Сказки Феди Плотникова. Урок фехтования
День 57
ТЕМА ДНЯ:
Напишите небольшой рассказ о драке.
Федя шел по мраморному полу босиком: он терпеть не мог носки и обувь и всегда скидывал их, как только возвращался из школы домой. В школе ходить босиком не разрешали, в магазин или в кино без обуви никто не ходил, зато в любом другом месте, в гостях, дома или даже во дворе что Федя, что его сестренка Саша, избавлялись от носков и башмаков решительно и сразу, в любое время года. Они с Сашкой всегда ужасали этим бабушку, удивляли папу и радовали маму. Они бегали босиком по камням и лесным дорожкам на ферме, по асфальту и траве вокруг дома в городе, по линолеуму, паркету или кафельным плиткам.
Поэтому холод каменного пола Федю ничуть не беспокоил, он шлепал голыми ступнями по мрамору, вертел головой, высматривая дверь, и на всякий случай трогал указательным пальцем все, что встречалось ему на пути. Вышитая голубая лилия на тяжелой занавеске, обрамлявшей картину, кисточка-помпон, свисающая с занавески вниз, позолоченная рамка, изображенная на картине лошадь... Мраморная статуэтка на подставке, огромная расписная ваза, бархатное кресло с ножками-улитками... Ничто не отзывалось на прикосновение. Федя дошел до следующей картины, на ней был изображен какой-то мальчишка с длинными волосами, в плаще и со шпагой.
Мальчишка был едва ли старше Феди и смотрел со своего портрета дружелюбно и немного вопросительно. Федя помахал ему рукой и ткнул в картину пальцем. Раздался уже знакомый тихий перезвон, от мальчишки пошло слабое свечение и вдруг он ожил. Нет, он не выпрыгнул из картины на мраморный пол рядом с Федей, но потянулся, переложил шпагу в другую руку и покрутил плечом освободившейся руки.
-- Бонжур! -- сказал он. Федя испугался. Он слышал это слово раньше, кажется, по-французки это значило «привет». Но что, если мальчишка говорит только по-французки, и Федя не поймет больше ничего из того, что он ему скажет?
-- Привет! Хеллоу! -- Федя с надеждой смотрел на мальчишку. Тот на секунду замер, словно что-то решая для себя, потом сказал по-русски:
-- Привет. Мое имя -- Рене дю Белле, я сын хозяина этого замка, графа Жака дю Белле. Мне 11 лет, как и тебе. Ты выбрал книгу не глядя, и даже читать ее не стал. Это значит, что история, в которой ты оказался, и миссия твоя в ней никому не известны. Но ты нашел меня, и значит, я должен тебе помогать. Ты умеешь сражаться на шпагах?
-- Неет, -- Федя с опаской покосился на острый клинок. Рене вздохнул.
-- Значит, надо учиться. Подожди меня здесь! -- он куда-то убежал в своем картиночном пространстве, а Федя снова потрогал картину, уже не пальцем, а обеими руками. Поверхность была шершавая, плотная, и внутрь картины Федя попасть не мог, это было ясно. Значит, и Рене спуститься к нему не мог тоже. Как же он будет учить его драться на шпагах? И откуда возьмется шпага для Феди?
Пока Федя размышлял, вернулся запыхавшийся Рене. В руках у него были рапиры с круглыми наконечниками, он осторожно положил одну на пол, у самого края картины и сказал Феде:
-- Вот. Бери. Федя коснулся рапиры, она засветилась, тихонько зазвенела и оказалась у него в руке: тяжелая, прохладная, гибкая и длинная. Федя погладил лезвие, посмотрел на Рене и взял рапиру так же, как он. Рене кивнул и принял боевую стойку. Федя встал под картиной рядом с Рене в такую же позу. И они начали «тренировку». Рене показывал удары, Федя повторял. Это было весело. И трудно. Федя не очень-то любил спорт и танцы, а тут ему пришлось учиться и тому и другому одновременно. Движения мальчишки на картине были плавными и точными, а Федя то заваливался в строну под тяжестью клинка, то неуклюже и бестолково, как ему казалось, махал рапирой перед собственным носом. Наконец, он выбился из сил, опустил оружие и сел прямо на холодный мраморный пол.
-- Ты действовал совсем даже неплохо, -- подбодрил его Рене, который даже не запыхался. -- Я-то тренируюсь с трех лет! Ты главное, запомни основные движения, и что нужно не допустить удара противника. Отбивай его шпагу своей, и все у тебя получится.
А Федя вспомнил, как они с Сашкой сражались на детских японских шестах, которые иногда можно было держать двумя руками и подумал, что со шпагой или рапирой такой номер, пожалуй, не пройдет: клинки были острые. Но принцип он понял.
Он поднялся на ноги, встал теперь напротив Рене и взмахнул рапирой.
