с Борисом Березовским?
Я познакомился с Березовским летом 1998 г. Познакомил нас Леонид Вальдман, близкий друг Александра Волошина и Березовского. Собственно, изначально никто никого не знакомил. Изначально я просто попросил Леонида дать мне номер факса офиса Березовского, чтобы я смог послать Борису Абрамовичу (тогда он был для меня Борис Абрамович) письмо. И Леонид нехотя дал. От моей инициативы в восторге он не был и в глубине души считал, что этот факс секретарь Бориса - Ирина Пожидаева - просто выкинет в помойку. Но Ирина Геннадиевна факс не выкинула, Борис Абрамович его прочитал, перезвонил и назначил мне встречу в Нью-Йорке, где он должен был быть через пару недель. В письме лаконично было сформулировано мое деловое предложение: я предложил Березовскому стать его биографом с условием, что он разрешит мне войти в его окружение. Никаких других предложений в моем письме не было.
2. Помните, первое впечатление об этом человеке? Со временем оно изменилось?
В общем-то, все было в новинку. Мы с Леонидом приехали в Нью-Йорк. Борис остановился в гостинице «Сант-Реджис» (St. Regis), на Пятой авеню. Он всегда там останавливался, как потом выяснилось. Борис был со своей женой Леной. Это недавно стало известно, что Борис забыл развестись со своей второй женой и не был зарегистрирован с Леной. Но все эти годы об этом никто не знал, и Лена воспринималась как жена Бориса, третья по счету.
Я занял позицию наблюдателя, стоял рядом и наблюдал. Борис, разумеется, общался с Леонидом, с которым не виделся какое-то время. О чем именно они говорили, я не помню сейчас. Затем Борис пригласил нас на ужин в японский ресторан «Нобу» (Nobu). Опять же, как потом выяснилось, это был один из его любимых ресторанов, и он часто бывал в нем и в Нью-Йорке и затем уже в Лондоне, где жил в эмиграции, причем лондонский «Нобу» находился буквально в трех минутах ходьбы от лондонского офиса Бориса на Даун-стрит. В «Нобe» за ужином с нами оказался еще один незнакомый мне человек - Владимир Воронов. Со временем мы с ним подружились. А в тот первый раз он задал мне несколько вопросов, касающихся спорта: кто сегодня с каким счетом сыграл, и я должен был его разочаровать - сказал, что вообще не интересуюсь спортом.
Нужно отметить, что Борис за весь ужин ни разу не задал мне ни одного вопроса. Я же в основном о чем-то беседовал с Володей, слушал, о чем говорил Борис. И со своей стороны ни одного вопроса ему тоже не задал. Выглядело все это достаточно странно, учитывая, что я приехал «познакомиться с Борисом Абрамовичем». Наконец, Леонид решил перехватить инициативу и, прерывая какой-то рассказ Березовского, сказал что-то вроде:
- Послушай, я хочу познакомить тебя с Юрой Фельштинским. Юра очень интересный человек...
Леонид еще что-то явно собирался обо мне сказать, но Борис его мягко, даже с улыбкой, перебил:
- Да мы уже познакомились.
Назвать все это знакомством было сложно.
После ресторана мы снова вернулись в гостиницу. Там Березовского ждал художник Эрнст Неизвестный с женой. И весь оставшийся вечер, до поздней ночи, Неизвестный Березовского уже не выпускал из рук. Ему нужно было решить какой-то финансовый вопрос, что-то насчет выделения крупной суммы для создания памятника в центре Москвы, причем эти деньги обещал ему дать Лужков, но не давал, и теперь Неизвестный пытался получить эти суммы (помню, что астрономические) через Березовского. Я в глубине души был главным образом взбешен тем, что у меня шансов поговорить с Березовским уже не оставалось. Во втором часу ночи Неизвестный наконец-то закончил со своим занудством и Березовский как бы готов был начать разговор со мною, но я деликатно сказал, что он, наверное, устал и что лучше, видимо, поговорить завтра. Самолет у Бориса был намечен часов на 9 утра. Мы договорились встретиться до его отлета и расстались на том, что Борис нам позвонит.
Я в этот звонок не слишком верил, Леонид тоже. Но Борис позвонил в 7 утра и попросил приехать в гостиницу и вместе позавтракать. На этот раз мы действительно поговорили. Удивительно, но к теме моего факса - к биографии Березовского - мы больше не возвращались никогда. Мы просто договорились о том, что в сентябре я прилечу в Москву, что я и сделал.
3. Вы были у него в гостях? В Москве? Как он жил? Чем жил? Театры, концерты, выставки? Что любил? Он ведь был разносторонне развитым человеком, складывается впечатление, что он был «силен» не только в бизнесе и политике, но в каких-то других, более земных, что ли, вещах?
С сентября 1998 г. по 2005 год мы общались довольно плотно, хотя, разумеется, даже в периоды максимально близких отношений между нами была огромная дистанция. Мы были на «ты», я уже обращался к нему «Борис», но прийти к нему без согласования дня и времени встречи я не мог. Это было не принято. Дома в Москве я был у него буквально пару раз. Кажется, это была бывшая правительственная дача Горбачева, и именно эту дачу тогда снимал то ли ЛогоВАЗ как бизнес, то ли Борис как исполнительный секретарь СНГ. На его виллах сначала в Ницце, затем под Лондоном я бывал куда чаще.
Нужно понимать, что Березовский спал очень мало, максимум часа четыре в сутки, много ездил, много встречался, много говорил по мобильному телефону. Любил рестораны, клубы, тусовки, и сюда входили и выставки, и театры. Вообще, Березовский любил получать удовольствие, и, собственно, в этом была главная цель его жизни - получать удовольствие. Когда он заработал много денег, и было понятно, что все эти деньги потратить уже нельзя, он сформулировал для себя, что заработать деньги проще, чем научиться их тратить. Понятно, что нам с вами кажется, что главное - это заработать деньги, а уж, как их тратить, мы знаем. Но Березовский считал иначе. Поэтому он пытался жить максимально дорого, хотя и при таком подходе все имеющиеся деньги потратить на себя было невозможно, и он это понимал. Рассказывал много смешных историй про советско-российских чиновников, заработавших много денег и абсолютно не понимающих, что им теперь с этими деньгами делать. Тратить деньги - было тоже искусством.
4. Вы часто просили у него совета по поводу именно жизненных ситуаций?
Откровенно пишу, что ни разу в жизни. Более того, прочитав сейчас этот достаточно естественный вопрос, понял, что такая идиотская мысль - спросить у Бориса жизненного совета - не могла прийти мне в голову просто потому, что было ясно: никакого жизненного совета Борис дать мне не может. Не только мне - никому не может. В самом начале моего пребывания в Москве я его один раз попросил мне что-то объяснить, чего я не понимал, - а я тогда много чего не понимал. Он ответил что-то вроде «со временем сам поймешь». Я его спросил: «То есть вы не учитель?» - «Нет, - говорит, - не учитель». Уже через много лет, в Лондоне, мы как-то сидели в кафе, он заказал какой-то хитроумный дорогой чай, женьшеневый что ли, и за компанию заказал мне тоже чайничек, хотя я не просил и не планировал чай пить. Я начал наливать себе чай в чашку, как обычно это делают. Борис с интересом посмотрел на меня и сказал: «Подожди, не так, сейчас я тебя научу, как этот чай нужно пить». Там, действительно, как-то нестандартно было: огромные листы чая, куда-то их нужно было положить, чтобы они попарились, и только затем пить. Так вот, это был единственный случай за все годы - я потому его и запомнил, - когда Борис сказал «сейчас я тебя научу».
5. Он нуждался в советах?
Борис нуждался в советах. Больше того, Борис нуждался в советах, как никто иной. Проблема была в том, что он об этом не догадывался и ничьих советов не слушал. Первоначально я по наивности считал, что я как раз и смогу дать ему какие-то полезные советы. Вскоре стало понятно, что это бессмысленно. Тогда я попробовал заниматься разбором полетов и анализом ошибок - ничего, кроме раздражения, это у него не вызвало: он был принципиально против разбора полетов. Это ведь был возврат назад. А его лозунг был - только вперед, причем полным ходом. Ясно было, что ничем, кроме как катастрофой, это не закончится. Откровенно, скорее удивительно, что эта катастрофа произошла только в 2013 году. По смыслу происходившего она должна была случиться много раньше.
6. Он умел распоряжаться деньгами? Или тратил их бездумно?
