Бен ДЖОНСОН. Памяти любимого мною мистера Вильяма Шекспира, сочинителя; и о том, что он оставил нам
Перевод с английского Владимира Рогова
Ни к этой книге, ни к тебе, Шекспир,
Не мыслю завистью исполнить мир,
Хотя твои писанья, признаюсь,
Достойны всех похвал людей и муз.
То правда. Но по этому пути,
Хваля тебя, я б не хотел идти,
А то пойдет невежество за мной,
Ничтожный отзвук истины живой,
Иль неразумная любовь, чей ход
Лишь наудачу к правде приведет,
Или коварство, чьи стремленья злы,
Начнет язвить под видом похвалы.
В том вред, как если сводня или б…
Решилась бы матрону восхвалять,
Но ты для них навек неуязвим,
Не жертва их и не обязан им.
Начну же: века нашего Душа,
С кем наша сцена стала хороша,
Встань, мой Шекспир! К чему в тиши могил,
Где Чосер, Спенсер, Бомонт опочил,
Теснить их, чтобы кто-то место дал?
Ты памятником без могилы стал.
Ты жив еще, покуда жив твой том
И мы для чтенья снабжены умом.
Тебе искать я место не примусь
Меж славных, но несоразмерных Муз.
Будь нужен ты для наших лишь годов,
Тебе б найти я равных был готов,
Сказав, как Лили с Кидом ты затмил
И Марло, что исполнен буйных сил.
Нет, хоть запас твоей латыни мал,
А греческий еще ты меньше знал,
Тебя равнять с другими мне претит.
Пускай Эсхил, Софокл и Еврипид,
Пакувий, Акций, Сенека придут
И слушают, как сцену сотрясут
Твои котурны; а надень ты сокк -
И кто б тогда с тобой сравниться мог?
Эллада дерзкая и гордый Рим
Померкли пред умением твоим.
Ликуй, моя Британия! Твой сын
Над сецнами Европы властелин.
Не сын он века, но для всех времен!
Порой расцвета муз, как Аполлон,
Он к нам пришел наш слух отогревать
Иль, как второй Меркурий, чаровать.
Была горда сама Природа им,
Наряд из строк его был ей любим:
Он так хитро и соткан был и сшит,
Что ей талант иной не угодит.
Шутник Аристофан, задира-грек,
И Плавт с Теренцием ушли навек:
Они в забвение погружены,
Как будто не Природой рождены.
Но здесь одна ль Природа? Нет, права,
Шекспир, есть также и у мастерства.
Пусть сотворен Природою поэт,
Но все ж Искусством выведен он в свет.
Кто стих живой создать желает, тот
Пусть, не жалея, проливает пот
(Как ты), вздувая в горне жар огня,
По наковальне Муз вовсю звеня,
Иль вместо лавров стыд познает он!
Прямой поэт и создан и рожден -
Таков ты был! Живут черты отца
В потомстве - так, не ведая конца,
Шекспира ум и нрав живет в веках
В законченных, отточенных строках,
И каждая в могуществе своем
Грозит невежеству, тряся своим копьем.
О нежный лебедь Эйвона! Как мил
Твой вид среди потоков наших был,
А твой полет над Темзой, двино смел,
Элизу с Яковом пленить сумел!
Но вижу я: взойдя на небосвод,
Твое светило нам сиянье льет.
Звезда поэтов, ярче нам сияй
И наш театр зачахший оживляй:
Ушел ты - и ему надежды нет
На луч в ночи, когда бы не твой свет.
Стихотворение поэта и драматурга Бена Джонсона (1573-1637) было напечатано в первом фолио (полном собрании пьес) Шекспира в 1623 году. В тексте упомянуты Джеффри Чосер (1340-1400), Эдмунд Спенсер (ок. 1552-1599), Френсис Бомонт (1584-1616) - английские поэты, похороненные в Вестминстерском аббатстве, усыпальнице королей и знаменитых людей Англии, и другие драматурги - современники Шекспира Джон Лили (1533 или 1534-1606), Томас Кид (1558-1594), Кристофер Марло (1564-1593); Пакувий, Акций, Сенека - древнеримские трагики, Аристофан - древнегреческий комедиограф, Плавт с Теренцием - древнеримские комедиографы. …как сцену сотрясут… - игра на корневых значениях фамилии Шекспира (to shake speare - потрясать копьем); прозвище «потрясатель сцены», данное ему в насмешку драматургом Робертом Грином, используется Беном Джонсоном без всякой иронии. Сокк - сандалии актера в античной комедии. Иль, как второй Меркурий, чаровать - греческий бог Гермес (у римлян - Меркурий) с рождения обладал божественным даром игры на кифаре и своей игрой заворожил самого Аполлона. О нежный лебедь Эйвона! - Шекспир родился и умер в городе Стратфорде, стоящем на берегу реки Эйвон. Твое светило нам сиянье льет - имеется в виду созвездие Лебедя.
