Командиры Красной армии - 19
СОДЕРЖАНИЕ
Начало
Предыдущая страница
Примерно в это же время началось внедрения военной подготовки в гражданских высших средних специальных учебных заведениях, так называемой высшей допризывной подготовки. Впервые данная тема поднялась еще в 1925 году{1}, но видимо из-за финансовых ограничений реализацию программы пришлось отложить на следующий год. Постановлением ВЦИК и Совнаркома Союза от 20 августа 1926 года в 135 высших гражданских учебных заведениях Союза (с 238 факультетами) были введены занятия по высшей допризывной военной подготовке, занятиями было охвачено около 80 000 студенчества. Военное обучение проводилось с определенной специализацией (в зависимости от ВУЗа, всего было 16 специальностей) и складывалось из теоретической подготовки (180 часов, или 4-6% нагрузки учащихся), двухмесяных лагерных сборов и 9-месячной действительной военной службы. В то время как лагерные сборы были предназначены для получения студентами практических знаний и навыков в объеме рядового красноармейца, отбывание действительной военной службы предполагалось использовать сугубо для получения знания и навыков среднего комсостава запаса. Поскольку данная система вводилась практически с нуля, был проведен огромный объем работы - за истекший период были изданы положение о военных руководителях, инструкция о прохождении высшей допризывной подготовки, табели оборудования военных кабинетов, различные программы и учебные планы для вузов в зависимости от их специальности, во все вузы назначены военные руководители, был дан ряд руководящих указаний по вопросам проведения высшей допризывной военной подготовки вообще, порядка проведения занятий, методики, учебных планов, приглашения преподавателей и оплаты их, порядка проведения зачетов, оборудования кабинетов, приобретения учебных пособий и т.д.{2} В целом введение высшей допризывной военной подготовки позволило за счет сокращения сроков службы до 9 месяцев и концентрации базовой подготовки во время лагерных сборов снять часть нагрузки непосредственно с частей и соединений, рационализировать подготовку студентов, сконцентрировав ее на получении практических навыков средних командиров, но в первую очередь позволило значительно (в два раза) увеличить количество ежегодно выпускаемых командиров запаса. В целом, в 1926-27 учебном году в отношении подготовки командиров взводов запаса в пехоте из льготников по образованию отмечалось, что она «дает вполне удовлетворительные результаты. Отношение к обучению в массе удовлетворительное. При стажировке на ролях младших командиров вполне удовлетворительно и даже лучше, чем переменный кадровый состав, понимает и усваивает задачу и обстановку. Данных о результатах испытаний еще не получено, но в прошлом году процент неудовлетворительно подготовленных колеблется от 15 до 37%»{3}.
Впрочем, необходимо особо отметить, что комсостав запаса в целом заметно уступал в своей подготовке кадровым командирам, и за время мирной жизни сильно отрывался от военной службы. Так, в постановлении РВС об итогах учебно-тактической подготовки РККА на основе опыта маневров 1927-28 года{4} отмечалось, что «начсостав запаса показал на маневрах недостаточную тактическую и политическую подготовленность», в связи с чем «он не пользовался достаточным авторитетом среди красноармейцев»{5}. Отдельные проблемы были со студентами - одногодичниками технических специальностей - например, инспектор инженеров РККА А.Д. Малевский в своем докладе в РВС СССР о состоянии боевой подготовки инженерных войск РККА от 29 октября 1927г.отмечал, что «среди одногодичников инженерных войск подавляющее количество лиц - без технического образования; в результате подготовка из них командиров взводов запаса затрудняется и вполне достаточной считаться не может. Из призванных одногодичников осенью 1926 г. 71 % не имеет технического образования».
Кстати, следует отметить и то внимание, которое уделялось подбору преподавательского состава на должности военруков, куда попало значительное количество бывших кадровых офицеров и генералов. В частности, в 20-х годах должности военруков и преподавателей военного дела в гражданских ВУЗах занимали:
бывшие генералы - Соковнин Михаил Алексеевич, генерал-лейтенант, (Николаевская академия Генерального штаба), Беляев Николай Семенович, генерал-майор, (окончил геодезическое отделение АГШ), Тигранов (Тигранян) Леонид Фаддеевич, генерал-майор, (окончил геодезическое отделение АГШ), Барановский Владимир Львович, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Герарди Андрей Андреевич, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Де-Монфор Евгений Орестович, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Мартынов Евгений Иванович, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Моторный Владимир Иванович, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Никулин Иван Андреевич, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Ольдерогге Владимир Александрович, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Самойло Александр Александрович, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Таубе Сергей Фердинандович, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Якимович Александр Александрович, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Афанасьев Владимир Александрович, генерал-майор, Баранов Михаил Валерьянович, генерал-майор, Николаев Владимир Иванович, генерал-майор;
бывшие генштабисты: полковники - Бесядовский Константин Иванович, Веселаго Иван Васильевич, Гершельман Владимир Константинович, Казаков Владимир Гаврилович, Канненберг Василий Ричардович, Ораевский Иван Федорович, Родкевич Николай Николаевич; подполковники - Артемьев Константин Петрович, Волков Вячеслав Евгеньевич , Кабалов Иван Иванович, Сыромятников Александр Дмитриевич, капитаны (и им равные) - Дубинин Тимофей Данилович (есаул), Батрук Александр Иванович , Граужис Ян Янович (Карлович), Малышев Александр Козьмич, Полозов Иван Наумович, Умнов Константин Александрович, Чинтулов Иван Дмитриевич.
