Командиры Красной армии - 10
СОДЕРЖАНИЕ
Начало
Предыдущая страница
Выше мы уже видели, что в середине 20-х годов РККА пережила две относительно крупные чистки командных кадров - в 1924-м и 1926-м годах. И оба раза главным фактором при принятии решения была именно слабая профессиональная подготовка командиров, а не их социальное происхождение или политическая неблагонадежность. В «Справке Управления делами НКВМ СССР об изменениях в партийной и социально-демографической характеристике командного состава РККА за 1923-1926 годы» от 17 декабря 1926 года прямо указывалось, что «в уменьшении группы неподготовленных [наряду с переподготовкой командных кадров] некоторую роль играет увольнение в запас и долгосрочный отпуск»{1}. В 1927 году масштаб увольнений был существенно меньше, чем в предыдущие годы, но характер сохранился - было уволено 2095 человек, разделенных на следующие группы:
за невозможностью соответствующего использования - 38,2%
По болезни - 31,7%
По суду - 12,2%
По желанию - 11,5%
Что касается первой группы, то про нее напрямую написано - «проводится известный отбор наименее ценного элемента», который далее и перечисляется: 20,2% - без военного образования и окончившие учебные команды в старой армии, 18,5% - с военным образованием, полученным только в старой армии (военные училища и школы прапорщиков). Если принять во внимание то, что буквально парой страниц ранее было написано в этом же документе про военспецов («Группа командиров, имеющих законченное военное образование в старой армии (академии и военные училища мирного времени) хотя и убывает в своей численности, но медленно и в силу лишь естественной убыли, так как это в большинстве своем опытные специалисты, служащие в Красной Армии сплошь и рядом с первых месяцев ее существования»), то вполне логичным будет предположение, что выше речь идет о 18,5% бывших офицерах военного времени (около 380 человек), закончивших школы прапорщиков и ускоренные курсы военных училищ.
В целом доля бывших кадровых офицеров в 1927 году составила 4% от общего количества комсостава (в 1924-м году - 5,9%), причем среди некоторых групп (высшего и старшего, а также штабного комсостава) их доля была значительно выше{2}. При этом необходимо учитывать, что после 1924 года численность армии постепенно росла (с 564 тыс. человек в 1924 году до 617 тыс. в 1927 году) и соответственно росла доля комначсостава, в частности только за последние полтора года количество начсостава РККА выросло более чем на 5 тыс. человек. То есть снижение абсолютного числа кадровых офицеров было меньшим, чем снижение их удельного веса. Хотя в связи с отсутствием точных данных о численности именно командного состава в 1927 году сейчас сложно оценить их численность.
Вообще, изучая вопрос о сокращении числа кадровых офицеров в РККА в 20-е годы, в частности, их наиболее квалифицированной части - офицеров Генштаба и генералов, необходимо принимать во внимание, что многие из них были весьма преклонного возраста. Так, изучая выложенные на сайте www.grwar.ru биографии офицеров русской армии и выделив там группу служивших в Красной армии, можно увидеть, что 45 представителей данной группы родились до 1860 года (то есть в 1920 году им было более 60 лет), еще 140 с лишним офицеров и генералов родились в период с 1860 по 1869 год (то есть их возраст перевалил бы за 60 лет в этом десятилетии). Соответственно многие из них покинули армию по возрасту, многие по болезни. На пенсию ушли генерал-лейтенант Генштаба Захаров П.М. в 1928 в возрасте 62 лет (персональный пенсионер), генерал-лейтенант артиллерии Шихлинский Али-Ага Исмаил-Ага-Оглы стал персональным пенсионером с 1929 года (в возрасте 66 лет), в возрасте 73 лет ушел в отставку генерал от артиллерии Мехмандаров Самед Бек Садык Бек, в 1925 году в возрасте 55 лет был уволен по возрасту в запас с пожизненным оставлением в списках РККА один из известнейших военачальников гражданской войны В.И. Шорин, полковник старой армии. По болезни были уволены генерал-майор Генштаба Акимов М.В. (в 1922 году в возрасте 55 лет) и полковник инженер Габаев Г.С. (в 1921 году в возрасте 44 лет), а также многие другие. Например, внук А.С.Пушкина полковник Г.А.Пушкин был демобилизован по контузии в 1921 году в возрасте 53 лет. Необходимо учитывать, что этим офицерам пришлось пережить две войны и две революции, крах страны, которой они служили в течение многих лет, тяжелейшие послереволюционные годы - все это не могло не отразится на их здоровье и возможно серьезно его ослабило. Результатом было то, что многие из них умерли в довольно раннем возрасте: в возрасте 45 лет умерли полковник Смысловский М.К. (в 1922 г., Николаевская Инженерная Академия, начальник Высшей химической школы, похоронен с воинскими почестями в Москве) и полковник Генштаба Токаревский В.К. (1927 г.), в возрасте 47 лет генерал-майор Генштаба Костяев Ф.В. (1925 г.) и подполковник Генштаба Молкочанов М.В. (1924 г.), в возрасте 49 лет - полковник Генштаба Капустин Н.Я. (1927 г.), в возрасте 52 лет - генерал-майор Генштаба Соковнин В.А. (в 1922 г.), в возрасте 54 лет - генерал-майоры Генштаба Пневский Н.В. (1928 г.) и Цыгальский М.В. (1928 г.), и 56 лет - полковники Генштаба Земцов С.И. (1928 г.) и Седачев В.К. (1928). В 1926 году в возрасте 57 лет после тяжелой болезни скончался Петрович С.Г., генерал-лейтенант и ординарный профессор Михайловской артиллерийской академии, в РККА начальник и помощник начальника Артиллерийской академии по учебной части. В двадцатые годы умерли такие известные военачальники и военные ученые, как генерал от кавалерии Брусилов А.А. (в 1926 году в возрасте 73 лет), генералы от инфантерии Зайончковский А.М. (в 1926 году в возрасте 64 лет), Михневич Н.П, (в 1927 году в возрасте 78 лет), генерал-майор Генштаба Незнамов А.А. (в 1928 году в возрасте 56 лет), генерал-лейтенант Генштаба Новицкий В.Ф. ("Профессор РККА" и "Заслуженный деятель науки и техники", в 1929 году в возрасте 60 лет), генерал-майор Генштаба и георгиевский кавалер Энгвальд М.В. («Герой Труда», в 1928 году в возрасте 60 лет). Количество бывших генштабистов в РККА сокращалось и по другим причинам. Так, часть кадровых офицеров и генералов, служивших в РККА в ходе гражданской войны, эмигрировали в начале 20-х годов, как например, генерал от инфантерии Долгов Д.А., генерал-лейтенанты Генштаба Байов К.К., Цихович Я.К., генерал-майоры Генштаба Лебедев Д.К., Максимовский Н.Н., Штубендорф А.О., генерал-майор Лепик И.Ф., полковники Генштаба Аузан А.И., Десино Н.Н., Муханов Г.А., Соколов Л.К., полковник Максимович А.В. и другие.
