Опасности неравных отношений
В случае любовных манипуляций можно выделить два типичных сценария, благодаря которым расшатывается центр человека и человек превращается в марионетку манипулятора. Эти сценарии я уже начала подробно рассматривать здесь.
Давайте попробуем понять, как от подобного защищаться (кроме как прокачивать ресурсы).
Прежде всего, очень важно понять, насколько важны равные, субъектные отношения, насколько они являются надежной защитой от манипуляций.
Равные отношения - это, в трактовке, например, Берна, - отношения типа «взрослый-взрослый», когда ни один из участников отношений не стремится занимать ни родительскую роль, ни позицию ребенка. При реально равных отношениях манипуляции практически невозможны, человек сохраняет максимум адекватности, и его центр остается в нем.
Все демонические эффекты, все эффекты одержимости (когда человек как бы себе не принадлежит): амбивалентность, идентификация, внушаемость, выход из равновесия, потеря контроля - все это происходит тогда, когда центр человека смещается, и тот теряет адекватность восприятия ситуации.
Смещается центр не только при манипуляциях. Даже наоборот, манипуляции, как таковые, начинаются только после того, как центр уже смещен. Если партнер не манипулятор, а самый искренний на свете человек, смещенный центр партнера все равно будет создавать в этом партнере амбивалентный вихрь и состояния одержимости, легкой или тяжелой, смотря насколько сместился центр. То есть манипуляторы сами по себе чужой центр не смещают, хотя они могут создавать ситуацию, в которой человек, склонный к смещению центра, теряет равновесие, и далее они уже усиливают это неравновесное состояние при помощи манипуляций. То есть они могут сообщить уже возникшей динамике дополнительные импульсы.
Вспомните, как это выглядит.
При подстройке снизу манипулятор дает понять жертве, что она - его лидер, занимает подчиненную позицию, внимающую, возможно восхищенную, открытую (или убедительно выглядящую такой).
Кто ведется на такую подстройку? Не всегда властолюбивые люди, иногда, наоборот, слишком невротичные, воспринимающие чужое преклонение - как повод немедленно окружить человека вниманием и уважением, чтобы срочно поднять с колен. Как раз властолюбивые люди могут взирать сверху вниз довольно равнодушно, поскольку подчинение абы кого их не умиляет. Для того, чтобы подстроиться снизу к властолюбивому человеку манипуляторы используют ход «конфликт - подчинение», когда сначала такому человеку бросают вызов, и только после небольшой (или большой) потасовки, уступают ему.
Куда быстрей ловятся на подстройку снизу люди с гиперответственностью и комплексом защитника, спасателя, старшего брата. Такие обычно считают, что если человек смотрит на них снизу вверх, то этот человек нуждается в защите и помощи, и отвергнуть его - это поступить плохо. В обычной жизни такие люди часто вступают в дисбаланс-плюс, а потом нередко съезжают в минус. А уж если им достался манипулятор, съезжают обязательно, и быстро.
Но почему же нельзя приближать к себе бедняжек? Разве люди не должны помогать ближним, ищущим у них защиты? Обязательно должны, в меру сил. Однако, интимная близость - отношения для равных, и только. Любая помощь сверху, опека, руководство осуществляются только на дистанции, и только в очень четком регламенте, при обязательном уважении границ человека и своих собственных, соблюдая ту самую субординацию. Сливаться с человеком, занявшим нижнюю позицию, всегда (!!) чревато смещением центра.
Пожалуйста, поймите эту мысль, иначе читать посты про манипуляторов бесполезно, а может быть даже вредно. Главным и основным принципом открытого и чистого взаимодействия в условиях близости и особенно интимной близости (сексуальной, физической, тактильной) является равенство (равная ответственность, равная власть, равные вложения). Неравные близкие отношения всегда приводят к катаклизмам. Неравные отношения в жизни могут быть и даже должны быть (учитель-ученик, начальник-подчиненный), но неинтимные, с обязательным сохранением границ, без слияния, преследующие конкретную, в какой-то мере конечную цель.
Именно поэтому для психотерапевта и его клиента запрещены и исключены любые интимные отношения, даже просто дружеские, предполагающие близость вне регламента терапии, и особенно сексуальные. Этим оберегается не только клиент (хотя в первую очередь), но и терапевт. Очень много пострадавших терапевтов, очень много написано об этом книг, особенно в США, как терапевт допустивший слияние (даже без секса, просто не заметил перехода границ) стал жертвой клиента и был доведен до очень плачевного состояния. Клиенты от слияния с терапевтом страдают еще чаще.
Неравные близкие отношения порождают манипуляторов даже там, где оба были изначально искренни. А уж если в неравные отношения попал настоящий манипулятор, он обязательно подчинит второго и использует, отняв у него все, что можно отнять. И совершенно безразлично, снизу подстроился манипулятор или сверху.