просто кадровые офицеры: полковники - Гиршфельдт Николай Васильевич (Гвардии Полковник), Буевскии Аполлон Леонидович, Виноградов Виктор Васильевич, Виноградов Вячеслав Васильевич, Гаевскии Ксенофонт Ксенофонтович, Минин Николай Иванович, Синьков Михаил Кириакович, Стронский Николай Михайлович, Тимофеев-Наумов Василий Захарович, Чистяков Петр Иванович, Юноша Алексей Петрович; подполковники (и им равные) - Матвеев Николай Иванович, Погоржельский Александр Казимирович, Самойлов Владимир Владимирович, Фирсов Иосиф Евдокимович, Муретов Михаил Владимирович (гвардии капитан), капитаны - Аргентов Николай Федорович, Бурский Болеслав Иосифович, Веденяев Александр Владимирович, Калицкий Владимир Адольфович, Костко Михаил Иосифович, Кравцов Сергей Николаевич, Крузе (Крусс) Аполлон Яковлевич, Маклаков Константин Георгиевич, Петрицкий Михаил Петрович, Соболевский Александр Ярославович, Трегубов Всеволод Николаевич, Шатунов Павел Васильевич, Григорьев Юрий Иванович.
Следует отметить, что использование бывших военспецов на должностях военруков обосновывалось целым рядом причин - во-первых, многие бывшие кадровые офицеры по возрасту или состоянию здоровья не были готовы к строевой службе, во-вторых, поскольку количество военспецов было ограниченным, использование их именно на преподавательских должностях было наиболее оптимальным, поскольку именно здесь они могли передать свои знания и опыт максимальному количеству будущих командиров, в третьих, не стоит сбрасывать со счетов и сомнения в лояльности части бывших офицеров, и с этой точки зрения их служба не в строю, а в качестве преподавателей представлялась более безопасной. Кроме того, необходимо отметить и пару моментов, касающихся именно преподавания в гражданских ВУЗах - с одной стороны, из-за кратковременности обучения и необходимости передачи учащимся максимального количества знаний в ограниченный объем времени, высшая допризывная подготовка требовала очень квалифицированных преподавателей (которыми и являлись бывшие штаб-офицеры и генштабисты), да и более высокий уровень общеобразовательной подготовки студентов предъявлял повышенные требования к квалификации преподавательского состава (в общем-то, и тем и другим было легче найти общий язык между собой). С другой стороны, именно на должностях военруков максимально проявлялись преимущества бывших военспецов при минимизации свойственных недостатков. Речь здесь идет о следующем - как мы уже видели, кадровые офицеры старой армии, и в первую очередь генштабисты, обладая достаточно серьезной теоретической подготовкой и большим объемом знаний, относительно в меньшей степени (в силу специфики профессиональной подготовки прежнего офицерского корпуса) обладали командными навыками, навыками воспитания будущих командиров. Между тем, как здесь как раз задача воспитания, привития навыков будущего командира перекладывалась непосредственно на армейские части, в то время как непосредственно перед военруками стояла задача передачи теоретических знаний. Впрочем, естественно, должности военруков часто занимали не только кадровые, но и офицеры военного времени - например, бывшие поручик Колесинский, с 1926 года военрук Каменец-Подольского института народного образования, штабс-капитан Кособуцкий, военрук Нижегородского государственного университета с 1927 года, донской казак, помощник командира сотни в Первую мировую И.И. Попов (в гражданскую войну комбриг, дважды награжденный орденом Красного Знамени), стал военруком через год после окончания КУВНАС - с 1926 по 1932 год сначала Киевского ветеринарно-зоотехнического, а затем Киевского политехнического (энергетического) институтов.
Столь много места, уделенного подготовке начсостава запаса, на самом деле неслучайно и обосновывается следующими причинами. Во-первых, создание системы накопления командиров запаса было принципиально новой задачей. Если создавая систему военно-учебных заведений на всех уровнях, руководство вооруженных сил могло использовать (и использовало) опыт старой армии, в какой-то степени понимало, какие ошибки могут встречаться на пути и чего следует по возможности избегать, то в опыта массовой подготовки офицеров запаса у старой армии практически не было. Старая система производства в прапорщики запаса вольноопределяющихся из лиц со средним образованием, после года службы на рядовых должностях, была достаточно формальной и, используясь последними, как правило, для сокращения службы, не давала им ни навыков, ни, по большому счету, знаний. В РККА все приходилось создавать и продумывать практически с нуля. Во-вторых, пример отношения руководства РККА к комсоставу запаса хорошо показывает прагматичность в подходах к судьбе бывшего белого офицерства. В последнее время очень часто пишется про несправедливость советской власти к бывшим офицерам вообще. Между тем как отношение к ним, более того, к бывшим офицерам белых армий, в 20-е годы было сугубо практичным, и, осознавая их ценность как профессионалов, руководство РККА максимально, насколько это было возможно, заботилось об их судьбах и уравнении в правах с остальным населением. В общем-то, многие проблемы, которые встречали бывших белогвардейцев при устройстве в гражданской жизни, были вполне знакомы и бывшим краскомам, покинувшим армию в то же время. В третьих, командиры запаса представляли собой многочисленную группу, и в дальнейшем, в тридцатые годы,, когда РККА начала испытывать постоянный дефицит командного состава (сперва из-за текучести, а затем из-за постоянного роста армии), с которым не справлялась система военно-учебных заведений, они стали одним из важнейших дополнительных источников комплектования комсостава РККА{6}.
