Командиры Красной армии - 12
СОДЕРЖАНИЕ
Начало
Предыдущая страница
Как уже было написано выше, переподготовка и доподготовка комсостава являлась ограниченной во времени мерой. Не менее важной задачей наряду с обеспечением комсостава минимумом военных знаний было создание полноценной и нормально функционирующей системы подготовки новых военных кадров и усовершенствования их знаний и навыков в будущем, обеспечение их дальнейшего качественного роста. На начало 20-х годов в РККА была создана трехступенчатая система военного образования, включавшая в себя военные школы, дававшие базовое образование, высшие учебные заведения, а также различные курсы усовершенствования, как обычного, так высшего комсостава{1}. Однако общий организационный хаос, царивший в то время в вооруженных силах, не мог не сказаться и на военно-учебных заведениях, отличавшихся многообразием организационных форм, учебных целей и задач, методикой подготовки и т.д.{2} Так, например, уже упоминалось, что на военно-учебные заведения возлагались задачи переподготовки, совершенно размытыми были задачи различных курсов, наряду с военными школами все еще существовали ускоренные командные курсы, отличалась разнообразием организационная структура сами военных школ. Соответственно главной задачей стало упорядочивание - а по сути - создание системы подготовки будущих командиров.
Большое внимание было уделено 1-й ступени - созданию нормальных военных школ, поскольку именно здесь закладывались основы личности будущего командира, ему давались базовые знания, определявшие возможности его дальнейшего развития. Прежде всего был установлен единый тип нормальной военной школы, к апрелю 1924 года были ликвидированы командные курсы с сокращенным сроком обучения, были созданы единые штаты для школ каждого рода войск, была введена такая же как в войсках организация роты, батареи, эскадрона{3}. Берхин следующим образом описывал структуру нормальных военных школ: «Опыт строительства нормальной школы был обобщен в «Положении о военных школах РККА», которое было введено в действие приказом РВС СССР от 30 ноября 1925 г… В отношении подготовки по отдельным родам войск и специальной службе школы разделялись на пехотные, кавалерийские, артиллерийские, военно-инженерные, военно-воздушные, военных сообщений, связи и специальные. Кроме того, имелись объединенные школы, готовившие командный состав нескольких родов войск совместно.
Школы представляли собой строевую часть в составе: а) пехотная - батальона трех- или четырехротного состава; б) артиллерийская - дивизиона двух- или трехбатарейного состава; в) кавалерийская - дивизиона двухэскадронного состава; г) военно-инженерная и связи - батальона трехротного состава; д) военных сообщений - батальона трехротного состава. В учебном отношении школы разделялись: а) пехотные и кавалерийские - на три класса: подготовительный, младший и старший; б) артиллерийские, военно-инженерные, военных сообщений и связи - на четыре класса: подготовительный, младший, средний и старший. Спецшколы разделялись на те же классы соответственно их учебному плану. При некоторых школах создавались повторные отделения, которые имели задачей ускоренное прохождение курса военной школы командным составом РККА, занимавшим должности среднего командного состава, но не имевшим законченного военного образования. Срок обучения на этих отделениях был установлен в один год. Издание этого положения содействовало окончательному установлению твердой организации и нормализации всей жизни военной школы 1-й ступени»{4}.
Для установления единства системы преподавания военно-научных дисциплин во всех ВУЗах был введен институт главных руководителей, положение о котором было утверждено Советом по подготовке РККА 12 июля 1924 года. Единство системы преподавания устанавливалось по следующим обязательным циклам: «а) стратегии, б) тактики, в) военной организации, устройства тыла и снабжений, г) артиллерии, ж) военно-инженерному делу и з) социально-экономическим предметам»{5}. Берхин в своей книге также отмечал, что «преподавательский состав по сравнению начальствующим составом в целом в военных учебных заведениях имел лучшую общеобразовательную и военную подготовку, но уступал по социальному и партийному составу»{6}, что вероятно обуславливалось более высокой концентрацией среди преподавателей бывших офицеров. Впрочем, наличие данной концентрации имели и оборотную сторону - как отмечалось в документах, большое количество преподавательского состава оказалось оторвано от войсковой жизни и занимая преподавательские должности, многие не служили в строю уже больше 11 лет. В целях ликвидации подобного отрыва планировалось освежить преподавательский состав строевыми командирами. Кроме того, уделялось внимание и навыкам практической подготовки курсантов - в решении Пленума РВС СССР «О сети военно-учебных заведений» (Протокол №3) от 26 ноября 1924 г. было указано указал, что курсанты военных школ за время пребывания в школе дважды должны командироваться в войска с учебно-воспитательной целью (чтобы приобрести навыки обучения и политического воспитания молодых красноармейцев отделения и взвода, а также с целью ознакомления с бытом, жизнью, войсковой и политической работой в Красной Армии): «1) младшего класса ко времени прибытия молодых красноармейцев в кадровые или территориальные части; 2) старшего класса с целью практики в обучении отделения или взвода, в артиллерии - для практики в должности командира орудия»{7}.
Кстати, к моменту завершения реформы в целях ускорения подготовки среднего комсостава для службы в кадровом составе РККА приказом РВС СССР N 207 от 4 июля 1928 г. создавались отделения с сокращенным сроком обучения при пехотных, артиллерийских, инженерных школах и школах связи, которые комплектовались из числа лиц со средним и высшим образованием, проходивших военную службу и добровольно пожелавших остаться на службе в Красной Армии.
Огромнейшей проблемой, на которой следует остановиться особо и которая во многом определила впоследствии постоянные проблемы с профессиональным уровнем комсостава, была проблема подбора кандидатов в военные школы. Последние, как правило, комплектовались за счет разнарядок, спускаемых партийным, профсоюзным органам и непосредственно самой армии (пример такой разнарядки см. в прим. 74). Но тяжелое материальное положение комсостава и напряженные условия службы, низкий престиж последней и очень низкий культурный уровень населения страны{8} в целом чрезвычайно затрудняли комплектование школ образованным контингентом курсантов. Осложняли набор грамотных курсантов и социальные ограничения на комплектование школ представителями интеллигенции («советскими разночинцами»), хотя количество последних в стране было очень ограничено.