Большинство наивных людей (особенно к ним относятся мужчины) думают, что подстроившуюся снизу женщину проще контролировать. Это видимость. Контроль зависит не от позиции, а от реальной власти. И далеко не всегда больше власти имеет тот, кто формально сверху. Власть имеет тот, кто смог погрузить второго в большую эмоциональную зависимость, получить в свои руки рычаги для манипуляции. Воспользуется человек этими рычагами сознательно или неосознанно или вообще не воспользуется, зависит от человека. Однако, искушение воспользоваться будет весьма велико, а так же будет создан пласт провокаций. Будет создан самим полем неравных отношений!
Никита добился, что Вера привыкла (просто привыкла, еще не попала в полную зависимость, еще легко могла бы пережить разрыв) к комфорту, который он ей давал, и стал манипулировать ее верхней позицией. Верхний очень легко уходит в минус (продолжая оставаться формально верхним, то есть приказывая, крича, требуя, угрожая, как Баба со скалкой, утратившая реальную власть Нимфы) потому что ему кажется, что он обладает контролем. И вы много об этом сами написали. У верхнего иллюзия контроля, хотя на самом деле на нем всего лишь ответственность, но не власть.
Власть определяется только мерой зависимости обоих. Из-за иллюзии контроля псевдо-верхний начинает все время следить, думать, предупреждать действия нижнего. Обратите внимание! Вера попала в зависимость не из-за комфорта, который устроил ей Никита, а от того, что пыталась обеспечивать себе комфорт с помощью контроля над ним. Не комфорт и не кайф - причина зависимости человека, а то, что он пытается присвоить внешний источник кайфа, который ему не принадлежит.
При равных отношениях каждый старается уважать право другого на собственный выбор, собственные поступки (как бы это ни было сложно иногда), и это закрывает для манипуляций путь, во всяком случае существенно мешает манипулировать, даже если бы вдруг захотелось. При неравных отношениях, верхний думает, что управляет нижним, но если его реальная власть уже мала (его эмоциональная зависимость больше, хотя бы чуть больше) он сам становится жертвой своей верхней роли. Он пытается взять на себя ответственность за ситуацию, решить ее, дать распоряжение, проследить выполнение, и очень быстро превращается в лошадь, которая тащит все на себе. Кому больше надо, тот и тащит, не так ли? На работе это часто происходит тоже, но работа - отдельная тема. А в любовных неравных отношениях это происходит всегда.
То есть в зависимость Вера попала, когда Никита заставил ее себя пытаться контролировать (постоянно думать, сомневаться, проверять, следить, отслеживать, расспрашивать) не имея настоящих рычагов для контроля (ведь он был невлюблен). Это произошло постепенно, но именно это вызвало в Вере нарастание зависимости, именно это заставило переместить Никиту в центр своего поля, по сути передать центр ему, продолжая оставаться в иллюзии, что она управляет ситуацией.
Приступы бешенства - это обязательный итог для того, кто не может управлять ситуацией, но уверен, что должен и способен.
Курт Левин проводил гениальные эксперименты, чтобы доказать, что гнев, ярость, аффект охватывают человека не тогда, когда он не получает того, чего хочет, большинство реагирует на это печалью, а не гневом. Гнев охватывает человека, если он уже вот-вот должен взять, но какая-то обидная мелочь мешает ему это сделать, хотя он точно в силах. Гнев обращается в сторону незначительной преграды, мелочи(!) а не в сторону любой преграды. Если преграда считается объективно серьезной, то гнева нет.
Повторю еще раз, это самое важное, если мы хотим разбирать случаи насилия, эмоционального и физического, в близких отношениях. Гнев и агрессия сильная возникают у человека не тогда, когда он не получает чего-то, а тогда когда он уверен, что легко мог бы получить, но какая-то мелочь помешала. На мелочь обращается гнев, чтобы стереть ее с лица земли. На серьезное препятствие гнев не обращается, и даже не возникает. Курт Левин это вполне доказал и убедительно аргументировал.
В равных отношениях человек признает, что право второго - серьезное препятствие для получения им лично от него всего того, чего хочется. Поэтому он способен на диалог, он способен убеждать, уговаривать, а если не получилось, принять и смириться, он может пытаться искать компромисс. В неравных отношениях верхний, потерявший реальную власть, но не понявший это, видящий, что он не может достичь желаемого из-за досадной преграды, бывает охвачен гневом почти всегда. Он ощущает, что власть и ответственность в его руках, поэтому, встречая сопротивление, выходит из себя и кидается на преграду, даже если преграда - сам человек. Курт Левин доказал, что даже уравновешенные и спокойные люди имеют порог, после которого начинают крушить дурацкую, нелепую преграду. Но если преграда считается ими не дурацкой, а объективно важной, уважаемой, из себя не выходят даже вспыльчивые люди.