Он не умел распоряжаться деньгами и тратил их бездумно. Вокруг него всегда толпилось удивительное количество проходимцев и авантюристов, которые достаточно легко вытягивали на свои безумные проекты десятки тысяч, сотни тысяч, а то и миллионы долларов. Несколько раз я пытался вмешиваться, деликатно говоря, что не стоит на этот проект выделять такие большие деньги. Но мое вмешательство ни к чему не приводило. Для Бориса это были игрушки, за которые он хватался, как капризный ребенок. И чем дороже была эта игрушка, тем больше она интересовала Бориса. Дешевые игрушки были ему неинтересны. Однажды, когда он делал некую «политическую» покупку за 500 тыс. долларов, я не выдержал и взмолился: «Борис, дай мне 15 минут, я собью цену на 200 тысяч. У меня есть внутренняя информация, я знаю, что они готовы продаться и за 200». Борис ответил мне на это гениальной фразой - и больше я никогда уже не вмешивался... Он сказал: «Не экономь мне мои деньги». При этом, когда я с какого-то момента повадился летать за его счет через океан в бизнес классе, он как-то спросил: «Ты в каком классе летаешь?» Я ответил. «Н-да, это надо кончать... Это надо кончать...» - несколько раз повторил он, косясь на меня. Но я все равно продолжал летать в бизнес-классе. К хорошему привыкаешь быстро.
7. Яхты, самолеты, виллы - он нуждался в таких роскошных вещах или покупал их, потому что обязывал статус олигарха.
Больше всего он любил самолет. Вообще, усидеть на месте он не мог. Находиться в одной точке - тоже. Ему важно было движение, и в буквальном смысле слова. Самолет в этом плане был идеальным инструментом для быстрого передвижения. Если бы можно было летать на ракете, он летал бы на ракете. Не хочу преувеличивать, но у меня создалось впечатление, что частые перелеты были еще и формой траты денег, которые, как я уже сказал, потратить было невозможно. Яхта у него была, но яхта, мне кажется, его не слишком притягивала. Ну и опять же: представьте себе яхту. Вы на ней сидите, как курица в клетке, в замкнутом пространстве, и она медленно-медленно плывет по воде. А вам хочется быстро лететь. Да, яхта у него была явно по статусу. И когда с деньгами стало плохо, яхта стала первым, что было продано. Виллы у него были и под Ниццей, и под Лондоном роскошные, просторные, с большой территорией. Когда мы в первый раз подлетали к Ницце на его самолете, он спросил: «Хочешь, я тебе свою виллу с воздуха покажу? Видишь самую большую черепичную крышу? Вот это моя вилла». Так что, да, Борису важно было, чтобы его вилла была самой большой, самой хорошей... В гостиницах он останавливался в «президентских номерах». В ресторане заказывал иногда конкретное вино, но иногда говорил: «Принесите мне самое ваше хорошее вино», что на ресторанном языке означало, как правило, «самое дорогое». В общем, на себя он очень любил тратить деньги и получал от этого удовольствие.
8. Как отдыхал Березовский?
Я не думаю, что Борис в банальном понимании слова "отдыхал", потому что обычно для людей отдых это остановка в движении. А остановиться Борис на самом деле не мог. Он отдыхал, когда сидел в ресторанах и обедал или ужинал; отдыхал с многочисленными девушками, отдыхал, когда летел куда-то, когда думал и писал или что-то придумывал. Лежащим на пляже я Бориса никогда не видел и представить себе такого, откровенно говоря, не могу. Впрочем, я с ним никогда не ездил отдыхать. И при мне он не отдыхал. Отдыхающим я его не видел.
9. Он занимался спортом - большой теннис, гольф - это же тоже дань моде? Или Борис Абрамович и спорт - вещи несовместимые?
Он плавал. Бассейн был в его доме во Франции, в каких-то президентских номерах гостиниц, где он останавливался (в Турции, например). Он играл в теннис (не думаю, что играл хорошо). В гольф, уверен, Борис не играл. Думаю, потому что этот вид спорта не динамичный. Потратить день на гольф - вещь для Бориса нереальная, так как скучная. Хобби у него тоже никогда не было. Хобби требует свободного времени и определенной сосредоточенности, концентрации, постоянства, педантичности, целенаправленности. Ничего этого у Бориса не было.
10. Борис Березовский любил выпить? Какие напитки предпочитал? Я это к тому, что в одном интервью он сказал: «Пить я бросил год назад... Понял, что здоровье не позволяет».
Березовский пил. Но тут нужны уточнения. Когда я летал с ним по СНГ и с утра до вечера у него были официальные или неофициальные встречи, то, будем откровенны, эти встречи с утра уже начинались со спиртного. Я не могу сказать, что уже с утра пили много, но на накрытом утреннем столе принимавших нас делегаций (мы были гости) всегда стоял коньяк и, если не ошибаюсь, водка тоже стояла. Нужно понимать, что я все-таки прилетел в Россию после 20 лет в Америке, и для американского официального завтрака коньяк на столе это языческая дикость какая-то. Так что в России Борис пил и коньяк, и водку, и вино. А вот за границей, точнее, как только он оказывался за границей, Борис пил исключительно красное вино. Наверное, какие-то наши общие знакомые меня поправят, что Борис мог и что-то другое выпить. Уверен, что мог. Я пишу только о том, что видел своими глазами и о том, что лично я пил вместе с Березовским. Лично я вместе с Березовским пил в основном красное вино, но иногда, летом, еще и белое.
Домашним его вином было французское «Шато Латур». Это дорогое вино, в зависимости от года - от 300 дол. и выше - 400, 500, 600 дол. за бутылку. Сейчас все эти вина подорожали, и «Шато Латур», наверное, стоит под тысячу. При этом Бадри Патаркацишвили часто снабжал Бориса грузинскими винами - Хванчкарой или вином «Олигарх». Про «Олигарх» следует рассказать. Как-то на праздновании дня рождения Бориса в России - 23 января 2000 г. - на Домбае, куда мы сначала летели из Москвы самолетом типа Як-40, затем тащились на автобусе (придумать надо было такое развлечение для москвичей!), стали разливать очень вкусное (на мой вкус, разумеется) грузинское вино. Я поинтересовался у обслуживающего персонала (обслуживающий персонал был из московского «дома приемов» ЛогоВАЗа на Новокузнецкой, 40), что это за вино. «Наше вино. Называется "Олигарх"». И рассказали, что как-то Борис и Бадри полетели в Грузию, ездили там по стране, ели-пили, разумеется. И в одной деревне им понравилось вино. Они купили весь виноградник и договорились, что все вино этого виноградника будут поставлять в «дом приемов» на Новокузнецкую. Обходилось это вино в доллар за литр. Так что покупка была очень выгодной. Но Борис грузинские вина все-таки не любил, в том смысле, что предпочитал дорогие французские. Но, когда не было дорогих и хороших, пил, что предлагали. Мы часто бывали в барах, где подавали простое вино по 5-20 дол. за бутылку. Ничего, пили без проблем, Борис не морщился.
В последние годы он вообще не пил. Первый раз это было на моей памяти в Лондоне. Я спросил, почему. Он ответил: «Надоело». Но причины были, конечно же, медицинские. Понятное дело, что с возрастом пить по бутылке в день было уже тяжело. А считать, сколько бокалов уже выпито, а сколько еще можно выпить без угрозы для здоровья, Борису было сложно. Проще было поставить галочку, что больше не пьешь, что он и сделал. Когда мы виделись последний раз в Эйлате, в Израиле, он тоже не пил. Так что, наверное, правильно сделать вывод, что в последнее время и даже в последние годы он не пил.
11. Он был азартным человеком? Казино, покер...
Борис был очень азартным человеком, но в другом плане. Казино и карты его не интересовали. Но он любил выигрывать в важных для него делах. В этом смысле он был очень азартным. Как-то он играл с Лужковым в бильярд. Вообще, Борис в бильярд играл не очень хорошо. Но Лужков, видимо, играл еще хуже, и Борис стал выигрывать. А это был начальный период налаживания отношений с Лужковым, и тогда Борису с Лужковым очень важно было подружиться. Бадри, присутствовавший при этой партии, подошел к Борису и шепнул: «Проиграй». А Борис взял и выиграл. Не смог проиграть. Партия эта обошлась Борису очень дорого, так как на этом (по крайней мере, так утверждал Березовский) его отношения с Лужковым расстроились. Так что азарт выигрыша был основным мотивом в жизни Бориса. Можно предположить, что проигрыш, а особенно череда поражений, должны были им восприниматься крайне тяжело.
12. Известно, что у Березовского было хорошее чувство юмора - он часто шутил? Можете вспомнить наиболее яркие его шутки?
Я не помню, чтобы Борис рассказывал анекдоты. Но смеялся он много, и смеющимся я его помню. Вообще, когда сейчас вспоминаешь его, а понятно, что после 23 марта я его вспоминаю ежедневно, то в основном вспоминается лицо смеющегося, довольного, счастливого человека, а не строгого, озадаченного, серьезного. Хотя серьезных моментов было много, и ситуации, когда он был в той или иной степени взбешен и матерился по-черному, были не редкими. Я не имею в виду со мною лично, я имею в виду в целом, за все эти годы. При этом я не помню шуток Бориса. Я помню много историй про разных людей, достаточно высокопоставленных, разумеется, которые нельзя было слушать без смеха, потому что истории были смешные. Но к разделу «шуток» эти истории отнести было трудно. Остроумным Березовский, безусловно, был, и с чувством юмора у него все обстояло благополучно.
