Воспоминания о Вёргле - 4
Воспоминания о Вёргле - 1
Воспоминания о Вёргле - 2
Воспоминания о Вёргле - 3
"Капельницы - в клочья! Жить начинаю снова."
Юрий Шевчук. "Новая жизнь".
Click to viewВ прошлый раз мы с вами остановились на механизме накопления личных сбережений в акциях родного города-корпорации. И я обещал продолжение, ибо следует осветить еще один важный пункт. А именно, о том, как конкретно происходит мирный и незаметный переход к социализму с помощью денежной системы Сильвио Гезелля. Как я выше и писал, переход к социализму естественный, постепенный, "тихой сапой, без беготни по улицам с пулеметами и красными флагами". А то, чувствую, эта важнейшая вещь, собственно, конечная цель пути, для многих остается непроясненной.
-
Но прежде позволю себе небольшую автоцитату, очищенную от необязательной для понимания смысла "литературной" шелухи, которой вам и дальше хватит.
"Не надо никаких субботников, но и не надо никаких банков. Раз уж трудовые усилия и потраченное на них время надо измерять бумажками, то будем измерять бумажками. Только, если одни бумажки имеют свойство таять, и сбережения в них сделать невозможно, то пусть будут другие бумажки, которые таять не будут, а будут прочными, как скала, или... настолько прочными, как те предметы, которые мы своим трудом произведем на свет. Насколько прочный мост мы построили, настолько прочные будут и вложения. Мы вложили свой труд, потратили свое время, а вот и сертификат, бумага, подтверждающая, что мы все это сделали в реале. Называется гордо и красиво: Акция вольного города Вёргля. И пока мост стоит, акция имеет полную стоимость. И пока канализация работает исправно, всяк эту акцию ценит. Потому что, ее можно не только купить в магистрате, но и продать магистрату обратно. По крайней мере, за те же местные деньги - шиллинги славного города Вёргля...
А хорошо ли магистрату от того, что кто-то обменял акции своего предприятия обратно на местные деньги?
Давайте, посмотрим. Ганс мечтал построить себе новый дом. Сбережения хранил в акциях родного города-корпорации. Несколько лет скупал эти акции на все образовавшиеся излишки эквивалентов (я намеренно употребляю множественное число) своего труда и затраченного на него времени. Копил. И, наконец, накопил этих акций достаточно. Пошел в магистрат и обменял их обратно на те же эквиваленты своего труда-времени. Есть с того убыток городской казне? Нет, нету! Ведь ради этого все и затевалось. Наш Ганс обменял накопленные постепенно акции СВОЕЙ СОБСТВЕННОЙ ФИРМЫ на деньги и... немедленно (они же таят!) расплатился ими с хозяином лесопилки Куртом за пиломатериалы. Но Курт тоже давно мечтал о собственном новом доме. Пиломатериалы-то у него есть в избытке, но пока не хватает на гвозди, Эльзину краску, Шмидтову сантехнику и всю электрику, которую делает Карстен,.. Поэтому Курт тоже давно уже делает сбережения в акциях СВОЕЙ СОБСТВЕННОЙ ФИРМЫ. А тут такая удача, Ганс накопил себе уже на целый дом, и пиломатериалов ему надо сразу много! Ганс принес Курту целую кучу местных шиллингов, но они имеют свойство "исчезать". Поэтому наш Курт тут же, вот, только отпустил Гансу доски, и сразу помчался в магистрат обменивать эти денежки на акции города... Только обменяла операционист Ханна акции Ганса на шиллинги, как уже Курт принес их обратно, и требует обменять все наоборот.
Согласитесь, ни деньги, ни акции слишком далеко не уходили и слишком надолго магистрат не покидали, не так ли? Вот, в том-то и дело, что при данной системе НИЧТО НИКУДА НА СТОРОНУ НЕ УХОДИТ, ВСЕ ВАШЕ ОСТАЕТСЯ ПРИ ВАС, И ВЕЧНО КРУТИТСЯ ПРИ ВАС ЖЕ! ВСЕ ПРОИЗВОДНЫЕ ВАШЕГО ТРУДА И ВСЕГО ЗАТРАЧЕННОГО НА НЕГО ВРЕМЕНИ."