Странное это было сражение. Рене располагался на стене, выше Феди на пол-метра. Федя отошел подальше, к стене напротив, чтобы хотя бы видеть как следует движения своего учителя. Несколько раз он запоздало взмахивал шпагой, понимая, что в настоящем бою он бы не успел отбить удар. Пару раз ему казалось, что он не только сумел отразить нападение, но и уколоть Рене, но он не был в этом уверен. Постепенно он увлекся этим странным танцем, а потом кое-что придумал. Он представил себе собственную тень на стене, в своем воображении поднял ее повыше и начал подстраиваться под движения Рене. Скоро и Рене начал прыгать по комнате, уворачиваясь от ударов Фединой шпаги. А Федя воодушевился и стал использовать в бою все приемы, которые он когда-либо видел в кино или на тренировках восточных единоборств. Один раз он даже перехватил свою рапиру у самого кончика другой рукой и отразил удар противника сильным толчком. Рене возмущенно завопил, потом оба повалились со смехом на пол: Федя на мраморный, а Рене на паркетный. Мальчишки тяжело дышали и вытирали пот с раскрасневшихся лиц. Федя был необычайно горд собой, и Рене посматривал на него с уважением.
Конечно, сразиться в настоящем бою с настоящими мушкетерами или их врагами... (Как их там? Канальями?) он бы не смог, но ведь он в игре. Его мастерство должно расти с каждым пройденным уровнем. Интересно, он уже прошел хоть один, встретив Рене и научившись сражаться? А сколько «жизней» у него в запасе? Федя поежился, вспомнив об улетающих в компьютерное небо прозрачных тенях с крылышками. Он хотел спросить Рене, не знает ли он что-нибудь об этом, но тот снова куда-то исчез из своей картины. А вернулся, неся в охапке целую кучу разных вещей. Разложив их по краю картины, он сказал Феде:
-- Ну, давай посмотрим, что ты можешь взять!
Федя поднялся с пола, потянулся пальцем к холсту. Правое плечо уже побаливало. Ну ничего себе! И как это Рене стоит здесь с поднятой вверх шпагой день и ночь? Хотя он, может, вовсе и не стоит все время: вон как шустро бегает туда-сюда внутри своей картины...
-- Когда ты уйдешь, я снова замру, пока меня кто-то не коснется, -- объяснил ему Рене, будто услышав его мысли. -- Я же не живой мальчик, я нарисованный. Я даже не знаю, где сейчас настоящие Рене и его отец... Мимо меня давно никто не проходил.
-- Но в замке кто-то есть, я слышал голоса, когда только попал сюда! -- Наверняка, -- согласился Рене. -- Вот найдешь дверь и узнаешь...
В этот момент зазвенела, засветилась и упала на пол ставшая вдруг настоящей шляпа с пером. За ней материализовался от Фединого прикосновения плащ-накидка и, наконец, шпага с ножнами: очень красивая. Федя оглянулся в поисках рапиры, с которой он учился фехтовать, но она уже исчезла. Рене показал Феде, как пристегивать шпагу, как быстро выхватывать ее из ножен, как правильно надеть плащ и шляпу. И только длинные сапоги со шпорами никак не хотели оказываться у Феди. Рене выбегал из своей нарисованной комнаты несколько раз, приносил все новые и новые пары обуви, но никакого перезвона или свечения не возникало.
-- Да ладно, -- рассмеялся Федя. -- Наверное, такой уж я босоногий мушкетер.
Рене покачал головой. Федины джинсы ему тоже явно не нравились, но Федя, несмотря на свалившиеся ему на голову из картины чулки и шаровары, наотрез отказался их надевать.
-- Вот еще! -- передернул он плечами. -- Я без штанов ходить не буду!
Рубашку с кружевным воротником он тоже отложил в сторону, но футболка с длинным рукавом, с нарисованными на груди сердитыми птичками, под плащом была не видна, так что Рене только рукой махнул.
-- А мы еще встретимся? -- спросил Федя. -- Ты же должен мне помогать!
-- Я не знаю, -- пожал плечами Рене. -- Я тоже первый раз. Мальчишки здесь до тебя не появлялись, поэтому мне не приходилось до сих пор никому помогать. Спасибо, что выбрал эту дверь, и эту книгу!
Он пожелал Феде удачи, помахал ему рукой, улыбнулся, встал, словно позируя перед чьим-то фотоаппаратом, поднял шпагу перед собой и замер. Феде стало вдруг очень одиноко в этом пустом огромном холле с мраморным полом. Он прошептал портрету Рене:
-- Пока! -- И заторопился, почти побежал вперед в поисках заветной двери. В джинсах с выпирающим из кармана яблоком, плаще, шляпе с пером, и со шпагой в ножнах.