Нельзя осуждать человека за аффект, аффект человек контролировать не может. Но он может строить такие отношения, которые не дадут ему возможности испытывать аффект из-за "своеволия" партнера (для этого нужно просто признать равную волю и ответственность). Аффект отличается от сознательной агрессии тем, что вызывает постфактум приступы страха и раскаяния, чувства вины и непонимания, как это вышло. Агрессор, выйдя из аффекта, готов на любую компенсацию, и это активно используют манипуляторы. А сознательный агрессор не жалеет о содеянном и считает себя правым (не просто оправдывается, чтобы не мучиться, а действительно считает и готов повторить). Сознательный агрессор в отношениях с женщинами - Рома. А Вера - жертва аффекта из-за очень искаженного поля отношений (полная ответственность и иллюзия власти при нулевой власти в реальности).
Вот еще одна иллюстрация подобного искажения власти и ответственности, в плюс к историям Веры и Никиты. На этот раз Ира и один ее мужчина, которого я назову Игорь.
Ира была молодой и еще не умела манипулировать мужчинами, оставаясь в их зоне комфорта (не доводя их до гнева и шока, не рискуя головой), то, чему она замечательно научилась позже. Красотой особенно яркой она не отличалась никогда, всегда считала себя обычной внешне, но «чертовски сексуальной», всегда знала, что может довести любого мужчину до желания ползти за ней, но только при условии, что этот мужчина окажется в ее распоряжении и будет с ней заниматься сексом много раз. То есть быстро соблазнить Ира не могла, она знакомилась с мужчинами, впечатление производила максимум - приятное. И если как-то умудрялась создать ситуацию продолжения знакомства и заставить мужчину подольше общаться с ней (для этого Ире требовалась фантазия), то он потом влюблялся. А упускала Ира тех мужчин, которых не могла сразу раскрутить на начало романа.
Игоря она долго пасла, приставала к нему, сама звонила, получала отказы в форме «я занят, перезвоню» без перезвонов, навязывалась, преследовала (не грубо, конечно, и не интенсивно, делая перерывы иногда в месяц) но это была обычная тактика Иры. Которая потом всегда ей была на руку, когда мужчина влюблялся. Ведь он не мог забыть, сколько Ира унижалась, сколько он ее отвергал, и все ее выкрутасы потом рассматривал сквозь это.
К Игорю ей, в конце концов, подползти удалось, но он все равно над ней издевался. Видимо, жене он изменять все-таки не хотел, человек был совестливый, и возможно даже любящий, поэтому он решил для себя, что если Иру как-то немного унижать, то это не измена, а «сама навязалась, не мог отказать, я ведь мужчина». То есть, не будучи хладнокровным властолюбивым монстром (как Рома) он стал эту роль играть. А это очень дорого всегда обходится. Впрочем, монстрам обходится еще дороже, но иначе.
Чем больше Игорь изгалялся над Ирой (например, заставлял ей быстро подъезжать, если она хочет его увидеть, а потом сообщал, что она опоздала на 10 минут и уезжать) тем больше он привязывался. Он был не злой человек, но зачем-то строил из себя это (понятно зачем: чтобы компенсировать вину перед женой в своей совести и не быть столь доступным для Иры). Однако, долго уже пробыв с Ирой, поддавшись всему ее волшебному (без преувеличений, и некоторые секреты потом расскажу) обаянию, он влюбился и усилению влюбленности, конечно, поспособствовало то, что он долго был в отношениях в позиции злобного доминанта, унижал и мучил Иру. Теперь, увидев в ней очень нежного, а главное - нужного ему человека, он чувствовал вину.
Если бы Игорь в это время полностью поменял позицию, перестал доминировать, попытался бы выйти на равные отношения с Ирой, он бы, скорее всего, не стал бы настолько уязвимым для ее манипуляций. Но он продолжал доминировать, поскольку как-то так сложилось уже, да и Ира, конечно, активно поддерживала, всячески адаптируя его в роли «доминанта» (как Никита Веру). То есть внутри он уже ею дорожил и не хотел потерять, а внешне продолжал ее критиковать, понукать и строить, хотя уже очень приблизил к себе.