Вот, на примере Ганса, а он у нас, напоминаю, хлебопёк, владелец частной пекарни, давайте, и рассмотрим механизм ненасильственного, и даже чисто рыночного (!), ибо через честную конкуренцию, перехода от капитализма к социализму с помощью хитрых денежек Сильвио Гезелля. Собственно, никуда больше, кроме как в социализм, они нас привести и не могут, так как, одно из двух: или надо прекращать всю эту практику, вернувшись в объятия банков, или двигаться дальше, неуклонно выполняя все условия "игры". А их последовательное исполнение и приведет нас в социализм "со всей необходимой неизбежностью", как говорил в таких случаях дедушка Ленин.
Итак, у нашего Ганса есть своя пекарня. Городок наш маленький, пекарня в нем одна. У Ганса монополия на весь хлеб. Можно, конечно, и десять пекарен разместить, и сто, если мы станем говорить о крупном мегаполисе, и пусть они конкурируют, но процессы их неизбежного вымещения через гезелльгельды социалистическими народными предприятиями от этого не изменятся. Мы не станем перегружать картинку, будем рассматривать на примере одного частного предприятия.
Мы остановились на том, что Курт, владелец частной лесопилки, уже через пару часов притаранил все шиллинги хлебопёка Ганса обратно в "банк" - инвестфонд города и тут же обменял их обратно на акции Вёргля. У нашего города-корпорации опять появились "лишние" деньги, с которыми надо что-то делать. Теперь внимание! Это у капиталистов регулярно случаются кризисы разных масштабов, как правило, кризисы перепроизводства, когда бывает непонятно, что делать с возникшими излишками, и куда бы их вложить. Потому что, капиталист печется не об общей пользе, а лишь о себе, любимом. И появление у него "неприкаянных" денег тут же влечет за собой выбрасывание людей на свалку, как обыкновенный мусор. До тех пор, пока капиталист не придумает, во что бы ему еще вложиться ради извлечения прибыли. Придумает - опять наберет людишек, не придумает - пусть живут, как знают. Или не живут, это не его, прогрессивного, проблемы.
У социализма же врожденная "болезнь" прямо противоположная - вечная нехватка свободных денежных средств и рабочих рук. Нет, не потому, что при социализме люди плохо работают, а бабы мало рожают. А потому, что область нерешенных проблем всегда больше любых человеческих возможностей. По определению. И от общественно-политического строя это никак не зависит. Более того, решение каждой проблемы тут же влечет за собой появление новых вызовов. И так до бесконечности, ибо нет пределов совершенству. Поясню на таком примере.
Это как с наукой и любыми человеческими знаниями вообще: чем больше вы расширяете область своего познания, тем больше у вас возникает точек соприкосновения с областью пока непознанного. Проведите научно-философский эксперимент. Поставьте на булыжнике Красной площади точку мелом. Отметина мелом - это область вашего знания, а весь остальной бульник, все его серые незакрашенные точки - область непознанного. Теперь вы расширили свои познания и заштриховали мелом весь булыжник. И тут же обнаружили, что булыжник-то на площади не один, и ваша заштрихованная область теперь граничит еще и с другими его собратьями по брусчатке. Оглянитесь, какова теперь стала ваша область непознанного? А там, дальше, и вовсе сплошной асфальт ровным слоем!
И сразу попутно добрый вам совет: только концентрических, один в другом, кругов на брусчатке не рисуйте. Лучше штрихуйте, тогда, может, за психов сойдете. Иначе, будете следователю ФСО про философию непознанного объяснять, а он от вас будет тупо добиваться ответа, какую именно черную магию вы практиковали в сердце родины, и в чем конкретно заключался ваш умысел против любимого руководителя. К какому течению чернокнижников вы принадлежите, и каким из известных способов планировали извести Нашу Последнюю Надежду, осиротив всю нацию разом. И кто вам дал этот мел, Завуллон? В глаза смотреть, сука!
Так вот, социализму всегда есть, чем заняться, у него всегда планов - громадьё. Нерешенных задач при социализме всегда априори больше, чем уже решенных. При капитализме, разумеется, тоже, но он самой такой постановки вопроса не признает, исходя из того что все общественные вызовы, проблемы и нужды - это личные проблемы каждого, пусть крутятся, как знают. Некогда капиталисту чужие проблемы изучать, у него всегда своих хватает.
