Людмила Пальеро в "Сильфиде"
30 мая
Мариинский театр
После огромного перерыва Мариинский балет продолжил то, чем занимался все прошлое десятилетие - знакомство петербургской публики с солистами ведущих балетных трупп мира. Благодаря фестивалю "Мариинский" (но не только в рамках фестиваля) на мариинской сцене в мариинских спектаклях перебывали практически все солисты Парижской оперы 2000-х годов. На мой взгляд, по тем временам это была лучшая труппа мира, в которой танцевали Манюэль Легри, Жозе Мартинез, Орели Дюпон и многие другие. На них специально можно было съездить в Париж - если очень везло, все они могли выйти на сцену в одном спектакле (например, в 2004 г. я видел чуть не всех этуалей в баланчинских "Драгоценностях"). На сцену Мариинки они выходили порознь, но серьезно. С тех пор труппа Парижской оперы сменилась практически целиком. Мы уже никого не знаем, но очень хотим познакомиться. Так что появление в мариинской афише совсем молодой этуали из Парижской оперы хочется всячески приветствовать.
Как водится в таких случаях, спектакль сделали "парадным" - что абсолютно правильно. Партнера подобрали, вероятно, самого приличного из танцующих "Сильфиду" - Филиппа Степина. А колдунью Медж исполнил аж Игорь Колб, которого раньше в партиях характерных злодеев мне видеть не доводилось.
Людмила Пальеро училась не в Париже, тем интереснее видеть в ее танце именно те свойства парижского балета, которые мы так любим. Это, во-первых, тончайшая чистота линий. Когда она встает на пуанты (а подъем у нее очень красив), она чертит прямую диагональ, как будто на коньках. Во-вторых, точность деталей, которые выполняются тщательно, и все до единой - как нужно сложить ручки, где выгнуть руку, где сделать "умиление", где полет (тут и репетитор Габриэла Комлева, надо думать, постаралась). В-третьих, потрясающий, красивый и невероятно уверенный амломб - кажется, что простоять на одной ноге, сложив по-сильфидному ручки, она может хоть полчаса. В четвертых, очень ровное вращение - без покачиваний, которые мы прощаем всем мариинским балеринам, включая самых знаменитых, без смазанного схода. И наконец, изысканность каждого движения. Одним словом, "тонкая французская игра". Одно лишь портит идеальную технику Пальеро - это невразумительный прыжок, который в "Сильфиде" просто необходим. Поначалу показалось, что прыжка у нее совсем нет (и тут брало сомнение, как она без прыжка стала этуалью за Гамзатти). Потом выяснилось, что в три прыжка она все-таки может перескочить сцену поперек. Но вот с красотой прыжка проблема. Шпагата в воздухе ей не сделать и высоты прыжка не хватает.
Полной противоположностью Пальеро был Филипп Степин. Прыжок у него есть (хотя и не рузиматовский, конечно), но на этом все его достоинства заканчиваются. С мелкой техникой танцовщик не дружит, в прыжке с вращением откровенно не доворачивается три раза подряд, все его вариации загоняют темп до попсовости, ибо медленно исполнить эту партию он просто не сможет: неумение работать "мелко" и тонко вылезет наружу. Пальеро же, напротив, танцует медленно (как положено) и уверенно, чтобы мы успели оценить каждую мелочь движения. Ведь эти мелочи - картинно выгибающиеся руки, аккуратнейше выставленная нога - и составляют природу классического балета.
Игорь Колб (Медж) не внес в рисунок роли никаких собственных находок (остается теперь только предполагать, как интересно сделал бы эту партию Фарух, если бы когда-нибудь в ней вышел), однако танцевал очень энергично, так что котел с зельями действительно кипел. А вот Юрий Смекалов (Гурн), как водится, скорректировал партию до эксцентричности и хохмы - а лучше бы поступил, как Игорь Колб. С кордебалетом, наверное, попытались что-то сделать для "парадности", но это было незаметно: мелкий танец "на прыжках" в Мариинском дается мало кому из солистов, что же тут говорить о кордебалете. Совсем недавно Датский королевский балет показал нам, как такие балеты надо танцевать, - так что репетиторы кордебалета тут бессильны. Оркестр лабал по-мариински: когда скрипки - ничего, а вот когда вступают одни духовые (есть такое в "Сильфиде" в самом начале и потом во втором акте) - тут можно вешаться от фальши и тоски.
И тем не менее, от танца Пальеро остается исключительно позитивное ощущение. Она достойный представитель парижской школы. Она, как многие парижане, поражает совершенной техникой. Она, как многие парижане, поражает изысканным рисунком партии. Если такая же уверенная техника в Мариинском балете когда-то была (даже я еще застал Татьяну Терехову), то такой изысканности никогда не было. Это и есть Париж, черт побери. Почаще бы Париж добирался до Петербурга.
