Противоречие социализма
Власть трудящихся через нетрудящихся * - главное противоречие советской системы и всего "реального соц-ма". Сов. власть возникала как власть рабоче-крестьянская, но скоро выяснилось, что сами рабочие и крестьяне ее осуществлять не в состоянии - нужен слой специально обученных людей, которые должны вообразить себе истинные интересы народа и действовать в соотв. с ними. Понятно, какие тут возникают трудности: у выделенного слоя возникают собственные интересы, а осознание чужих интересов заведомо не может всегда удаваться.
Частью это противоречие проявлялось через другое - член партии должен быть рабочим и не может им быть. Коммунист д.б. рабочим, т.к. партия - рабочая организация, и не м.б. рабочим, т.к. партия - главный административный орган: быстро пришли к требованию, чтобы все руководящие должности занимали коммунисты, но руководитель по определению не м.б. рабочим.
И вот начиная с 20-х гг. должны предприниматься постоянные и тщетные усилия по увеличению доли в партии рабочих от станка, а эта доля только падала.
По старому (в смысле - устаревшему) диалектическому принципу "действительное развитие есть превращение в противоположность", так оно и шло: рабочая партия превратилась к 80-м гг. в антирабочую, что и положило конец социализму в СССР. Но шло оно неравномерно - в массе управленцев медленно (всё же происхождение массы управленцев было низовым), а на верхушке - сразу. Отсюда "Тито с личным гепардом" и дворцы румынских деятелей всего лишь проявление, верхушка проблемы (https://kommari.livejournal.com/3334111.html), а пеняние на подобные проявления - бесплодных морализм.
В советское вр. указанное противоречие замазывали тем, что при определении социального положения упирали на происхождение (а не реальное положение), ну и не признавали возможность самого такого социального противоречия. Наиболее последовательны в этом современные "услуго-товарники" (из левых), записывающие всех управленцев в пролетарии.
UPD
В оставшихся соцстранах, восстановивших работу рынка (что сделали все, даже замшелая КНДР, т.е. модель полного огосударствления совершенно обанкротилась), это противоречие парадоксальным образом снято. Его заменило другое, но родственное - необходимость сохранять партии пролетарский характер как основание легитимности ее монополии на власть при неизбежном размывании ее классовой основы.
То же самое противоречие, особо остро ощущавшееся в СССР эпохи нэпа, было одной из побудительных причин для его свертывания.
ЗЫ.
* Другими словами - власть рабочих опосредствуется. Но это д.б. процесс самоопосредствования, чего не удалось достичь.
<<Противоречие между непосредственным и опосредствованным разрешается Гегелем через категорию самоопосредствования. Итак, "...истинное опосредствование не опосредствование неким внешним и через некое внешнее, а замыкающееся внутри самого
себя". Но это замыкание есть длительный процесс, и неверно толковать самоопосредствование как якобы не расчлененный в себе акт.
АПД. Проблематичность самоопосредствования:
По Михельсу, любая политическая партия является механизмом достижения власти. Ошибочно идентифицировать её с абсолютной тотальностью её членов или, выражаясь в марксистских терминах, с «классом», который она якобы репрезентирует. Ключевое понятие в социальной философии Михельса - «железный закон олигархии», согласно которому любая демократическая организация управляется определенной элитой (в терминах Михельса - «олигархией»). В противном случае, в условиях современного мира, в котором организации крайне сложны, управлять организацией невозможно. Таким образом, по Михельсу, стремления к «прямой демократии» - это не более, чем миф, а реальная власть в любой организационной структуре принадлежит меньшинству, которое либо избрано демократическим путем, либо пришло к власти иными способами. При этом «не так велика разница, если мы рассуждаем о практических результатах, между индивидуальной диктатурой и диктатурой группы олигархов». Захватив власть, та или иная группа, независимо от убеждений, будет делать всё возможное для того, чтобы её сохранить и укрепить, в том числе - за счёт своих сторонников. Сторонники даже самых демократических партий не застрахованы от того, что у верхушки партии в процессе политической борьбы возникнет иной интерес, не совпадающий с партийной программой. Победа социалистов на выборах не означает победы социализма.
...
