Привычка или метод?
История одного моего недоумения началась здесь.
Вопрос, заданный мной в конце предыдущего поста, не риторический. И привычкой к вранью «на всякий случай» предпринятые искажения, на мой взгляд, объяснить трудно. А искать их корень нужно в сопоставлении двух рядов данных, которое Е.Т.Гайдар и предлагает читателю сделать.
Напомню:
Данные о продолжительности жизни российских мужчин во второй половине 1980-х - первой половине 1990-х годов (табл. 10.20) и динамика потребления алкоголя (рис. 10.2) демонстрируют очевидную связь с антиалкогольной кампанией и её провалом.
Только давайте начнем не с антиалкогольной кампании, а с самого начала представленного периода. Не напрасно же автор рисовал фиктивную прямую роста потребления алкоголя в 1950-1970 гг., правда, скромно дистанцировавшись от авторства?!
При сравнении этой непреклонной прямой с таблицей продолжительности жизни обнаруживается, что взаимосвязь позитивная: больше пьём - дольше живём! Мало того, заметный рывок в изменении продолжительности жизни за пятилетие происходит в конце 1960-х, когда регистрируемый уровень потребляемого алкоголя приблизился к 8 л чистого спирта на человека.
Ожидаемая продолжительность жизни (ОПЖ) - величина, конечно, расчетная, при уточнении исходных статистических данных изменяется. Например, значения ОПЖ для российских мужчин, родившихся в 1950-х гг., претерпели существенные изменения в сторону уменьшения в последнее время. И никто из демографов этому не удивился, насколько мне известно. А вот, смотрел ли кто-либо из демографов внимательно на таблицу 10.20 из книги «Долгое время»? Ведь эта удивительная картина не нашла отражения в какой-либо иной литературе.
Е.Т.Гайдар даёт ссылку на электронную базу ООН World Population Prospects: The 2000 Revision. Увы, в настоящее время мы не получим тех цифр, поскольку представлены лишь последние по времени оценки. Сейчас - это редакция 2012 года.
Как я уже отметила, данные за 1950-е годы подверглись существенной корректировке, но картина 1960-х годов остаётся примерно такой, как она выглядела и выглядит в многочисленных источниках: после быстрого подъема предыдущего десятилетия происходит стагнация показателя, переходящая в спад.
Заметим, что детали этой картины, недоступные широкой публике в советские времена, не были секретом для лиц, принимающих решения. Таблицы смертности и ожидаемой продолжительности жизни населения, опубликованные Госкомстатом СССР в 1989 г., предлагают неутешительную информацию об ОПЖ мужчин в СССР при рождении:
1958-1959 гг. - 64,42
1969-1970 гг. - 64,38
1978-1979 гг. - 62,48
Если предположить, что и впрямь ООН-овская редакция 2000 г. давала такой неописуемый скачок в 1965-1970 гг., то возникает, по меньшей мере, два вопроса.
Почему бы автору, заметив такую странность, не воспользоваться, например, редакцией 2002 года, доступ к которой наверняка существовал в конце 2004 г., в момент подписания книги «Долгое время» в печать, в отличие, надо полагать, от доступа к предложенной редакции 2000 г.?
Почему бы автору не воспользоваться данными российских демографов, к чьим работам он не раз обращался, в том числе, и в книге «Долгое время»? Например, рядами Анатолия Вишневского и Владимира Школьникова, опубликованными в 1997 г., где отчетливо виден перелом тенденции, произошедший в 1965 году.
Конечно, можно выдвинуть предположение о банальной опечатке, которая так удачно легла в предназначенную ей лузу.
Но сочетание фантастической динамики продолжительности жизни с фальшивой прямой роста потребления алкоголя в 1950-1970 гг. оставляет неизгладимое впечатление намеренности произведенного действия.
Тем более, что на другой стороне графика имеется уровень потребления 1990-х годов, не достигший тех самых 8 л на человека (предусмотрительно оборванный на 1999 году), что не может не наводить на мысль о демонстрации отсутствия существенного влияния потребления алкоголя на длительность жизни российских мужчин. Да и весь абрис регистрируемого потребления алкоголя призван показать значительное улучшение ситуации, несмотря на отдельные флуктуации. Например, регистрируемый скачок 1995 года никак не отражается в картине мужской смертности: пик её приходится на 1994-й год, а в момент грандиозного выброса на графике потребления алкоголя - в 1995 году - смертность идёт на спад.
Если же воспользоваться оценками реального потребления алкоголя, которые были известны, как мы убедились, автору «Долгого времени», картина предстаёт совершенно иная.
Вот так выглядит сводная оценка, составленная А.Немцовым:
Соотношение стандартизованных коэффициентов смертности мужчин и женщин с потреблением алкоголя
Как и следует ожидать, противоречий с динамикой смертности нет. Чёткая взаимосвязь потребления спиртного и смертности возникает в середине 1960-х годов при уровне потребления порядка 11 л на человека в год. В 2001 году, когда А.Немцов вынужден был прекратить свои расчеты «в связи со все возрастающей трудностью сбора региональных данных о насильственных смертях», потребление, по авторской оценке, составило 15 л и превышало уровень 1984 года - максимальный для советского времени.
Итак, ответ на вопрос о существе искажений, предпринятых Е.Т.Гайдаром в представлении уровня потребления алкоголя, его динамики и взаимосвязи с ОПЖ мужчин, очевиден: чтобы скрыть истинную картину.
Вопрос: для чего же Е.Т.Гайдар постарался создать у читателя неверное впечатление?
