Джордано БРУНО
Перевод с итальянского Геннадия Русакова
* * *
Любви своей неся высокий стяг,
Я то в ознобе, то горю от страсти,
Воплю, безгласен, от такой напасти,
Дрожу в огне, смеюсь от передряг.
Я слёзы лью, но пламень не иссяк.
Я жив, я мертв, я у страстей во власти.
Над морем слез пожары скалят пасти,
Вулкан и Тейя - кто мне худший враг?
Но я в самом себе люблю другого:
Кремня он крепче, я - летучий пух.
Он рвётся ввысь, а мой порыв потух.
Зову его - в ответ хотя бы слово.
Бегу за ним - его же нет как нет.
Чем я упорней, тем слабее след.
«Этим сонетом открывается второй диалог книги «О героическом энтузиазме» (1584). Бруно предваряет его репликой одного из собеседников, неаполитанского поэта Луиджи Тансилло (1510-1568): «Теперь энтузиаст начинает выказывать свои чувства и раскрывать раны, обозначенные на теле и в субстанции, то есть в существе души». И далее поясняет диалектику сонета: «Не существует ничего чистого и без примеси… все вещи состоят из противоположностей; откуда следует, что результаты наших страстей, вследствие сложности вещей, никогда не имеют в себе некоей приятности без некоторой горечи… и вообще при исследовании всегда оказывается, что одна противоположность очень желательна и нравится» (Н. В. КОТРЕЛЕВ, с. 834).
Европейская поэзия XVII века. - М.: Худож. лит, 1977. - С. 438. - (Б-ка всемирной литературы. Т. 41).
* * *
Любви своей неся высокий стяг,
Я то в ознобе, то горю от страсти,
Воплю, безгласен, от такой напасти,
Дрожу в огне, смеюсь от передряг.
Я слёзы лью, но пламень не иссяк.
Я жив, я мертв, я у страстей во власти.
Над морем слез пожары скалят пасти,
Вулкан и Тейя - кто мне худший враг?
Но я в самом себе люблю другого:
Кремня он крепче, я - летучий пух.
Он рвётся ввысь, а мой порыв потух.
Зову его - в ответ хотя бы слово.
Бегу за ним - его же нет как нет.
Чем я упорней, тем слабее след.
«Этим сонетом открывается второй диалог книги «О героическом энтузиазме» (1584). Бруно предваряет его репликой одного из собеседников, неаполитанского поэта Луиджи Тансилло (1510-1568): «Теперь энтузиаст начинает выказывать свои чувства и раскрывать раны, обозначенные на теле и в субстанции, то есть в существе души». И далее поясняет диалектику сонета: «Не существует ничего чистого и без примеси… все вещи состоят из противоположностей; откуда следует, что результаты наших страстей, вследствие сложности вещей, никогда не имеют в себе некоей приятности без некоторой горечи… и вообще при исследовании всегда оказывается, что одна противоположность очень желательна и нравится» (Н. В. КОТРЕЛЕВ, с. 834).
Европейская поэзия XVII века. - М.: Худож. лит, 1977. - С. 438. - (Б-ка всемирной литературы. Т. 41).