Феномен лидерства напрямую увязывается с «железным законом олигархии» - политический лидер на своём пути к власти проходит через определенные изменения психологического характера, в соответствии с которыми чем дальше он продвигается на пути к успеху, тем больше он отдаляется от масс, дорожит своими достижениям и желает укрепления своих позиций. По Михельсу, этот вывод можно экстраполировать на любую современную организацию в целом, потому он делает соответствующее отступление о «психологии организации как таковой», после которого приходит к следующему утверждению: «Организация порождает господство избранных над избирателями, поверенных - над доверителями, делегатов - над делегирующими. Кто говорит «организация» - говорит «олигархия». Теоретическая модель Михельса содержит сильные аргументы против любой утопии, возлагающей надежды на «высокий моральный уровень» новой элиты, которую потенциально должна породить та или иная идеология или революционная среда.
~~~~
* Другая (полит-экономическая) сторона или выражение того же - противоречие между производительным и непроизводительным трудом.
Выражением этого противоречия является существование соц. гос-ва.
Это гос-во не отмирало, а только усиливалось, т.к. усиливалось соответствующее противоречие - с количественным ростом слоя непроизводительных работников.
Непроизводительные слои общества делятся на традиционно антисоветские (старые, типа священнослужителей, и старо-новые: люмпены, уголовники; спекулянты) и порожденные самим соц. строем.
Исторически, после подавления сопротивления буржуазии гос-вом диктатуры пр-та, одним из оправданий существования гос-ва была борьба с пережитками, т.е. старыми непр. слоями, которые представлялись легитимной целью "компетентных органов".
В дальнейшем старые непр. слои сокращались, а рост новых осознавался лишь ограниченно, как угроза бюрократизации, а в общем старательно замазывался: в статистике категории рабочих и служащих смешивались, данные о доле в потребляемом общественном продукте, видимо, отсутствовали. Нормировалось сокращение непр. работников на предприятиях, но для общества в целом их рост не рассматривался как проблема, наоборот, ему находились вроде бы убедительные объяснения.
Естественным образом все освобожденные партийные работники, принадлежа к слою новых непр. работников, должны были иметь склонность питать соотв. настроения.
Персональным проводником соотв. политической линии в партии выпало стать Сталину.
Суть этой линии - покупка лояльности компетентного в управлении слоя предоставлением ему несоразмерных привилегий: кроме собственно управленцев можно указать на фантастические на фоне всеобщей скудости гонорары творческим работникам, доплаты за звания ученым и офицерам (отсюда необходимость возвращения званий в армии), кроме того развивалась система неофициальных привелегий: блат в торговле и т.п.
Все размышления о преодолении социального разделения труда относились в область утопии, пока же это разделение только усиливалось и закреплялось.
Это была система эксплуатации производительного труда.
Продолжение этого направления в настоящее вр. - т.н. "услуготоварничество", представители которого неслучайно чаще всего являются и "сталинистами", которые в свою очередь преобладают среди совр. "левых". Этим в частности можно объяснить равнодушие совр. рабочего класса к левому движению.
Противоречие между пр. и непр. слоями не было классовым, перегородки в общем не воздвигались, некоторое перемещение наоборот поощрялось.
Противоречие сглаживалось пока шел общий рост производства. Кроме того, т.к. производительный труд справедливо рассматривается рабочим классом как проклятие, с ростом слоя непр. работников расширялась и возможность персонального освобождения от него самых способных рабочих и их детей.
Т.о., противоречие нельзя назвать и антагонистическим, что не уменьшает его гибельности: неэффективность бюрократии кладет предел росту производства, что означает запрограммированное падение такого строя.
Уровень социального паразитизма (т.е. доля бесполезного населения, в т.ч избыток непр. труда) в СССР надо полагать (исходя из факта проигрыша в соревновании) был даже выше, чем в индустриальных кап. странах: буржуазия сама является производительным классом, следовательно производительны и ее "органы" на производстве (рядовые управленцы, мастера); производительно и приложение капитала в непр. отраслях, сфере услуг; ее идеологическая обслуга в СМИ и пр. по-настоящему эффективна. При соц-ме же раздувание всех подобных сфер деятельности не имеет теоретического оправдания.