13. Много разговоров идет на тему любвеобильности Бориса Абрамовича, но мне рассказали, что женщины сами не давали прохода Березовскому - на любом мероприятии вокруг него крутились десятки дам. Он нравился женщинам? Правда, что мог обаять любую?
Я не хотел бы, чтобы мой ответ на этот вопрос воспринимался цинично. «Ромео и Джульетту» я читал и в любовь верю. И верю в любовь Бориса к женщинам. Верю в то, что его любовь можно было измерять уровнем его ревности. При этом я точно знаю, что во многих случаях для него это было лишь погоней за ощущениями или своеобразным спортом, или своеобразным азартом, или понимаем того, что вот здесь он уж точно может потратить любые деньги - на саму девушку и на подарки ей. Так что это был еще один способ потратить «на себя» деньги. А вот в любовь этих молодых женщин к Борису я как-то не верю. Не хочу никого обидеть, разумеется, и не утверждаю, что я в этом вопросе прав. Может, и не прав. Красавцем Бориса не назовешь. Он, безусловно, был обаятельным, когда хотел. И его деньги являлись удобным и даже необходимым инструментом для усиления этого обаяния. Но, к сожалению, у нас нет возможности посмотреть, что происходило бы с личной жизнью Бориса, если бы он не использовал финансовый ресурс для завладения на ночь, день или дольше той или иной девушкой. А десятков дам, крутящихся вокруг Бориса, я вообще никогда не видел. Наверное, есть какие-то заведения типа ночных клубов. Может, там вокруг Бориса и толпились женщины. Но я с ним в ночном клубе ни разу не был, и, подозреваю, что один Борис в ночные клубы знакомиться с девушками не ходил.
14. Недавно появилось интервью Екатерины Сабировой, которая рассказывала о своих отношениях с олигархом, о письме Путину, которое он якобы писал и более того читал ей.
Я не увидел в рассказе Екатерины ничего, что не соответствовало бы действительности. Мне кажется, что все, что она рассказала, - абсолютная правда, настолько, насколько правдой может являться рассказ одного человека о другом или об отношениях людей друг с другом.
15. В своем интервью Сабирова рассказала, что по поводу письма Путина, Березовский советовался с женой Еленой («долго обсуждал с ней по телефону») - могло такое быть? Березовский советовался с женой по таким делам? Или на то у него были друзья?
Лену Березовскую я знаю столько же, сколько и Бориса. Другое дело, что у нас никогда не было независимых или каких-то особых отношений. Для меня она была только женой Бориса. Она мне всегда очень нравилась, и я всегда к ней очень хорошо относился и до сих пор отношусь очень хорошо. В личной жизни Борис был сложным, я бы даже сказал абсолютно невозможным и невыносимым человеком, и никакие деньги не могли компенсировать этих мучений. Так что, если выбирать стороны (моего мнения, правда, никто никогда по таким вопросам не спрашивал), я, конечно же, всегда был на стороне Лены.
Я никому не пожелал бы быть женой Березовского, потому что никакие деньги Бориса не могли компенсировать унизительной ситуации, когда он оставлял за собой право спать, с кем посчитает возможным, но при этом искренне считал, что жена не имеет права ему изменять. И если в начале семейной жизни у Лены, может быть, были иллюзии, что она сможет переломить эту ситуацию, со временем стало ясно, что Борис неизлечим.
Лена была исключительно мудрой красивой тактичной и деликатной женщиной. Во всяком случае, я видел ее только такой. И то, что Борис с Леной советовался, абсолютно понятно и естественно, хотя бы потому, что у них были совместные дети. Мне так казалось, что Лена была единственным человеком, с которым Борис советовался. С кем Борис точно не мог «советоваться», по крайней мере советоваться всерьез, так это с «друзьями». Он настолько считал себя выше интеллектом и пониманием ситуации, что в советах друзей не нуждался.
А Лена очень часто оказывалась в серьезных вопросах права, своей женской мудростью быстро и безошибочно оценивая ситуацию. После инаугурации Путина в 2000 г. Борис сказал Лене что-то вроде:
- Всё, победили, избрали Володю, теперь можно поехать отдыхать на какие-нибудь острова.
Лена спрашивает:
- Надолго?
- Надолго. На месяц, на два. Мы же победили!
- Как же мы уедем? А тут кто останется?
- Как кто? Тут же у меня мои друзья: Саша (Волошин), Рома (Абрамович). Это же мои друзья, они уж точно за нашими интересами последят.
- А-а-а, я все поняла, - сказала Лена. - Собираем чемоданы. Уезжаем надолго. Отдыхать. Навсегда. Потому что, если ты считаешь, что твои интересы в России будут отстаивать Саша с Ромой, то лично мне понятно, что мы в эту страну вернуться уже не сможем.
Так и оказалось. А ведь это были первые дни президентства Путина, когда еще и «Саша с Ромой» не понимали, что через несколько месяцев Березовский станет их заклятым врагом. Лена это поняла в первые дни президентства Путина.
16. Раз уж затронули тему письма - на ваш взгляд - могло оно быть?
Сомнений нет, письмо было, и я бы не стал уделять этому письму такое уж большое внимание. Вышеупомянутое письмо, похоже, было последним письмом Березовского Путину, но далеко не первым. Борис любил время от времени написать письмецо «Володе», или «Владимир Владимировичу», или «Президенту Путину», чтобы о себе напомнить. При всех «унизительных» пунктах последнего письма там был по крайней мере один серьезный: об амнистии за совершенные мнимые или реальные преступления и о праве возвращения в Россию. Разумеется, шансов на такую амнистию у Бориса не было, и в этом смысле он ничем не рисковал. Политический цинизм Березовского не знал предела, и его последнее послание Путину не являлось чем-то их ряда вон выходящим, а было (как оказалось) одним из заключительных аккордов долгой симфонии.
17. У Березовского было много друзей? Почему к нему тянулись люди?
У Березовского было мало друзей. Когда я говорю, что мало, я имею в виду небольшую группу из трех-пяти человек. Так что Березовский при всех его деньгах был поразительно одиноким человеком. Не случайно он и умер в одиночестве, то есть я имею в виду, что в день смерти, как оказалось, он несколько часов был один, что, конечно же, странно. Но и в Израиле, когда мы виделись в последний раз, Борис был уже «почти один». Был водитель машины, был охранник, была очередная девушка, не сильно впечатляющая. Но это был уже не «тот Борис», которого я знал и видел раньше. А люди к нему тянулись из-за денег, простите за банальность, для решения своих вопросов, для обсуждения своих проектов. С какого-то момента Березовский уже не воспринимался никем иначе, как «олигарх», то есть богатый бизнесмен при власти. И даже старые его друзья на дружбу имели право ровно настолько, насколько Борис это им позволял, - например, час-другой в год.
18. Говорят, он многим людям (не только знакомым, но и совсем незнакомым) помогал материально. Это так? Вам известны такие случаи? Можете рассказать (он вроде помогал музыкантам, художникам; одной женщине из Москвы, которая лишилась квартиры, купил жилье).
У Бориса в отношении многих людей стояли «галочки». Галочки могли быть самые разные. В каких-то случаях, как я уже рассказывал, он очевидным образом переплачивал за «товар», и было понятно, что ему приятно купить «дорогую игрушку», а дешевая ему и даром была не нужна. В каких-то случаях он становился скуп на «покупки», которые, как мне казалось, сделать было очень выгодно. В отношении меня тоже стояли какие-то «галочки», но, откровенно, я не мог понять никогда, какие именно.
Борис действительно помогал многим. Поднырнуть к нему с проектом помощи было сложно, по крайней мере для меня это всегда было проблематично. Мне вообще было всегда сложно о чем-то просить Бориса. Скажем прямо, мне несколько мешала моя природная интеллигентность. Но я помню, как среди ночи мне позвонил Виктор Суворов из Англии, что у него несчастье: в последнюю минуту сняли с проката на НТВ Гусинского 10-серийный документальный фильм о нем и по его книге, отснятый известным документалистом В. Л. Синельниковым. Суворов позвонил мне в Москву в общем-то поплакаться. Я ему сказал что-то вроде: «Дай мне телефон твоего Синельникова, я узнаю, что можно сделать».
Проблема была в том, что в эту ночь, точнее в 6 утра, я улетал из Москвы в Бостон, и у меня оставалось только несколько ночных часов, чтобы разобраться в ситуации. Делать было нечего, и я среди ночи позвонил Синельникову, разбудил его, рассказал о звонке Суворова, сказал, что у меня самолет в шесть утра и что у нас осталось несколько ночных часов для действий.
- Юрий Георгиевич, извините, - деликатно сказал сонный Синельников. - Намекните мне одной фразой, почему вы считаете, что вы сможете нам помочь.
- Одной фразой намекну, - ответил я. - Я работаю в аппарате Березовского.
В этом ответе было много преувеличений. И в слове «работаю», и в слове «аппарат». Но на фамилию Березовского Синельников сразу отреагировал, и уже через час мы сидели у него в офисе в гостинице «Москва» и решали, что делать. Формат был понятен: нужно написать факс Березовскому. Но что написать?