Подытоживая вопрос об очищении командного состава от политически неблагонадежных и недостаточно квалифицированных кадров, необходимо констатировать следующий факт - приоритетом в данном процессе было именно повышение профессионального уровня комсостава. И от данного вопроса можно плавно перейти к следующему, тесно связанному с обсуждавшимся выше - к вопросу улучшения системы подготовки командных кадров. Но сначала необходимо затронуть еще один вопрос, связанный с процессом укрепления командных кадров в политическом отношении - введение единоначалия.
То, что любая армия не может управляться коллегиально, большевики поняли еще в самом начале Гражданской войны, перейдя от солдатских комитетов к стандартной структуре управления. Однако, не имея возможности полностью довериться командному составу, основная часть которого, особенно высшего и штабного, была представлена представителями кадрового офицерства, в лучшем случае нейтрально настроенных военных профессионалов, советская власть ввела в армии и на флоте институт комиссаров. Изначально данному институту были присущи контролерские функции, а позднее ему была передана часть административной и организационной работы.
В первые послевоенные годы, когда армия переживала процесс сокращения - в том числе и командного состава, болезненной ломки всей структуры и перехода к этапу мирного строительства - жизнь вынуждала сохранять данный институт - как для контроля военспецов, так и для помощи слабо подготовленным как руководителям краскомам. В 1922-23 годах были сделаны лишь отдельные шаги в направлении единоначалия: ряд командиров из коммунистов и комиссаров, получивших высшее военное (академии и ВАК) образование, назначались одновременно командирами и комиссарами частей и учреждений.
Тем не менее принципиальная необходимость введения единоначалия не вызывала никаких сомнений у руководства армии и оно стало одним из приоритетов военной реформы в отношении командного состава. Основной задачей единоначалия было усиление ответственности, инициативности и волевых качеств комсостава: «... Мы должны, - говорил М. В. Фрунзе, - иметь во главе наших частей людей, обладающих достаточной самостоятельностью, твердостью, инициативностью и ответственностью. Нам нужно иметь такой командный состав, который не растерялся бы ни при какой обстановке, который мог бы быстро принять соответствующее решение, неся ответственность за все его последствия, и твердо провести его в жизнь. Наша прежняя система двоевластия, вызванная политическими соображениями, выработке такого комсостава мешала»{3}.
Естественно единоначалие требовало обеспечения не просто внешней лояльности командного состава, а активного вовлечения последнего в партийную жизнь. Комсостав должен был стать частью государственной элиты страны, что в тех условиях означало усвоение главной - и единственной на тот момент в стране - идеологии{4}. Поставленная цель достигалась несколькими путями. Во-первых, это упоминавшееся выше очищение комсостава от политически неблагонадежных элементов. Во-вторых - политическое обучение комсостава, которое достигалось как в ходе переподготовки существующего комсостава на различных курсах усовершенствования{5}, в которые включались политические дисциплины, так и за счет увеличения доли политических дисциплин в программах нормальных военных школ{6}. В-третьих, перевод на командные должности бывших комиссаров, получивших военное образование{7}, а также увеличение партийной прослойки среди командного состава и вовлечение последнего в активную партийную работу. Так, третий вариант дал Красной армии таких известных впоследствии советских военачальников, как будущий маршал И.С. Конев (с должности комиссара корпуса после учебы на КУВНАС он в 1927-м году ушел на должность командира полка, с которой и начал свою карьеру на строевых должностях), будущий генерал армии М.И. Казаков (в 1924 году занимал должность комиссара полка, а после окончания Военной Академии ушел на строевые должности), будущий генерал-лейтенант И.Н. Музыченко (будучи в 1926 году комиссаром полка, после окончания в 1927 году кавалерийских КУКС начал карьеру строевого командира с должности командира эскадрона), будущий генерал-лейтенант А.В. Ворожищев (политрук эскадрона, в 1925 году был направлен в Ленинградскую Борисоглебскую кавалерийскую школу, окончив которую, в 1927 году начал службу с должности командира кавалерийского взвода) и многих других. Из комиссаров в командиры перешли такие известнейшие впоследствии военачальники Великой Отечественной, как генерал армии, Герой Советского Союза Колпакчи В.Я., генерал армии Герой Советского Союза Петров И.Е., генерал-полковник, Герой Советского Союза Трофименко С.Г., один из старейших танкистов РККА генерал-полковник Куркин А.В., маршалы Герой Советского Союза Ротмистров П.А. и дважды Герой Советского Союза Рыбалко П.С., а также генерал-полковники Жмаченко Ф.Ф. и Коровников И.Т., и многие другие{8}. Процесс не прекращался и в тридцатые годы, когда, например, в комсостав из политсостава перешли маршал Советского Союза Голиков Ф.И., генерал армии, дважды Герой Советского Союза Лелюшенко, генерал-лейтенант Герой Советского Союза Рослый И.П., генерал-полковник Романовский В.З., генерал-майор Фогель Я.Я.