Европейские поэты Возрождения. - М.: Худож. лит., 1974. - С. 516-517. - (Б-ка всемирной л-ры. Т. 32).
Памяти моего излюбленного автора, мистера Уильяма Шекспира, и наследия, им нам оставленного
Перевод с английского Георгия Бена
Шекспир! Не зная зависти к тебе,
Вновь приобщаюсь я к своей судьбе -
Хоть, надобно признать, твои созданья
Перехвалить никто не в состояньи:
Ни человек, ни муза. Но поверь:
Я не об этом говорю теперь.
Божественным стихам твоим порою
Развязно льстит невежество слепое,
Или нерассуждающий экстаз,
Которому неведом правды глас,
Или коварство, что хвалой лукавой
Пытается твою умерить славу.
(Почтенной женщине всего больней,
Когда хвалу возносит шлюха ей.)
Но твой для них недосягаем гений:
Он - выше самых пылких восхвалений.
Итак, начну. О сцены властелин!
Ты наше время выразил один.
Почетен твой удел! Лежать тебе ли
Там, где останки Чосера истлели,
Где Спенсер спит под мраморной плитой,
Где Бомонт навсегда обрел покой?
Неважно, где тебя похоронили:
Ты памятен без камня на могиле.
Не умер ты, ты жив в стихах своих,
Когда читаем мы и славим их.
Хоть чужд пропорций был твой грубый гений,
Ты чудо сотворил на нашей сцене.
Когда б я знал, что суд мой будет жить,
Я б мог тебя с предтечами сравнить
И показать, что ты, им не в обиду,
Затмил собою Марло или Кида.
Ты греческий с латынью худо знал,
И нужно ли, чтоб для своих похвал
Я древних помянул? Но из могилы
Я вызвал бы Софокла и Эсхила,
Пакувия, Сенеку - пусть сейчас
Дивятся, как подмостки ты потряс
Котурною своей. А вот сандалий,
Что комики на сцене надевали, -
Сандалий, на один покрой к твоим,
Не ведали ни Греция, ни Рим.
Британия, ликуй! Ты - дом Шекспира,
Которого почтят все сцены мира:
Он - бард не только века своего,
Но всех веков. Хоть музы до него
У нас цвели - но с лирой Аполлона
Пришел он к нам на радость Геликону.
Сама Природа им горда была
И примерять немедля начала
Одежду строк, сплетенных столь умело,
Что никакой другой уж не хотела.
Остряк Аристофан - ехидный грек,
Теренций и веселый Плавт навек
Похерены из памяти народа:
Ведь не были они детьми Природы.
Но хоть, Шекспир, Природой создан ты,
В твоем саду есть и твои цветы.
В Природе мы изыскиваем темы,
Ее искусству подражаем все мы,
Но тот, кем создана хотя б строка,
Которой суждено прожить века,
По наковальне муз стучит усердно,
Чтоб тон найти единственный и верный.
Не так уж важно, что поэт рожден,
Рождается и делается он.
Таков ты был! Черты отца поныне,
Хоть мертв отец, живут в любимом сыне,
И так же в мастерстве твоей строки
Живет твой разум, смерти вопреки.
Твой стих железный был копьем грозящим,
Злодейство и невежество разящим.
Эйвонский лебедь! Счастлив был тот день,
Когда, родимых ив покинув сень,
По водам Темзы ты поплыл державно,
Как встарь Элиза или Яков славный.
И вижу я: с небесной высоты
Созвездием один сверкаешь ты.
Сияй, звезда поэтов, неизменно,
И озаряй темнеющую сцену.
На ней бы свет давно уже исчез,
Когда бы не тома вот этих пьес.