Мариинский театр
После огромного перерыва Мариинский балет продолжил то, чем занимался все прошлое десятилетие - знакомство петербургской публики с солистами ведущих балетных трупп мира. Благодаря фестивалю "Мариинский" (но не только в рамках фестиваля) на мариинской сцене в мариинских спектаклях перебывали практически все солисты Парижской оперы 2000-х годов. На мой взгляд, по тем временам это была лучшая труппа мира, в которой танцевали Манюэль Легри, Жозе Мартинез, Орели Дюпон и многие другие. На них специально можно было съездить в Париж - если очень везло, все они могли выйти на сцену в одном спектакле (например, в 2004 г. я видел чуть не всех этуалей в баланчинских "Драгоценностях"). На сцену Мариинки они выходили порознь, но серьезно. С тех пор труппа Парижской оперы сменилась практически целиком. Мы уже никого не знаем, но очень хотим познакомиться. Так что появление в мариинской афише совсем молодой этуали из Парижской оперы хочется всячески приветствовать.
Как водится в таких случаях, спектакль сделали "парадным" - что абсолютно правильно. Партнера подобрали, вероятно, самого приличного из танцующих "Сильфиду" - Филиппа Степина. А колдунью Медж исполнил аж Игорь Колб, которого раньше в партиях характерных злодеев мне видеть не доводилось.
Людмила Пальеро училась не в Париже, тем интереснее видеть в ее танце именно те свойства парижского балета, которые мы так любим. Это, во-первых, тончайшая чистота линий. Когда она встает на пуанты (а подъем у нее очень красив), она чертит прямую диагональ, как будто на коньках. Во-вторых, точность деталей, которые выполняются тщательно, и все до единой - как нужно сложить ручки, где выгнуть руку, где сделать "умиление", где полет (тут и репетитор Габриэла Комлева, надо думать, постаралась). В-третьих, потрясающий, красивый и невероятно уверенный амломб - кажется, что простоять на одной ноге, сложив по-сильфидному ручки, она может хоть полчаса. В четвертых, очень ровное вращение - без покачиваний, которые мы прощаем всем мариинским балеринам, включая самых знаменитых, без смазанного схода. И наконец, изысканность каждого движения. Одним словом, "тонкая французская игра". Одно лишь портит идеальную технику Пальеро - это невразумительный прыжок, который в "Сильфиде" просто необходим. Поначалу показалось, что прыжка у нее совсем нет (и тут брало сомнение, как она без прыжка стала этуалью за Гамзатти). Потом выяснилось, что в три прыжка она все-таки может перескочить сцену поперек. Но вот с красотой прыжка проблема. Шпагата в воздухе ей не сделать и высоты прыжка не хватает.
Полной противоположностью Пальеро был Филипп Степин. Прыжок у него есть (хотя и не рузиматовский, конечно), но на этом все его достоинства заканчиваются. С мелкой техникой танцовщик не дружит, в прыжке с вращением откровенно не доворачивается три раза подряд, все его вариации загоняют темп до попсовости, ибо медленно исполнить эту партию он просто не сможет: неумение работать "мелко" и тонко вылезет наружу. Пальеро же, напротив, танцует медленно (как положено) и уверенно, чтобы мы успели оценить каждую мелочь движения. Ведь эти мелочи - картинно выгибающиеся руки, аккуратнейше выставленная нога - и составляют природу классического балета.
Игорь Колб (Медж) не внес в рисунок роли никаких собственных находок (остается теперь только предполагать, как интересно сделал бы эту партию Фарух, если бы когда-нибудь в ней вышел), однако танцевал очень энергично, так что котел с зельями действительно кипел. А вот Юрий Смекалов (Гурн), как водится, скорректировал партию до эксцентричности и хохмы - а лучше бы поступил, как Игорь Колб. С кордебалетом, наверное, попытались что-то сделать для "парадности", но это было незаметно: мелкий танец "на прыжках" в Мариинском дается мало кому из солистов, что же тут говорить о кордебалете. Совсем недавно Датский королевский балет показал нам, как такие балеты надо танцевать, - так что репетиторы кордебалета тут бессильны. Оркестр лабал по-мариински: когда скрипки - ничего, а вот когда вступают одни духовые (есть такое в "Сильфиде" в самом начале и потом во втором акте) - тут можно вешаться от фальши и тоски.
И тем не менее, от танца Пальеро остается исключительно позитивное ощущение. Она достойный представитель парижской школы. Она, как многие парижане, поражает совершенной техникой. Она, как многие парижане, поражает изысканным рисунком партии. Если такая же уверенная техника в Мариинском балете когда-то была (даже я еще застал Татьяну Терехову), то такой изысканности никогда не было. Это и есть Париж, черт побери. Почаще бы Париж добирался до Петербурга.