Дж. Риз в своей работе, посвященной исследованию социальной истории РККА отмечал, что тяжелое наследство Красной армии оставила царская Россия - до Первой мировой войной выбор военной карьеры был открыт только для относительно небольшого слоя населения. «Выбор военной карьеры был достаточно новым выбором для представителей образованной части общества, служба в армии была чрезвычайно непопулярной и непрестижной среди интеллигенции, в то время как массы крестьянского и рабочего населения не имели никакого представления о военной службе. Другими словами, отсутствие традиции профессиональной долгосрочной добровольной военной службы среди основной массы населения сильно затрудняло вербовку добровольцев на офицерские должности»{9}. Ситуация усугублялась материальными проблемами (подробно об этом ниже) и тяжелыми условиями службы красных командиров{10}. Причем эта ситуация оставалась сложной на протяжении всех 20-х годов - тот же Дж. Риз пишет о том, что и спустя десятилетие после окончания Гражданской войны представления молодых людей об армии часто были негативными - так, в ходе вербовки курсантов в военные школы в 1930 году вербовщики сообщали, что среди заводской молодежи часто слышались мнения о нежелании служить в армии, низких зарплатах и отсутствии личной жизни у командиров.
Другой стороной проблемы, как опять же уже упоминалось, был и чрезвычайно низкий уровень образования у населения страны в целом. В связи с неудовлетворительной общеобразовательной подготовкой поступающих в школы треть всего учебного времени отводилось на изучение общеобразовательных предметов{11} (в результате срок обучения в военных школах был определен в 3 года), были созданы две подготовительные школы и специальные подготовительные отделения при двух нормальных школах{12}.
По итогам 1924 года{13} было решено обратить внимание партийных организаций на то, что «подбор их кандидатов для пополнения военных школ, по опыту только что законченной кампании, дал слишком большой процент неприема в школы, главным образом в отношении общеобразовательной подготовки и физической годности, что вызвало излишние расходы Военного ведомства»{14}, и взять ситуацию под контроль, увеличив количество военнослужащих, принимаемых в военные школы. За 1924 год из военных школ было отсеяно 5410 человек или 15,77% списочного состава курсантов, при этом одной из причин отсева была низкая успеваемость как следствие слабой общеобразовательной подготовки{15}. В конце 1924 года был установлен образовательный минимум для поступающих в школы - для поступающих в пехотные и кавалерийские школы - знания в объеме III группы гражданской школы I ступени, а для поступающих в специальные школы знания в объеме полного курса I ступени{16}. Тем не менее, проблема с образованием оставалась и позже, поскольку являлась системной - в стране в принципе был огромный дефицит образованных людей. И руководство армии было вынуждено закрывать глаза на им же установленные требования по образованию будущих курсантов: в 1925 году среднее образование имели 8,65% поступающих в военные школы, в 1926 году - 26,03%, в 1927 г. - 17,73%{17}, у прочих же образование было низшее{18}. Ситуация не изменилась и в начале 30-х годов - в 1928 году в военные школы поступило 18,8% лиц, имеющих образование выше 7 классов, в 1930 г. - 21,8%, а в 1932 г. - 24,3%{19}.
Ситуацию с грамотностью особенно осложнял тот факт, что при выделении разнарядок партийным, профсоюзным органам и армейским частям делался особый упор на социальное происхождение будущих командиров, а именно на привлечение кандидатов преимущественно пролетарского (рабочего, а также крестьянского - из бедняков и середняков) происхождения{20}. В документах того времени часто встречаются жалобы на невозможность увеличить прием выходцев из интеллигентских слоев (характерные цитаты: «можем ли мы заменить этот контингент укомплектования школ советскими разночинцами и прочими, общеобразовательный ценз которых выше и тяга имеется налицо? Не можем». «Слабость подготовки поступающих контингентов … объясняется крайней трудностью сочетать соответствующий классовый подбор с необходимой общеобразовательной подготовкой»). Возможность подбирать будущих курсантов из более образованных слоев населения, хотя и вряд ли смогла бы кардинально решить проблему{21}, вероятно могла бы существенно снизить ее остроту.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
{1} в 1927 году «Сеть военно-учебных заведений состоит из: военных («нормальных») школ, выпускающих при сроке обучения 3-4 года командиров взводов всех родов войск; военно-политических курсов, которые в 9 месяцев готовят политруков для продвижения их как по командной, так и по политической линии; КУКС, которые в сроки от 2,5 до 9-ти месяцев совершенствуют и развивают знания и навыки у начсостава (среднего и старшего) соответствующего рода войск для дальнейшего продвижения его по службе; военных академий и военных отделений при гражданских высших учебных заведениях (от 3 до 5 лет), из которых первые готовят командиров с высшим военным и военно-техническим образованием, а вторые - военных специалистов по геодезии, военным сообщениям, электротехнике. Кроме того, для подготовки среднего комсостава запаса организованы занятия по высшей допризывной военной подготовке в гражданских высших учебных заведениях, где готовятся командиры запаса по всем родам войск и специалисты тыла (180 час. за 4 года, 2 месяца лагсборов и 9 месяцев после окончания вуз обязательной военной службы). В сети военно-учебных заведений имеются курсы военной доподготовки политруков (срок обучения 9 мес.) и курсы усовершенствования командиров запаса (шестинедельные), а также две подготовительные школы и подготовительное отделение со сроком обучения 3 года». Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, 302
{2} Так, к началу 1921 года ГУ ВУЗ насчитывал 151 военно-учебное заведение (преимущественно различные краткосрочные командные курсы), где обучалось около 52 тысяч курсантов и как раз после лагерного сбора 1921 года военно-учебные заведения начинают переходить от ударности к планомерности в деле подготовки командных кадров Красной Армии
{3} Берхин, стр. 271-272.