Единоначалие вводилось изначально только в армии, а во флоте и национальных формированиях сохранялась прежняя система. Проведение единоначалия осуществлялось путем сосредоточения в руках строевого командира строевых, административных и хозяйственных функций, при этом комиссар, освобождался от обязанностей повседневного контроля и административно-хозяйственной деятельности, нес полную ответственность за морально-политическое состояние своей части. Для проверенных командных кадров допускалось сочетание в одном лице командирских и комиссарских функций{9}. Наряду с этим предусматривался третий вариант - для административных органов (штабов, управлений и т.п., где не было непосредственного руководства человеческими массами) - когда не создавалось специальных органов для политработы, а функции политработы передавались политическим ячейкам. На нижних уровнях предусматривалось усиление политической подготовки командиров взводов и отделений (за счет расширения программы политической подготовки в нормальных и полковых школах), а в ротах была предусмотрена должность помощника командира роты по политической части, полностью подчиненного командиру роты.
12 января 1925 г. Реввоенсовет ввел принцип полного единоначалия в центральных органах НКВМ, а 2 марта 1925 года, после проведения большой подготовительной работы и окончания аттестации начальствующего состава, был издан приказ №234 «Об осуществлении единоначалия». «Этим приказом РВС СССР освободил весь комиссарский состав Красной Армии от обязанностей повседневного контроля за строевой, административной и хозяйственной деятельностью командиров и начальников, сохранив за военными комиссарами целиком функции партийного и политического руководства и ответственность наряду с командирами за морально-политическое состояние части или соединения. Общие приказы, т.е. программы, назначения, инспекционные, оперативные и мобилизационные приказы по части или войсковому соединению, а также приказы по политической части должны были подписывать командиры и комиссары частей совместно, все же остальные приказы, приказания и распоряжения командиров по строевой и хозяйственной линии и всю текущую переписку по этим вопросам, исходящую из части (соединения), командиры и начальники подписывали единолично. За комиссарами частей и соединений было сохранено право отдавать единолично приказания и распоряжения по политической части. Командиры и начальники были обязаны держать комиссаров в курсе всей строевой и административно-хозяйственной жизни части или соединения. Реввоенсовет предоставил военным комиссарам право обжалования распоряжений командира и начальника перед вышестоящими инстанциями, не приостанавливая их выполнения. За военными комиссарами было сохранено право, предоставленное им Дисциплинарным уставом, подвергать дисциплинарным взысканиям как лиц политического, так и прочего начальствующего и рядового состава»{10}.
В результате, на 1 октября 1925 г. командиры-единоначальники составляли среди командиров корпусов 73,3% от их общего числа, командиров дивизий - 44,5%, командиров бригад - 80%, командиров полков - 33,4%, начальников военно-учебных заведений - 54,0%. Меньше чем через год, 1 сентября 1926 года полные единоначальники из числа членов ВКП(б) составляли 100% командиров корпусов, 54,7% командиров дивизий, 36,5% командиров полков, 37,7% командиров рот, 75,5% начальников военно-учебных заведений{11}. Результатом успешного введения единоначалия также было и дальнейшее сокращение функций комиссаров{12}.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
{1} «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 1, стр. 654
{2} «Отдельные группы комсостава (высшая, старшая и средняя) по военному образованию можно охарактеризовать в 1926 г. следующим образом. Высший командный состав на 40 % насыщен лицами с высшим военным образованием и на 32 % специалистами старой армии. Старший командный состав характеризуется большим процентом специалистов старой армии (36,1 %) и средний почти исключительно укомплектованный командирами, окончившими ВУЗы РККА: 47,6 % окончивших военные школы, 10,7 % прошедших школы усовершенствования и 18,4 % - комкурсы». Справка Управления делами НКВМ СССР об изменениях в партийной и социально-демографической характеристике командного состава РККА за 1923-1926 годы от 17 декабря 1926 года, «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 1, стр. 655, Там же приводятся цифры по доле лиц с образованием, полученным в Красной и только в старой армии в 1926 году - среди строевого 84,4% и 11,5% соответственно, и среди штабного комсостава- - 32,9% и 37,2%, соответственно (впрочем, возможно, здесь речь идет не только о кадровых, но и об офицерах военного времени).