Вообще, упомянув бывших офицеров, занимавших должности военруков гражданских ВУЗов, следует отметить ту важную роль, которую они сыграли в становлении военного образования в Советской России после гражданской войны. Совершенно справедливым будет то мнение, что именно они заложили основы системы военно-учебных заведений в двадцатые годы.
Бывшие кадровые офицеры составили костяк преподавательского состава военных школ и различных курсов усовершенствования, они же составляли подавляющее большинство преподавательского состава высших военно-учебных заведений. Если внимательно изучить биографии бывших кадровых офицеров русской армии, выложенные на сайте www.grwar.ru (как правило получившие высшее, академическое, военное образование в старой армии, либо дослужившиеся до генеральских званий) и выделить тех, о ком есть более менее подробная информация о службе в Красной армии по окончании гражданской войны, то можно отметить, что около 2/3 имели отношение к созданию системы военно-учебных заведений - преподавали в школах и академиях, занимали в них руководящие, административные, строевые должности, работали в системе Управления военно-учебных заведений. Безусловно, они привнесли в новую систему многие недостатки старой армии, но те плюсы, которые получила Красная армия от их присутствия, с избытком компенсировали минусы. Они являлись носителями большого количества знаний, зачастую базовых, без которых на создание системы военного образования ушло бы гораздо больше времени, было бы допущено большое количество ошибок. Кроме того, они по возможности корректировали развитие военной мысли в СССР и, насколько это было в их силах, старались не допускать излишнего увлечения политическими лозунгами - как писал известный военный мыслитель, представитель военной эмиграции Е.Месснер «На долю этих бывших полковников выпала тяжелая задача тормозить скольжение красной военной мысли в сторону авантюризма - наследия гражданской войны - и доктринерства - детища социалистических мечтаний. Они свою задачу в значительной мере выполнили»{7}. Впрочем, как показывают документы того времени, влияние военспецов в области военного образования приветствовалась отнюдь не всеми{8}.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
{1} В соответствии с докладом зам. председателя РВС СССР И.С. Уншлихта в ЦК РКП (б) «О военизации учебных заведений Наркомпроса» (не ранее 25 июля 1925 года) военизация гражданских учебных заведений вызывалась «крайней необходимостью в кратчайшее время накопить и подготовить командно-политический состав Красной Армии и Флота и, вместе с тем, дать высококвалифицированным техническим силам страны, в период их подготовки в вузах предварительное достаточное ознакомление с вопросами экономики страны в целях наилучшего использования их на военно-промышленных предприятиях во время войны». Военизации подлежали только в РСФСР 71 высшее учебное заведение, все коммунистические университеты и несколько наиболее важных по своей специальности для нужд армии техникумов. Задачи военизации в зависимости от специализации ВУЗов заключались в следующем - по техническим учебным заведениям - подготовка студентов с целью «подготовить из них командиров запаса специальных войск и работников для военной промышленности как в мирное, так главным образом в военное время», по прочим ВУЗАм - подготовка лиц командного состава пехоты, а «в отношении педагогических, художественных, правовых и других подобного типа вузов - подготовка культпросветработников в Красной Армии и Флоте». На воениую подготовку отводилось 200 часов теории, 3 месяца летней практики и 6 месяцев действительной военной службы, организация военной подготовки возлагалась на военных руководителей и заведывающих военными кабинетами учебных заведений. Кроме того, предполагалось введение военной подготовки в школах 2-й ступени (9-летнее образование), в РСФСР предполагалось охватить около 1500 школ с целью «воспитания физически здоровой и инициативной молодежи, технически знакомой с элементами военного дела». На военную подготовку в школах отводилось 125 часов теоретических занятий в 8-м и 9-м классах и месяц летних лагерных сборов. Для реализации программы были проработаны все необходимые мероприятия и подготовлены проекты законодательных актов, однако все уперлось в финансы: «как Наркомпрос, так и Военвед стоят перед неразрешенным вопросом - какие сметные ассигнования будут предоставлены правительством на проведение в жизнь означенных мероприятий, в чью смету (Наркомпроса или Военведа) будут отнесены указанные расходы. ... В настоящий момент положение таково, что если декрет о военизации школ и сметные вопросы не будут разрешены Правительством СССР в самом срочном порядке до наступления начала учебного года, вопрос военизации может не получить осуществления в этом году».
{2} Материалы ГУ РККА в РВС СССР о допризывной подготовке в высших гражданских учебных заведениях СССР от 6 января 1927 г.
{3} Тезисы доклада начальника Командного управления ГУ РККА Н.В. Куйбышева в РВС СССР о состоянии боеготовности стрелковых частей и подготовке командного состава, от 24 октября 1927г.