Проблемность вопроса о непр. работниках связана с тем, что многие из них заняты не только необходимым, но даже жизненно важным трудом, выполняя огромный объем работ, как напр. низовые работники здравоохранения, образования, частично также управления и обороны. Их трудно или невозможно отделить от получателей "административной ренты" и всех переходных звеньев и ступеней соотв. отраслей. На этом и спекулируют идеологи "услуготоварничества".
Частью это противоречие проявлялось через другое - член партии должен быть рабочим и не может им быть. Коммунист д.б. рабочим, т.к. партия - рабочая организация, и не м.б. рабочим, т.к. партия - главный административный орган: быстро пришли к требованию, чтобы все руководящие должности занимали коммунисты, но руководитель по определению не м.б. рабочим.
И вот начиная с 20-х гг. должны предприниматься постоянные и тщетные усилия по увеличению доли в партии рабочих от станка, а эта доля только падала.
По старому (в смысле - устаревшему) диалектическому принципу "действительное развитие есть превращение в противоположность", так оно и шло: рабочая партия превратилась к 80-м гг. в антирабочую, что и положило конец социализму в СССР. Но шло оно неравномерно - в массе управленцев медленно (всё же происхождение массы управленцев было низовым), а на верхушке - сразу. Отсюда "Тито с личным гепардом" и дворцы румынских деятелей всего лишь проявление, верхушка проблемы (https://kommari.livejournal.com/3334111.html), а пеняние на подобные проявления - бесплодных морализм.
В советское вр. указанное противоречие замазывали тем, что при определении социального положения упирали на происхождение (а не реальное положение), ну и не признавали возможность самого такого социального противоречия. Наиболее последовательны в этом современные "услуго-товарники" (из левых), записывающие всех управленцев в пролетарии.
UPD
В оставшихся соцстранах, восстановивших работу рынка (что сделали все, даже замшелая КНДР, т.е. модель полного огосударствления совершенно обанкротилась), это противоречие парадоксальным образом снято. Его заменило другое, но родственное - необходимость сохранять партии пролетарский характер как основание легитимности ее монополии на власть при неизбежном размывании ее классовой основы.
То же самое противоречие, особо остро ощущавшееся в СССР эпохи нэпа, было одной из побудительных причин для его свертывания.
ЗЫ.
* Другими словами - власть рабочих опосредствуется. Но это д.б. процесс самоопосредствования, чего не удалось достичь.
<<Противоречие между непосредственным и опосредствованным разрешается Гегелем через категорию самоопосредствования. Итак, "...истинное опосредствование не опосредствование неким внешним и через некое внешнее, а замыкающееся внутри самого
себя". Но это замыкание есть длительный процесс, и неверно толковать самоопосредствование как якобы не расчлененный в себе акт.
АПД. Проблематичность самоопосредствования:
По Михельсу, любая политическая партия является механизмом достижения власти. Ошибочно идентифицировать её с абсолютной тотальностью её членов или, выражаясь в марксистских терминах, с «классом», который она якобы репрезентирует. Ключевое понятие в социальной философии Михельса - «железный закон олигархии», согласно которому любая демократическая организация управляется определенной элитой (в терминах Михельса - «олигархией»). В противном случае, в условиях современного мира, в котором организации крайне сложны, управлять организацией невозможно. Таким образом, по Михельсу, стремления к «прямой демократии» - это не более, чем миф, а реальная власть в любой организационной структуре принадлежит меньшинству, которое либо избрано демократическим путем, либо пришло к власти иными способами. При этом «не так велика разница, если мы рассуждаем о практических результатах, между индивидуальной диктатурой и диктатурой группы олигархов». Захватив власть, та или иная группа, независимо от убеждений, будет делать всё возможное для того, чтобы её сохранить и укрепить, в том числе - за счёт своих сторонников. Сторонники даже самых демократических партий не застрахованы от того, что у верхушки партии в процессе политической борьбы возникнет иной интерес, не совпадающий с партийной программой. Победа социалистов на выборах не означает победы социализма.
...