Ира быстро заметила, что Игорь - на крючке (тесты, как и у Никиты, у Иры довольно просты - не сразу ответить на смс, опоздать на встречу, и прочие мелочи, и посмотреть реакцию) и начала манипулировать, чтобы побыстрее окупить время охоты (хотя она всегда охотилась одновременно на разных, кто-то быстрей был «готов»). До этого момента Игорь угощал ее в ресторане, оплачивал такси (иногда забывал), и на этом его материальные вложения заканчивались, он считал, что он и так - подарок, тем более Ира столько бегала за ним. А Ира про себя решила, что он должен купить ей большую квартиру, рядом со своей работой, в центре, чтобы им «было удобно».
Для этого она прибегла к ходу, который лично меня шокировал. На какой-то праздник, кажется на НГ, а может быть на 14 февраля, Ира подарила Игорю очень дорогой подарок (старинную икону, а он был коллекционер). Точнее не очень дорогой для нее, но Игорь не знал о реальном финансовом состоянии Иры, думал, что она студентка, а квартира от родителей. Когда Игорь радостно и благодарно спросил, как ей удалось купить такую дорогую вещь (сам он подарил ей что-то символическое, типа цветов вроде) Ира смутилась и ответила уклончиво о какой-то дополнительной работе, которую она сделала, чтобы подарить ему это. Уклончивый ответ равного партнера не смутил бы человека, ну не хочет говорить и ладно, он взрослый человек. Но не таковы влюбленные "доминанты". Они должны все знать, они не могут согласиться на то, что от них что-то скрывают.
В конце концов после довольно долгой тряски Иры Игорь установил, что Ира заработала ему подарок... натурой. То есть она увидела эту вещь у знакомого мужчины и так захотела ее получить, что отдалась ему ровно три раза («три раза» меня особенно зацепило в этой дикой истории, не один, не несколько, а три). Игорь был не просто шокирован, он был выбит из шаблона. Женщина, которую он уже полюбил, - проститутка, причем он - невольный сутенер.
Увидев гнев Игоря, Ира начала заливаться слезами. Она говорила, что считала, будто ему плевать на ее верность, что он ее совсем не любит (он никогда не говорил о любви), а ей так хотелось сделать ему хороший подарок, а у него ведь все есть, а ей так хотелось, но она конечно никогда не сделала бы это, если бы только знала, что ему это так неприятно.
Этот абсурдный поступок Иры повлиял на Игоря очень странно. Сначала он впал в ярость («мне не нужна идиотка и шлюха») потом во фрустрацию, отталкивал ее и говорил, что она ему противна, навсегда, сказал, что выкинул подарок в реку (чем лишь убедил ее в своей ценности), не брал трубку, когда Ира звонила, но Ира знала, что он уже влюблен (иначе не пошла бы на такую шпильку), и это скоро пройдет.
Поэтому Ира смиренно изображала раздавленную своим же идиотизмом, не оправдывалась почти, только лила слезы (вот уж что Ира умела делать горько и на заказ, даже Рому этим пробивала) и иногда писала что-то вроде «просто прости, я не буду лезть, я дура». Когда Игорь пришел в себя, и Ира почувствовала, что он уже готов простить ее «глупость», она выключила телефон. То есть когда она поняла, что он уже оттаял, она выключила телефон. Для Игоря все выглядело так, что она просто согласилась отстать. Он изводился несколько дней, думая, что же с ней случилось, не сделала ли она с собой что-то (как Ира мучилась по Роме, не зная, не покалечил ли его ее жених). Он весь истерзался (и от ревности и от чувства вины, и от странных эротических приходов, пугающих его, и от осмысления полного абсурда с разрывом всяких его шаблонов: то ли святая, то ли шлюха, прямо в стиле Достоевского). Все это он много позже рассказывал Ире.
То, что жертва мучается и изводится после ссоры, не понимая меру своей ответственности, - это главное, что позволяет манипулятору захватить ее поле внимания. А меру ответственности в неравных отношениях определить очень тяжело, особенно в перевернутом дисбалансе, когда верх - минус, а низ - плюс.
И когда Игорь наконец стал дежурить около ее дома и поймал ее, бредущую вечером к дому, в слезах (она ведь знала, что он ждет) он уже был готов на разговор о серьезных отношениях со взаимными обязательствами. И еще убеждал ее, что нет, она ему не противна, да, он все простил, ведь она просто блаженная дура.
Он решил полностью взять на себя ответственность за ее поступок, и поэтому негодование от ее поступка обратил к себе самому. Он сам довел ее до такого, своим циничным обращением, ненормальными, нечеловеческими отношениями, обращаясь с девушкой как с собакой.
После этого Игорь делал все, что она хотела, не отказывал ей ни в чем, включая покупку намеченной квартиры, а вскоре развелся с женой, поскольку разрываться между двумя женщинами не мог, а Иру любил все больше. Она манипулировала им года три настолько нагло, что эти манипуляции замечали все вокруг, все говорили ему, а он не хотел видеть, поскольку привык считать Иру влюбленной дурочкой, не от мира сего, а себя - полностью контролирующим ситуацию.