{4} Там же, стр. 277
{5} Сборник, кн 1 стр. 689
{6} Берхин, стр. 270. О том же говорят и цифры Обзора ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг. об образовательной и социальной структуре преподавательского состава военно-учебных заведений - на 1.12.1926 среди преподавателей военно-учебных заведений (кроме высших) было лишь 5% рабочих и 9% крестьян, 15% имело высшее, а 67% среднее военное образование, 50% имели боевой опыт. На 1.9.1928 пропорции несколько изменились - соответственно 8% и 15% рабочих и крестьян, 17% с высшим и 80% со средним военным образованием, 66% с боевым опытом. Изменения были связаны с процессом освежения комсостава за счет строевых командиров, а в отношении лиц с высшим образованием в обзоре прямо говорится, что «медленный рост числа преподавателей с высшим военным образованием объясняется тем, что идут два встречных процесса - приток окончивших красные академии и убыль по возрасту старых академиков». Также отмечалось, что «дальнейшая работа по освежению преподавательского состава продолжается и идет по линии замены контингента старых педагогов командным составом из войск, прошедших советскую военную школу и фронты Гражданской войны». Таким образом, косвенно подтверждается большая доля бывших офицеров среди преподавательского состава. «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр.306
{7} «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 1, стр. 286
{8} Проблема с грамотностью была системной и досталась в наследство еще от царской России. Причем очень остро проблема вставал при сравнении ситуации с заграницей. В Германии, в частности в Пруссии всеобщее образование было введено еще в конце XVIII века (в законе не указывалось число классов, но было написано, чтобы умел читать, писать и считать), при этом в 1816 году школу посещали 59% детей (в России). В Баварии обязательное 6-и классное образование было введено в 1803 году, в Саксонии 8-классное в 1835 г., а по всей Германии обязательное 8-летнее образование было официальное закреплено Веймарской конституцией 1919 года (де факто оно было введено еще в 19 веке). Точно также всеобщее 8 летнее образование было введено в конце 19 века и в Японии, то есть в этих странах как минимум несколько поколений было грамотными, причем в той же Германии не просто грамотными, а с достаточно высоким средним уровнем образования. В СССР же всеобщее обязательное 7-летнее образование было введено только в 1940-м году. Здесь мы были вынуждены преодолевать катастрофическое отставание, доставшееся нам еще с царских времен. По результатам переписи населения 1897 года, в том числе (в скобках) на территории европейской России:
- всего населения 125 640 021 чел. (93 442 864)
- из них грамотных 26 569 585 чел. или 21,1% (21 429 156 чел. или 22,9%).
На просвещение в 1897 г. было затрачено 26 476 тыс. рублей, что составляло 2% от всего бюджета. Это намного меньше, чем в основных европейских странах того периода, если иметь в виду затраты на "душу": в Англии - 2 р.84 к., во Франции - 2,11, Пруссии - 1,89, Австрии - 64 к., Венгрии - 55, в России - 21 копейка. (см. Брокгауза и Ефрона). Охват школой детей в возрасте от 8 до 11 лет в 1897 году составлял по империи 30,1% (в городах - 46,6%, в сельской местности - 28,3%). В 1911 году - когда количество школ по сравнению с 1897 годом увеличилось - лишь около 43% всех детей (8-12 лет) посещало начальную школу (Из «Объяснительной записки к отчету государственного контроля по исполнению государственной росписи и финансовых смет за 1911 год», СПб., 1912) - сравните с Германией 1816 года. Осознавая серьезность проблемы, правительство к ПМВ увеличило расходы на образование и начало программу по введению всеобщего начального 4-х классного образования. Но все же темпы решения этой проблемы были явно недостаточны: «Деятельность Министерства Народного Просвещения по планомерному насаждению школ в целях достижения всеобщего обучения началась и распространилась прежде всего на 34 губернии... (Из данных, опубликованных Центральным Статистическим Комитетом, видно, что в 1911 г. население 34 земских губерний (76 млн.) составляло 46% всего населения Империи - 164 млн. чел. без Финляндии)… Сроки осуществления всеобщей доступности начального обучения, т.е. открытия всех предусмотренных школьной сетью данного района училищ, устанавливаются различные, в зависимости от положения школьного дела в каждом уезде и финансовой его состоятельности. В среднем по 34 губерниям этот срок 9,4 года. В 33 уездах (11%) он не превышает 5 лет. В 40 уездах (13 %) на открытие полного числа школ потребуется от 12 до 17 лет». То есть на территории, где проживало 46% населения империи, всеобщее начальное образование в среднем планировалось ввести в течении 9,4 лет. При этом эта территория полностью сетью начальных учебных заведений была бы охвачена к 1929 году (1912 г. + 17 лет). Отметьте, что речь идет лишь о начальном образовании, лишь о 46% населения империи, о сохранении благоприятных внешних условий (отсутствие войны, хорошее финансовое положение государства). В результате «когда начались Первая мировая война и всеобщая мобилизация, оказалось, что в России 61 проц. призывников были неграмотными, тогда как в Германии - 0,04 проц., в Англии - 1 проц., во Франции - 3,4 проц., в США - 3,8 проц., в Италии - 30 проц» (В.В.ИЗОНОВ, «Подготовка русской армии накануне Первой мировой войны»). Советская власть прикладывала серьезные усилия в области ликвидации безграмотности, но решение этой проблемы требовало значительного времени, ситуация во второй половине двадцатых годов хотя и отличалась от довоенной, но продолжала оставаться критической: «По культурному уровню Красная Армия до сих пор получает пополнение далеко неудовлетворительное. В среднем число грамотных определяется в 89 % с колебанием по отдельным родам войск от 80 до 98 %, но среди грамотных имеющие образовательный ценз составляют 36 %. Достаточно грамотных без образовательного ценза - 28 % и малограмотных, в незначительной степени отличаюшихся от неграмотных - 26 %». (Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 271). По результатам переписи 1926 года в целом по СССР грамотность населения старше 9 лет составила 51%. Более высокий процент грамотных среди призывного контингента объясняется тем, что призывались во-первых, молодые люди, которых в большей степени захватил процесс создания системы образования, а также в большей степени представители центральных районов страны, где в отличие от азиатских окраин, образование было распространено больше. Серьезный прогресс, в первую очередь качественный, был достигнут лишь к концу 30-х годов - по результатам переписи 1939 года: в среднем по СССР грамотных было уже 81,2%, в том числе с полным средним образованием 7,8% и с высшим 0,64% (сравните с царской Россией, где процент лиц со средним и высшим образованием равнялся 1,1%), тогда же, как уже упоминалось, было введено и обязательное 7-летнее всеобщее образование. На качественный рост образования указывают и следующие цифры - в 1914 году доля учащихся, получающих среднее образование, составляла 9,2% от общего количества школьников (8 902 621 чел.), в 1939 году - из 34 786 тыс. человек, 21 млн. учился в начальной школе (60,37%), соответственно доля получающих среднее образование составляла 40% (причем это без учета специальных учебных заведений). Все это было плодом долговременных и серьезных усилий советской власти. О внимании советской власти к проблемам образования и здравоохранения говорит то, что на протяжении двадцатых годов, то есть в наиболее сложное для страны с точки зрения финансов время, расходы на образование и здравоохранение были сопоставимы (а суммарно так и превосходили) с расходами на оборону (в царской России ситуация была обратной - расходы на образование выросли в 1903-1912 гг. с 2,1% до 4,4%, при том, что расходы на оборону на протяжении указанного периода составляли св. 25% бюджета):
Таблица
всего
просвещение
здравоохранение
оборона
1925-26 фин. год
4 210 млн. руб.