{3} Берхин, стр. 293
{4} При этом всячески акцентировалось внимание на том, что «Коммунистическая партия никогда не ставила вопрос о полной коммунизации командного состава Красной Армии. «Нам совершенно невозможно, да и не нужно, - писал М. В. Фрунзе, - рассчитывать на то, что у нас весь комсостав армии и флота будет партийным ... Беспартийному командному составу место в рядах Красной армии было, есть и будет всегда обеспечено. Единоначалие ни в какой степени не связано со всеобщей коммунизацией командного состава Красной армии»», Берхин, стр. 295
{5} см. Доклад начальника УВУЗ РККА И.Э. Якира председателю РВС СССР М.В. Фрунзе и начальнику ПУ РККА А.С. Бубнову о порядке политической доподготовки комсостава и военной доподготовки политсостава от 21 февраля 1925 г., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 1, стр. 333-336
{6} «Так, в нормальных военных школах общеполитическая подготовка была доведена в 1925 г. до 30% всего учебного плана вместо 9% в 1924 г. На курсах усовершенствования командного состава общеполитическая подготовка составила в 1925 г. 23% учебного плана, а в военных академиях - 10-15%.», Берхин, стр.309, шел и обратный процесс при подготовке армейских политработников: «В 1925 г. удельный вес военных предметов в окружных военно-политических школах был доведен до 39% всего учебного плана вместо 22% в 1924 г. Военизация политсостава осуществлялась и путем организации специальных военных занятий в частях и соединениях, путем вовлечения политработников в кружки ВНО и т.д.», там же. Впрочем, данная ситуация имела и оборотную сторону - увеличение доли политических предметов влекло за собой снижение доли военных и общеобразовательных предметов, что в условиях низкого общекультурного уровня курсантов, влекло за собой серьезные негативные последствия.
{7} Однако выдвижение политсостава на военные должности шло очень медленно из-за слабой военной подготовки последнего - «Высшая аттестационная комиссия утвердила в ноябре 1925 г. единоначальниками из политсостава: командиром корпуса - одного, командиром дивизии - одного, командирами бригад - двоих, командирами полков - четверых. В округах к этому же времени было передано политсостава на командно-строевые должности всего 32 человека, намечено к выдвижению 51 человек и назначено единоначальниками 15 человек», Берхин, стр. 306. О том же см. распоряжение председателя РВС СССР М.В. Фрунзе начальнику ГУ РККА В.Н. Левичеву по устранению недостатков при назначении политработников на командные должности от 14 августа 1925 г:«Мною от ряда военных работников получены указания на то, что с назначением на командные должности бывших политработников следует поступать особенно осторожно. Указания отмечают, что при современном углублении военного дела такие командиры без надлежащей строевой подготовки авторитета не имеют, что вредно отражается на деле. Не изменяя основного подхода к этому вопросу, заключающегося в переводе всех пригодных к занятию строевых должностей на строевую линию, следует обратить внимание на более тщательную предварительную их подготовку, стажировку и пр. Между прочим, лучше всего было бы предварительно пропускать через [курсы] «Выстрел». Предлагаю заняться этим вопросом и наметить мыслимые в данных условиях практические меры, могущие смягчить отмеченный недостаток». «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 1, стр. 386
{8} Например, генерал-лейтенанты Бранткалн Д.К., Глухов М.И., Микульский С.П. Коломиец Т.К., Фекленко Н.В., Хоменко В.А., Чанышев Я.Д., генерал-майоры Алексеев З.Н., Григорович М.Ф., Мартиросян Г.О., Парамзин В.К., Ребриков К.Г., Свиклин Т.-В.А. (Теодор-Вернер Андреевич), Сысоев П.В., Сычев А.И., Цетлин В.Л.
{9} При этом отмечалась необходимость назначения единоначальниками по строевой, административной и хозяйственной линии наряду с партийными командирами и беспартийного комсостава, лояльного советской власти и доказавшего на практической работе преданность делу революции. «Беспартийная часть комсостава,- заявил М. В. Фрунзе, - должна рассматривать решения пленума по этому вопросу, как выражение полного доверия к ней советского правительства и коммунистической партии», Берхин, стр. 297
{10} Берхин, стр. 303-304
{11} Берхин, стр. 309-311
{12} «1. В целях расширения объема ответственности командного состава освободить комиссаров от подписывания всех приказов, за исключением приказов, имеющих непосредственное отношение к политработе (по полит. части). 2. Уточнить порядок взаимоотношений между партийным командиром-единоначальником и помощником по политической части следующим образом: а) командиру осуществлять общее политическое руководство в целях полной увязки строевого и политического дела в части; б) помощник по политической части непосредственно осуществляет руководство и практическое проведение всей партийно-политической работы и возглавляет политаппарат части; в) помощнику по политической части докладывать командиру-единоначальнику как о политическом состоянии части, так и о партийно-политической работе, проводимой политаппаратом, и о всех основных директивах, полученных от вышестоящего политоргана; г) порядок партийно-политического руководства со стороны вышестоящего политоргана сохраняется прежний. Помошник по политической части по всем вопросам, входящим в круг его ведения, сносится непосредственно как с вышестоящим политорганом, так и с политаппаратом частей; д) в случае разногласий между командиром и помощником по политической части по какому-либо вопросу политработы разрешение его переносить на усмотрение вышестоящего политоргана и утверждать РВС округа». Циркуляр РВС СССР от 13 мая 1927 г., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 88
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
Начало
Предыдущая страница