{4} Постановление РВС СССР «Об итогах учебно-тактической подготовки РККА на основе опыта маневров 1927-28 учебного года и учебные цели на 1928-29 г.» от 1 декабря 1928 года
{5} Например, полковник К.А. Маркелов, демобилизованный из Красной армии в 1922 году с должности помощника командира полка, в 1927 году прошел переаттестацию, как командир запаса, а в 1932 году вновь был призван в армию на должность начальника химической службы артиллерийского полка. В Великую Отечественную войну боевой офицер, воевавший с первого дня войны (трижды попадавший в окружение, дважды раненый и контуженный), однако недостаток необходимых знаний и навыков сказывался в ситуациях, когда он занимал штабные должности крупных соединений. В сентябре 1943 года он был отстранен от должности начальника штаба корпуса «за необеспечение работы штаба», и назначен начштаба дивизии. В октябре 1943 он вновь занимает (временно) должность начштаба корпуса, но уже в декабре он вновь отстраняется от должности как «проявивший полную неспособность управлять и руководить штабом корпуса». Впрочем, с февраля 1944 года он вновь занимает должность начальника штаба корпуса, а с июня того же года - заместителя командира корпуса.
{6} Особенно часто этот источник стал использоваться именно в 30-е годы - так, например, из 55 командиров стрелковых корпусов Великой Отечественной, получивших свои первые офицерские звания после 1 января 1930 года, 11 (или каждый пятый) закончили школы или команды одногодичников.
{7} Е. Месснер, «Советская и эмигрантская военная мысль», там же: «Военная наука, с ее разработкой вековечных законов военного дела, олицетворяемая в красной армии некоторым числом бывших царских, офицеров-генштабистов, пребывала в загоне. К ее голосу прислушивались неохотно не только в силу «буржуазного происхождения» глашатаев этой науки и самой науки, не только по причине политического недоверия к офицерам, но и вследствие различий в офицерском и краскомовском понимании войны: первые допускают, что война внешняя может быть дополнена элементами гражданской войны, вторые же убеждены, что всякая война есть гражданская война; первые понимают войну как борьбу между народами, вторые -как борьбу между классами; первые видят перед глазами вторую мировую войну, вторые - первую мировую революцию. Жалки были усилия генштабистов получить политическое и военно-научное доверие большевиков - они начиняли свои научные труды изречениями в духе марксистского материализма, пролетаризовывали язык своих писаний и старались свою консервативную военно-научную сущность прикрыть военно-революционною словесностью. Теперь этот неумелый и неумный маскарад перестал быть нужным: коммунизм как теория изжит в СССР (осталось лишь коммунистическое властвование), отпала поэтому и надобность в марксистском кривляний военной мысли; надежда на мировую революцию ослабела, дрогнуло поэтому и классовое понимание войны. Теперь и краскомы не видят в пропаганде оружия армии. Взгляды сблизились, и различие осталось лишь в порциях пропаганды: Ворошилов пропишет большую дозу, чем прописал бы бывший полковник Верховский». Примерно о том же, но без особого энтузиазма писали и ранее, в 1924 году, военные - представители коммунистической партии: «Лозунг «учеба» учтен был спецами как отрицание опыта гражданской войны ... Гражданская война уже с официальных академических кафедр расценивается как эпизод мировой войны. Чувствуя опору в главном командовании, высшие специалисты все чаще и глубже внедряют в сознание своих «питомцев» идею национальных войн на основе единства интересов, а не интересов классовых. Этот «национальный большевизм» военных сменовеховцев все более и более заражает красный комсостав, отравляет его классовое сознание». Доклад бюро ячеек Военной академии от 18 февраля 1924 г., Вестник Архива Президента Российской Федерации.
{8} «Военная литература «в центре» находится под сильнейшим влиянием старого спеца; руководящие журналы сплошь заполнены «профессорскими» именами; «профессор» стал по-прежнему жупелом даже для коммунистических редакторов. Это звание навешивается всякому карьеристу, никогда его не имевшему, и, в лучшем случае, неудачному диссертанту старой академии. Обосновавшись на «учебе», «профессура» держит в тисках ученичества лучшие, талантливые силы красного комсостава. Монополизация военного знания в руках спецов получила такой расцвет, что отодвигает на далекие времена нашу непосредственную цель - переход этих высот в руки революционного марксизма». Доклад бюро ячеек Военной академии от 18 февраля 1924 г., Вестник Архива Президента Российской Федерации.