520 млн. руб.или 12,36%
391 млн. руб. или 9,28%
569 млн. руб. или 13,53%
1926-27 фин. год
5 780 млн. руб.
691 млн. руб.или 11,96%
520 млн. руб. или 9,00%
651 млн. руб. или 9,85%
1927-28 фин. год
7 205 млн. руб.
895 млн. руб. или 12,42%
563 млн. руб. или 7,81%
765 млн. руб. или 9,04%
1928-29 фин. год
8 784 млн. руб.
1 123 млн. руб. или 12,78%
631 млн. руб. или 7,18%
880 млн. руб. или 8,71%
1929-30 фин. год
13 322 млн. руб.
1 781 млн. руб. или 13,37%
814 млн. руб. или 6,11%
1 046 млн. руб. или 6,61%
По данным книги «История финансов СССР
{9} Дж.Риз, «Подневольные солдаты Сталина»
{10} «Подбор поступающих по классовому признаку затрудняется слабой тягой в военные школы рабочей молодежи из числа индустриальных рабочих и партийцев… Основные причины: слабая материальная обеспеченность комсостава по сравнению с нормами зарплаты на производствах, отсутствие быстрого продвижения по службе и неограниченное служебное время при строгом служебном и не служебном режиме… Отсюда проистекают трудности комплектования военных школ рабочей молодежью». Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 305
{11} Данная система начала складываться еще до реформы - так, в 1921/22 учебном году в программу пехотных школ были введены следующие дисциплины: тактика, уставы, топография, фортификация, строевое дело, математика, география, русский язык, политграмота, история, природоведение. Первый год все обучались в подготовительном классе, где штудировали только общеобразовательные предметы. Далее следовал младший класс, в котором уже вводились военные с сохранением таких общеобразовательных дисциплин, как русский язык, математика, география, природоведение. Наконец, старший класс, посвящался изучению в основном военных дисциплин. На всех трех курсах изучалось обществоведение - предмет, дававший более или менее цельную систему марксистско-ленинской теории и включавший в себя политическую экономию, историю революционного движения, государственный строй и политработу. (Информация взята с сайта www.lenpeh.ru)
{12} Берхин, стр. 272
{13} в результате вербовки по нарядам партийных, советских, комсомольских и профсоюзных организаций, а также за счет поступающих в добровольном порядке порядке граждан, на 8714 вакансий, имевшихся в нормальных военных школах, прибыло 15 922 человека. Берхин, стр. 273
{14} Решение Пленума РВС СССР «О сети военно-учебных заведений» от 26 июня 1924 года, Сборник, кн. 1., стр.285
{15} Берхин., стр. 273
{16} Решение Пленума РВС СССР «О сети военно-учебных заведений» от 26 июня 1924 года, Сборник, кн. 1., стр.286
{17} Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 305
{18} Там же, стр. 302 «Курсантский состав … в истекшем 1927-28 учебном году имел … по образованию: 82% с низшим образованием, то есть с образованием ниже семилетки, причем в большинстве своем курсанты имеют образование 4-летки и даже меньше».
{19} А.И. Каменев, История подготовки офицеров в СССР
{20} «Всем партийным, советским и в первую очередь комсомольским и профессиональным организациям принять самое активное участие в вербовочной кампании в военные школы. Причем а) главнейшей задачей предстоящего набора оставляется задача орабочивания курсантского состава военных школ (прием не менее 50% рабочих от общего числа всего набора); б) вербовку проводить не в порядке ударной кампании, а порядке систематической плановой работы, доведя вербовочную кампанию до самых низовых ячеек фабрик и заводов; в) особое внимание уделить организации особых курсов для подготовительных занятий с кандидатами, желающими поступить в военные школы с тем, чтобы весь контингент кандидатов из рабочей и батрацкой молодежи был охвачен этими курсами…» Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 308
{21} Проблема, как уже упоминалась, была системной и заключалась в крайнем дефиците образованных людей в стране. Несмотря на все декларации и установки, армия была вынуждена все-таки как минимум поддерживать долю «прочих» среди курсантов (в частности, в протоколе заседания РВС СССР о состоянии военно-учебного дела в вузах РККА №28 от 25 июля 1928 года отмечалась «в общем стабильность социального состава курсантов школ при медленном росте группы рабочих (1925 г. - 35,5%, 1927 г. - 38,9% [при этом доля индустриальных рабочих всего 24%]), большом темпе роста группы прочих (соответственно цифре 7,7% и 14,9%) и при падении группы крестьян (с 56,8% до 46,2%) Сборник, стр. 232)». И при том, что в этот период доля прочих среди курсантов увеличилась в два раза с 7,7% до 14,9%, доля комсостава с высшим и средним образованием за этот же период неуклонно снижалась из года в год (см. Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, табл. на стр. 312), что в документах объясняется именно низким образовательным уровнем курсантов.
При этом необходимо отметить, что рост доли рабочих достигался не столько путем запрета приема выходцев из интеллигентских слоев, сколько путем усиления вербовочных кампаний. В частности, в 1928 году долю пролетариата во время приема в военные школы удалось довести до 55% путем переноса Военным ведомством вербовочной работы ближе к фабрикам и заводам (см. Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2. стр. 305).