Был 1999 год, год предвыборной борьбы, и отношения Березовского и Гусинского были откровенно враждебные. Я подумал, что если я начну писать про Суворова и правильность его концепции, Борис факс читать не станет. Поэтому я написал иначе: «Канал Гусинского планирует показ 10-серийного документального фильма "Последний миф" по книге Виктора Суворова "Ледокол". Если я пообещаю, что этот фильм покажут на первом канале, режиссер фильма, с которым я знаком, заберет фильм с НТВ и отдаст его нам. Это будет серьезным ударом по самолюбию Гусинского. Но решение должно быть принято сегодня». Дальше я написал пару слов о Суворове, Синельникове и фильме. Отправили факс. И пока я с Синельниковым прощался и договаривался о будущих совместных действиях, перезвонил Борис: любой ценой отнять фильм у Гусинского для показа на канале ОРТ.
Чтобы сделать длинную историю короткой, «Последний миф» был показан на 6-м канале, тоже принадлежащем тогда Березовскому, потому что Константин Эрнст, с которым я пытался договориться о показе фильма, категорически отказался его показывать, сказав, что «Суворов предатель, и мы фильм о нем показывать не будем». Но Борис остался этой акцией по «отнятию» фильма у Гусинского безумно доволен и поставил напротив моей фамилии какую-то галочку. Поэтому, когда через несколько месяцев Синельникову понадобились 100 тысяч долларов на трехсерийный документальный фильм о Сахарове, я привычно написал Борису факс, и Борис тут же перезвонил и сказал: «Пришли ко мне Синельникова». Я его «прислал», и через полтора часа разговора ошарашенный Синельников вышел из кабинета Бориса со ста тысячами долларов.
Так что, да, Борис часто и много помогал творческой интеллигенции. И многие ценили Березовского именно за это, и по той же причине прощали ему то, что не простили бы никогда никому.
После получения 100 тысяч на фильм о Сахарове, когда я в очередной раз был у Синельникова то ли в офисе, то ли на даче, он отозвал меня куда-то в угол и застенчиво сказал: «Юрий Георгиевич! Мне очень неловко. Я вам безумно признателен. Вы второй раз оказываете мне абсолютно бесценную услугу. Скажите, сколько я вам должен?» Я с улыбкой ему ответил: «Я не беру взяток, Владимир Львович». - «Я так и думал,- ответил Синельников. - Тогда вот вам в подарок очень хорошая ручка. Только не передаривайте ее никому. Она действительно очень хорошая». С Владимиром Львовичем Синельниковым мы с тех пор вполне подружились. Ручка (я в этом не разбирался тогда) оказалась хорошей - Montegrappa. Я до сих пор ее храню как память.
Из чистой благотворительности следует прежде всего вспомнить о 3 миллионах долларов, которые были даны в фонд Андрея Сахарова. Борис в какой-то момент согласился пожертвовать деньги в фонд Сахарова, но предварительным условием поставил личную встречу в Бостоне с вдовой Сахарова Еленой Боннэр. Нужно отметить, что все мы - я, дочь Елены Боннэр Татьяна Янкелевич и сама Елена Боннэр жили в Бостоне. Точнее, Боннэр жила в Москве, но достаточно много времени проводила в Бостоне, где жила ее дочь и где у Боннэр была квартира.
Елена Георгиевна была пожилым человеком и в тот период плохо себя чувствовала. Я помню, что буквально час уговаривал Татьяну позволить мне обсудить с Боннэр вопрос о встрече с Березовским. С Татьяной я был хорошо знаком, тем не менее она и слышать не хотела о встрече Боннэр с Березовским, хотя я и намекнул, что Березовский готов пожертвовать в фонд Сахарова крупную сумму денег. Но в конце концов я Татьяну уговорил дать трубку Боннэр, и с самой Боннэр о встрече я договорился уже минут за десять. Дальше события развивались стремительно: Березовский прилетел в Бостон, я встретил его в аэропорту, мы сразу же поехали к Боннэр, и они заключили соглашение о том, что Борис пожертвует в фонд 3 миллиона долларов. Деньги действительно вскоре были переведены на счет фонда. С Таней мы эту тему больше никогда не обсуждали. С Боннэр тоже.
Были и какие-то другие благотворительные акции. Например, после смерти известного диссидента Александра Гинзбурга Борис дал какие-то деньги его вдове. Я не знаю, сколько именно. Просто так получилось, что она при мне позвонила Борису и благодарила его за помощь. Только поэтому я оказался в курсе. Так что, да, Борис помогал многим.
19. Правда, что Березовский был безразличен к тому, что в России его называли демоном, или он все-таки переживал по этому поводу? Для него важно было не запятнать свою репутацию?
Березовский не был демократом. Мнение народа его не интересовало. Его репутация тоже его не волновала. К народу он относился как к быдлу. Здесь я должен сделать две оговорки. Первая, что большинство российской политической элиты считает народ быдлом. Демократов в настоящем смысле слова в России очень мало. Вторая, что Борис никогда не говорил мне: «Я считаю народ быдлом». Думаю даже, что он говорил что-то прямо противоположное. Но мои наблюдения приводили меня к иным выводам. «Вот смотри, - рассказывал Борис. - Летит Путин куда-то там. Его уже ждут, почетный караул выстроен. Я прилетаю на своем самолете на полчаса раньше, на тот же аэродром. Спускаюсь по трапу. Иду вдоль караула. Караул отдает мне честь. Знаешь почему? Потому что я - Березовский!»
Должность такая у него была: Березовский. И в сознании людей это была очень высокая должность - даже почетный караул честь отдавал.
Березовский изобрел очень удобную для себя теорию о том, что в любой стране, в том числе и в России, все решает элита - маленькая группа населения, и поэтому важно, что о тебе думает элита, а не народ. Наверное, как в любой обобщающей теории, и в этой была доля истины. Проблема была в том, что, по моим наблюдениям, Березовского на дух не выносил не только игнорируемый им народ, но и столь почитаемая им «элита». Меня, как стороннего наблюдателя, не это удивляло. Я вполне понимал, как и почему «народ» может ненавидеть Березовского. Но я не мог понять, почему политик Березовский ненавидим, а политик Жириновский почитаем, хотя прямо скажем... (Ну не будем сейчас о Жириновском, не про него разговор.)
Никто не сделал для своей «демонизации» больше, чем сам Березовский. Ему это льстило; он считал, что это выгодно, что в этом и есть его сила. Почему он так считал - другой вопрос. Но он так считал. Мог ли он переломить эту ситуацию? С какого-то момента уже не мог. Как он сам говорил: «Понимаешь, вот загорелся дом. Вбежал туда генерал Лебедь и вынес из горящего дома ребенка. На следующий день газеты напишут: "Генерал Лебедь спас ребенка из горящего дома". Теперь другая ситуация. Загорелся дом. Вбежал туда Березовский и вынес из горящего дома ребенка. Вроде бы все то же самое. Но на следующий день газеты напишут: "Березовский специально сам поджег дом, чтобы вбежать туда, вынести ребенка и сделать вид, что он его спас". И я ничего не могу по этому поводу сделать. Такая у меня судьба».
Но «судьба» у Бориса была такая потому, что он был самовлюбленным и самоуверенным человеком, считающим всех остальных ниже себя по уровню, серьезно поверившим, что интеллект и деньги решают все. Интеллект у Бориса был. Деньги тоже. Но и у других людей были и деньги, и ресурсы - например, ресурсы спецслужб, ресурсы силовых ведомств, ресурсы государства, в конце концов, - к которым у Бориса никогда не было доступа, что бы ни считали и ни рассказывали о нем современники. У него были только интеллект и только деньги. И ничего больше. Этого было достаточно, когда он вместе с властью боролся то с Коржаковым, то с Лужковым, то с Примаковым. А вот для того чтобы противостоять целому государству, этих двух ресурсов было, конечно же, недостаточно. Здесь не проиграть Борис не мог. Это был только вопрос времени.
20. Он рассказывал, как ему приходилось в Лондоне в первое время? Как проходила адаптация в чужой стране?
Да без проблем проходила адаптация «в чужой стране». Борису все равно было, где жить. Ему нужна была площадка для игры, самолет для движения, забитое встречами и интервью расписание. Ну и девушки, которых всегда было достаточно. А будет ли это Париж, Нью-Йорк или Лондон, Борису было, я думаю, все равно. В Париже он мне объяснял, что ничего лучше Франции для жизни и быть не может. В Нью-Йорке - что это его город, и он тут может жить всю оставшуюся жизнь. Ну а уж про Лондон он много раз рассказывал всеми миру, что это лучшее для него место для жизни. А площадкой для игры сначала была Россия, затем Украина, затем Грузия. И на этом площадки закончились. Маленькой оказалась наша планета.
Юрий Фельштинский, Бостон, 23 апреля 2013 г.
... вторая часть интервью
... третья часть интервью
Юрий Фельштинский
30 мая 2013 г.
Бостон
15-16 мая в "Московском комсомольце" и 30 мая на сайте "Собеседник.ру" были опубликованы два моих интервью о Б. Березовском. Надеюсь, вы найдете их интересными.