Вот, так же рассуждал и наш Ганс, когда начал в свой хлеб вместо муки последние достижения пищевых технологий добавлять. Чтоб, значить, хлеб не так быстро черствел, как обычно. Он же все для людей хотел, чтоб, значить, как лучше для всех. Он об общественной пользе радел! Он - буржуй социально ответственный. Ну, и попутно экономия, конечно. И на муке экономия, и одного захребетника теперь уволить можно, высокая технология сама закваску делает и все ингредиенты перемешивает. И не подгорает такой хлеб фактически, следить не надо. А захребетнику объяснил, что пусть убирается теперь, куда знает, и живет, как хочет. Вон, к бургомистру сходи, на судьбину горькую пожалуйся, он тебе быстренько занятие по разгребанию нашей канализации придумает. А то, у меня толчок плохо работает. И у Карла тоже, и, вообще, у всех по эту сторону нашего нового моста. Хоть, какая-то польза от тебя, бездельника, будет. Сколько хлеба мне за эти годы спалил, паразит! Ну, и что, что печку давно надо ремонтировать? Нет у меня средств на печку, следить надо было лучше!
"Паразит" совета Ганса послушался и к Михаэлю Унтергуггенбергеру (чтоб ему на том свете!.. ну, вы знаете) сходил. Рассказал он доброму бургомистру всю ситуацию. И про новую закваску, и что она одного человека на производстве заменяет, и хлеб от нее почему-то не сгорает, и хранится он теперь дольше обычного. Вспомнил бургомистр, смутно, правда, какой-то недавний разговор с женой. Что-то она ему про хлеб тогда говорила, да только ему бежать надо было на новую стройку, ел-то буквально вприпрыжку, про кирпичи тогда что-то думал, а что, там, было про хлеб, не помнит. Нет... нет, не помнит.
- Ингеборга! Ингеборга, подойди сюда! Прям щас, давай, подойди! Да где её носит... Борька! Борька, где ты там?! Иди сюда быстро, муж зовет!
- Ты поросёнка себе нашел, поросёнка, да?! Какая я тебе Борька?! Постыдился бы при людях-то... Или, давай, уже всем все наши сладкие тайночки сообщим! Давай всех в нашу постель пригласим на экскурсию, и всем все пока...
- Так, тихо! Спокуха, женщина, молчи уже, когда муж тебя спрашивает, толком отвечай, что ты, там, давеча про хлеб болтала, когда я пообедать со стройки забегал?
- В который раз?
- Я, что, каждый день у тебя на ходу обедаю?
- Да.
- Да?!
- Да.
- Не замечал... Так, а про хлеб чего? Только толком говори, толком, что не так с хлебом, я тебя спрашиваю?
- Хлеб стал странный.
- Ну, ну, дальше-то что?! Щипцами из тебя тянуть надо?!
- А ты не ори! То молчи, то не молчи...
- Заткнись уже, говори! Дело говори. Что в хлебе странного? Толком объясняй, а лишнего не говори, как телевизор! И губы сдуй обратно. На всякую демонстрацию в нашем городе разрешение получить надобно. У меня лично. Теперь говори. Так, ты, давай, не потолок своими обидами испепеляй, а про хлеб рассказывай.
- Знаешь, чт...
- Цыц! Говори. Хлеб.
- Он больше не черствеет и стал невкусный. Это ты, ваше превосходительство, на ходу жрешь, как скотина, все бегом, бегом! А мы нормальные люди, и все замечаем. Раньше он был с корочкой, иногда даже с угольками по краям, зато, очень вкусный и душистый. А теперь он какой-то... Как из пластмассы, во!
- А ты уже и пластмассу где-то погрызть успела, заинька моя?
- Знаешь, что, муженёк!.. Иди-ка ты в жопу, раз такой умный! - хлопнула дверью Ингеборга. - Говорила мне мама!.. - глухо раздавалось по ту сторону двери. Но бургомистр уже не слушал эти знакомые ему вопли оскорбленного сердца, он думал о другом.
Он понял главное: наш Ганс скурвился. Любой социалист знает, что, рано или поздно, но это произойдет с любым из тех, кто согласился жить за чужой счет, за счет тех самых "захребетников". Не устоял один раз (а ведь Ганс когда-то все делал сам в своей пекарне!), не устоит и дальше. Соблазн велик, а человек слаб. Пообещал Михаэль уволенному бедолаге, что снова тот вскоре будет работать по своей специальности. Твердо пообещал, ибо знал это не менее твердо. Но попросил того не отказать в помощи и городу: канализация у нас не фурычит.