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
Начало
Предыдущая страница
Как уже было написано выше, переподготовка и доподготовка комсостава являлась ограниченной во времени мерой. Не менее важной задачей наряду с обеспечением комсостава минимумом военных знаний было создание полноценной и нормально функционирующей системы подготовки новых военных кадров и усовершенствования их знаний и навыков в будущем, обеспечение их дальнейшего качественного роста. На начало 20-х годов в РККА была создана трехступенчатая система военного образования, включавшая в себя военные школы, дававшие базовое образование, высшие учебные заведения, а также различные курсы усовершенствования, как обычного, так высшего комсостава{1}. Однако общий организационный хаос, царивший в то время в вооруженных силах, не мог не сказаться и на военно-учебных заведениях, отличавшихся многообразием организационных форм, учебных целей и задач, методикой подготовки и т.д.{2} Так, например, уже упоминалось, что на военно-учебные заведения возлагались задачи переподготовки, совершенно размытыми были задачи различных курсов, наряду с военными школами все еще существовали ускоренные командные курсы, отличалась разнообразием организационная структура сами военных школ. Соответственно главной задачей стало упорядочивание - а по сути - создание системы подготовки будущих командиров.
Большое внимание было уделено 1-й ступени - созданию нормальных военных школ, поскольку именно здесь закладывались основы личности будущего командира, ему давались базовые знания, определявшие возможности его дальнейшего развития. Прежде всего был установлен единый тип нормальной военной школы, к апрелю 1924 года были ликвидированы командные курсы с сокращенным сроком обучения, были созданы единые штаты для школ каждого рода войск, была введена такая же как в войсках организация роты, батареи, эскадрона{3}. Берхин следующим образом описывал структуру нормальных военных школ: «Опыт строительства нормальной школы был обобщен в «Положении о военных школах РККА», которое было введено в действие приказом РВС СССР от 30 ноября 1925 г… В отношении подготовки по отдельным родам войск и специальной службе школы разделялись на пехотные, кавалерийские, артиллерийские, военно-инженерные, военно-воздушные, военных сообщений, связи и специальные. Кроме того, имелись объединенные школы, готовившие командный состав нескольких родов войск совместно.
Школы представляли собой строевую часть в составе: а) пехотная - батальона трех- или четырехротного состава; б) артиллерийская - дивизиона двух- или трехбатарейного состава; в) кавалерийская - дивизиона двухэскадронного состава; г) военно-инженерная и связи - батальона трехротного состава; д) военных сообщений - батальона трехротного состава. В учебном отношении школы разделялись: а) пехотные и кавалерийские - на три класса: подготовительный, младший и старший; б) артиллерийские, военно-инженерные, военных сообщений и связи - на четыре класса: подготовительный, младший, средний и старший. Спецшколы разделялись на те же классы соответственно их учебному плану. При некоторых школах создавались повторные отделения, которые имели задачей ускоренное прохождение курса военной школы командным составом РККА, занимавшим должности среднего командного состава, но не имевшим законченного военного образования. Срок обучения на этих отделениях был установлен в один год. Издание этого положения содействовало окончательному установлению твердой организации и нормализации всей жизни военной школы 1-й ступени»{4}.
Для установления единства системы преподавания военно-научных дисциплин во всех ВУЗах был введен институт главных руководителей, положение о котором было утверждено Советом по подготовке РККА 12 июля 1924 года. Единство системы преподавания устанавливалось по следующим обязательным циклам: «а) стратегии, б) тактики, в) военной организации, устройства тыла и снабжений, г) артиллерии, ж) военно-инженерному делу и з) социально-экономическим предметам»{5}. Берхин в своей книге также отмечал, что «преподавательский состав по сравнению начальствующим составом в целом в военных учебных заведениях имел лучшую общеобразовательную и военную подготовку, но уступал по социальному и партийному составу»{6}, что вероятно обуславливалось более высокой концентрацией среди преподавателей бывших офицеров. Впрочем, наличие данной концентрации имели и оборотную сторону - как отмечалось в документах, большое количество преподавательского состава оказалось оторвано от войсковой жизни и занимая преподавательские должности, многие не служили в строю уже больше 11 лет. В целях ликвидации подобного отрыва планировалось освежить преподавательский состав строевыми командирами. Кроме того, уделялось внимание и навыкам практической подготовки курсантов - в решении Пленума РВС СССР «О сети военно-учебных заведений» (Протокол №3) от 26 ноября 1924 г. было указано указал, что курсанты военных школ за время пребывания в школе дважды должны командироваться в войска с учебно-воспитательной целью (чтобы приобрести навыки обучения и политического воспитания молодых красноармейцев отделения и взвода, а также с целью ознакомления с бытом, жизнью, войсковой и политической работой в Красной Армии): «1) младшего класса ко времени прибытия молодых красноармейцев в кадровые или территориальные части; 2) старшего класса с целью практики в обучении отделения или взвода, в артиллерии - для практики в должности командира орудия»{7}.
Кстати, к моменту завершения реформы в целях ускорения подготовки среднего комсостава для службы в кадровом составе РККА приказом РВС СССР N 207 от 4 июля 1928 г. создавались отделения с сокращенным сроком обучения при пехотных, артиллерийских, инженерных школах и школах связи, которые комплектовались из числа лиц со средним и высшим образованием, проходивших военную службу и добровольно пожелавших остаться на службе в Красной Армии.
Огромнейшей проблемой, на которой следует остановиться особо и которая во многом определила впоследствии постоянные проблемы с профессиональным уровнем комсостава, была проблема подбора кандидатов в военные школы. Последние, как правило, комплектовались за счет разнарядок, спускаемых партийным, профсоюзным органам и непосредственно самой армии (пример такой разнарядки см. в прим. 74). Но тяжелое материальное положение комсостава и напряженные условия службы, низкий престиж последней и очень низкий культурный уровень населения страны{8} в целом чрезвычайно затрудняли комплектование школ образованным контингентом курсантов. Осложняли набор грамотных курсантов и социальные ограничения на комплектование школ представителями интеллигенции («советскими разночинцами»), хотя количество последних в стране было очень ограничено.