«Совсем безотрадную картину в смысле обучения и подготовки основного ядра нашей Красной Армии, ее Командного состава представляет ГУВУЗ. Полную оторванность от Армии, безраздельное психологическое порабощение старыми спецами. Разлагающее влияние последних на толщу учащихся, отсутствие военно-научного руководства со стороны Главков Аппарата - вот та действительность, на которую возлагает надежды Армия и вместе с ней Партия и весь пролетариат. В Академиях все кафедры по военным дисциплинам в руках старых спецов. Всё контрреволюционное, белогвардейское, либо выжившие из ума вследствие старости нашло себе приюти убежище на преподавательских постах в них. Между слушателями и преподавателями глухая и упорная борьба, в результате которой учеба не много выигрывает». Письмо группы командиров Красной Армии, 10 февраля 1924г., Вестник Архива Президента Российской Федерации
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
Начало
Предыдущая страница
Примерно в это же время началось внедрения военной подготовки в гражданских высших средних специальных учебных заведениях, так называемой высшей допризывной подготовки. Впервые данная тема поднялась еще в 1925 году{1}, но видимо из-за финансовых ограничений реализацию программы пришлось отложить на следующий год. Постановлением ВЦИК и Совнаркома Союза от 20 августа 1926 года в 135 высших гражданских учебных заведениях Союза (с 238 факультетами) были введены занятия по высшей допризывной военной подготовке, занятиями было охвачено около 80 000 студенчества. Военное обучение проводилось с определенной специализацией (в зависимости от ВУЗа, всего было 16 специальностей) и складывалось из теоретической подготовки (180 часов, или 4-6% нагрузки учащихся), двухмесяных лагерных сборов и 9-месячной действительной военной службы. В то время как лагерные сборы были предназначены для получения студентами практических знаний и навыков в объеме рядового красноармейца, отбывание действительной военной службы предполагалось использовать сугубо для получения знания и навыков среднего комсостава запаса. Поскольку данная система вводилась практически с нуля, был проведен огромный объем работы - за истекший период были изданы положение о военных руководителях, инструкция о прохождении высшей допризывной подготовки, табели оборудования военных кабинетов, различные программы и учебные планы для вузов в зависимости от их специальности, во все вузы назначены военные руководители, был дан ряд руководящих указаний по вопросам проведения высшей допризывной военной подготовки вообще, порядка проведения занятий, методики, учебных планов, приглашения преподавателей и оплаты их, порядка проведения зачетов, оборудования кабинетов, приобретения учебных пособий и т.д.{2} В целом введение высшей допризывной военной подготовки позволило за счет сокращения сроков службы до 9 месяцев и концентрации базовой подготовки во время лагерных сборов снять часть нагрузки непосредственно с частей и соединений, рационализировать подготовку студентов, сконцентрировав ее на получении практических навыков средних командиров, но в первую очередь позволило значительно (в два раза) увеличить количество ежегодно выпускаемых командиров запаса. В целом, в 1926-27 учебном году в отношении подготовки командиров взводов запаса в пехоте из льготников по образованию отмечалось, что она «дает вполне удовлетворительные результаты. Отношение к обучению в массе удовлетворительное. При стажировке на ролях младших командиров вполне удовлетворительно и даже лучше, чем переменный кадровый состав, понимает и усваивает задачу и обстановку. Данных о результатах испытаний еще не получено, но в прошлом году процент неудовлетворительно подготовленных колеблется от 15 до 37%»{3}.
Впрочем, необходимо особо отметить, что комсостав запаса в целом заметно уступал в своей подготовке кадровым командирам, и за время мирной жизни сильно отрывался от военной службы. Так, в постановлении РВС об итогах учебно-тактической подготовки РККА на основе опыта маневров 1927-28 года{4} отмечалось, что «начсостав запаса показал на маневрах недостаточную тактическую и политическую подготовленность», в связи с чем «он не пользовался достаточным авторитетом среди красноармейцев»{5}. Отдельные проблемы были со студентами - одногодичниками технических специальностей - например, инспектор инженеров РККА А.Д. Малевский в своем докладе в РВС СССР о состоянии боевой подготовки инженерных войск РККА от 29 октября 1927г.отмечал, что «среди одногодичников инженерных войск подавляющее количество лиц - без технического образования; в результате подготовка из них командиров взводов запаса затрудняется и вполне достаточной считаться не может. Из призванных одногодичников осенью 1926 г. 71 % не имеет технического образования».
Кстати, следует отметить и то внимание, которое уделялось подбору преподавательского состава на должности военруков, куда попало значительное количество бывших кадровых офицеров и генералов. В частности, в 20-х годах должности военруков и преподавателей военного дела в гражданских ВУЗах занимали:
бывшие генералы - Соковнин Михаил Алексеевич, генерал-лейтенант, (Николаевская академия Генерального штаба), Беляев Николай Семенович, генерал-майор, (окончил геодезическое отделение АГШ), Тигранов (Тигранян) Леонид Фаддеевич, генерал-майор, (окончил геодезическое отделение АГШ), Барановский Владимир Львович, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Герарди Андрей Андреевич, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Де-Монфор Евгений Орестович, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Мартынов Евгений Иванович, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Моторный Владимир Иванович, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Никулин Иван Андреевич, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Ольдерогге Владимир Александрович, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Самойло Александр Александрович, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Таубе Сергей Фердинандович, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Якимович Александр Александрович, генерал-майор, (Николаевская академия Генерального штаба), Афанасьев Владимир Александрович, генерал-майор, Баранов Михаил Валерьянович, генерал-майор, Николаев Владимир Иванович, генерал-майор;
бывшие генштабисты: полковники - Бесядовский Константин Иванович, Веселаго Иван Васильевич, Гершельман Владимир Константинович, Казаков Владимир Гаврилович, Канненберг Василий Ричардович, Ораевский Иван Федорович, Родкевич Николай Николаевич; подполковники - Артемьев Константин Петрович, Волков Вячеслав Евгеньевич , Кабалов Иван Иванович, Сыромятников Александр Дмитриевич, капитаны (и им равные) - Дубинин Тимофей Данилович (есаул), Батрук Александр Иванович , Граужис Ян Янович (Карлович), Малышев Александр Козьмич, Полозов Иван Наумович, Умнов Константин Александрович, Чинтулов Иван Дмитриевич.