Продолжение следует.
Вопрос, заданный мной в конце предыдущего поста, не риторический. И привычкой к вранью «на всякий случай» предпринятые искажения, на мой взгляд, объяснить трудно. А искать их корень нужно в сопоставлении двух рядов данных, которое Е.Т.Гайдар и предлагает читателю сделать.
Напомню:
Данные о продолжительности жизни российских мужчин во второй половине 1980-х - первой половине 1990-х годов (табл. 10.20) и динамика потребления алкоголя (рис. 10.2) демонстрируют очевидную связь с антиалкогольной кампанией и её провалом.
Только давайте начнем не с антиалкогольной кампании, а с самого начала представленного периода. Не напрасно же автор рисовал фиктивную прямую роста потребления алкоголя в 1950-1970 гг., правда, скромно дистанцировавшись от авторства?!
При сравнении этой непреклонной прямой с таблицей продолжительности жизни обнаруживается, что взаимосвязь позитивная: больше пьём - дольше живём! Мало того, заметный рывок в изменении продолжительности жизни за пятилетие происходит в конце 1960-х, когда регистрируемый уровень потребляемого алкоголя приблизился к 8 л чистого спирта на человека.
Ожидаемая продолжительность жизни (ОПЖ) - величина, конечно, расчетная, при уточнении исходных статистических данных изменяется. Например, значения ОПЖ для российских мужчин, родившихся в 1950-х гг., претерпели существенные изменения в сторону уменьшения в последнее время. И никто из демографов этому не удивился, насколько мне известно. А вот, смотрел ли кто-либо из демографов внимательно на таблицу 10.20 из книги «Долгое время»? Ведь эта удивительная картина не нашла отражения в какой-либо иной литературе.
Е.Т.Гайдар даёт ссылку на электронную базу ООН World Population Prospects: The 2000 Revision. Увы, в настоящее время мы не получим тех цифр, поскольку представлены лишь последние по времени оценки. Сейчас - это редакция 2012 года.
Как я уже отметила, данные за 1950-е годы подверглись существенной корректировке, но картина 1960-х годов остаётся примерно такой, как она выглядела и выглядит в многочисленных источниках: после быстрого подъема предыдущего десятилетия происходит стагнация показателя, переходящая в спад.
Заметим, что детали этой картины, недоступные широкой публике в советские времена, не были секретом для лиц, принимающих решения. Таблицы смертности и ожидаемой продолжительности жизни населения, опубликованные Госкомстатом СССР в 1989 г., предлагают неутешительную информацию об ОПЖ мужчин в СССР при рождении:
1958-1959 гг. - 64,42
1969-1970 гг. - 64,38
1978-1979 гг. - 62,48
Если предположить, что и впрямь ООН-овская редакция 2000 г. давала такой неописуемый скачок в 1965-1970 гг., то возникает, по меньшей мере, два вопроса.
Почему бы автору, заметив такую странность, не воспользоваться, например, редакцией 2002 года, доступ к которой наверняка существовал в конце 2004 г., в момент подписания книги «Долгое время» в печать, в отличие, надо полагать, от доступа к предложенной редакции 2000 г.?
Почему бы автору не воспользоваться данными российских демографов, к чьим работам он не раз обращался, в том числе, и в книге «Долгое время»? Например, рядами Анатолия Вишневского и Владимира Школьникова, опубликованными в 1997 г., где отчетливо виден перелом тенденции, произошедший в 1965 году.
Конечно, можно выдвинуть предположение о банальной опечатке, которая так удачно легла в предназначенную ей лузу.
Но сочетание фантастической динамики продолжительности жизни с фальшивой прямой роста потребления алкоголя в 1950-1970 гг. оставляет неизгладимое впечатление намеренности произведенного действия.
Тем более, что на другой стороне графика имеется уровень потребления 1990-х годов, не достигший тех самых 8 л на человека (предусмотрительно оборванный на 1999 году), что не может не наводить на мысль о демонстрации отсутствия существенного влияния потребления алкоголя на длительность жизни российских мужчин. Да и весь абрис регистрируемого потребления алкоголя призван показать значительное улучшение ситуации, несмотря на отдельные флуктуации. Например, регистрируемый скачок 1995 года никак не отражается в картине мужской смертности: пик её приходится на 1994-й год, а в момент грандиозного выброса на графике потребления алкоголя - в 1995 году - смертность идёт на спад.
Если же воспользоваться оценками реального потребления алкоголя, которые были известны, как мы убедились, автору «Долгого времени», картина предстаёт совершенно иная.
Вот так выглядит сводная оценка, составленная А.Немцовым:
Соотношение стандартизованных коэффициентов смертности мужчин и женщин с потреблением алкоголя
Как и следует ожидать, противоречий с динамикой смертности нет. Чёткая взаимосвязь потребления спиртного и смертности возникает в середине 1960-х годов при уровне потребления порядка 11 л на человека в год. В 2001 году, когда А.Немцов вынужден был прекратить свои расчеты «в связи со все возрастающей трудностью сбора региональных данных о насильственных смертях», потребление, по авторской оценке, составило 15 л и превышало уровень 1984 года - максимальный для советского времени.
Итак, ответ на вопрос о существе искажений, предпринятых Е.Т.Гайдаром в представлении уровня потребления алкоголя, его динамики и взаимосвязи с ОПЖ мужчин, очевиден: чтобы скрыть истинную картину.
Вопрос: для чего же Е.Т.Гайдар постарался создать у читателя неверное впечатление?
Продолжение следует.