Дж. Риз в своей работе, посвященной исследованию социальной истории РККА отмечал, что тяжелое наследство Красной армии оставила царская Россия - до Первой мировой войной выбор военной карьеры был открыт только для относительно небольшого слоя населения. «Выбор военной карьеры был достаточно новым выбором для представителей образованной части общества, служба в армии была чрезвычайно непопулярной и непрестижной среди интеллигенции, в то время как массы крестьянского и рабочего населения не имели никакого представления о военной службе. Другими словами, отсутствие традиции профессиональной долгосрочной добровольной военной службы среди основной массы населения сильно затрудняло вербовку добровольцев на офицерские должности»{9}. Ситуация усугублялась материальными проблемами (подробно об этом ниже) и тяжелыми условиями службы красных командиров{10}. Причем эта ситуация оставалась сложной на протяжении всех 20-х годов - тот же Дж. Риз пишет о том, что и спустя десятилетие после окончания Гражданской войны представления молодых людей об армии часто были негативными - так, в ходе вербовки курсантов в военные школы в 1930 году вербовщики сообщали, что среди заводской молодежи часто слышались мнения о нежелании служить в армии, низких зарплатах и отсутствии личной жизни у командиров.
Другой стороной проблемы, как опять же уже упоминалось, был и чрезвычайно низкий уровень образования у населения страны в целом. В связи с неудовлетворительной общеобразовательной подготовкой поступающих в школы треть всего учебного времени отводилось на изучение общеобразовательных предметов{11} (в результате срок обучения в военных школах был определен в 3 года), были созданы две подготовительные школы и специальные подготовительные отделения при двух нормальных школах{12}.
По итогам 1924 года{13} было решено обратить внимание партийных организаций на то, что «подбор их кандидатов для пополнения военных школ, по опыту только что законченной кампании, дал слишком большой процент неприема в школы, главным образом в отношении общеобразовательной подготовки и физической годности, что вызвало излишние расходы Военного ведомства»{14}, и взять ситуацию под контроль, увеличив количество военнослужащих, принимаемых в военные школы. За 1924 год из военных школ было отсеяно 5410 человек или 15,77% списочного состава курсантов, при этом одной из причин отсева была низкая успеваемость как следствие слабой общеобразовательной подготовки{15}. В конце 1924 года был установлен образовательный минимум для поступающих в школы - для поступающих в пехотные и кавалерийские школы - знания в объеме III группы гражданской школы I ступени, а для поступающих в специальные школы знания в объеме полного курса I ступени{16}. Тем не менее, проблема с образованием оставалась и позже, поскольку являлась системной - в стране в принципе был огромный дефицит образованных людей. И руководство армии было вынуждено закрывать глаза на им же установленные требования по образованию будущих курсантов: в 1925 году среднее образование имели 8,65% поступающих в военные школы, в 1926 году - 26,03%, в 1927 г. - 17,73%{17}, у прочих же образование было низшее{18}. Ситуация не изменилась и в начале 30-х годов - в 1928 году в военные школы поступило 18,8% лиц, имеющих образование выше 7 классов, в 1930 г. - 21,8%, а в 1932 г. - 24,3%{19}.
Ситуацию с грамотностью особенно осложнял тот факт, что при выделении разнарядок партийным, профсоюзным органам и армейским частям делался особый упор на социальное происхождение будущих командиров, а именно на привлечение кандидатов преимущественно пролетарского (рабочего, а также крестьянского - из бедняков и середняков) происхождения{20}. В документах того времени часто встречаются жалобы на невозможность увеличить прием выходцев из интеллигентских слоев (характерные цитаты: «можем ли мы заменить этот контингент укомплектования школ советскими разночинцами и прочими, общеобразовательный ценз которых выше и тяга имеется налицо? Не можем». «Слабость подготовки поступающих контингентов … объясняется крайней трудностью сочетать соответствующий классовый подбор с необходимой общеобразовательной подготовкой»). Возможность подбирать будущих курсантов из более образованных слоев населения, хотя и вряд ли смогла бы кардинально решить проблему{21}, вероятно могла бы существенно снизить ее остроту.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
{1} в 1927 году «Сеть военно-учебных заведений состоит из: военных («нормальных») школ, выпускающих при сроке обучения 3-4 года командиров взводов всех родов войск; военно-политических курсов, которые в 9 месяцев готовят политруков для продвижения их как по командной, так и по политической линии; КУКС, которые в сроки от 2,5 до 9-ти месяцев совершенствуют и развивают знания и навыки у начсостава (среднего и старшего) соответствующего рода войск для дальнейшего продвижения его по службе; военных академий и военных отделений при гражданских высших учебных заведениях (от 3 до 5 лет), из которых первые готовят командиров с высшим военным и военно-техническим образованием, а вторые - военных специалистов по геодезии, военным сообщениям, электротехнике. Кроме того, для подготовки среднего комсостава запаса организованы занятия по высшей допризывной военной подготовке в гражданских высших учебных заведениях, где готовятся командиры запаса по всем родам войск и специалисты тыла (180 час. за 4 года, 2 месяца лагсборов и 9 месяцев после окончания вуз обязательной военной службы). В сети военно-учебных заведений имеются курсы военной доподготовки политруков (срок обучения 9 мес.) и курсы усовершенствования командиров запаса (шестинедельные), а также две подготовительные школы и подготовительное отделение со сроком обучения 3 года». Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, 302
{2} Так, к началу 1921 года ГУ ВУЗ насчитывал 151 военно-учебное заведение (преимущественно различные краткосрочные командные курсы), где обучалось около 52 тысяч курсантов и как раз после лагерного сбора 1921 года военно-учебные заведения начинают переходить от ударности к планомерности в деле подготовки командных кадров Красной Армии
{3} Берхин, стр. 271-272.