просто кадровые офицеры: полковники - Гиршфельдт Николай Васильевич (Гвардии Полковник), Буевскии Аполлон Леонидович, Виноградов Виктор Васильевич, Виноградов Вячеслав Васильевич, Гаевскии Ксенофонт Ксенофонтович, Минин Николай Иванович, Синьков Михаил Кириакович, Стронский Николай Михайлович, Тимофеев-Наумов Василий Захарович, Чистяков Петр Иванович, Юноша Алексей Петрович; подполковники (и им равные) - Матвеев Николай Иванович, Погоржельский Александр Казимирович, Самойлов Владимир Владимирович, Фирсов Иосиф Евдокимович, Муретов Михаил Владимирович (гвардии капитан), капитаны - Аргентов Николай Федорович, Бурский Болеслав Иосифович, Веденяев Александр Владимирович, Калицкий Владимир Адольфович, Костко Михаил Иосифович, Кравцов Сергей Николаевич, Крузе (Крусс) Аполлон Яковлевич, Маклаков Константин Георгиевич, Петрицкий Михаил Петрович, Соболевский Александр Ярославович, Трегубов Всеволод Николаевич, Шатунов Павел Васильевич, Григорьев Юрий Иванович.
Следует отметить, что использование бывших военспецов на должностях военруков обосновывалось целым рядом причин - во-первых, многие бывшие кадровые офицеры по возрасту или состоянию здоровья не были готовы к строевой службе, во-вторых, поскольку количество военспецов было ограниченным, использование их именно на преподавательских должностях было наиболее оптимальным, поскольку именно здесь они могли передать свои знания и опыт максимальному количеству будущих командиров, в третьих, не стоит сбрасывать со счетов и сомнения в лояльности части бывших офицеров, и с этой точки зрения их служба не в строю, а в качестве преподавателей представлялась более безопасной. Кроме того, необходимо отметить и пару моментов, касающихся именно преподавания в гражданских ВУЗах - с одной стороны, из-за кратковременности обучения и необходимости передачи учащимся максимального количества знаний в ограниченный объем времени, высшая допризывная подготовка требовала очень квалифицированных преподавателей (которыми и являлись бывшие штаб-офицеры и генштабисты), да и более высокий уровень общеобразовательной подготовки студентов предъявлял повышенные требования к квалификации преподавательского состава (в общем-то, и тем и другим было легче найти общий язык между собой). С другой стороны, именно на должностях военруков максимально проявлялись преимущества бывших военспецов при минимизации свойственных недостатков. Речь здесь идет о следующем - как мы уже видели, кадровые офицеры старой армии, и в первую очередь генштабисты, обладая достаточно серьезной теоретической подготовкой и большим объемом знаний, относительно в меньшей степени (в силу специфики профессиональной подготовки прежнего офицерского корпуса) обладали командными навыками, навыками воспитания будущих командиров. Между тем, как здесь как раз задача воспитания, привития навыков будущего командира перекладывалась непосредственно на армейские части, в то время как непосредственно перед военруками стояла задача передачи теоретических знаний. Впрочем, естественно, должности военруков часто занимали не только кадровые, но и офицеры военного времени - например, бывшие поручик Колесинский, с 1926 года военрук Каменец-Подольского института народного образования, штабс-капитан Кособуцкий, военрук Нижегородского государственного университета с 1927 года, донской казак, помощник командира сотни в Первую мировую И.И. Попов (в гражданскую войну комбриг, дважды награжденный орденом Красного Знамени), стал военруком через год после окончания КУВНАС - с 1926 по 1932 год сначала Киевского ветеринарно-зоотехнического, а затем Киевского политехнического (энергетического) институтов.
Столь много места, уделенного подготовке начсостава запаса, на самом деле неслучайно и обосновывается следующими причинами. Во-первых, создание системы накопления командиров запаса было принципиально новой задачей. Если создавая систему военно-учебных заведений на всех уровнях, руководство вооруженных сил могло использовать (и использовало) опыт старой армии, в какой-то степени понимало, какие ошибки могут встречаться на пути и чего следует по возможности избегать, то в опыта массовой подготовки офицеров запаса у старой армии практически не было. Старая система производства в прапорщики запаса вольноопределяющихся из лиц со средним образованием, после года службы на рядовых должностях, была достаточно формальной и, используясь последними, как правило, для сокращения службы, не давала им ни навыков, ни, по большому счету, знаний. В РККА все приходилось создавать и продумывать практически с нуля. Во-вторых, пример отношения руководства РККА к комсоставу запаса хорошо показывает прагматичность в подходах к судьбе бывшего белого офицерства. В последнее время очень часто пишется про несправедливость советской власти к бывшим офицерам вообще. Между тем как отношение к ним, более того, к бывшим офицерам белых армий, в 20-е годы было сугубо практичным, и, осознавая их ценность как профессионалов, руководство РККА максимально, насколько это было возможно, заботилось об их судьбах и уравнении в правах с остальным населением. В общем-то, многие проблемы, которые встречали бывших белогвардейцев при устройстве в гражданской жизни, были вполне знакомы и бывшим краскомам, покинувшим армию в то же время. В третьих, командиры запаса представляли собой многочисленную группу, и в дальнейшем, в тридцатые годы,, когда РККА начала испытывать постоянный дефицит командного состава (сперва из-за текучести, а затем из-за постоянного роста армии), с которым не справлялась система военно-учебных заведений, они стали одним из важнейших дополнительных источников комплектования комсостава РККА{6}.