Выше мы уже видели, что в середине 20-х годов РККА пережила две относительно крупные чистки командных кадров - в 1924-м и 1926-м годах. И оба раза главным фактором при принятии решения была именно слабая профессиональная подготовка командиров, а не их социальное происхождение или политическая неблагонадежность. В «Справке Управления делами НКВМ СССР об изменениях в партийной и социально-демографической характеристике командного состава РККА за 1923-1926 годы» от 17 декабря 1926 года прямо указывалось, что «в уменьшении группы неподготовленных [наряду с переподготовкой командных кадров] некоторую роль играет увольнение в запас и долгосрочный отпуск»{1}. В 1927 году масштаб увольнений был существенно меньше, чем в предыдущие годы, но характер сохранился - было уволено 2095 человек, разделенных на следующие группы:
за невозможностью соответствующего использования - 38,2%
По болезни - 31,7%
По суду - 12,2%
По желанию - 11,5%
Что касается первой группы, то про нее напрямую написано - «проводится известный отбор наименее ценного элемента», который далее и перечисляется: 20,2% - без военного образования и окончившие учебные команды в старой армии, 18,5% - с военным образованием, полученным только в старой армии (военные училища и школы прапорщиков). Если принять во внимание то, что буквально парой страниц ранее было написано в этом же документе про военспецов («Группа командиров, имеющих законченное военное образование в старой армии (академии и военные училища мирного времени) хотя и убывает в своей численности, но медленно и в силу лишь естественной убыли, так как это в большинстве своем опытные специалисты, служащие в Красной Армии сплошь и рядом с первых месяцев ее существования»), то вполне логичным будет предположение, что выше речь идет о 18,5% бывших офицерах военного времени (около 380 человек), закончивших школы прапорщиков и ускоренные курсы военных училищ.
В целом доля бывших кадровых офицеров в 1927 году составила 4% от общего количества комсостава (в 1924-м году - 5,9%), причем среди некоторых групп (высшего и старшего, а также штабного комсостава) их доля была значительно выше{2}. При этом необходимо учитывать, что после 1924 года численность армии постепенно росла (с 564 тыс. человек в 1924 году до 617 тыс. в 1927 году) и соответственно росла доля комначсостава, в частности только за последние полтора года количество начсостава РККА выросло более чем на 5 тыс. человек. То есть снижение абсолютного числа кадровых офицеров было меньшим, чем снижение их удельного веса. Хотя в связи с отсутствием точных данных о численности именно командного состава в 1927 году сейчас сложно оценить их численность.
Вообще, изучая вопрос о сокращении числа кадровых офицеров в РККА в 20-е годы, в частности, их наиболее квалифицированной части - офицеров Генштаба и генералов, необходимо принимать во внимание, что многие из них были весьма преклонного возраста. Так, изучая выложенные на сайте www.grwar.ru биографии офицеров русской армии и выделив там группу служивших в Красной армии, можно увидеть, что 45 представителей данной группы родились до 1860 года (то есть в 1920 году им было более 60 лет), еще 140 с лишним офицеров и генералов родились в период с 1860 по 1869 год (то есть их возраст перевалил бы за 60 лет в этом десятилетии). Соответственно многие из них покинули армию по возрасту, многие по болезни. На пенсию ушли генерал-лейтенант Генштаба Захаров П.М. в 1928 в возрасте 62 лет (персональный пенсионер), генерал-лейтенант артиллерии Шихлинский Али-Ага Исмаил-Ага-Оглы стал персональным пенсионером с 1929 года (в возрасте 66 лет), в возрасте 73 лет ушел в отставку генерал от артиллерии Мехмандаров Самед Бек Садык Бек, в 1925 году в возрасте 55 лет был уволен по возрасту в запас с пожизненным оставлением в списках РККА один из известнейших военачальников гражданской войны В.И. Шорин, полковник старой армии. По болезни были уволены генерал-майор Генштаба Акимов М.В. (в 1922 году в возрасте 55 лет) и полковник инженер Габаев Г.С. (в 1921 году в возрасте 44 лет), а также многие другие. Например, внук А.С.Пушкина полковник Г.А.Пушкин был демобилизован по контузии в 1921 году в возрасте 53 лет. Необходимо учитывать, что этим офицерам пришлось пережить две войны и две революции, крах страны, которой они служили в течение многих лет, тяжелейшие послереволюционные годы - все это не могло не отразится на их здоровье и возможно серьезно его ослабило. Результатом было то, что многие из них умерли в довольно раннем возрасте: в возрасте 45 лет умерли полковник Смысловский М.К. (в 1922 г., Николаевская Инженерная Академия, начальник Высшей химической школы, похоронен с воинскими почестями в Москве) и полковник Генштаба Токаревский В.К. (1927 г.), в возрасте 47 лет генерал-майор Генштаба Костяев Ф.В. (1925 г.) и подполковник Генштаба Молкочанов М.В. (1924 г.), в возрасте 49 лет - полковник Генштаба Капустин Н.Я. (1927 г.), в возрасте 52 лет - генерал-майор Генштаба Соковнин В.А. (в 1922 г.), в возрасте 54 лет - генерал-майоры Генштаба Пневский Н.В. (1928 г.) и Цыгальский М.В. (1928 г.), и 56 лет - полковники Генштаба Земцов С.И. (1928 г.) и Седачев В.К. (1928). В 1926 году в возрасте 57 лет после тяжелой болезни скончался Петрович С.Г., генерал-лейтенант и ординарный профессор Михайловской артиллерийской академии, в РККА начальник и помощник начальника Артиллерийской академии по учебной части. В двадцатые годы умерли такие известные военачальники и военные ученые, как генерал от кавалерии Брусилов А.А. (в 1926 году в возрасте 73 лет), генералы от инфантерии Зайончковский А.М. (в 1926 году в возрасте 64 лет), Михневич Н.П, (в 1927 году в возрасте 78 лет), генерал-майор Генштаба Незнамов А.А. (в 1928 году в возрасте 56 лет), генерал-лейтенант Генштаба Новицкий В.Ф. ("Профессор РККА" и "Заслуженный деятель науки и техники", в 1929 году в возрасте 60 лет), генерал-майор Генштаба и георгиевский кавалер Энгвальд М.В. («Герой Труда», в 1928 году в возрасте 60 лет). Количество бывших генштабистов в РККА сокращалось и по другим причинам. Так, часть кадровых офицеров и генералов, служивших в РККА в ходе гражданской войны, эмигрировали в начале 20-х годов, как например, генерал от инфантерии Долгов Д.А., генерал-лейтенанты Генштаба Байов К.К., Цихович Я.К., генерал-майоры Генштаба Лебедев Д.К., Максимовский Н.Н., Штубендорф А.О., генерал-майор Лепик И.Ф., полковники Генштаба Аузан А.И., Десино Н.Н., Муханов Г.А., Соколов Л.К., полковник Максимович А.В. и другие.