Давайте попробуем понять, как от подобного защищаться (кроме как прокачивать ресурсы).
Прежде всего, очень важно понять, насколько важны равные, субъектные отношения, насколько они являются надежной защитой от манипуляций.
Равные отношения - это, в трактовке, например, Берна, - отношения типа «взрослый-взрослый», когда ни один из участников отношений не стремится занимать ни родительскую роль, ни позицию ребенка. При реально равных отношениях манипуляции практически невозможны, человек сохраняет максимум адекватности, и его центр остается в нем.
Все демонические эффекты, все эффекты одержимости (когда человек как бы себе не принадлежит): амбивалентность, идентификация, внушаемость, выход из равновесия, потеря контроля - все это происходит тогда, когда центр человека смещается, и тот теряет адекватность восприятия ситуации.
Смещается центр не только при манипуляциях. Даже наоборот, манипуляции, как таковые, начинаются только после того, как центр уже смещен. Если партнер не манипулятор, а самый искренний на свете человек, смещенный центр партнера все равно будет создавать в этом партнере амбивалентный вихрь и состояния одержимости, легкой или тяжелой, смотря насколько сместился центр. То есть манипуляторы сами по себе чужой центр не смещают, хотя они могут создавать ситуацию, в которой человек, склонный к смещению центра, теряет равновесие, и далее они уже усиливают это неравновесное состояние при помощи манипуляций. То есть они могут сообщить уже возникшей динамике дополнительные импульсы.
Вспомните, как это выглядит.
При подстройке снизу манипулятор дает понять жертве, что она - его лидер, занимает подчиненную позицию, внимающую, возможно восхищенную, открытую (или убедительно выглядящую такой).
Кто ведется на такую подстройку? Не всегда властолюбивые люди, иногда, наоборот, слишком невротичные, воспринимающие чужое преклонение - как повод немедленно окружить человека вниманием и уважением, чтобы срочно поднять с колен. Как раз властолюбивые люди могут взирать сверху вниз довольно равнодушно, поскольку подчинение абы кого их не умиляет. Для того, чтобы подстроиться снизу к властолюбивому человеку манипуляторы используют ход «конфликт - подчинение», когда сначала такому человеку бросают вызов, и только после небольшой (или большой) потасовки, уступают ему.
Куда быстрей ловятся на подстройку снизу люди с гиперответственностью и комплексом защитника, спасателя, старшего брата. Такие обычно считают, что если человек смотрит на них снизу вверх, то этот человек нуждается в защите и помощи, и отвергнуть его - это поступить плохо. В обычной жизни такие люди часто вступают в дисбаланс-плюс, а потом нередко съезжают в минус. А уж если им достался манипулятор, съезжают обязательно, и быстро.
Но почему же нельзя приближать к себе бедняжек? Разве люди не должны помогать ближним, ищущим у них защиты? Обязательно должны, в меру сил. Однако, интимная близость - отношения для равных, и только. Любая помощь сверху, опека, руководство осуществляются только на дистанции, и только в очень четком регламенте, при обязательном уважении границ человека и своих собственных, соблюдая ту самую субординацию. Сливаться с человеком, занявшим нижнюю позицию, всегда (!!) чревато смещением центра.
Пожалуйста, поймите эту мысль, иначе читать посты про манипуляторов бесполезно, а может быть даже вредно. Главным и основным принципом открытого и чистого взаимодействия в условиях близости и особенно интимной близости (сексуальной, физической, тактильной) является равенство (равная ответственность, равная власть, равные вложения). Неравные близкие отношения всегда приводят к катаклизмам. Неравные отношения в жизни могут быть и даже должны быть (учитель-ученик, начальник-подчиненный), но неинтимные, с обязательным сохранением границ, без слияния, преследующие конкретную, в какой-то мере конечную цель.
Именно поэтому для психотерапевта и его клиента запрещены и исключены любые интимные отношения, даже просто дружеские, предполагающие близость вне регламента терапии, и особенно сексуальные. Этим оберегается не только клиент (хотя в первую очередь), но и терапевт. Очень много пострадавших терапевтов, очень много написано об этом книг, особенно в США, как терапевт допустивший слияние (даже без секса, просто не заметил перехода границ) стал жертвой клиента и был доведен до очень плачевного состояния. Клиенты от слияния с терапевтом страдают еще чаще.
Неравные близкие отношения порождают манипуляторов даже там, где оба были изначально искренни. А уж если в неравные отношения попал настоящий манипулятор, он обязательно подчинит второго и использует, отняв у него все, что можно отнять. И совершенно безразлично, снизу подстроился манипулятор или сверху.