Наукой твердо установлено, что во всех странах мира, независимо от расы, пола и возраста, самым приятным запахом на свете люди считают запах хлебной корочки, даже не свежих опилков! А самым неприятным... нет, отнюдь не запах говна! Поэтому наш "паразит" ограничился лишь одним вопросом:
- Надолго?
- Месяца два-три, я думаю. Раньше - вряд ли, я с этим вопросом пока не знаком. Поэтому, будешь меня консультировать по вопросам хлебопечения, угу? А с вопросами строительства я уже знаком, уже легче. Так что, хвост - пистолетом и смотри бодрее!
- Хорошо, - ответил гансов "захребетник", - побуду золотарём, если людям нужно.
- Очень, понимаешь, нужно! Выручай, брат, видишь, пока больше некому, - и доверительно, так, почти на ухо, - А про остальных, неуволенных пока, "везунчиков" не волнуйся, я так чувствую, они тебя еще сменят. Канализация постоянного пригляда требует. А капиталист - он и есть капиталист. Дурак, который сам себе могилу роет, и дальше своего носа не видит. Как наш Ганс, например. Ведь не видит же он тех троих приезжих, что ждут меня перед магистратом, пока я с тобой, моим земляком, разговариваю. Я их попросил обождать, уступив очередь тебе, местному жителю. Мне понравилось, что они сразу отнеслись к этому с пониманием. А тебе? Видел ты их на входе?
- Да, как-то...
- Ааа, дружок, внимательнее надо к людям быть! Ведь они пришли раньше тебя, даже отрекомендоваться уже успели, но очередь свою безоговорочно тебе уступили. По первой же моей просьбе, между прочим, когда ты вдруг возник, черный, как туча. Я ее, просьбу, и озвучить-то до конца не успел, а они уже понимающе головами закивали. И теперь ждут, опасаясь, как бы не явился еще кто-то из наших земляков. Так что, ты сейчас ступай к герр Хуенвенбрюккену, поступаешь в его распоряжение, и не задерживай приезжих. Очень, знаешь ли, брат, нужные это тебе люди, очень уж они кстати сюда заявились! Аккурат под твои проблемы.
- И кто же они? Это те ангелы, которые объяснят Лизхен, что жизнь не кончена, и что рано пока меня снова поколотить? Как завещала ей наша любимая мама про меня, неудачника. Михель, а ты не знаешь, все мамы им одно и то же про нашего брата говорят?
- Не знаю, но, сдается мне, ты прав в своих черных подозрениях. Дуры дурам дурость по наследству передают, как самую главную святыню. А люди эти никакие не ангелы, а просто печники из Ингольштадта. Камины, там, разные умеют строить, печки, коптильни и всякое такое.
- И что?..
- Так, все, иди уже, как договорились. Позже поймешь, а пока поступаешь в распоряжение старика Хуенвенбрюккена, он всей канализацией у нас заведует. Это наш самый опытный специалист. Он, помню, говно еще при Бисмарке возил, ага, с младых ногтей. Потом карьеру сделал, был рядовой говновоз, теперь начальник канализации. То есть, этот, как мы его записали-то... Главный инженер каскада сточных вод, вот.
И пришел наш Михаэль-бургомистр к мерзавцу, столь же, кстати, нашему, Гансу. Я не стану вас мучить еще одним диалогом героев этой пьесы целиком, перейдя сразу в его завершение.
- ...Так вот, мой хороший. Объявляю тебе, что я уже отослал самого старшего из троих обратно в Ингольштадт, или куда, там, еще, собирать людей своим авторитетом. Нужных нам, городу, людей. Он обещал за три дня управиться. Сказал, что там все только этого и ждут, и я ему, почему-то, верю. А пока его подмастерье и ученик, мальчик такой, видел, поищут подходящую глину вокруг, помесят ее, на язык спробуют... Короче, сделают все, что им для ремесла их требуется. В смысле, огнеупорности, там, теплопроводности, и всякого такого прочего, нам не вполне понятного...
Мы не собираемся рушить твою изношенную донельзя пекарню. И даже ремонтировать ее не собираемся, сам изыщешь средства, как миленький. Это я тебе, Ганс, твердо обещаю. Подрыгаешься еще напоследок, умник, стараясь спасти имение свое, а то, по миру пойдешь. Ничего другого ты делать, все равно, не умеешь. И никуда ты не денешься.