Вообще, упомянув бывших офицеров, занимавших должности военруков гражданских ВУЗов, следует отметить ту важную роль, которую они сыграли в становлении военного образования в Советской России после гражданской войны. Совершенно справедливым будет то мнение, что именно они заложили основы системы военно-учебных заведений в двадцатые годы.
Бывшие кадровые офицеры составили костяк преподавательского состава военных школ и различных курсов усовершенствования, они же составляли подавляющее большинство преподавательского состава высших военно-учебных заведений. Если внимательно изучить биографии бывших кадровых офицеров русской армии, выложенные на сайте www.grwar.ru (как правило получившие высшее, академическое, военное образование в старой армии, либо дослужившиеся до генеральских званий) и выделить тех, о ком есть более менее подробная информация о службе в Красной армии по окончании гражданской войны, то можно отметить, что около 2/3 имели отношение к созданию системы военно-учебных заведений - преподавали в школах и академиях, занимали в них руководящие, административные, строевые должности, работали в системе Управления военно-учебных заведений. Безусловно, они привнесли в новую систему многие недостатки старой армии, но те плюсы, которые получила Красная армия от их присутствия, с избытком компенсировали минусы. Они являлись носителями большого количества знаний, зачастую базовых, без которых на создание системы военного образования ушло бы гораздо больше времени, было бы допущено большое количество ошибок. Кроме того, они по возможности корректировали развитие военной мысли в СССР и, насколько это было в их силах, старались не допускать излишнего увлечения политическими лозунгами - как писал известный военный мыслитель, представитель военной эмиграции Е.Месснер «На долю этих бывших полковников выпала тяжелая задача тормозить скольжение красной военной мысли в сторону авантюризма - наследия гражданской войны - и доктринерства - детища социалистических мечтаний. Они свою задачу в значительной мере выполнили»{7}. Впрочем, как показывают документы того времени, влияние военспецов в области военного образования приветствовалась отнюдь не всеми{8}.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
{1} В соответствии с докладом зам. председателя РВС СССР И.С. Уншлихта в ЦК РКП (б) «О военизации учебных заведений Наркомпроса» (не ранее 25 июля 1925 года) военизация гражданских учебных заведений вызывалась «крайней необходимостью в кратчайшее время накопить и подготовить командно-политический состав Красной Армии и Флота и, вместе с тем, дать высококвалифицированным техническим силам страны, в период их подготовки в вузах предварительное достаточное ознакомление с вопросами экономики страны в целях наилучшего использования их на военно-промышленных предприятиях во время войны». Военизации подлежали только в РСФСР 71 высшее учебное заведение, все коммунистические университеты и несколько наиболее важных по своей специальности для нужд армии техникумов. Задачи военизации в зависимости от специализации ВУЗов заключались в следующем - по техническим учебным заведениям - подготовка студентов с целью «подготовить из них командиров запаса специальных войск и работников для военной промышленности как в мирное, так главным образом в военное время», по прочим ВУЗАм - подготовка лиц командного состава пехоты, а «в отношении педагогических, художественных, правовых и других подобного типа вузов - подготовка культпросветработников в Красной Армии и Флоте». На воениую подготовку отводилось 200 часов теории, 3 месяца летней практики и 6 месяцев действительной военной службы, организация военной подготовки возлагалась на военных руководителей и заведывающих военными кабинетами учебных заведений. Кроме того, предполагалось введение военной подготовки в школах 2-й ступени (9-летнее образование), в РСФСР предполагалось охватить около 1500 школ с целью «воспитания физически здоровой и инициативной молодежи, технически знакомой с элементами военного дела». На военную подготовку в школах отводилось 125 часов теоретических занятий в 8-м и 9-м классах и месяц летних лагерных сборов. Для реализации программы были проработаны все необходимые мероприятия и подготовлены проекты законодательных актов, однако все уперлось в финансы: «как Наркомпрос, так и Военвед стоят перед неразрешенным вопросом - какие сметные ассигнования будут предоставлены правительством на проведение в жизнь означенных мероприятий, в чью смету (Наркомпроса или Военведа) будут отнесены указанные расходы. ... В настоящий момент положение таково, что если декрет о военизации школ и сметные вопросы не будут разрешены Правительством СССР в самом срочном порядке до наступления начала учебного года, вопрос военизации может не получить осуществления в этом году».
{2} Материалы ГУ РККА в РВС СССР о допризывной подготовке в высших гражданских учебных заведениях СССР от 6 января 1927 г.
{3} Тезисы доклада начальника Командного управления ГУ РККА Н.В. Куйбышева в РВС СССР о состоянии боеготовности стрелковых частей и подготовке командного состава, от 24 октября 1927г.