Подытоживая вопрос об очищении командного состава от политически неблагонадежных и недостаточно квалифицированных кадров, необходимо констатировать следующий факт - приоритетом в данном процессе было именно повышение профессионального уровня комсостава. И от данного вопроса можно плавно перейти к следующему, тесно связанному с обсуждавшимся выше - к вопросу улучшения системы подготовки командных кадров. Но сначала необходимо затронуть еще один вопрос, связанный с процессом укрепления командных кадров в политическом отношении - введение единоначалия.
То, что любая армия не может управляться коллегиально, большевики поняли еще в самом начале Гражданской войны, перейдя от солдатских комитетов к стандартной структуре управления. Однако, не имея возможности полностью довериться командному составу, основная часть которого, особенно высшего и штабного, была представлена представителями кадрового офицерства, в лучшем случае нейтрально настроенных военных профессионалов, советская власть ввела в армии и на флоте институт комиссаров. Изначально данному институту были присущи контролерские функции, а позднее ему была передана часть административной и организационной работы.
В первые послевоенные годы, когда армия переживала процесс сокращения - в том числе и командного состава, болезненной ломки всей структуры и перехода к этапу мирного строительства - жизнь вынуждала сохранять данный институт - как для контроля военспецов, так и для помощи слабо подготовленным как руководителям краскомам. В 1922-23 годах были сделаны лишь отдельные шаги в направлении единоначалия: ряд командиров из коммунистов и комиссаров, получивших высшее военное (академии и ВАК) образование, назначались одновременно командирами и комиссарами частей и учреждений.
Тем не менее принципиальная необходимость введения единоначалия не вызывала никаких сомнений у руководства армии и оно стало одним из приоритетов военной реформы в отношении командного состава. Основной задачей единоначалия было усиление ответственности, инициативности и волевых качеств комсостава: «... Мы должны, - говорил М. В. Фрунзе, - иметь во главе наших частей людей, обладающих достаточной самостоятельностью, твердостью, инициативностью и ответственностью. Нам нужно иметь такой командный состав, который не растерялся бы ни при какой обстановке, который мог бы быстро принять соответствующее решение, неся ответственность за все его последствия, и твердо провести его в жизнь. Наша прежняя система двоевластия, вызванная политическими соображениями, выработке такого комсостава мешала»{3}.
Естественно единоначалие требовало обеспечения не просто внешней лояльности командного состава, а активного вовлечения последнего в партийную жизнь. Комсостав должен был стать частью государственной элиты страны, что в тех условиях означало усвоение главной - и единственной на тот момент в стране - идеологии{4}. Поставленная цель достигалась несколькими путями. Во-первых, это упоминавшееся выше очищение комсостава от политически неблагонадежных элементов. Во-вторых - политическое обучение комсостава, которое достигалось как в ходе переподготовки существующего комсостава на различных курсах усовершенствования{5}, в которые включались политические дисциплины, так и за счет увеличения доли политических дисциплин в программах нормальных военных школ{6}. В-третьих, перевод на командные должности бывших комиссаров, получивших военное образование{7}, а также увеличение партийной прослойки среди командного состава и вовлечение последнего в активную партийную работу. Так, третий вариант дал Красной армии таких известных впоследствии советских военачальников, как будущий маршал И.С. Конев (с должности комиссара корпуса после учебы на КУВНАС он в 1927-м году ушел на должность командира полка, с которой и начал свою карьеру на строевых должностях), будущий генерал армии М.И. Казаков (в 1924 году занимал должность комиссара полка, а после окончания Военной Академии ушел на строевые должности), будущий генерал-лейтенант И.Н. Музыченко (будучи в 1926 году комиссаром полка, после окончания в 1927 году кавалерийских КУКС начал карьеру строевого командира с должности командира эскадрона), будущий генерал-лейтенант А.В. Ворожищев (политрук эскадрона, в 1925 году был направлен в Ленинградскую Борисоглебскую кавалерийскую школу, окончив которую, в 1927 году начал службу с должности командира кавалерийского взвода) и многих других. Из комиссаров в командиры перешли такие известнейшие впоследствии военачальники Великой Отечественной, как генерал армии, Герой Советского Союза Колпакчи В.Я., генерал армии Герой Советского Союза Петров И.Е., генерал-полковник, Герой Советского Союза Трофименко С.Г., один из старейших танкистов РККА генерал-полковник Куркин А.В., маршалы Герой Советского Союза Ротмистров П.А. и дважды Герой Советского Союза Рыбалко П.С., а также генерал-полковники Жмаченко Ф.Ф. и Коровников И.Т., и многие другие{8}. Процесс не прекращался и в тридцатые годы, когда, например, в комсостав из политсостава перешли маршал Советского Союза Голиков Ф.И., генерал армии, дважды Герой Советского Союза Лелюшенко, генерал-лейтенант Герой Советского Союза Рослый И.П., генерал-полковник Романовский В.З., генерал-майор Фогель Я.Я.