Интервью на сайте "Собеседник.ру" вы найдете по ссылке
Интервью МК о Б. Березовском, часть первая
1. Как вы познакомились с Борисом Березовским?
Я познакомился с Березовским летом 1998 г. Познакомил нас Леонид Вальдман, близкий друг Александра Волошина и Березовского. Собственно, изначально никто никого не знакомил. Изначально я просто попросил Леонида дать мне номер факса офиса Березовского, чтобы я смог послать Борису Абрамовичу (тогда он был для меня Борис Абрамович) письмо. И Леонид нехотя дал. От моей инициативы в восторге он не был и в глубине души считал, что этот факс секретарь Бориса - Ирина Пожидаева - просто выкинет в помойку. Но Ирина Геннадиевна факс не выкинула, Борис Абрамович его прочитал, перезвонил и назначил мне встречу в Нью-Йорке, где он должен был быть через пару недель. В письме лаконично было сформулировано мое деловое предложение: я предложил Березовскому стать его биографом с условием, что он разрешит мне войти в его окружение. Никаких других предложений в моем письме не было.
2. Помните, первое впечатление об этом человеке? Со временем оно изменилось?
В общем-то, все было в новинку. Мы с Леонидом приехали в Нью-Йорк. Борис остановился в гостинице «Сант-Реджис» (St. Regis), на Пятой авеню. Он всегда там останавливался, как потом выяснилось. Борис был со своей женой Леной. Это недавно стало известно, что Борис забыл развестись со своей второй женой и не был зарегистрирован с Леной. Но все эти годы об этом никто не знал, и Лена воспринималась как жена Бориса, третья по счету.
Я занял позицию наблюдателя, стоял рядом и наблюдал. Борис, разумеется, общался с Леонидом, с которым не виделся какое-то время. О чем именно они говорили, я не помню сейчас. Затем Борис пригласил нас на ужин в японский ресторан «Нобу» (Nobu). Опять же, как потом выяснилось, это был один из его любимых ресторанов, и он часто бывал в нем и в Нью-Йорке и затем уже в Лондоне, где жил в эмиграции, причем лондонский «Нобу» находился буквально в трех минутах ходьбы от лондонского офиса Бориса на Даун-стрит. В «Нобe» за ужином с нами оказался еще один незнакомый мне человек - Владимир Воронов. Со временем мы с ним подружились. А в тот первый раз он задал мне несколько вопросов, касающихся спорта: кто сегодня с каким счетом сыграл, и я должен был его разочаровать - сказал, что вообще не интересуюсь спортом.
Нужно отметить, что Борис за весь ужин ни разу не задал мне ни одного вопроса. Я же в основном о чем-то беседовал с Володей, слушал, о чем говорил Борис. И со своей стороны ни одного вопроса ему тоже не задал. Выглядело все это достаточно странно, учитывая, что я приехал «познакомиться с Борисом Абрамовичем». Наконец, Леонид решил перехватить инициативу и, прерывая какой-то рассказ Березовского, сказал что-то вроде:
- Послушай, я хочу познакомить тебя с Юрой Фельштинским. Юра очень интересный человек...
Леонид еще что-то явно собирался обо мне сказать, но Борис его мягко, даже с улыбкой, перебил:
- Да мы уже познакомились.
Назвать все это знакомством было сложно.
После ресторана мы снова вернулись в гостиницу. Там Березовского ждал художник Эрнст Неизвестный с женой. И весь оставшийся вечер, до поздней ночи, Неизвестный Березовского уже не выпускал из рук. Ему нужно было решить какой-то финансовый вопрос, что-то насчет выделения крупной суммы для создания памятника в центре Москвы, причем эти деньги обещал ему дать Лужков, но не давал, и теперь Неизвестный пытался получить эти суммы (помню, что астрономические) через Березовского. Я в глубине души был главным образом взбешен тем, что у меня шансов поговорить с Березовским уже не оставалось. Во втором часу ночи Неизвестный наконец-то закончил со своим занудством и Березовский как бы готов был начать разговор со мною, но я деликатно сказал, что он, наверное, устал и что лучше, видимо, поговорить завтра. Самолет у Бориса был намечен часов на 9 утра. Мы договорились встретиться до его отлета и расстались на том, что Борис нам позвонит.
Я в этот звонок не слишком верил, Леонид тоже. Но Борис позвонил в 7 утра и попросил приехать в гостиницу и вместе позавтракать. На этот раз мы действительно поговорили. Удивительно, но к теме моего факса - к биографии Березовского - мы больше не возвращались никогда. Мы просто договорились о том, что в сентябре я прилечу в Москву, что я и сделал.
3. Вы были у него в гостях? В Москве? Как он жил? Чем жил? Театры, концерты, выставки? Что любил? Он ведь был разносторонне развитым человеком, складывается впечатление, что он был «силен» не только в бизнесе и политике, но в каких-то других, более земных, что ли, вещах?
С сентября 1998 г. по 2005 год мы общались довольно плотно, хотя, разумеется, даже в периоды максимально близких отношений между нами была огромная дистанция. Мы были на «ты», я уже обращался к нему «Борис», но прийти к нему без согласования дня и времени встречи я не мог. Это было не принято. Дома в Москве я был у него буквально пару раз. Кажется, это была бывшая правительственная дача Горбачева, и именно эту дачу тогда снимал то ли ЛогоВАЗ как бизнес, то ли Борис как исполнительный секретарь СНГ. На его виллах сначала в Ницце, затем под Лондоном я бывал куда чаще.
Нужно понимать, что Березовский спал очень мало, максимум часа четыре в сутки, много ездил, много встречался, много говорил по мобильному телефону. Любил рестораны, клубы, тусовки, и сюда входили и выставки, и театры. Вообще, Березовский любил получать удовольствие, и, собственно, в этом была главная цель его жизни - получать удовольствие. Когда он заработал много денег, и было понятно, что все эти деньги потратить уже нельзя, он сформулировал для себя, что заработать деньги проще, чем научиться их тратить. Понятно, что нам с вами кажется, что главное - это заработать деньги, а уж, как их тратить, мы знаем. Но Березовский считал иначе. Поэтому он пытался жить максимально дорого, хотя и при таком подходе все имеющиеся деньги потратить на себя было невозможно, и он это понимал. Рассказывал много смешных историй про советско-российских чиновников, заработавших много денег и абсолютно не понимающих, что им теперь с этими деньгами делать. Тратить деньги - было тоже искусством.
4. Вы часто просили у него совета по поводу именно жизненных ситуаций?
Откровенно пишу, что ни разу в жизни. Более того, прочитав сейчас этот достаточно естественный вопрос, понял, что такая идиотская мысль - спросить у Бориса жизненного совета - не могла прийти мне в голову просто потому, что было ясно: никакого жизненного совета Борис дать мне не может. Не только мне - никому не может. В самом начале моего пребывания в Москве я его один раз попросил мне что-то объяснить, чего я не понимал, - а я тогда много чего не понимал. Он ответил что-то вроде «со временем сам поймешь». Я его спросил: «То есть вы не учитель?» - «Нет, - говорит, - не учитель». Уже через много лет, в Лондоне, мы как-то сидели в кафе, он заказал какой-то хитроумный дорогой чай, женьшеневый что ли, и за компанию заказал мне тоже чайничек, хотя я не просил и не планировал чай пить. Я начал наливать себе чай в чашку, как обычно это делают. Борис с интересом посмотрел на меня и сказал: «Подожди, не так, сейчас я тебя научу, как этот чай нужно пить». Там, действительно, как-то нестандартно было: огромные листы чая, куда-то их нужно было положить, чтобы они попарились, и только затем пить. Так вот, это был единственный случай за все годы - я потому его и запомнил, - когда Борис сказал «сейчас я тебя научу».
5. Он нуждался в советах?
Борис нуждался в советах. Больше того, Борис нуждался в советах, как никто иной. Проблема была в том, что он об этом не догадывался и ничьих советов не слушал. Первоначально я по наивности считал, что я как раз и смогу дать ему какие-то полезные советы. Вскоре стало понятно, что это бессмысленно. Тогда я попробовал заниматься разбором полетов и анализом ошибок - ничего, кроме раздражения, это у него не вызвало: он был принципиально против разбора полетов. Это ведь был возврат назад. А его лозунг был - только вперед, причем полным ходом. Ясно было, что ничем, кроме как катастрофой, это не закончится. Откровенно, скорее удивительно, что эта катастрофа произошла только в 2013 году. По смыслу происходившего она должна была случиться много раньше.
6. Он умел распоряжаться деньгами? Или тратил их бездумно?