Семь веков английской поэзии. Англия. Шотландия. Ирландия. Уэльс. - М.: Водолей Publishers, 2007. - Кн. 1. - С. 499-501.
Ни к этой книге, ни к тебе, Шекспир,
Не мыслю завистью исполнить мир,
Хотя твои писанья, признаюсь,
Достойны всех похвал людей и муз.
То правда. Но по этому пути,
Хваля тебя, я б не хотел идти,
А то пойдет невежество за мной,
Ничтожный отзвук истины живой,
Иль неразумная любовь, чей ход
Лишь наудачу к правде приведет,
Или коварство, чьи стремленья злы,
Начнет язвить под видом похвалы.
В том вред, как если сводня или б…
Решилась бы матрону восхвалять,
Но ты для них навек неуязвим,
Не жертва их и не обязан им.
Начну же: века нашего Душа,
С кем наша сцена стала хороша,
Встань, мой Шекспир! К чему в тиши могил,
Где Чосер, Спенсер, Бомонт опочил,
Теснить их, чтобы кто-то место дал?
Ты памятником без могилы стал.
Ты жив еще, покуда жив твой том
И мы для чтенья снабжены умом.
Тебе искать я место не примусь
Меж славных, но несоразмерных Муз.
Будь нужен ты для наших лишь годов,
Тебе б найти я равных был готов,
Сказав, как Лили с Кидом ты затмил
И Марло, что исполнен буйных сил.
Нет, хоть запас твоей латыни мал,
А греческий еще ты меньше знал,
Тебя равнять с другими мне претит.
Пускай Эсхил, Софокл и Еврипид,
Пакувий, Акций, Сенека придут
И слушают, как сцену сотрясут
Твои котурны; а надень ты сокк -
И кто б тогда с тобой сравниться мог?
Эллада дерзкая и гордый Рим
Померкли пред умением твоим.
Ликуй, моя Британия! Твой сын
Над сецнами Европы властелин.
Не сын он века, но для всех времен!
Порой расцвета муз, как Аполлон,
Он к нам пришел наш слух отогревать
Иль, как второй Меркурий, чаровать.
Была горда сама Природа им,
Наряд из строк его был ей любим:
Он так хитро и соткан был и сшит,
Что ей талант иной не угодит.
Шутник Аристофан, задира-грек,
И Плавт с Теренцием ушли навек:
Они в забвение погружены,
Как будто не Природой рождены.
Но здесь одна ль Природа? Нет, права,
Шекспир, есть также и у мастерства.
Пусть сотворен Природою поэт,
Но все ж Искусством выведен он в свет.
Кто стих живой создать желает, тот
Пусть, не жалея, проливает пот
(Как ты), вздувая в горне жар огня,
По наковальне Муз вовсю звеня,
Иль вместо лавров стыд познает он!
Прямой поэт и создан и рожден -
Таков ты был! Живут черты отца
В потомстве - так, не ведая конца,
Шекспира ум и нрав живет в веках
В законченных, отточенных строках,
И каждая в могуществе своем
Грозит невежеству, тряся своим копьем.
О нежный лебедь Эйвона! Как мил
Твой вид среди потоков наших был,
А твой полет над Темзой, двино смел,
Элизу с Яковом пленить сумел!
Но вижу я: взойдя на небосвод,
Твое светило нам сиянье льет.
Звезда поэтов, ярче нам сияй
И наш театр зачахший оживляй:
Ушел ты - и ему надежды нет
На луч в ночи, когда бы не твой свет.
Стихотворение поэта и драматурга Бена Джонсона (1573-1637) было напечатано в первом фолио (полном собрании пьес) Шекспира в 1623 году. В тексте упомянуты Джеффри Чосер (1340-1400), Эдмунд Спенсер (ок. 1552-1599), Френсис Бомонт (1584-1616) - английские поэты, похороненные в Вестминстерском аббатстве, усыпальнице королей и знаменитых людей Англии, и другие драматурги - современники Шекспира Джон Лили (1533 или 1534-1606), Томас Кид (1558-1594), Кристофер Марло (1564-1593); Пакувий, Акций, Сенека - древнеримские трагики, Аристофан - древнегреческий комедиограф, Плавт с Теренцием - древнеримские комедиографы. …как сцену сотрясут… - игра на корневых значениях фамилии Шекспира (to shake speare - потрясать копьем); прозвище «потрясатель сцены», данное ему в насмешку драматургом Робертом Грином, используется Беном Джонсоном без всякой иронии. Сокк - сандалии актера в античной комедии. Иль, как второй Меркурий, чаровать - греческий бог Гермес (у римлян - Меркурий) с рождения обладал божественным даром игры на кифаре и своей игрой заворожил самого Аполлона. О нежный лебедь Эйвона! - Шекспир родился и умер в городе Стратфорде, стоящем на берегу реки Эйвон. Твое светило нам сиянье льет - имеется в виду созвездие Лебедя.