Единоначалие вводилось изначально только в армии, а во флоте и национальных формированиях сохранялась прежняя система. Проведение единоначалия осуществлялось путем сосредоточения в руках строевого командира строевых, административных и хозяйственных функций, при этом комиссар, освобождался от обязанностей повседневного контроля и административно-хозяйственной деятельности, нес полную ответственность за морально-политическое состояние своей части. Для проверенных командных кадров допускалось сочетание в одном лице командирских и комиссарских функций{9}. Наряду с этим предусматривался третий вариант - для административных органов (штабов, управлений и т.п., где не было непосредственного руководства человеческими массами) - когда не создавалось специальных органов для политработы, а функции политработы передавались политическим ячейкам. На нижних уровнях предусматривалось усиление политической подготовки командиров взводов и отделений (за счет расширения программы политической подготовки в нормальных и полковых школах), а в ротах была предусмотрена должность помощника командира роты по политической части, полностью подчиненного командиру роты.
12 января 1925 г. Реввоенсовет ввел принцип полного единоначалия в центральных органах НКВМ, а 2 марта 1925 года, после проведения большой подготовительной работы и окончания аттестации начальствующего состава, был издан приказ №234 «Об осуществлении единоначалия». «Этим приказом РВС СССР освободил весь комиссарский состав Красной Армии от обязанностей повседневного контроля за строевой, административной и хозяйственной деятельностью командиров и начальников, сохранив за военными комиссарами целиком функции партийного и политического руководства и ответственность наряду с командирами за морально-политическое состояние части или соединения. Общие приказы, т.е. программы, назначения, инспекционные, оперативные и мобилизационные приказы по части или войсковому соединению, а также приказы по политической части должны были подписывать командиры и комиссары частей совместно, все же остальные приказы, приказания и распоряжения командиров по строевой и хозяйственной линии и всю текущую переписку по этим вопросам, исходящую из части (соединения), командиры и начальники подписывали единолично. За комиссарами частей и соединений было сохранено право отдавать единолично приказания и распоряжения по политической части. Командиры и начальники были обязаны держать комиссаров в курсе всей строевой и административно-хозяйственной жизни части или соединения. Реввоенсовет предоставил военным комиссарам право обжалования распоряжений командира и начальника перед вышестоящими инстанциями, не приостанавливая их выполнения. За военными комиссарами было сохранено право, предоставленное им Дисциплинарным уставом, подвергать дисциплинарным взысканиям как лиц политического, так и прочего начальствующего и рядового состава»{10}.
В результате, на 1 октября 1925 г. командиры-единоначальники составляли среди командиров корпусов 73,3% от их общего числа, командиров дивизий - 44,5%, командиров бригад - 80%, командиров полков - 33,4%, начальников военно-учебных заведений - 54,0%. Меньше чем через год, 1 сентября 1926 года полные единоначальники из числа членов ВКП(б) составляли 100% командиров корпусов, 54,7% командиров дивизий, 36,5% командиров полков, 37,7% командиров рот, 75,5% начальников военно-учебных заведений{11}. Результатом успешного введения единоначалия также было и дальнейшее сокращение функций комиссаров{12}.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
{1} «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 1, стр. 654
{2} «Отдельные группы комсостава (высшая, старшая и средняя) по военному образованию можно охарактеризовать в 1926 г. следующим образом. Высший командный состав на 40 % насыщен лицами с высшим военным образованием и на 32 % специалистами старой армии. Старший командный состав характеризуется большим процентом специалистов старой армии (36,1 %) и средний почти исключительно укомплектованный командирами, окончившими ВУЗы РККА: 47,6 % окончивших военные школы, 10,7 % прошедших школы усовершенствования и 18,4 % - комкурсы». Справка Управления делами НКВМ СССР об изменениях в партийной и социально-демографической характеристике командного состава РККА за 1923-1926 годы от 17 декабря 1926 года, «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 1, стр. 655, Там же приводятся цифры по доле лиц с образованием, полученным в Красной и только в старой армии в 1926 году - среди строевого 84,4% и 11,5% соответственно, и среди штабного комсостава- - 32,9% и 37,2%, соответственно (впрочем, возможно, здесь речь идет не только о кадровых, но и об офицерах военного времени).