Он не умел распоряжаться деньгами и тратил их бездумно. Вокруг него всегда толпилось удивительное количество проходимцев и авантюристов, которые достаточно легко вытягивали на свои безумные проекты десятки тысяч, сотни тысяч, а то и миллионы долларов. Несколько раз я пытался вмешиваться, деликатно говоря, что не стоит на этот проект выделять такие большие деньги. Но мое вмешательство ни к чему не приводило. Для Бориса это были игрушки, за которые он хватался, как капризный ребенок. И чем дороже была эта игрушка, тем больше она интересовала Бориса. Дешевые игрушки были ему неинтересны. Однажды, когда он делал некую «политическую» покупку за 500 тыс. долларов, я не выдержал и взмолился: «Борис, дай мне 15 минут, я собью цену на 200 тысяч. У меня есть внутренняя информация, я знаю, что они готовы продаться и за 200». Борис ответил мне на это гениальной фразой - и больше я никогда уже не вмешивался... Он сказал: «Не экономь мне мои деньги». При этом, когда я с какого-то момента повадился летать за его счет через океан в бизнес классе, он как-то спросил: «Ты в каком классе летаешь?» Я ответил. «Н-да, это надо кончать... Это надо кончать...» - несколько раз повторил он, косясь на меня. Но я все равно продолжал летать в бизнес-классе. К хорошему привыкаешь быстро.
7. Яхты, самолеты, виллы - он нуждался в таких роскошных вещах или покупал их, потому что обязывал статус олигарха.
Больше всего он любил самолет. Вообще, усидеть на месте он не мог. Находиться в одной точке - тоже. Ему важно было движение, и в буквальном смысле слова. Самолет в этом плане был идеальным инструментом для быстрого передвижения. Если бы можно было летать на ракете, он летал бы на ракете. Не хочу преувеличивать, но у меня создалось впечатление, что частые перелеты были еще и формой траты денег, которые, как я уже сказал, потратить было невозможно. Яхта у него была, но яхта, мне кажется, его не слишком притягивала. Ну и опять же: представьте себе яхту. Вы на ней сидите, как курица в клетке, в замкнутом пространстве, и она медленно-медленно плывет по воде. А вам хочется быстро лететь. Да, яхта у него была явно по статусу. И когда с деньгами стало плохо, яхта стала первым, что было продано. Виллы у него были и под Ниццей, и под Лондоном роскошные, просторные, с большой территорией. Когда мы в первый раз подлетали к Ницце на его самолете, он спросил: «Хочешь, я тебе свою виллу с воздуха покажу? Видишь самую большую черепичную крышу? Вот это моя вилла». Так что, да, Борису важно было, чтобы его вилла была самой большой, самой хорошей... В гостиницах он останавливался в «президентских номерах». В ресторане заказывал иногда конкретное вино, но иногда говорил: «Принесите мне самое ваше хорошее вино», что на ресторанном языке означало, как правило, «самое дорогое». В общем, на себя он очень любил тратить деньги и получал от этого удовольствие.
8. Как отдыхал Березовский?
Я не думаю, что Борис в банальном понимании слова "отдыхал", потому что обычно для людей отдых это остановка в движении. А остановиться Борис на самом деле не мог. Он отдыхал, когда сидел в ресторанах и обедал или ужинал; отдыхал с многочисленными девушками, отдыхал, когда летел куда-то, когда думал и писал или что-то придумывал. Лежащим на пляже я Бориса никогда не видел и представить себе такого, откровенно говоря, не могу. Впрочем, я с ним никогда не ездил отдыхать. И при мне он не отдыхал. Отдыхающим я его не видел.
9. Он занимался спортом - большой теннис, гольф - это же тоже дань моде? Или Борис Абрамович и спорт - вещи несовместимые?
Он плавал. Бассейн был в его доме во Франции, в каких-то президентских номерах гостиниц, где он останавливался (в Турции, например). Он играл в теннис (не думаю, что играл хорошо). В гольф, уверен, Борис не играл. Думаю, потому что этот вид спорта не динамичный. Потратить день на гольф - вещь для Бориса нереальная, так как скучная. Хобби у него тоже никогда не было. Хобби требует свободного времени и определенной сосредоточенности, концентрации, постоянства, педантичности, целенаправленности. Ничего этого у Бориса не было.
10. Борис Березовский любил выпить? Какие напитки предпочитал? Я это к тому, что в одном интервью он сказал: «Пить я бросил год назад... Понял, что здоровье не позволяет».
Березовский пил. Но тут нужны уточнения. Когда я летал с ним по СНГ и с утра до вечера у него были официальные или неофициальные встречи, то, будем откровенны, эти встречи с утра уже начинались со спиртного. Я не могу сказать, что уже с утра пили много, но на накрытом утреннем столе принимавших нас делегаций (мы были гости) всегда стоял коньяк и, если не ошибаюсь, водка тоже стояла. Нужно понимать, что я все-таки прилетел в Россию после 20 лет в Америке, и для американского официального завтрака коньяк на столе это языческая дикость какая-то. Так что в России Борис пил и коньяк, и водку, и вино. А вот за границей, точнее, как только он оказывался за границей, Борис пил исключительно красное вино. Наверное, какие-то наши общие знакомые меня поправят, что Борис мог и что-то другое выпить. Уверен, что мог. Я пишу только о том, что видел своими глазами и о том, что лично я пил вместе с Березовским. Лично я вместе с Березовским пил в основном красное вино, но иногда, летом, еще и белое.
Домашним его вином было французское «Шато Латур». Это дорогое вино, в зависимости от года - от 300 дол. и выше - 400, 500, 600 дол. за бутылку. Сейчас все эти вина подорожали, и «Шато Латур», наверное, стоит под тысячу. При этом Бадри Патаркацишвили часто снабжал Бориса грузинскими винами - Хванчкарой или вином «Олигарх». Про «Олигарх» следует рассказать. Как-то на праздновании дня рождения Бориса в России - 23 января 2000 г. - на Домбае, куда мы сначала летели из Москвы самолетом типа Як-40, затем тащились на автобусе (придумать надо было такое развлечение для москвичей!), стали разливать очень вкусное (на мой вкус, разумеется) грузинское вино. Я поинтересовался у обслуживающего персонала (обслуживающий персонал был из московского «дома приемов» ЛогоВАЗа на Новокузнецкой, 40), что это за вино. «Наше вино. Называется "Олигарх"». И рассказали, что как-то Борис и Бадри полетели в Грузию, ездили там по стране, ели-пили, разумеется. И в одной деревне им понравилось вино. Они купили весь виноградник и договорились, что все вино этого виноградника будут поставлять в «дом приемов» на Новокузнецкую. Обходилось это вино в доллар за литр. Так что покупка была очень выгодной. Но Борис грузинские вина все-таки не любил, в том смысле, что предпочитал дорогие французские. Но, когда не было дорогих и хороших, пил, что предлагали. Мы часто бывали в барах, где подавали простое вино по 5-20 дол. за бутылку. Ничего, пили без проблем, Борис не морщился.
В последние годы он вообще не пил. Первый раз это было на моей памяти в Лондоне. Я спросил, почему. Он ответил: «Надоело». Но причины были, конечно же, медицинские. Понятное дело, что с возрастом пить по бутылке в день было уже тяжело. А считать, сколько бокалов уже выпито, а сколько еще можно выпить без угрозы для здоровья, Борису было сложно. Проще было поставить галочку, что больше не пьешь, что он и сделал. Когда мы виделись последний раз в Эйлате, в Израиле, он тоже не пил. Так что, наверное, правильно сделать вывод, что в последнее время и даже в последние годы он не пил.
11. Он был азартным человеком? Казино, покер...
Борис был очень азартным человеком, но в другом плане. Казино и карты его не интересовали. Но он любил выигрывать в важных для него делах. В этом смысле он был очень азартным. Как-то он играл с Лужковым в бильярд. Вообще, Борис в бильярд играл не очень хорошо. Но Лужков, видимо, играл еще хуже, и Борис стал выигрывать. А это был начальный период налаживания отношений с Лужковым, и тогда Борису с Лужковым очень важно было подружиться. Бадри, присутствовавший при этой партии, подошел к Борису и шепнул: «Проиграй». А Борис взял и выиграл. Не смог проиграть. Партия эта обошлась Борису очень дорого, так как на этом (по крайней мере, так утверждал Березовский) его отношения с Лужковым расстроились. Так что азарт выигрыша был основным мотивом в жизни Бориса. Можно предположить, что проигрыш, а особенно череда поражений, должны были им восприниматься крайне тяжело.
12. Известно, что у Березовского было хорошее чувство юмора - он часто шутил? Можете вспомнить наиболее яркие его шутки?
Я не помню, чтобы Борис рассказывал анекдоты. Но смеялся он много, и смеющимся я его помню. Вообще, когда сейчас вспоминаешь его, а понятно, что после 23 марта я его вспоминаю ежедневно, то в основном вспоминается лицо смеющегося, довольного, счастливого человека, а не строгого, озадаченного, серьезного. Хотя серьезных моментов было много, и ситуации, когда он был в той или иной степени взбешен и матерился по-черному, были не редкими. Я не имею в виду со мною лично, я имею в виду в целом, за все эти годы. При этом я не помню шуток Бориса. Я помню много историй про разных людей, достаточно высокопоставленных, разумеется, которые нельзя было слушать без смеха, потому что истории были смешные. Но к разделу «шуток» эти истории отнести было трудно. Остроумным Березовский, безусловно, был, и с чувством юмора у него все обстояло благополучно.