{4} Постановление РВС СССР «Об итогах учебно-тактической подготовки РККА на основе опыта маневров 1927-28 учебного года и учебные цели на 1928-29 г.» от 1 декабря 1928 года
{5} Например, полковник К.А. Маркелов, демобилизованный из Красной армии в 1922 году с должности помощника командира полка, в 1927 году прошел переаттестацию, как командир запаса, а в 1932 году вновь был призван в армию на должность начальника химической службы артиллерийского полка. В Великую Отечественную войну боевой офицер, воевавший с первого дня войны (трижды попадавший в окружение, дважды раненый и контуженный), однако недостаток необходимых знаний и навыков сказывался в ситуациях, когда он занимал штабные должности крупных соединений. В сентябре 1943 года он был отстранен от должности начальника штаба корпуса «за необеспечение работы штаба», и назначен начштаба дивизии. В октябре 1943 он вновь занимает (временно) должность начштаба корпуса, но уже в декабре он вновь отстраняется от должности как «проявивший полную неспособность управлять и руководить штабом корпуса». Впрочем, с февраля 1944 года он вновь занимает должность начальника штаба корпуса, а с июня того же года - заместителя командира корпуса.
{6} Особенно часто этот источник стал использоваться именно в 30-е годы - так, например, из 55 командиров стрелковых корпусов Великой Отечественной, получивших свои первые офицерские звания после 1 января 1930 года, 11 (или каждый пятый) закончили школы или команды одногодичников.
{7} Е. Месснер, «Советская и эмигрантская военная мысль», там же: «Военная наука, с ее разработкой вековечных законов военного дела, олицетворяемая в красной армии некоторым числом бывших царских, офицеров-генштабистов, пребывала в загоне. К ее голосу прислушивались неохотно не только в силу «буржуазного происхождения» глашатаев этой науки и самой науки, не только по причине политического недоверия к офицерам, но и вследствие различий в офицерском и краскомовском понимании войны: первые допускают, что война внешняя может быть дополнена элементами гражданской войны, вторые же убеждены, что всякая война есть гражданская война; первые понимают войну как борьбу между народами, вторые -как борьбу между классами; первые видят перед глазами вторую мировую войну, вторые - первую мировую революцию. Жалки были усилия генштабистов получить политическое и военно-научное доверие большевиков - они начиняли свои научные труды изречениями в духе марксистского материализма, пролетаризовывали язык своих писаний и старались свою консервативную военно-научную сущность прикрыть военно-революционною словесностью. Теперь этот неумелый и неумный маскарад перестал быть нужным: коммунизм как теория изжит в СССР (осталось лишь коммунистическое властвование), отпала поэтому и надобность в марксистском кривляний военной мысли; надежда на мировую революцию ослабела, дрогнуло поэтому и классовое понимание войны. Теперь и краскомы не видят в пропаганде оружия армии. Взгляды сблизились, и различие осталось лишь в порциях пропаганды: Ворошилов пропишет большую дозу, чем прописал бы бывший полковник Верховский». Примерно о том же, но без особого энтузиазма писали и ранее, в 1924 году, военные - представители коммунистической партии: «Лозунг «учеба» учтен был спецами как отрицание опыта гражданской войны ... Гражданская война уже с официальных академических кафедр расценивается как эпизод мировой войны. Чувствуя опору в главном командовании, высшие специалисты все чаще и глубже внедряют в сознание своих «питомцев» идею национальных войн на основе единства интересов, а не интересов классовых. Этот «национальный большевизм» военных сменовеховцев все более и более заражает красный комсостав, отравляет его классовое сознание». Доклад бюро ячеек Военной академии от 18 февраля 1924 г., Вестник Архива Президента Российской Федерации.
{8} «Военная литература «в центре» находится под сильнейшим влиянием старого спеца; руководящие журналы сплошь заполнены «профессорскими» именами; «профессор» стал по-прежнему жупелом даже для коммунистических редакторов. Это звание навешивается всякому карьеристу, никогда его не имевшему, и, в лучшем случае, неудачному диссертанту старой академии. Обосновавшись на «учебе», «профессура» держит в тисках ученичества лучшие, талантливые силы красного комсостава. Монополизация военного знания в руках спецов получила такой расцвет, что отодвигает на далекие времена нашу непосредственную цель - переход этих высот в руки революционного марксизма». Доклад бюро ячеек Военной академии от 18 февраля 1924 г., Вестник Архива Президента Российской Федерации.
«Совсем безотрадную картину в смысле обучения и подготовки основного ядра нашей Красной Армии, ее Командного состава представляет ГУВУЗ. Полную оторванность от Армии, безраздельное психологическое порабощение старыми спецами. Разлагающее влияние последних на толщу учащихся, отсутствие военно-научного руководства со стороны Главков Аппарата - вот та действительность, на которую возлагает надежды Армия и вместе с ней Партия и весь пролетариат. В Академиях все кафедры по военным дисциплинам в руках старых спецов. Всё контрреволюционное, белогвардейское, либо выжившие из ума вследствие старости нашло себе приюти убежище на преподавательских постах в них. Между слушателями и преподавателями глухая и упорная борьба, в результате которой учеба не много выигрывает». Письмо группы командиров Красной Армии, 10 февраля 1924г., Вестник Архива Президента Российской Федерации
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