Обломов

Oct 08, 2013 12:13

7 октября
Новый Рижский театр на сцене Молодежного театра на Фонтанке
Фестиваль Балтийский дом

Так получилось, что я никогда до этого не видел спектакли Алвиса Херманиса. Говорят, что он оставил приятное впечатление своими прежними появлениями в Петебурге. Вполне возможно. Но я буду говорить об одном, вчерашнем спектакле.
Переложение "Обломова" для сцены - дело непростое, тем более что их уже было немало. Желая поставить "Обломова", ты бросаешь вызов - не такой очевидный, как при постановке "Леса" Островского или "Воскресения" Толстого, но тем не менее вызов. Херманис вызов никому не бросал. Он просто продемонстрировал всем, что хорошо учился в советской школе. Оттуда он вынес твердое представление о том, что Обломов - лежебока, а рассказы учителя о русском национальном характере, воплощенном в Илье Ильиче, вероятно, хорошо легли на особое латышское отношение к русским. Инсценировка спектакля идеально следует за школьными уроками по роману Гончарова: начало с визитерами разбирается подробно, затем предлагается вопрос, как Обломов дошел до жизни такой, а ответом на него - "Сон Обломова". Потом времени катастрофически перестает хватать - и следует прыжок к Штольцу, потом галопом любовная история и т.д. Линия Агафьи Матвеевны вычеркнута за неимением времени, Тарантьев, появившись в самом начале, больше не придет, и Обломов достигнет низов падения сам, без посторонней помощи. Центральная линия - самая пошлая интерпретация романа, ставшая обязательной благодаря высокой репутации критика Добролюбова в СССР. О множестве других интерпретаций в советской школе не рассказывали.
В соответствующем ключе решены все актерские роли и мизансцены. Все персонажи поданы фарсово, включая Штольца и Ольгу. По этой причине спектакль распадается на серию эстрадных номеров (больше всего в первом действии нравится зрителям вдрызг больной доктор, еле ходящий, харкающий кровью и то и дело теряющий сознание. Для общего рисунка спектакля он совершенно не нужен, зато эффект от его появления превосходит сцены Обломова и Захара), и с середины первого действия уже перестаешь удивляться: все известно заранее, вплоть до трюков того или иного персонажа (Тарантьев играет в хлам пьяного и наглого нищего, все его движения работают на эту недалекую мысль), интригу составляет только одно: какие линии романа режиссер выкинет из спектакля.
Сложная реалистическая декорация сначала очень нравится своей традиционностью, мы от такого уже совсем отвыкли - перед нами комната настоящей петербургской квартиры. Но, поскольку снижение Обломова - сверхзадача спектакля, то и комната, показанная на сцене, снижена до предела. Это не быт богатого барина, это быт мелкого чиновника, совсем бедного. Изначальное снижение влечет за собой и последующие: Тарантьев одет, как оборванец, костюм его запачкан так, будто не стирается никогда. Если бы на спектакль зашел русский националист, он бы решил, что это латышская клевета на Россию.
Если на открытии мы видели хороший европейский интеллектуальный театр, то здесь перед нами театр, напоминающий московско-петербургский. Он рассчитан не на интеллектуальную публику, а на публику с улицы, во-первых, не знакомую с классическим романом (произнесенный текст Гончарова вызывает в зале искренний смех - смеются так, что ясно: текст Гончарова людям внове), во-вторых, в театр приходящую, как на шоу. Отсюда эстрадность, упрощенность всех уровней восприятия, гротесковость (подчеркивание не нюансов театральной игры, а, напротив, ее неестественной сути), совершенно необходимая для широкого зрителя пошлость. Впрочем, следует заметить, что все перечисленные вещи латышский театр использует не так откровенно, как современный российский театр. Трюки выдержаны в едином стиле, нет в них этакой московской расхристанности.
А с культурологической точки зрения выносишь со спектакля "Обломов" одну очевидную идею: советское прошлое по-прежнему давит не только на русских, но и на латышей. Что ж, время лечит.

фестиваль Балтийский дом, Обломов, Алвис Херманис, Молодежный театр на Фонтанке

Previous post Next post
Up