Феномен лидерства напрямую увязывается с «железным законом олигархии» - политический лидер на своём пути к власти проходит через определенные изменения психологического характера, в соответствии с которыми чем дальше он продвигается на пути к успеху, тем больше он отдаляется от масс, дорожит своими достижениям и желает укрепления своих позиций. По Михельсу, этот вывод можно экстраполировать на любую современную организацию в целом, потому он делает соответствующее отступление о «психологии организации как таковой», после которого приходит к следующему утверждению: «Организация порождает господство избранных над избирателями, поверенных - над доверителями, делегатов - над делегирующими. Кто говорит «организация» - говорит «олигархия». Теоретическая модель Михельса содержит сильные аргументы против любой утопии, возлагающей надежды на «высокий моральный уровень» новой элиты, которую потенциально должна породить та или иная идеология или революционная среда.
~~~~
* Другая (полит-экономическая) сторона или выражение того же - противоречие между производительным и непроизводительным трудом.
Выражением этого противоречия является существование соц. гос-ва.
Это гос-во не отмирало, а только усиливалось, т.к. усиливалось соответствующее противоречие - с количественным ростом слоя непроизводительных работников.
Непроизводительные слои общества делятся на традиционно антисоветские (старые, типа священнослужителей, и старо-новые: люмпены, уголовники; спекулянты) и порожденные самим соц. строем.
Исторически, после подавления сопротивления буржуазии гос-вом диктатуры пр-та, одним из оправданий существования гос-ва была борьба с пережитками, т.е. старыми непр. слоями, которые представлялись легитимной целью "компетентных органов".
В дальнейшем старые непр. слои сокращались, а рост новых осознавался лишь ограниченно, как угроза бюрократизации, а в общем старательно замазывался: в статистике категории рабочих и служащих смешивались, данные о доле в потребляемом общественном продукте, видимо, отсутствовали. Нормировалось сокращение непр. работников на предприятиях, но для общества в целом их рост не рассматривался как проблема, наоборот, ему находились вроде бы убедительные объяснения.
Естественным образом все освобожденные партийные работники, принадлежа к слою новых непр. работников, должны были иметь склонность питать соотв. настроения.
Персональным проводником соотв. политической линии в партии выпало стать Сталину.
Суть этой линии - покупка лояльности компетентного в управлении слоя предоставлением ему несоразмерных привилегий: кроме собственно управленцев можно указать на фантастические на фоне всеобщей скудости гонорары творческим работникам, доплаты за звания ученым и офицерам (отсюда необходимость возвращения званий в армии), кроме того развивалась система неофициальных привелегий: блат в торговле и т.п.
Все размышления о преодолении социального разделения труда относились в область утопии, пока же это разделение только усиливалось и закреплялось.
Это была система эксплуатации производительного труда.
Продолжение этого направления в настоящее вр. - т.н. "услуготоварничество", представители которого неслучайно чаще всего являются и "сталинистами", которые в свою очередь преобладают среди совр. "левых". Этим в частности можно объяснить равнодушие совр. рабочего класса к левому движению.
Противоречие между пр. и непр. слоями не было классовым, перегородки в общем не воздвигались, некоторое перемещение наоборот поощрялось.
Противоречие сглаживалось пока шел общий рост производства. Кроме того, т.к. производительный труд справедливо рассматривается рабочим классом как проклятие, с ростом слоя непр. работников расширялась и возможность персонального освобождения от него самых способных рабочих и их детей.
Т.о., противоречие нельзя назвать и антагонистическим, что не уменьшает его гибельности: неэффективность бюрократии кладет предел росту производства, что означает запрограммированное падение такого строя.
Уровень социального паразитизма (т.е. доля бесполезного населения, в т.ч избыток непр. труда) в СССР надо полагать (исходя из факта проигрыша в соревновании) был даже выше, чем в индустриальных кап. странах: буржуазия сама является производительным классом, следовательно производительны и ее "органы" на производстве (рядовые управленцы, мастера); производительно и приложение капитала в непр. отраслях, сфере услуг; ее идеологическая обслуга в СМИ и пр. по-настоящему эффективна. При соц-ме же раздувание всех подобных сфер деятельности не имеет теоретического оправдания.
Проблемность вопроса о непр. работниках связана с тем, что многие из них заняты не только необходимым, но даже жизненно важным трудом, выполняя огромный объем работ, как напр. низовые работники здравоохранения, образования, частично также управления и обороны. Их трудно или невозможно отделить от получателей "административной ренты" и всех переходных звеньев и ступеней соотв. отраслей. На этом и спекулируют идеологи "услуготоварничества".