Европейские поэты Возрождения. - М.: Худож. лит., 1974. - С. 516-517. - (Б-ка всемирной л-ры. Т. 32).
Памяти моего излюбленного автора, мистера Уильяма Шекспира, и наследия, им нам оставленного
Перевод с английского Георгия Бена
Шекспир! Не зная зависти к тебе,
Вновь приобщаюсь я к своей судьбе -
Хоть, надобно признать, твои созданья
Перехвалить никто не в состояньи:
Ни человек, ни муза. Но поверь:
Я не об этом говорю теперь.
Божественным стихам твоим порою
Развязно льстит невежество слепое,
Или нерассуждающий экстаз,
Которому неведом правды глас,
Или коварство, что хвалой лукавой
Пытается твою умерить славу.
(Почтенной женщине всего больней,
Когда хвалу возносит шлюха ей.)
Но твой для них недосягаем гений:
Он - выше самых пылких восхвалений.
Итак, начну. О сцены властелин!
Ты наше время выразил один.
Почетен твой удел! Лежать тебе ли
Там, где останки Чосера истлели,
Где Спенсер спит под мраморной плитой,
Где Бомонт навсегда обрел покой?
Неважно, где тебя похоронили:
Ты памятен без камня на могиле.
Не умер ты, ты жив в стихах своих,
Когда читаем мы и славим их.
Хоть чужд пропорций был твой грубый гений,
Ты чудо сотворил на нашей сцене.
Когда б я знал, что суд мой будет жить,
Я б мог тебя с предтечами сравнить
И показать, что ты, им не в обиду,
Затмил собою Марло или Кида.
Ты греческий с латынью худо знал,
И нужно ли, чтоб для своих похвал
Я древних помянул? Но из могилы
Я вызвал бы Софокла и Эсхила,
Пакувия, Сенеку - пусть сейчас
Дивятся, как подмостки ты потряс
Котурною своей. А вот сандалий,
Что комики на сцене надевали, -
Сандалий, на один покрой к твоим,
Не ведали ни Греция, ни Рим.
Британия, ликуй! Ты - дом Шекспира,
Которого почтят все сцены мира:
Он - бард не только века своего,
Но всех веков. Хоть музы до него
У нас цвели - но с лирой Аполлона
Пришел он к нам на радость Геликону.
Сама Природа им горда была
И примерять немедля начала
Одежду строк, сплетенных столь умело,
Что никакой другой уж не хотела.
Остряк Аристофан - ехидный грек,
Теренций и веселый Плавт навек
Похерены из памяти народа:
Ведь не были они детьми Природы.
Но хоть, Шекспир, Природой создан ты,
В твоем саду есть и твои цветы.
В Природе мы изыскиваем темы,
Ее искусству подражаем все мы,
Но тот, кем создана хотя б строка,
Которой суждено прожить века,
По наковальне муз стучит усердно,
Чтоб тон найти единственный и верный.
Не так уж важно, что поэт рожден,
Рождается и делается он.
Таков ты был! Черты отца поныне,
Хоть мертв отец, живут в любимом сыне,
И так же в мастерстве твоей строки
Живет твой разум, смерти вопреки.
Твой стих железный был копьем грозящим,
Злодейство и невежество разящим.
Эйвонский лебедь! Счастлив был тот день,
Когда, родимых ив покинув сень,
По водам Темзы ты поплыл державно,
Как встарь Элиза или Яков славный.
И вижу я: с небесной высоты
Созвездием один сверкаешь ты.
Сияй, звезда поэтов, неизменно,
И озаряй темнеющую сцену.
На ней бы свет давно уже исчез,
Когда бы не тома вот этих пьес.
Семь веков английской поэзии. Англия. Шотландия. Ирландия. Уэльс. - М.: Водолей Publishers, 2007. - Кн. 1. - С. 499-501.