Большинство наивных людей (особенно к ним относятся мужчины) думают, что подстроившуюся снизу женщину проще контролировать. Это видимость. Контроль зависит не от позиции, а от реальной власти. И далеко не всегда больше власти имеет тот, кто формально сверху. Власть имеет тот, кто смог погрузить второго в большую эмоциональную зависимость, получить в свои руки рычаги для манипуляции. Воспользуется человек этими рычагами сознательно или неосознанно или вообще не воспользуется, зависит от человека. Однако, искушение воспользоваться будет весьма велико, а так же будет создан пласт провокаций. Будет создан самим полем неравных отношений!
Никита добился, что Вера привыкла (просто привыкла, еще не попала в полную зависимость, еще легко могла бы пережить разрыв) к комфорту, который он ей давал, и стал манипулировать ее верхней позицией. Верхний очень легко уходит в минус (продолжая оставаться формально верхним, то есть приказывая, крича, требуя, угрожая, как Баба со скалкой, утратившая реальную власть Нимфы) потому что ему кажется, что он обладает контролем. И вы много об этом сами написали. У верхнего иллюзия контроля, хотя на самом деле на нем всего лишь ответственность, но не власть.
Власть определяется только мерой зависимости обоих. Из-за иллюзии контроля псевдо-верхний начинает все время следить, думать, предупреждать действия нижнего. Обратите внимание! Вера попала в зависимость не из-за комфорта, который устроил ей Никита, а от того, что пыталась обеспечивать себе комфорт с помощью контроля над ним. Не комфорт и не кайф - причина зависимости человека, а то, что он пытается присвоить внешний источник кайфа, который ему не принадлежит.
При равных отношениях каждый старается уважать право другого на собственный выбор, собственные поступки (как бы это ни было сложно иногда), и это закрывает для манипуляций путь, во всяком случае существенно мешает манипулировать, даже если бы вдруг захотелось. При неравных отношениях, верхний думает, что управляет нижним, но если его реальная власть уже мала (его эмоциональная зависимость больше, хотя бы чуть больше) он сам становится жертвой своей верхней роли. Он пытается взять на себя ответственность за ситуацию, решить ее, дать распоряжение, проследить выполнение, и очень быстро превращается в лошадь, которая тащит все на себе. Кому больше надо, тот и тащит, не так ли? На работе это часто происходит тоже, но работа - отдельная тема. А в любовных неравных отношениях это происходит всегда.
То есть в зависимость Вера попала, когда Никита заставил ее себя пытаться контролировать (постоянно думать, сомневаться, проверять, следить, отслеживать, расспрашивать) не имея настоящих рычагов для контроля (ведь он был невлюблен). Это произошло постепенно, но именно это вызвало в Вере нарастание зависимости, именно это заставило переместить Никиту в центр своего поля, по сути передать центр ему, продолжая оставаться в иллюзии, что она управляет ситуацией.
Приступы бешенства - это обязательный итог для того, кто не может управлять ситуацией, но уверен, что должен и способен.
Курт Левин проводил гениальные эксперименты, чтобы доказать, что гнев, ярость, аффект охватывают человека не тогда, когда он не получает того, чего хочет, большинство реагирует на это печалью, а не гневом. Гнев охватывает человека, если он уже вот-вот должен взять, но какая-то обидная мелочь мешает ему это сделать, хотя он точно в силах. Гнев обращается в сторону незначительной преграды, мелочи(!) а не в сторону любой преграды. Если преграда считается объективно серьезной, то гнева нет.
Повторю еще раз, это самое важное, если мы хотим разбирать случаи насилия, эмоционального и физического, в близких отношениях. Гнев и агрессия сильная возникают у человека не тогда, когда он не получает чего-то, а тогда когда он уверен, что легко мог бы получить, но какая-то мелочь помешала. На мелочь обращается гнев, чтобы стереть ее с лица земли. На серьезное препятствие гнев не обращается, и даже не возникает. Курт Левин это вполне доказал и убедительно аргументировал.
В равных отношениях человек признает, что право второго - серьезное препятствие для получения им лично от него всего того, чего хочется. Поэтому он способен на диалог, он способен убеждать, уговаривать, а если не получилось, принять и смириться, он может пытаться искать компромисс. В неравных отношениях верхний, потерявший реальную власть, но не понявший это, видящий, что он не может достичь желаемого из-за досадной преграды, бывает охвачен гневом почти всегда. Он ощущает, что власть и ответственность в его руках, поэтому, встречая сопротивление, выходит из себя и кидается на преграду, даже если преграда - сам человек. Курт Левин доказал, что даже уравновешенные и спокойные люди имеют порог, после которого начинают крушить дурацкую, нелепую преграду. Но если преграда считается ими не дурацкой, а объективно важной, уважаемой, из себя не выходят даже вспыльчивые люди.