{4} Там же, стр. 277
{5} Сборник, кн 1 стр. 689
{6} Берхин, стр. 270. О том же говорят и цифры Обзора ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг. об образовательной и социальной структуре преподавательского состава военно-учебных заведений - на 1.12.1926 среди преподавателей военно-учебных заведений (кроме высших) было лишь 5% рабочих и 9% крестьян, 15% имело высшее, а 67% среднее военное образование, 50% имели боевой опыт. На 1.9.1928 пропорции несколько изменились - соответственно 8% и 15% рабочих и крестьян, 17% с высшим и 80% со средним военным образованием, 66% с боевым опытом. Изменения были связаны с процессом освежения комсостава за счет строевых командиров, а в отношении лиц с высшим образованием в обзоре прямо говорится, что «медленный рост числа преподавателей с высшим военным образованием объясняется тем, что идут два встречных процесса - приток окончивших красные академии и убыль по возрасту старых академиков». Также отмечалось, что «дальнейшая работа по освежению преподавательского состава продолжается и идет по линии замены контингента старых педагогов командным составом из войск, прошедших советскую военную школу и фронты Гражданской войны». Таким образом, косвенно подтверждается большая доля бывших офицеров среди преподавательского состава. «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр.306
{7} «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 1, стр. 286
{8} Проблема с грамотностью была системной и досталась в наследство еще от царской России. Причем очень остро проблема вставал при сравнении ситуации с заграницей. В Германии, в частности в Пруссии всеобщее образование было введено еще в конце XVIII века (в законе не указывалось число классов, но было написано, чтобы умел читать, писать и считать), при этом в 1816 году школу посещали 59% детей (в России). В Баварии обязательное 6-и классное образование было введено в 1803 году, в Саксонии 8-классное в 1835 г., а по всей Германии обязательное 8-летнее образование было официальное закреплено Веймарской конституцией 1919 года (де факто оно было введено еще в 19 веке). Точно также всеобщее 8 летнее образование было введено в конце 19 века и в Японии, то есть в этих странах как минимум несколько поколений было грамотными, причем в той же Германии не просто грамотными, а с достаточно высоким средним уровнем образования. В СССР же всеобщее обязательное 7-летнее образование было введено только в 1940-м году. Здесь мы были вынуждены преодолевать катастрофическое отставание, доставшееся нам еще с царских времен. По результатам переписи населения 1897 года, в том числе (в скобках) на территории европейской России:
- всего населения 125 640 021 чел. (93 442 864)
- из них грамотных 26 569 585 чел. или 21,1% (21 429 156 чел. или 22,9%).
На просвещение в 1897 г. было затрачено 26 476 тыс. рублей, что составляло 2% от всего бюджета. Это намного меньше, чем в основных европейских странах того периода, если иметь в виду затраты на "душу": в Англии - 2 р.84 к., во Франции - 2,11, Пруссии - 1,89, Австрии - 64 к., Венгрии - 55, в России - 21 копейка. (см. Брокгауза и Ефрона). Охват школой детей в возрасте от 8 до 11 лет в 1897 году составлял по империи 30,1% (в городах - 46,6%, в сельской местности - 28,3%). В 1911 году - когда количество школ по сравнению с 1897 годом увеличилось - лишь около 43% всех детей (8-12 лет) посещало начальную школу (Из «Объяснительной записки к отчету государственного контроля по исполнению государственной росписи и финансовых смет за 1911 год», СПб., 1912) - сравните с Германией 1816 года. Осознавая серьезность проблемы, правительство к ПМВ увеличило расходы на образование и начало программу по введению всеобщего начального 4-х классного образования. Но все же темпы решения этой проблемы были явно недостаточны: «Деятельность Министерства Народного Просвещения по планомерному насаждению школ в целях достижения всеобщего обучения началась и распространилась прежде всего на 34 губернии... (Из данных, опубликованных Центральным Статистическим Комитетом, видно, что в 1911 г. население 34 земских губерний (76 млн.) составляло 46% всего населения Империи - 164 млн. чел. без Финляндии)… Сроки осуществления всеобщей доступности начального обучения, т.е. открытия всех предусмотренных школьной сетью данного района училищ, устанавливаются различные, в зависимости от положения школьного дела в каждом уезде и финансовой его состоятельности. В среднем по 34 губерниям этот срок 9,4 года. В 33 уездах (11%) он не превышает 5 лет. В 40 уездах (13 %) на открытие полного числа школ потребуется от 12 до 17 лет». То есть на территории, где проживало 46% населения империи, всеобщее начальное образование в среднем планировалось ввести в течении 9,4 лет. При этом эта территория полностью сетью начальных учебных заведений была бы охвачена к 1929 году (1912 г. + 17 лет). Отметьте, что речь идет лишь о начальном образовании, лишь о 46% населения империи, о сохранении благоприятных внешних условий (отсутствие войны, хорошее финансовое положение государства). В результате «когда начались Первая мировая война и всеобщая мобилизация, оказалось, что в России 61 проц. призывников были неграмотными, тогда как в Германии - 0,04 проц., в Англии - 1 проц., во Франции - 3,4 проц., в США - 3,8 проц., в Италии - 30 проц» (В.В.ИЗОНОВ, «Подготовка русской армии накануне Первой мировой войны»). Советская власть прикладывала серьезные усилия в области ликвидации безграмотности, но решение этой проблемы требовало значительного времени, ситуация во второй половине двадцатых годов хотя и отличалась от довоенной, но продолжала оставаться критической: «По культурному уровню Красная Армия до сих пор получает пополнение далеко неудовлетворительное. В среднем число грамотных определяется в 89 % с колебанием по отдельным родам войск от 80 до 98 %, но среди грамотных имеющие образовательный ценз составляют 36 %. Достаточно грамотных без образовательного ценза - 28 % и малограмотных, в незначительной степени отличаюшихся от неграмотных - 26 %». (Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 271). По результатам переписи 1926 года в целом по СССР грамотность населения старше 9 лет составила 51%. Более высокий процент грамотных среди призывного контингента объясняется тем, что призывались во-первых, молодые люди, которых в большей степени захватил процесс создания системы образования, а также в большей степени представители центральных районов страны, где в отличие от азиатских окраин, образование было распространено больше. Серьезный прогресс, в первую очередь качественный, был достигнут лишь к концу 30-х годов - по результатам переписи 1939 года: в среднем по СССР грамотных было уже 81,2%, в том числе с полным средним образованием 7,8% и с высшим 0,64% (сравните с царской Россией, где процент лиц со средним и высшим образованием равнялся 1,1%), тогда же, как уже упоминалось, было введено и обязательное 7-летнее всеобщее образование. На качественный рост образования указывают и следующие цифры - в 1914 году доля учащихся, получающих среднее образование, составляла 9,2% от общего количества школьников (8 902 621 чел.), в 1939 году - из 34 786 тыс. человек, 21 млн. учился в начальной школе (60,37%), соответственно доля получающих среднее образование составляла 40% (причем это без учета специальных учебных заведений). Все это было плодом долговременных и серьезных усилий советской власти. О внимании советской власти к проблемам образования и здравоохранения говорит то, что на протяжении двадцатых годов, то есть в наиболее сложное для страны с точки зрения финансов время, расходы на образование и здравоохранение были сопоставимы (а суммарно так и превосходили) с расходами на оборону (в царской России ситуация была обратной - расходы на образование выросли в 1903-1912 гг. с 2,1% до 4,4%, при том, что расходы на оборону на протяжении указанного периода составляли св. 25% бюджета):
Таблица
всего
просвещение
здравоохранение
оборона
1925-26 фин. год
4 210 млн. руб.