А то, мы еще и всем городом вспомним про землю, на которой твой прадед, честный член общины, кстати, тогда ее еще построил. Бумаги эти древние, "смешные", лежат у меня в магистрате. "Твоя" пекарня стоит на нашей земле! На том простом основании, что и сама пекарня когда-то была нашей, а твой пра-прадед лишь взялся работать в ней. Потом одна закорючка, другая закорючка, это все твои шибко умные деды и отцы подсуетились, когда наступил капитализм, и, вот, уже пекарня-то и не наша, а, Ганс, твоя. Собственная! Непосильным трудом унаследованная. Так вот, я тебе повторяю, Йоханн, мы её даже ремонтировать не станем! А за использование нашей земли взыщем. Все, что вы, твой род, нам за несколько поколений задолжали. И за мошенничество твое "высокотехнологичное" взыщем!
Усмехаешься ты... Бумаги, что в твоей семье хранятся, повесомей в любом суде будут, ибо посвежей, и оформлены "правильней", ближе к современности? Что ж, верно. Экой, прям, монопольщик выискался, прям, на веки вечные, ну-ну...
Хрен те в глотку, Ганс! Мы начинаем строительство новой хлебопекарни. Благо, и "лишние" деньги у нас есть, и "лишние" кадры печников. Более того, у нас теперь и один "лишний" хлебопёк образовался. И откуда только "лишние" хлебопёки возникают? Ганс, ты не знаешь, откуда столь ценные кадры берутся? Он и сам хлеб испечь может, и других еще обучит, мерзавец. Предатель, правда? И месяца через три готовься как-то конкурировать своей неисправной печью с нашей новенькой. И хлеб горожане станут покупать вдвое дешевле. Интересно, сколько ты продержишься, нет, правда, любопытно!
Всем ясно, как социализм зреет внутри капитализма, или предпочитаете Талмуд "Капитал" Карла Маркса проштудировать? На мой взгляд все предельно просто: все ценности этого мира создают трудящиеся, а не их "руководители". Руководитель, безусловно, нужен. Но лишь тот, который зависит от пожеланий трудящихся, а не тот, от которого зависят трудящиеся. И, уж, точно не тот, от произвола которого зависят трудящиеся.
Не "своя рука - владыка, что хочу, то и ворочу", а проводник воли народа. Сталин. Именно в этом, кстати, и весь Сталин. Он был проводником воли народа, и не больше! В этом и состоял секрет его феноменального успеха. Он исполнял "чужую" волю, в этом и заключалась его гениальность. А, вот, все ошибки его были личными. Или... Или они тоже были коллективным бессознательным? Ну, эт фиг его знает.
С самим собой, теоретически и только если отрицаешь Бога, можно творить, все, что угодно, но не с окружающими. Однако, всегда найдутся самозваные повелители. Всегда найдется Ганс, подлец! Или вы считаете подлецов эффективными собственниками? А, по-моему, Михаэль Унтергуггенбергер был несколько эффективнее. Или вы предполагаете, что он не построил новую пекарню для всего народа и в интересах его? Или потом на лесопилке Курта не навел порядок? Навел. И снял тогда с самого Курта порядочно стружки, но заставил его уважать людей, своих работников, быть их руководителем, а не владыкой и повелителем. Уверяю вас, он это сделал! Он просто свозил Курта на производственный участок герра Хуенвенбрюккена и предложил ему посоветоваться с лучшим работником городской канализации - Гансом, бывшим владельцем разорившейся старой пекарни. На предмет, как тот считает, нужна ли городу новая лесопилка? А то, и "лишние" деньги городу вечно куда-то девать надо, они ж возникают постоянно, денежная система Гезелля работает в режиме нон-стоп, и "лишние" кадры лесопильщиков уже наклевываются. Скажем, если город построит новую лесопилку, и предложит людям более высокую зарплату и лучшие условия труда, то кадровый голод в лесопильной промышленности городу не грозит.
Механизмы для решения всех, абсолютно всех, проблем у нас есть. Их только нужно поискать в нашей общей песочнице. И не на самой, кстати, большой глубине. Не так уж и глубоко ублюдки их прикопали, буквально сверху песочком засыпали.