Нельзя осуждать человека за аффект, аффект человек контролировать не может. Но он может строить такие отношения, которые не дадут ему возможности испытывать аффект из-за "своеволия" партнера (для этого нужно просто признать равную волю и ответственность). Аффект отличается от сознательной агрессии тем, что вызывает постфактум приступы страха и раскаяния, чувства вины и непонимания, как это вышло. Агрессор, выйдя из аффекта, готов на любую компенсацию, и это активно используют манипуляторы. А сознательный агрессор не жалеет о содеянном и считает себя правым (не просто оправдывается, чтобы не мучиться, а действительно считает и готов повторить). Сознательный агрессор в отношениях с женщинами - Рома. А Вера - жертва аффекта из-за очень искаженного поля отношений (полная ответственность и иллюзия власти при нулевой власти в реальности).
Вот еще одна иллюстрация подобного искажения власти и ответственности, в плюс к историям Веры и Никиты. На этот раз Ира и один ее мужчина, которого я назову Игорь.
Ира была молодой и еще не умела манипулировать мужчинами, оставаясь в их зоне комфорта (не доводя их до гнева и шока, не рискуя головой), то, чему она замечательно научилась позже. Красотой особенно яркой она не отличалась никогда, всегда считала себя обычной внешне, но «чертовски сексуальной», всегда знала, что может довести любого мужчину до желания ползти за ней, но только при условии, что этот мужчина окажется в ее распоряжении и будет с ней заниматься сексом много раз. То есть быстро соблазнить Ира не могла, она знакомилась с мужчинами, впечатление производила максимум - приятное. И если как-то умудрялась создать ситуацию продолжения знакомства и заставить мужчину подольше общаться с ней (для этого Ире требовалась фантазия), то он потом влюблялся. А упускала Ира тех мужчин, которых не могла сразу раскрутить на начало романа.
Игоря она долго пасла, приставала к нему, сама звонила, получала отказы в форме «я занят, перезвоню» без перезвонов, навязывалась, преследовала (не грубо, конечно, и не интенсивно, делая перерывы иногда в месяц) но это была обычная тактика Иры. Которая потом всегда ей была на руку, когда мужчина влюблялся. Ведь он не мог забыть, сколько Ира унижалась, сколько он ее отвергал, и все ее выкрутасы потом рассматривал сквозь это.
К Игорю ей, в конце концов, подползти удалось, но он все равно над ней издевался. Видимо, жене он изменять все-таки не хотел, человек был совестливый, и возможно даже любящий, поэтому он решил для себя, что если Иру как-то немного унижать, то это не измена, а «сама навязалась, не мог отказать, я ведь мужчина». То есть, не будучи хладнокровным властолюбивым монстром (как Рома) он стал эту роль играть. А это очень дорого всегда обходится. Впрочем, монстрам обходится еще дороже, но иначе.
Чем больше Игорь изгалялся над Ирой (например, заставлял ей быстро подъезжать, если она хочет его увидеть, а потом сообщал, что она опоздала на 10 минут и уезжать) тем больше он привязывался. Он был не злой человек, но зачем-то строил из себя это (понятно зачем: чтобы компенсировать вину перед женой в своей совести и не быть столь доступным для Иры). Однако, долго уже пробыв с Ирой, поддавшись всему ее волшебному (без преувеличений, и некоторые секреты потом расскажу) обаянию, он влюбился и усилению влюбленности, конечно, поспособствовало то, что он долго был в отношениях в позиции злобного доминанта, унижал и мучил Иру. Теперь, увидев в ней очень нежного, а главное - нужного ему человека, он чувствовал вину.
Если бы Игорь в это время полностью поменял позицию, перестал доминировать, попытался бы выйти на равные отношения с Ирой, он бы, скорее всего, не стал бы настолько уязвимым для ее манипуляций. Но он продолжал доминировать, поскольку как-то так сложилось уже, да и Ира, конечно, активно поддерживала, всячески адаптируя его в роли «доминанта» (как Никита Веру). То есть внутри он уже ею дорожил и не хотел потерять, а внешне продолжал ее критиковать, понукать и строить, хотя уже очень приблизил к себе.
Ира быстро заметила, что Игорь - на крючке (тесты, как и у Никиты, у Иры довольно просты - не сразу ответить на смс, опоздать на встречу, и прочие мелочи, и посмотреть реакцию) и начала манипулировать, чтобы побыстрее окупить время охоты (хотя она всегда охотилась одновременно на разных, кто-то быстрей был «готов»). До этого момента Игорь угощал ее в ресторане, оплачивал такси (иногда забывал), и на этом его материальные вложения заканчивались, он считал, что он и так - подарок, тем более Ира столько бегала за ним. А Ира про себя решила, что он должен купить ей большую квартиру, рядом со своей работой, в центре, чтобы им «было удобно».