{3} Берхин, стр. 293
{4} При этом всячески акцентировалось внимание на том, что «Коммунистическая партия никогда не ставила вопрос о полной коммунизации командного состава Красной Армии. «Нам совершенно невозможно, да и не нужно, - писал М. В. Фрунзе, - рассчитывать на то, что у нас весь комсостав армии и флота будет партийным ... Беспартийному командному составу место в рядах Красной армии было, есть и будет всегда обеспечено. Единоначалие ни в какой степени не связано со всеобщей коммунизацией командного состава Красной армии»», Берхин, стр. 295
{5} см. Доклад начальника УВУЗ РККА И.Э. Якира председателю РВС СССР М.В. Фрунзе и начальнику ПУ РККА А.С. Бубнову о порядке политической доподготовки комсостава и военной доподготовки политсостава от 21 февраля 1925 г., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 1, стр. 333-336
{6} «Так, в нормальных военных школах общеполитическая подготовка была доведена в 1925 г. до 30% всего учебного плана вместо 9% в 1924 г. На курсах усовершенствования командного состава общеполитическая подготовка составила в 1925 г. 23% учебного плана, а в военных академиях - 10-15%.», Берхин, стр.309, шел и обратный процесс при подготовке армейских политработников: «В 1925 г. удельный вес военных предметов в окружных военно-политических школах был доведен до 39% всего учебного плана вместо 22% в 1924 г. Военизация политсостава осуществлялась и путем организации специальных военных занятий в частях и соединениях, путем вовлечения политработников в кружки ВНО и т.д.», там же. Впрочем, данная ситуация имела и оборотную сторону - увеличение доли политических предметов влекло за собой снижение доли военных и общеобразовательных предметов, что в условиях низкого общекультурного уровня курсантов, влекло за собой серьезные негативные последствия.
{7} Однако выдвижение политсостава на военные должности шло очень медленно из-за слабой военной подготовки последнего - «Высшая аттестационная комиссия утвердила в ноябре 1925 г. единоначальниками из политсостава: командиром корпуса - одного, командиром дивизии - одного, командирами бригад - двоих, командирами полков - четверых. В округах к этому же времени было передано политсостава на командно-строевые должности всего 32 человека, намечено к выдвижению 51 человек и назначено единоначальниками 15 человек», Берхин, стр. 306. О том же см. распоряжение председателя РВС СССР М.В. Фрунзе начальнику ГУ РККА В.Н. Левичеву по устранению недостатков при назначении политработников на командные должности от 14 августа 1925 г:«Мною от ряда военных работников получены указания на то, что с назначением на командные должности бывших политработников следует поступать особенно осторожно. Указания отмечают, что при современном углублении военного дела такие командиры без надлежащей строевой подготовки авторитета не имеют, что вредно отражается на деле. Не изменяя основного подхода к этому вопросу, заключающегося в переводе всех пригодных к занятию строевых должностей на строевую линию, следует обратить внимание на более тщательную предварительную их подготовку, стажировку и пр. Между прочим, лучше всего было бы предварительно пропускать через [курсы] «Выстрел». Предлагаю заняться этим вопросом и наметить мыслимые в данных условиях практические меры, могущие смягчить отмеченный недостаток». «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 1, стр. 386
{8} Например, генерал-лейтенанты Бранткалн Д.К., Глухов М.И., Микульский С.П. Коломиец Т.К., Фекленко Н.В., Хоменко В.А., Чанышев Я.Д., генерал-майоры Алексеев З.Н., Григорович М.Ф., Мартиросян Г.О., Парамзин В.К., Ребриков К.Г., Свиклин Т.-В.А. (Теодор-Вернер Андреевич), Сысоев П.В., Сычев А.И., Цетлин В.Л.
{9} При этом отмечалась необходимость назначения единоначальниками по строевой, административной и хозяйственной линии наряду с партийными командирами и беспартийного комсостава, лояльного советской власти и доказавшего на практической работе преданность делу революции. «Беспартийная часть комсостава,- заявил М. В. Фрунзе, - должна рассматривать решения пленума по этому вопросу, как выражение полного доверия к ней советского правительства и коммунистической партии», Берхин, стр. 297
{10} Берхин, стр. 303-304
{11} Берхин, стр. 309-311
{12} «1. В целях расширения объема ответственности командного состава освободить комиссаров от подписывания всех приказов, за исключением приказов, имеющих непосредственное отношение к политработе (по полит. части). 2. Уточнить порядок взаимоотношений между партийным командиром-единоначальником и помощником по политической части следующим образом: а) командиру осуществлять общее политическое руководство в целях полной увязки строевого и политического дела в части; б) помощник по политической части непосредственно осуществляет руководство и практическое проведение всей партийно-политической работы и возглавляет политаппарат части; в) помощнику по политической части докладывать командиру-единоначальнику как о политическом состоянии части, так и о партийно-политической работе, проводимой политаппаратом, и о всех основных директивах, полученных от вышестоящего политоргана; г) порядок партийно-политического руководства со стороны вышестоящего политоргана сохраняется прежний. Помошник по политической части по всем вопросам, входящим в круг его ведения, сносится непосредственно как с вышестоящим политорганом, так и с политаппаратом частей; д) в случае разногласий между командиром и помощником по политической части по какому-либо вопросу политработы разрешение его переносить на усмотрение вышестоящего политоргана и утверждать РВС округа». Циркуляр РВС СССР от 13 мая 1927 г., «Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923-1928 гг.», Москва 2006, кн. 2, стр. 88
ПРОДОЛЖЕНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