13. Много разговоров идет на тему любвеобильности Бориса Абрамовича, но мне рассказали, что женщины сами не давали прохода Березовскому - на любом мероприятии вокруг него крутились десятки дам. Он нравился женщинам? Правда, что мог обаять любую?
Я не хотел бы, чтобы мой ответ на этот вопрос воспринимался цинично. «Ромео и Джульетту» я читал и в любовь верю. И верю в любовь Бориса к женщинам. Верю в то, что его любовь можно было измерять уровнем его ревности. При этом я точно знаю, что во многих случаях для него это было лишь погоней за ощущениями или своеобразным спортом, или своеобразным азартом, или понимаем того, что вот здесь он уж точно может потратить любые деньги - на саму девушку и на подарки ей. Так что это был еще один способ потратить «на себя» деньги. А вот в любовь этих молодых женщин к Борису я как-то не верю. Не хочу никого обидеть, разумеется, и не утверждаю, что я в этом вопросе прав. Может, и не прав. Красавцем Бориса не назовешь. Он, безусловно, был обаятельным, когда хотел. И его деньги являлись удобным и даже необходимым инструментом для усиления этого обаяния. Но, к сожалению, у нас нет возможности посмотреть, что происходило бы с личной жизнью Бориса, если бы он не использовал финансовый ресурс для завладения на ночь, день или дольше той или иной девушкой. А десятков дам, крутящихся вокруг Бориса, я вообще никогда не видел. Наверное, есть какие-то заведения типа ночных клубов. Может, там вокруг Бориса и толпились женщины. Но я с ним в ночном клубе ни разу не был, и, подозреваю, что один Борис в ночные клубы знакомиться с девушками не ходил.
14. Недавно появилось интервью Екатерины Сабировой, которая рассказывала о своих отношениях с олигархом, о письме Путину, которое он якобы писал и более того читал ей.
Я не увидел в рассказе Екатерины ничего, что не соответствовало бы действительности. Мне кажется, что все, что она рассказала, - абсолютная правда, настолько, насколько правдой может являться рассказ одного человека о другом или об отношениях людей друг с другом.
15. В своем интервью Сабирова рассказала, что по поводу письма Путина, Березовский советовался с женой Еленой («долго обсуждал с ней по телефону») - могло такое быть? Березовский советовался с женой по таким делам? Или на то у него были друзья?
Лену Березовскую я знаю столько же, сколько и Бориса. Другое дело, что у нас никогда не было независимых или каких-то особых отношений. Для меня она была только женой Бориса. Она мне всегда очень нравилась, и я всегда к ней очень хорошо относился и до сих пор отношусь очень хорошо. В личной жизни Борис был сложным, я бы даже сказал абсолютно невозможным и невыносимым человеком, и никакие деньги не могли компенсировать этих мучений. Так что, если выбирать стороны (моего мнения, правда, никто никогда по таким вопросам не спрашивал), я, конечно же, всегда был на стороне Лены.
Я никому не пожелал бы быть женой Березовского, потому что никакие деньги Бориса не могли компенсировать унизительной ситуации, когда он оставлял за собой право спать, с кем посчитает возможным, но при этом искренне считал, что жена не имеет права ему изменять. И если в начале семейной жизни у Лены, может быть, были иллюзии, что она сможет переломить эту ситуацию, со временем стало ясно, что Борис неизлечим.
Лена была исключительно мудрой красивой тактичной и деликатной женщиной. Во всяком случае, я видел ее только такой. И то, что Борис с Леной советовался, абсолютно понятно и естественно, хотя бы потому, что у них были совместные дети. Мне так казалось, что Лена была единственным человеком, с которым Борис советовался. С кем Борис точно не мог «советоваться», по крайней мере советоваться всерьез, так это с «друзьями». Он настолько считал себя выше интеллектом и пониманием ситуации, что в советах друзей не нуждался.
А Лена очень часто оказывалась в серьезных вопросах права, своей женской мудростью быстро и безошибочно оценивая ситуацию. После инаугурации Путина в 2000 г. Борис сказал Лене что-то вроде:
- Всё, победили, избрали Володю, теперь можно поехать отдыхать на какие-нибудь острова.
Лена спрашивает:
- Надолго?
- Надолго. На месяц, на два. Мы же победили!
- Как же мы уедем? А тут кто останется?
- Как кто? Тут же у меня мои друзья: Саша (Волошин), Рома (Абрамович). Это же мои друзья, они уж точно за нашими интересами последят.
- А-а-а, я все поняла, - сказала Лена. - Собираем чемоданы. Уезжаем надолго. Отдыхать. Навсегда. Потому что, если ты считаешь, что твои интересы в России будут отстаивать Саша с Ромой, то лично мне понятно, что мы в эту страну вернуться уже не сможем.
Так и оказалось. А ведь это были первые дни президентства Путина, когда еще и «Саша с Ромой» не понимали, что через несколько месяцев Березовский станет их заклятым врагом. Лена это поняла в первые дни президентства Путина.
16. Раз уж затронули тему письма - на ваш взгляд - могло оно быть?
Сомнений нет, письмо было, и я бы не стал уделять этому письму такое уж большое внимание. Вышеупомянутое письмо, похоже, было последним письмом Березовского Путину, но далеко не первым. Борис любил время от времени написать письмецо «Володе», или «Владимир Владимировичу», или «Президенту Путину», чтобы о себе напомнить. При всех «унизительных» пунктах последнего письма там был по крайней мере один серьезный: об амнистии за совершенные мнимые или реальные преступления и о праве возвращения в Россию. Разумеется, шансов на такую амнистию у Бориса не было, и в этом смысле он ничем не рисковал. Политический цинизм Березовского не знал предела, и его последнее послание Путину не являлось чем-то их ряда вон выходящим, а было (как оказалось) одним из заключительных аккордов долгой симфонии.
17. У Березовского было много друзей? Почему к нему тянулись люди?
У Березовского было мало друзей. Когда я говорю, что мало, я имею в виду небольшую группу из трех-пяти человек. Так что Березовский при всех его деньгах был поразительно одиноким человеком. Не случайно он и умер в одиночестве, то есть я имею в виду, что в день смерти, как оказалось, он несколько часов был один, что, конечно же, странно. Но и в Израиле, когда мы виделись в последний раз, Борис был уже «почти один». Был водитель машины, был охранник, была очередная девушка, не сильно впечатляющая. Но это был уже не «тот Борис», которого я знал и видел раньше. А люди к нему тянулись из-за денег, простите за банальность, для решения своих вопросов, для обсуждения своих проектов. С какого-то момента Березовский уже не воспринимался никем иначе, как «олигарх», то есть богатый бизнесмен при власти. И даже старые его друзья на дружбу имели право ровно настолько, насколько Борис это им позволял, - например, час-другой в год.
18. Говорят, он многим людям (не только знакомым, но и совсем незнакомым) помогал материально. Это так? Вам известны такие случаи? Можете рассказать (он вроде помогал музыкантам, художникам; одной женщине из Москвы, которая лишилась квартиры, купил жилье).
У Бориса в отношении многих людей стояли «галочки». Галочки могли быть самые разные. В каких-то случаях, как я уже рассказывал, он очевидным образом переплачивал за «товар», и было понятно, что ему приятно купить «дорогую игрушку», а дешевая ему и даром была не нужна. В каких-то случаях он становился скуп на «покупки», которые, как мне казалось, сделать было очень выгодно. В отношении меня тоже стояли какие-то «галочки», но, откровенно, я не мог понять никогда, какие именно.
Борис действительно помогал многим. Поднырнуть к нему с проектом помощи было сложно, по крайней мере для меня это всегда было проблематично. Мне вообще было всегда сложно о чем-то просить Бориса. Скажем прямо, мне несколько мешала моя природная интеллигентность. Но я помню, как среди ночи мне позвонил Виктор Суворов из Англии, что у него несчастье: в последнюю минуту сняли с проката на НТВ Гусинского 10-серийный документальный фильм о нем и по его книге, отснятый известным документалистом В. Л. Синельниковым. Суворов позвонил мне в Москву в общем-то поплакаться. Я ему сказал что-то вроде: «Дай мне телефон твоего Синельникова, я узнаю, что можно сделать».
Проблема была в том, что в эту ночь, точнее в 6 утра, я улетал из Москвы в Бостон, и у меня оставалось только несколько ночных часов, чтобы разобраться в ситуации. Делать было нечего, и я среди ночи позвонил Синельникову, разбудил его, рассказал о звонке Суворова, сказал, что у меня самолет в шесть утра и что у нас осталось несколько ночных часов для действий.
- Юрий Георгиевич, извините, - деликатно сказал сонный Синельников. - Намекните мне одной фразой, почему вы считаете, что вы сможете нам помочь.
- Одной фразой намекну, - ответил я. - Я работаю в аппарате Березовского.
В этом ответе было много преувеличений. И в слове «работаю», и в слове «аппарат». Но на фамилию Березовского Синельников сразу отреагировал, и уже через час мы сидели у него в офисе в гостинице «Москва» и решали, что делать. Формат был понятен: нужно написать факс Березовскому. Но что написать?