Для этого она прибегла к ходу, который лично меня шокировал. На какой-то праздник, кажется на НГ, а может быть на 14 февраля, Ира подарила Игорю очень дорогой подарок (старинную икону, а он был коллекционер). Точнее не очень дорогой для нее, но Игорь не знал о реальном финансовом состоянии Иры, думал, что она студентка, а квартира от родителей. Когда Игорь радостно и благодарно спросил, как ей удалось купить такую дорогую вещь (сам он подарил ей что-то символическое, типа цветов вроде) Ира смутилась и ответила уклончиво о какой-то дополнительной работе, которую она сделала, чтобы подарить ему это. Уклончивый ответ равного партнера не смутил бы человека, ну не хочет говорить и ладно, он взрослый человек. Но не таковы влюбленные "доминанты". Они должны все знать, они не могут согласиться на то, что от них что-то скрывают.
В конце концов после довольно долгой тряски Иры Игорь установил, что Ира заработала ему подарок... натурой. То есть она увидела эту вещь у знакомого мужчины и так захотела ее получить, что отдалась ему ровно три раза («три раза» меня особенно зацепило в этой дикой истории, не один, не несколько, а три). Игорь был не просто шокирован, он был выбит из шаблона. Женщина, которую он уже полюбил, - проститутка, причем он - невольный сутенер.
Увидев гнев Игоря, Ира начала заливаться слезами. Она говорила, что считала, будто ему плевать на ее верность, что он ее совсем не любит (он никогда не говорил о любви), а ей так хотелось сделать ему хороший подарок, а у него ведь все есть, а ей так хотелось, но она конечно никогда не сделала бы это, если бы только знала, что ему это так неприятно.
Этот абсурдный поступок Иры повлиял на Игоря очень странно. Сначала он впал в ярость («мне не нужна идиотка и шлюха») потом во фрустрацию, отталкивал ее и говорил, что она ему противна, навсегда, сказал, что выкинул подарок в реку (чем лишь убедил ее в своей ценности), не брал трубку, когда Ира звонила, но Ира знала, что он уже влюблен (иначе не пошла бы на такую шпильку), и это скоро пройдет.
Поэтому Ира смиренно изображала раздавленную своим же идиотизмом, не оправдывалась почти, только лила слезы (вот уж что Ира умела делать горько и на заказ, даже Рому этим пробивала) и иногда писала что-то вроде «просто прости, я не буду лезть, я дура». Когда Игорь пришел в себя, и Ира почувствовала, что он уже готов простить ее «глупость», она выключила телефон. То есть когда она поняла, что он уже оттаял, она выключила телефон. Для Игоря все выглядело так, что она просто согласилась отстать. Он изводился несколько дней, думая, что же с ней случилось, не сделала ли она с собой что-то (как Ира мучилась по Роме, не зная, не покалечил ли его ее жених). Он весь истерзался (и от ревности и от чувства вины, и от странных эротических приходов, пугающих его, и от осмысления полного абсурда с разрывом всяких его шаблонов: то ли святая, то ли шлюха, прямо в стиле Достоевского). Все это он много позже рассказывал Ире.
То, что жертва мучается и изводится после ссоры, не понимая меру своей ответственности, - это главное, что позволяет манипулятору захватить ее поле внимания. А меру ответственности в неравных отношениях определить очень тяжело, особенно в перевернутом дисбалансе, когда верх - минус, а низ - плюс.
И когда Игорь наконец стал дежурить около ее дома и поймал ее, бредущую вечером к дому, в слезах (она ведь знала, что он ждет) он уже был готов на разговор о серьезных отношениях со взаимными обязательствами. И еще убеждал ее, что нет, она ему не противна, да, он все простил, ведь она просто блаженная дура.
Он решил полностью взять на себя ответственность за ее поступок, и поэтому негодование от ее поступка обратил к себе самому. Он сам довел ее до такого, своим циничным обращением, ненормальными, нечеловеческими отношениями, обращаясь с девушкой как с собакой.
После этого Игорь делал все, что она хотела, не отказывал ей ни в чем, включая покупку намеченной квартиры, а вскоре развелся с женой, поскольку разрываться между двумя женщинами не мог, а Иру любил все больше. Она манипулировала им года три настолько нагло, что эти манипуляции замечали все вокруг, все говорили ему, а он не хотел видеть, поскольку привык считать Иру влюбленной дурочкой, не от мира сего, а себя - полностью контролирующим ситуацию.