Просто, у них, ублюдков, есть доступ к капиталу. Такой, или другой, но доступ именно, к капиталу, а не просто к деньгам. Капитал есть некая достаточная сумма денег, выданная на приемлемых условиях лицу, согласному участвовать в "Игре" с соблюдением всех её правил. Жидовских, надо прямо отметить, правил. Ибо жиды эту игру в капитализм и устроили. У лица же с деньгами, но несогласного участвовать в сатанинской Игре, деньги быстро кончатся. Проверено. Так уж ублюдки устроили весь этот мир, несогласным с их правилами дышать не дадут.
Так, что же может быть проще, чем уйти в другой капитал? То есть, в другие правила игры. В свои, а не их, хитрожопых ублюдков, правила. Просто, от всех, от них, уйти. Даже не бороться с ними, а просто от них уйти. Отделиться от их мерзости. Скооперировавшись друг с другом. По-научному, такие действия называются анархо-синдикализм. И учредив новые средства обмена - эквивалента нашего собственного труда и затраченного времени - новые деньги. Только обязательно "исчезающие", так, чтобы сбережения было возможно делать лишь в акциях своей собственной корпорации, а не чье-то чужой. Это обязательно! Именно здесь-то и возникает социализм - общинный строй, если по-русски. "Со всей необходимой неизбежностью", как и было обещано. Такая корпорация может смело конкурировать с любыми капиталистическими учреждениями.
Поэтому, разумеется, честно конкурировать эти гады не согласятся. Но какой другой у нас выход? Продолжать играть по их правилам? Это не выход, это - приговор. Приговор жидов (я не про евреев) всех мастей нам, человечеству. И приговор смертельный, так как, в грядущих технологических укладах мы все им уже даже и не нужны в таком количестве. Давайте, оставим крикливым дебило - "патриётам" всех стран сражаться за их "Великую Россию", "Великую Америку", "Великий Израиль"... А сами попробуем как-то выкрутиться из создавшегося положения.
Ибо нету, на самом деле, давно уже нету никаких отдельных россий, америк и прочих аргентин, а есть единый глобальный мир, живущий по одним и тем же ублюдочным правилам, унифицированный мир. Потому и все национальные черты теперь так заметно стерты, потому и возникает на глазах племя новых кочевников, которым, вообще-то, везде зашибись. Это у нас на глазах побеждает всемирная жидовская "национальная идея"! Кстати, еще Бердяев сто лет назад в своей "Смысл истории", по-моему, предполагал, что русских ожидает перспектива полного перерождения в свою же противоположность - в жидов. И жить русским предстоит в рассеянии. Приглядитесь, и вы увидите, что теперь есть только одна всемирная "Великая Бразилия", где в лесах много-много диких обезьян. Совершенно одинаковых. Родная ли она вам? Братья ли вам мартыши всех стран, включая отечественного разлива?
А поначалу ведь и деньги-то никакие новые учреждать необязательно, для элементарной кооперации можно обойтись и уже существующими. Для начала самое важное - переучредить человеческие взаимоотношения. Вспомнить, кто мы есть. Разобраться, кем мы были, века так до XVII, и во что превратились по ходу развития "всепобеждающего капитализма" под мудрым руководством жидов. Всего лишь через их денежную систему, всего лишь через ссудный процент! Такая, казалось бы, мелочь, а какие последствия! Ну, так, и в задницу жидовский процент! Гезелль предложил деньги с отрицательным процентом, деньги, в которых немыслимо делать сбережения. Такая мелочь, а какие последствия - реальный социализм, вот, какие последствия! Государственный строй свободных общинников-тружеников. И без всяких кровопролитиев. Во всяком случае, с нашей стороны. А так-то, оно, конечно, повоевать еще придется. Мировой Гад располагает гигантским ресурсом дебилов, упорно не сознающих собственных интересов, которых всегда можно будет против нас бросить. Например, под лозунгом "За Великую Россию против национальных изменников!" А то, ишь, паразитов не хотят содержать, как все нормальные патриёты делают! Шибко умные стали! Толпы тупых бандерлогов - самая главная беда этого мира, беда куда большая, чем даже сама банковская система паразитов. Власть умных тварей держится только и исключительно на поддержке тупых и агрессивных мартышей.
Однажды всем взять и "выйти из комы ночью. Там, где Храм на Крови без крова. Капельницы - в клочья! Жить начинаю снова."