Был 1999 год, год предвыборной борьбы, и отношения Березовского и Гусинского были откровенно враждебные. Я подумал, что если я начну писать про Суворова и правильность его концепции, Борис факс читать не станет. Поэтому я написал иначе: «Канал Гусинского планирует показ 10-серийного документального фильма "Последний миф" по книге Виктора Суворова "Ледокол". Если я пообещаю, что этот фильм покажут на первом канале, режиссер фильма, с которым я знаком, заберет фильм с НТВ и отдаст его нам. Это будет серьезным ударом по самолюбию Гусинского. Но решение должно быть принято сегодня». Дальше я написал пару слов о Суворове, Синельникове и фильме. Отправили факс. И пока я с Синельниковым прощался и договаривался о будущих совместных действиях, перезвонил Борис: любой ценой отнять фильм у Гусинского для показа на канале ОРТ.
Чтобы сделать длинную историю короткой, «Последний миф» был показан на 6-м канале, тоже принадлежащем тогда Березовскому, потому что Константин Эрнст, с которым я пытался договориться о показе фильма, категорически отказался его показывать, сказав, что «Суворов предатель, и мы фильм о нем показывать не будем». Но Борис остался этой акцией по «отнятию» фильма у Гусинского безумно доволен и поставил напротив моей фамилии какую-то галочку. Поэтому, когда через несколько месяцев Синельникову понадобились 100 тысяч долларов на трехсерийный документальный фильм о Сахарове, я привычно написал Борису факс, и Борис тут же перезвонил и сказал: «Пришли ко мне Синельникова». Я его «прислал», и через полтора часа разговора ошарашенный Синельников вышел из кабинета Бориса со ста тысячами долларов.
Так что, да, Борис часто и много помогал творческой интеллигенции. И многие ценили Березовского именно за это, и по той же причине прощали ему то, что не простили бы никогда никому.
После получения 100 тысяч на фильм о Сахарове, когда я в очередной раз был у Синельникова то ли в офисе, то ли на даче, он отозвал меня куда-то в угол и застенчиво сказал: «Юрий Георгиевич! Мне очень неловко. Я вам безумно признателен. Вы второй раз оказываете мне абсолютно бесценную услугу. Скажите, сколько я вам должен?» Я с улыбкой ему ответил: «Я не беру взяток, Владимир Львович». - «Я так и думал,- ответил Синельников. - Тогда вот вам в подарок очень хорошая ручка. Только не передаривайте ее никому. Она действительно очень хорошая». С Владимиром Львовичем Синельниковым мы с тех пор вполне подружились. Ручка (я в этом не разбирался тогда) оказалась хорошей - Montegrappa. Я до сих пор ее храню как память.
Из чистой благотворительности следует прежде всего вспомнить о 3 миллионах долларов, которые были даны в фонд Андрея Сахарова. Борис в какой-то момент согласился пожертвовать деньги в фонд Сахарова, но предварительным условием поставил личную встречу в Бостоне с вдовой Сахарова Еленой Боннэр. Нужно отметить, что все мы - я, дочь Елены Боннэр Татьяна Янкелевич и сама Елена Боннэр жили в Бостоне. Точнее, Боннэр жила в Москве, но достаточно много времени проводила в Бостоне, где жила ее дочь и где у Боннэр была квартира.
Елена Георгиевна была пожилым человеком и в тот период плохо себя чувствовала. Я помню, что буквально час уговаривал Татьяну позволить мне обсудить с Боннэр вопрос о встрече с Березовским. С Татьяной я был хорошо знаком, тем не менее она и слышать не хотела о встрече Боннэр с Березовским, хотя я и намекнул, что Березовский готов пожертвовать в фонд Сахарова крупную сумму денег. Но в конце концов я Татьяну уговорил дать трубку Боннэр, и с самой Боннэр о встрече я договорился уже минут за десять. Дальше события развивались стремительно: Березовский прилетел в Бостон, я встретил его в аэропорту, мы сразу же поехали к Боннэр, и они заключили соглашение о том, что Борис пожертвует в фонд 3 миллиона долларов. Деньги действительно вскоре были переведены на счет фонда. С Таней мы эту тему больше никогда не обсуждали. С Боннэр тоже.
Были и какие-то другие благотворительные акции. Например, после смерти известного диссидента Александра Гинзбурга Борис дал какие-то деньги его вдове. Я не знаю, сколько именно. Просто так получилось, что она при мне позвонила Борису и благодарила его за помощь. Только поэтому я оказался в курсе. Так что, да, Борис помогал многим.
19. Правда, что Березовский был безразличен к тому, что в России его называли демоном, или он все-таки переживал по этому поводу? Для него важно было не запятнать свою репутацию?
Березовский не был демократом. Мнение народа его не интересовало. Его репутация тоже его не волновала. К народу он относился как к быдлу. Здесь я должен сделать две оговорки. Первая, что большинство российской политической элиты считает народ быдлом. Демократов в настоящем смысле слова в России очень мало. Вторая, что Борис никогда не говорил мне: «Я считаю народ быдлом». Думаю даже, что он говорил что-то прямо противоположное. Но мои наблюдения приводили меня к иным выводам. «Вот смотри, - рассказывал Борис. - Летит Путин куда-то там. Его уже ждут, почетный караул выстроен. Я прилетаю на своем самолете на полчаса раньше, на тот же аэродром. Спускаюсь по трапу. Иду вдоль караула. Караул отдает мне честь. Знаешь почему? Потому что я - Березовский!»
Должность такая у него была: Березовский. И в сознании людей это была очень высокая должность - даже почетный караул честь отдавал.
Березовский изобрел очень удобную для себя теорию о том, что в любой стране, в том числе и в России, все решает элита - маленькая группа населения, и поэтому важно, что о тебе думает элита, а не народ. Наверное, как в любой обобщающей теории, и в этой была доля истины. Проблема была в том, что, по моим наблюдениям, Березовского на дух не выносил не только игнорируемый им народ, но и столь почитаемая им «элита». Меня, как стороннего наблюдателя, не это удивляло. Я вполне понимал, как и почему «народ» может ненавидеть Березовского. Но я не мог понять, почему политик Березовский ненавидим, а политик Жириновский почитаем, хотя прямо скажем... (Ну не будем сейчас о Жириновском, не про него разговор.)
Никто не сделал для своей «демонизации» больше, чем сам Березовский. Ему это льстило; он считал, что это выгодно, что в этом и есть его сила. Почему он так считал - другой вопрос. Но он так считал. Мог ли он переломить эту ситуацию? С какого-то момента уже не мог. Как он сам говорил: «Понимаешь, вот загорелся дом. Вбежал туда генерал Лебедь и вынес из горящего дома ребенка. На следующий день газеты напишут: "Генерал Лебедь спас ребенка из горящего дома". Теперь другая ситуация. Загорелся дом. Вбежал туда Березовский и вынес из горящего дома ребенка. Вроде бы все то же самое. Но на следующий день газеты напишут: "Березовский специально сам поджег дом, чтобы вбежать туда, вынести ребенка и сделать вид, что он его спас". И я ничего не могу по этому поводу сделать. Такая у меня судьба».
Но «судьба» у Бориса была такая потому, что он был самовлюбленным и самоуверенным человеком, считающим всех остальных ниже себя по уровню, серьезно поверившим, что интеллект и деньги решают все. Интеллект у Бориса был. Деньги тоже. Но и у других людей были и деньги, и ресурсы - например, ресурсы спецслужб, ресурсы силовых ведомств, ресурсы государства, в конце концов, - к которым у Бориса никогда не было доступа, что бы ни считали и ни рассказывали о нем современники. У него были только интеллект и только деньги. И ничего больше. Этого было достаточно, когда он вместе с властью боролся то с Коржаковым, то с Лужковым, то с Примаковым. А вот для того чтобы противостоять целому государству, этих двух ресурсов было, конечно же, недостаточно. Здесь не проиграть Борис не мог. Это был только вопрос времени.
20. Он рассказывал, как ему приходилось в Лондоне в первое время? Как проходила адаптация в чужой стране?
Да без проблем проходила адаптация «в чужой стране». Борису все равно было, где жить. Ему нужна была площадка для игры, самолет для движения, забитое встречами и интервью расписание. Ну и девушки, которых всегда было достаточно. А будет ли это Париж, Нью-Йорк или Лондон, Борису было, я думаю, все равно. В Париже он мне объяснял, что ничего лучше Франции для жизни и быть не может. В Нью-Йорке - что это его город, и он тут может жить всю оставшуюся жизнь. Ну а уж про Лондон он много раз рассказывал всеми миру, что это лучшее для него место для жизни. А площадкой для игры сначала была Россия, затем Украина, затем Грузия. И на этом площадки закончились. Маленькой оказалась наша планета.
Юрий Фельштинский, Бостон, 23 апреля 2013 г.
... вторая часть интервью
... третья часть интервью
Юрий Фельштинский
30 мая 2013 г.
Бостон