520 млн. руб.или 12,36%
391 млн. руб. или 9,28%
569 млн. руб. или 13,53%
1926-27 фин. год
5 780 млн. руб.
691 млн. руб.или 11,96%
520 млн. руб. или 9,00%
651 млн. руб. или 9,85%
1927-28 фин. год
7 205 млн. руб.
895 млн. руб. или 12,42%
563 млн. руб. или 7,81%
765 млн. руб. или 9,04%
1928-29 фин. год
8 784 млн. руб.
1 123 млн. руб. или 12,78%
631 млн. руб. или 7,18%
880 млн. руб. или 8,71%
1929-30 фин. год
13 322 млн. руб.
1 781 млн. руб. или 13,37%
814 млн. руб. или 6,11%
1 046 млн. руб. или 6,61%
По данным книги «История финансов СССР
{9} Дж.Риз, «Подневольные солдаты Сталина»
{10} «Подбор поступающих по классовому признаку затрудняется слабой тягой в военные школы рабочей молодежи из числа индустриальных рабочих и партийцев… Основные причины: слабая материальная обеспеченность комсостава по сравнению с нормами зарплаты на производствах, отсутствие быстрого продвижения по службе и неограниченное служебное время при строгом служебном и не служебном режиме… Отсюда проистекают трудности комплектования военных школ рабочей молодежью». Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 305
{11} Данная система начала складываться еще до реформы - так, в 1921/22 учебном году в программу пехотных школ были введены следующие дисциплины: тактика, уставы, топография, фортификация, строевое дело, математика, география, русский язык, политграмота, история, природоведение. Первый год все обучались в подготовительном классе, где штудировали только общеобразовательные предметы. Далее следовал младший класс, в котором уже вводились военные с сохранением таких общеобразовательных дисциплин, как русский язык, математика, география, природоведение. Наконец, старший класс, посвящался изучению в основном военных дисциплин. На всех трех курсах изучалось обществоведение - предмет, дававший более или менее цельную систему марксистско-ленинской теории и включавший в себя политическую экономию, историю революционного движения, государственный строй и политработу. (Информация взята с сайта www.lenpeh.ru)
{12} Берхин, стр. 272
{13} в результате вербовки по нарядам партийных, советских, комсомольских и профсоюзных организаций, а также за счет поступающих в добровольном порядке порядке граждан, на 8714 вакансий, имевшихся в нормальных военных школах, прибыло 15 922 человека. Берхин, стр. 273
{14} Решение Пленума РВС СССР «О сети военно-учебных заведений» от 26 июня 1924 года, Сборник, кн. 1., стр.285
{15} Берхин., стр. 273
{16} Решение Пленума РВС СССР «О сети военно-учебных заведений» от 26 июня 1924 года, Сборник, кн. 1., стр.286
{17} Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 305
{18} Там же, стр. 302 «Курсантский состав … в истекшем 1927-28 учебном году имел … по образованию: 82% с низшим образованием, то есть с образованием ниже семилетки, причем в большинстве своем курсанты имеют образование 4-летки и даже меньше».
{19} А.И. Каменев, История подготовки офицеров в СССР
{20} «Всем партийным, советским и в первую очередь комсомольским и профессиональным организациям принять самое активное участие в вербовочной кампании в военные школы. Причем а) главнейшей задачей предстоящего набора оставляется задача орабочивания курсантского состава военных школ (прием не менее 50% рабочих от общего числа всего набора); б) вербовку проводить не в порядке ударной кампании, а порядке систематической плановой работы, доведя вербовочную кампанию до самых низовых ячеек фабрик и заводов; в) особое внимание уделить организации особых курсов для подготовительных занятий с кандидатами, желающими поступить в военные школы с тем, чтобы весь контингент кандидатов из рабочей и батрацкой молодежи был охвачен этими курсами…» Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 308
{21} Проблема, как уже упоминалась, была системной и заключалась в крайнем дефиците образованных людей в стране. Несмотря на все декларации и установки, армия была вынуждена все-таки как минимум поддерживать долю «прочих» среди курсантов (в частности, в протоколе заседания РВС СССР о состоянии военно-учебного дела в вузах РККА №28 от 25 июля 1928 года отмечалась «в общем стабильность социального состава курсантов школ при медленном росте группы рабочих (1925 г. - 35,5%, 1927 г. - 38,9% [при этом доля индустриальных рабочих всего 24%]), большом темпе роста группы прочих (соответственно цифре 7,7% и 14,9%) и при падении группы крестьян (с 56,8% до 46,2%) Сборник, стр. 232)». И при том, что в этот период доля прочих среди курсантов увеличилась в два раза с 7,7% до 14,9%, доля комсостава с высшим и средним образованием за этот же период неуклонно снижалась из года в год (см. Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, табл. на стр. 312), что в документах объясняется именно низким образовательным уровнем курсантов.
При этом необходимо отметить, что рост доли рабочих достигался не столько путем запрета приема выходцев из интеллигентских слоев, сколько путем усиления вербовочных кампаний. В частности, в 1928 году долю пролетариата во время приема в военные школы удалось довести до 55% путем переноса Военным ведомством вербовочной работы ближе к фабрикам и заводам (см. Обзор ГУ РККА о состоянии Красной армии в 1927-1928 гг., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2. стр. 305).
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